История Церкви 71 страница

(а) 1521: рейхстаг в Вормсе, Вормсский эдикт, Лютер и его приверженцы объявлены вне закона;

(б) 1530: католические депутаты рейхстага отклоняют Аугсбургское исповедание; они протестуют против Вормсского эдикта как нарушающего мир в стране;

(в) 1538: образование Лиги католических имперских сословий.

(г) 1546_1547: Шмалькальденская кампания императора и его победа;

(д) 1555: Аугсбургский религиозный мир.

6. Однако же, как мы видели, заключением Аугсбургского религиозного мира был достигнут всего лишь компромисс. Этот мир отнюдь не означал равновесия между католиками и сторонниками Аугсбургского исповедания. И вполне естественно, что растущая религиозная и культурная сила католицизма и возвращающееся самосознание вынуждало католиков воспринимать как вопиющую несправедливость огромные потери, которые они понесли в политической, экономической и церковной областях. С другой стороны, как мы уже говорили, католицизму угрожало все более широкое распространение кальвинизма. Но в то же время оба эти фактора оказали на него активизирующее воздействие, побудив перейти от Реставрации к Контрреформации в церковно-политическом смысле слова. Иными словами, оживилось стремление католиков воспользоваться политическими средствами для возвращения позиций, отданных религиозному новшеству. Такими политическими средствами были рейхстаги, союзы, дипломатия, выселения, война.

Однако, имея в виду упомянутые выше многообразные корни местной церковности, нельзя безусловно утверждать, что протестантские завоевания в Германии в общем и целом были только беззаконием. Тем не менее далеко не последнюю и не второстепенную роль играет то обстоятельство, что владения, за которые теперь шла борьба, были отчуждены протестантами, а не католиками. Более того, поскольку распространение нового учения опиралось на упомянутые средства политического давления, оценка ситуации с имущественной точки зрения приобретает решающее значение.

С другой стороны, католики также считали, что ради возвращения утраченных позиций можно и нужно применять жесткие меры. Вот почему попытки Реставрации приводили к достойным сожаления— с христианской и человеческой точки зрения— процессам. Хотя проявления жестокости в Англии (Мария Католическая) и Франции (мучения, которым подвергались члены кальвинистских общин; Варфоломеевская ночь) сопровождались аналогичными ответными действиями со стороны протестантов (казни католиков в елизаветинской Англии; подавление ирландских мятежей при Кромвеле; акты насилия, к которым прибегали гугеноты во Франции), тем не менее они остаются актами жестокого насилия и не подлежат никакому оправданию. К тому же они нередко бывали продиктованы почти невообразимой глупостью преследователей.

7. Из множества случаев, когда (во время Реформации и позднее) с той или иной территории выдворялись ее жители по причине их конфессиональной принадлежности, выделяются два случая выселения протестантов, оказавшие влияние на ход истории¹⁴²:

а) В первую очередь речь идет о французских гугенотах, объединившихся за границей в общину «revfugievs» или «Eglise de revfuge». После многочисленных персональных осуждений и выселений в 1535г. началось всеобщее подавление религиозного новшества во Франции. К моменту Варфоломеевской ночи число эмигрантов перевалило за несколько тысяч. После Варфоломеевской ночи, т.е. после 1572г., оно резко увеличилось. Потом, в 1598г., был издан Нантский эдикт о веротерпимости, и поток эмигрантов прекратился (и Ришелье, и Мазарини достаточно широко мыслили в категориях государственной политики, чтобы приостановить эмиграцию инаковерующих из Франции). Однако начиная с 1661г., т.е. с начала единоличного правления Людовика XIV, эмиграция приобрела крупные масштабы и постоянный характер. За каких-нибудь двадцать с лишним лет— до отмены Нантского эдикта в 1685г.— из Франции эмигрировало примерно десять тысяч семей. Они бежали в Швейцарию, в Нидерланды и в Германию (в одном только Брауншвейге насчитывалось тридцать три французских колонии). При тогдашней плотности населения это была огромная цифра! И она являлась доказательством высокой силы, которую дает вера. Число протестантских беженцев из Франции, включая вальденсов из долин Пьемонта, составило в целом 500_600 тысяч человек. Протестантская эмиграция из Франции прекратилась только в середине XVIIIв.

б) Второй случай касается изгнания зальцбургских протестантов тамошним архиепископом Фирмианом зимой 1731/1732г., т.е. в начале эпохи Просвещения, когда такое отношение к инаковерующим должно было казаться непостижимым. Речь шла о 22 тысячах подданных, в большинстве своем крестьян, отказавшихся (за что их и назвали «рекузантами») принять католический символ веры. Поскольку католическая Бавария не разрешила изгнанникам пройти кратчайшим путем через свои земли, их путь пролегал через всю Германию. Одна часть беженцев добралась до Америки, другая осела в Голландии. Примерно половина была расселена Фридрихом Вильгельмом I в Восточной Пруссии, в основном в области Гумбиннен.

8. В Германии церковная Контрреформация была полностью осуществлена в 1558г. в Баварии. До конца столетия она охватила всю Верхнюю и Нижнюю Австрию; в 1583г. Контрреформация завершилась в Кёльне¹⁴³, а также в Вюрцбурге, Трире, Падерборне, Мюнстере, Зальцбурге, Бамберге. В 1609г. была заключена католическая Лига между Максимилианом Баварским и некоторыми князьями духовного звания. Эта Лига сыграла важную роль в Тридцатилетней войне. Чтобы составить представление о душепопечительной деятельности и достигнутых благодаря ей результатах, т.е. о возрождении католической Церкви в эпоху Контрреформации, необходимо изучить все подробности этой работы, например по отчетам иезуитов, или биографиям германиков или по архивным документам малых и больших синодов. Поворот в Церкви был достигнут ценой величайших усилий.

9. Было бы в высшей степени наивным утверждать, что несчастье Тридцатилетней войны, обрушившейся на Германию, было вызвано Контрреформацией. Тридцатилетняя война была результатом раскола веры, который коренным образом нарушил равновесие сил среди властей имущих. Если же мы попытаемся обнаружить более конкретные причины войны, то нельзя забывать о травле, которой с конца XVIв. подвергался католицизм со стороны протестантов даже с церковной кафедры. Обострение католической полемики, католическая точка зрения на допустимость убийства государя (см. выше, Григорий XIII), отравленная атмосфера политических и конфессио нальных конфликтов во Франции, сложные, чреватые столкновени ем взаимоотношения между католическими державами, а также напряженность между католическими и протестантскими областями— все это следует учитывать при попытке составить объективное суждение. Не в последнюю очередь сюда же относится издание в 1629г. нелепого эдикта о реституции, против которого возражал Валленштейн. Того эдикта, который разрушил казавшуюся столь близкой победу императора и тем самым надежду на мирное разрешение конфессиональных противоречий.

Четвертая глава

Венец трудов

§92. Столетие святых

XVI столетие было самым славным периодом католической церковной истории в Новое время. Что же привело к глубочайшему внутреннему преображению Церкви? Что сделало это преображение необратимым? Что сообщило энергию и религиозную ценность контрреформаторскому движению? Святость, достигшая в то время своего наивысшего расцвета. Мы уже встречались с ее проявлениями в различной связи и имеем представление о том, насколько важна ее функция. Для XVIв. характерна поражающая воображение полнота святости. Но если мы хотим осмыслить те исторические силы, которые вызвали процесс преобразования Церкви и проследить их воздействие на жизнь, мы должны учитывать не только полноту этих сил, но и их разнообразие. И мы станем свидетелями триумфа одного из величайших идеалов Возрождения, облагороженного христианством. Речь идет об идеале человеческого достоинства (dignitas), воплощенного в исключительной и своеобразной личности. Вот имена, которые составили славу и величие Контрреформации: Игнатий— Франциск Ксаверий— Франциск Борджа— Петр Канизий— Алоизиус Гонзага— Станислав Костка— Пий V— Филипп Нери— Карл Борромей— Джиберти— епископ Дж. Фишер— Томас Мор— Тереза Авильская— Хуан де ла Крус — Петр из Алькантары. В том же ряду стоят английские и не только английские мученики из числа иезуитов и многие, многие другие. Какая гордая череда, и ни один не равен другому и лишь иногда — похож! Каждому из них было свойственно возвышенное чувство свободы, каждый отличался неповторимым, подчас шокирующим своеобразием. Каждый прожил истинную жизнь— жизнь не по шаблону. И все они были глубочайшим образом связаны в одно целое единым Христом и единой Церковью!

Мы уже знакомы с некоторыми из этих людей (§88, §91). О Франциске Ксаверии мы скажем ниже, когда речь пойдет о дальневосточной миссии (§94). Вданной главе мы несколько подробнее будем говорить о Терезе Авильской и Филиппе Нери. Не зная этих имен, нельзя составить исчерпывающее представление о церковной истории XVIв. и вообще понять современное католическое благочестие. Их деятельность протекала не столько в политической, сколько в духовной и интеллектуальной сфере. Оба они настойчиво учили¹⁴⁴, что решающую роль в истории играют силы, коренящиеся преимущественно в религиозной сфере святого. В то же время оба они оказали косвенное влияние на другие области человеческой деятельности, и влияние это было столь глубоким, что его нельзя сбросить со счетов. Именно это обстоятельство свидетельствует о всеобъемлющей гениально сти их человеческой природы.

I. Тереза Иисусова

1. Тереза Иисусова родилась в 1515г. в городе-крепости Авила, расположенном на высоком плато и окруженном прочными каменными стенами. Она происходила из старинного кастильского рода. С17 лет и до самой смерти Тереза страдает тяжелым телесным недугом. В 18 лет она вступает в монастырь кармелиток с не слишком строгим уставом, который находился в ее родном городе. Только двадцать два года спустя (1557г.) она переживает момент полного перерождения и налагает на себя жестокий, в сущности, обет постоянного совершенствования. Вот что ей удалось совершить в течение жизни.

(а) Восстановление в ордене кармелиток прежней строгости в соблюдении полной бедности ¹⁴⁵ при упорнейшем сопротивлении со стороны обмирщенного духовенства ордена и светских кругов (открытие в Авиле первого реформированного монастыря, 1562 г.); (б) мистические сочинения (все написанные по приказу ее духовного наставника). Тереза умерла 4 октября 1582г.¹⁴⁶

2. Упадок и разложение, распространившиеся в эпоху Реформации, затронули и испанские монастыри (см. §78). История Терезы показывает, до какой степени разрослись и превратились в жестокую вражду противоречия между конвентуа лами и обсервантами. Пренебрежительное отношение к монастырской аскезе стало самым обычным делом. Этому способствовали папские диспенсации. При Евгении IV и Пие II монастыри либо вообще не соблюдали клаузуру [затвор], либо весьма часто ее нарушали. И хотя голоса, призывавшие к внутреннему реформированию Церкви все громче раздавались сначала из женских, а потом и из мужских монастырей, этот христианский дух не находил отклика или хотя бы спокойных и обдуманных возражений. Нет, он встречал яростное сопротивление; в борьбе с ним все средства были хороши: интрига, клевета, даже пытки (так, например, пыткам был подвергнут конгениальный соратник св. Терезы Хуан де ла Крус, † 1591г.; в 1926г. канонизирован). Вспомним только, что дело происходит в середине XVIв., когда эффективная внутрицерковная реформа становится настоятельной необходимостью. Тереза, со своей стороны, проявила в этой борьбе не только необычайную творческую энергию, но и поистине героическое смирение. В течение пяти лет она стойко выносила обрушившийся на нее шквал враждебности. Он вызывал у нее только молчаливую печаль, свойственную мудрости. Ничто на свете не могло оторвать ее от служения Господу. Она стала живым воплощением парадоксальной силы послушания, которое умеет сочетать смирение с осознанием масштаба своей личности и своей миссии: «Пусть обычные солдаты требуют себе ежедневной платы за ратный труд (т.е. утешения); а мы желаем служить Господу из чистой, свободной любви, как благородные вельможи служат своему государю». Когда в 1571г. генеральный капитул монастыря кармелиток после длинной цепи придирок самого разного свойства принял постановление подавить реформу, Тереза немедленно подчинилась этому решению¹⁴⁷. Но это тяжелое бремя раскрыло в ней новые, еще более мощные силы, которые она потом отдала делу реформы. Реформа была проведена позже, благодаря вмешательству короля (которого подвигнула на него принцесса Эболи, хотя она и не являла собой образец высокой нравственности!) и при поддержке епископа Авильского, расчистившего реформе путь.

Этот апостольский подвиг был эманацией стремления к святости, результатом непрерывной покаянной молитвы, в которой проходила вся жизнь Терезы¹⁴⁸. Некоторые признания и поступки далекой от суетного мира монахини представляются с рациональной точки зрения непостижимыми. Но ее пример лишний раз доказывает, что святое бегство от мира, когда его совершает великий человек, отнюдь не является безумием или асоциальным поступком, но способствует формированию мира. Программой Терезы очевидно была заступническая молитва, особенно молитва за тех, кто защищает Церковь от нововведения.

3. а) Самой характерной чертой этой кармелитки и самым значительным ее вкладом в историю Церкви была мистика, которую она сделала достоянием своего ордена. Тереза достигла высочайших вершин в созерцательной молитве и преуспела в обучении молитве своих сестер-монахинь. «Для меня теперь,— пишет она в 1557г.,— началась жизнь в молитве, и этоесть жизнь Бога во мне; я имею право говорить так». Видения (и вообще сверхъестественное) не были для нее главным смыслом жизни. Сама Тереза всегда считала их вещами несущественными; она даже боялась необычных переживаний и сопротивлялась им. В конечном счете, главным своим делом она считала целеустремленность к исполнению воли Божией. Она постоянно возвращается мыслью к вечности. Молитва для нее— дружеское общение с Господом; но в этом общении она ощущает гнетущую внутреннюю сухость, которая в течение четырнадцати лет не позволяет ей достигнуть истинного созерцания. Она наблюдала происходящие в ней процессы и свойственные ей состояния и оставила великолепные литературные свидетельства своих наблюдений («ибо кое-что я знаю по собственному опыту»).

б) Мистика всегда является в сущности личным благочестием. Однако мистика Терезы лишена всякого одностороннего индивидуализма. Она прежде всего церковна и уже только поэтому свободна от всякого спиритуализма; она настолько возвышенна и теоцентрична («Его Величество»), настолько связана с личностью Несотворенного Посредника— Иисуса Христа, что не несет в себе никакой опасности пантеизирующего восприятия. И как во всякой истинной мистике (§69), эта погруженность в Бога сущностно связана с апостольским служением и благотворительной деятельностью.

Обновление ордена является доказательством всему вышесказанному. Знаменитая статуя работы Бернини в соборе Мария делла Виктория в Риме (1645_ 1652), которая слишком часто определяет наше представление об этой святой, передает только одну сторону ее натуры; к тому же, несмотря на очевидные художественные достоинства этого изображения, в нем есть чрезмерная искусствен ность, некоторая слащавость, почти истерическое преувеличение. Скульптура слишком подчеркивает физическую хрупкость и даже неврастеничность оригинала, но не выражает того великолепного синтеза, который был самым существенным свойством св. Терезы. А ведь ее смирение и эмоциональность являли собой нерасторжимое целое с сильным интеллектом, несгибаемой волей и чувством собственного достоинства. И если в более позднюю эпоху квиетистская мистика стала ссылаться на ее наследие, то виной тому односторонность и узость в интерпретации ее наследия и ее образа. Сама же Тереза не только проявляла большую активность в служении ближнему, но и как всякий простой человек, как любой христианин, горячо молилась вслух. У нее и в мыслях не было считать этот способ молитвы чем-то несовершенным, как это делает квиетизм. Она не ждала, как это делает квиетизм, внутреннего вдохновения или личного обращения к ней Господа, она просто созерцала жизнь исторического, проповедующего, страдающего Христа. Она с подкупающей непосредственностью могла сесть в удобное кресло, если это помогало молитве, или с чувством благодарности к Богу наслаждаться сладким вкусом спелых фруктов.

4. Для понимания роли св. Терезы в церковной истории важно помнить о том огромном впечатлении, которое произвело на нее проникновение религиозного новшества во Францию. Она вполне обдуманно и сознательно выдвинула инициативу внутренней католичес кой реформы, чтобы таким образом преградить путь реформе антикатолической. Позже орден реформированных кармелиток был переведен во Францию (в 1642г. в Париже открылась миссионерская семинария) и идеи св. Терезы послужили основанием для французской мистики XVIIв.; эта мистика в свою очередь породила высшие религиозные достижения того времени (§96).

5. По происхождению и воспитанию Тереза принадлежала к старинной аристократии, которая тогда переживала пору нового расцвета. Святость Терезы не только не находится в каком-либо противоре чии с культурным наследием Испании, но является зрелым плодом этого наследия. Доказательством служат ее сочинения; они считаются жемчужиной классического периода испанской литературы¹⁴⁹. Святость Терезы кажется порой сверхчеловеческой, но она есть проявление великой человечности. В то же время этой святой было свойственно неотразимое обаяние и любезность. В ее благочестии не было ничего мрачного. С другой стороны, хотя в ее натуре столь гармонично, столь органически сочетались описанные выше свойства, ей отнюдь не было чуждо то внутреннее борение, которое— как мы уже говорили выше— является признаком христианской подлинности и которым отмечена все богословие Креста и всякое истинно христианское благочестие: Терезе так же, как и другим святым, были знакомы тяжкие внутренние искушения вплоть до сомнения. Но ее благородная душа, не ведавшая низменных чувств, одержала победу и над этим искушением.

II. Филипп Нери

1. Исходным пунктом внутрикатолической реформы в Италии, как нам уже известно, было основание Ораториума, а также возникшего под его влиянием ордена театинцев (§86). Тот же неутомимый дух вдохновлял и Филиппа Нери, который поначалу привлек к себе сторонников благодаря упражнениям в благочестии в молитвенном зале одного из ораториумов. Но Филипп не только стоит у истоков обновления; за свой долгий век (1515_1595) он пережил пятнадцать пап и наблюдал несколько стадий глубокого церковно-религиозного преобразования в Европе и драматические перипетии борьбы, которая велась рядом с ним, в курии. И он принимал живое участие в процессе внутрицерковного реформирования, особенно в Риме.

В какой-то мере его образ действия противоположен образу действия ордена Игнатия Лойолы, с которым он поддерживал дружеские отношения. В лице Филиппа Нери неисчерпаемо многообразное в церковном смысле XVI столетие обретает еще одну новую грань. Есть большая доля истины в утверждении, что почти все устремления католицизма Нового времени были осуществлены орденом Игнатия Лойолы или благодаря ему. Но все же одна важная область душепопечи тельной работы является в этом смысле исключением. Мы говорим о тех силах, которые действовали скорее по свободной и личной инициативе, чем в качестве членов строгой организации, подчиняясь ее приказам. Программа и образ действия папства и ордена иезуитов как раз опирались на организацию. Ее роль была чрезвычайно важной. В хаотических бурях шестнадцатого и последующих столетий (т.е. в борьбе против национально-церковного и духовно-субъективистского сепаратизма) только жесткие формы и энергичная власть могли спасти жизнь. Но чтобы эта жизнь не закоснела, не застыла, ей оставалось выражать себя (разумеется, в рамках Церкви!) в более свободном, более подвижном благочестии, каковое в глазах многих обладало даже большей привлекательностью, чем строгое соблюдение дисциплины. Самым значительным представителем этого направления Контррефор мации в XVIв. был Филипп Нери. Его можно считать образцом свободы, которую дарует христианину католическая вера. Он обладал той притягательност ью, которая бывает свойственна святости, не разрушающей, но облагораживающей естественные человеческие черты характера и поступки. Его наследие также было воспринято французским семнадцатым столетием, которое без него невозможно ни представить, ни истолковать. Новейшая история Церкви не уделяла достаточного внимания тому духу, который нашел свое воплощение в личности Филиппа Нери, хотя именно он принес новые ростки в деяниях кардинала Ньюмана (§118).

2. а) Биография Нери весьма поучительна. Еще будучи мирянином и не имея ясного представления о предстоящем пути, Нери начинает обращаться к Господу. Свое истинное призвание он осознает с того момента, когда начинает ухаживать за больными. Исповедовать христианство означало для него творить дела милосердия. И он основывает соответствующее братство для паломников («Братство св. Троицы», 1548 г.). Только 36 лет отроду он принимает священство (1551г.), а затем вступает в одно неформальное братство, куда входило несколько священников; не имея устава, они совместно молились и поощряли друг друга творить богоугодные дела. Филипп сплачивает это содружество, но сознательно не пытается сделать общую связь более тесной.

б) Наконец (1564г.) он совершает главное дело своей жизни: основывает конгрегацию «Ораториум божественной любви». Обучение членов ораториума проходило в форме непринужденных бесед в узком кругу, как это было принято в гуманистической традиции devotio moderna (§86). Эта конгрегация, с 1574г. с общинной жизнью, утверждается в 1575г. Григорием XIII, не имеет обетов, и каждый дом остается самостоятельным. (После смерти Филиппа Нери члены ораториума никогда не избирали себе нового главу.) Все дисциплинар ные требования сводились к двум тезисам: «Хочешь, чтобы тебя слушались? Не приказывай слишком многого!» и «Наш единственный устав— любовь».

3. а) Такое свободное построение общинной жизни отнюдь не вело к поверхностному благочестию. Как для Игнатия и для всех святых, идеалом Филиппа было «сдерживать свою волю»¹⁵⁰. Для достижения этого идеала, чтобы упражняться в смирении, он назначал себе и другим членам ораториума порой несколько странные формы епитимий; они сближали его с Бедняком из Ассизи (которого тоже обзывали глупцом). И близость заключается не в странности этих форм, а в той прозрачной ясности сыновнего чувства к Богу, которое просвечивает в них. Смирение этого человека было исполнено мягкости и радости.

б) Филипп беспрекословно подчинялся Церкви; в определенном отношении он являл собой прямую противоположность Савонароле (§77), но, повторим, отнюдь не спорил с ним: он почитал Савонаролу как святого и опирался на его пример и его сочинения. Как и Савонарола, он был художником молитвы, но в отличие от пророческой язвительности флорентийца, проповедь Нери была проникнута мистической нежностью и жаром, который иногда доводил его до полного изнеможения¹⁵¹. Торжественная месса стала для него таинственным источником обновления ¹⁵², во время литургии он каждый раз испытывал прилив любви к Богу: «Имею желание разрешиться и быть со Христом» (Флп I, 23). Однако всякая мечтатель ность была ему чужда.

в) В его высокодуховной аскезе сказывалась одна очень привлекательная для современного человека черта: Филипп считал, что аскеза не имеет ничего общего с телесной грязью, и содержал свое тело в чистоте.— Но значительно большее значение для будущего имел его метод индивидуального подхода в пастырском служении: и здесь он также отвергал жесткую систему.

4. Поистине гениальная внутренняя свобода Филиппа Нери обнаруживает всю свою значимость только в исторической перспективе. Речь шла о сохранении Церкви. Строгие постановления Тридентского собора и беспощадная твердость Павла IV были, так сказать, официальными экспонентами столетия. В то время, да и позже могло казаться, что только орден иезуитов владеет правильным методом работы по спасению Церкви. Но какой пробел возник бы в католическом самопреобразовании, не будь Филиппа с его совершенно другим подходом к душепопечительной деятельности. Лютер осудил и отверг налагаемые Церковью узы как иудейские и ветхозаветные; он противопоставил им идеал индивидуальной свободы христианина. Но Филипп, как некогда Франциск, явил миру впечатляющее доказатель ство того, что самая тесная связь с Церковью, в частности с папством (Нери поддерживал близкие контакты с Григорием XIII, с Григорием XIV и Климентом VIII), не лишает человека ни личной свободы, ни возможности осуществлять свое пастырское служение; эта связь даже может сделать служение более плодотворным. И снова мы видим, как покорность и преданность Церкви идут рука об руку с импонирующим чувством свободы. Как Бернард Клервоский в XIIв. не боялся открыто высказывать свое мнение Евгению III, так и Филипп отваживался призывать к смирению высшего руководителя Церкви (Климента VIII), более того, он направил ему мягко сформулированный приказ соответствующего содержания.

Филипп был лишен всякой расчетливости и всякого стремления к власти. Он никогда не оказывал давления, но пользовался всеобщей симпатией. Его твердость не была упрямством. Его стойкость казалась самой понятной и естественной вещью на свете. Его с поразительной доверчивостью называли «добрым Пиппо», но, находясь рядом с ним, люди испытывали стремление стать лучше.

5. Филипп Нери был энтузиастом изучения христианских древностей Рима и истории Церкви. Он основал знаменитую библиотеку Валличельяна, был одним из первых любителей катакомб (где проводил целые ночи в молитве и приобрел опыт внутреннего созерцания). Его ученик Антонио Бозио († 1629г.) стал первым ученым исследовате лем катакомб. Готовясь к докладам в ораториуме, Чезаре Бароний (1538_1607), будущий кардинал и префект Ватиканской библиотеки, собрал материал, пригодившийся ему позднее при написании эпохального труда по истории христианской Церкви («Annales ecclesiastici»), доведенной до 1198г. (этот труд был задуман как опровержение протестантских «Магдебургских центурий» Флация Иллирика); и Филипп Нери был тем человеком, кто каждый раз побуждал отчаявшегося автора продолжать осуществление своего грандиозного замысла. В смысле своего значения для внутренней реформы Церкви оба этих сочинения были великими свершениями. Здесь лозунг Возрождения «назад к истокам!» обрел свое христианское воплощение. Перед глазами читателей снова возникли первые героические времена Церкви. Знаменитый продолжатель труда Барония Одерих Райнальд († 1671г.) также был ораторианцем.— Музыкальные представления в ораториумах св. Филиппа дали толчок к возникновению жанра музыкальной «оратории» (Палестрина был одним из сподвижников святого).

Ораториумы стали учреждаться по всей Европе, в Южной Америке и на Цейлоне, но в соответствии со своей внутренней структурой они всегда были небольшими по составу (pusillus grex [малое стадо]). Огромная притягательность ораториев обнаружилась только в XIXв., когда в Англии их обновил Ньюман.

6. В следующем столетии ораториум возникает и во Франции. Он был учрежден в 1611г. в Париже молодым, но духовно зрелым и весьма решительным священником Пьером де Берюлем († 1629г.). Его внутреннее обращение было плодом упражнений, к которым он был приобщен в иезуитской школе. Он включил в свою жизненную программу борьбу с кальвинизмом и прославился как поразительно талантливый проповедник и духовник. Его духовное влияние сказалось на многих семинариях и коллегиях, основанных французским ораториумом. Этот ораториум также не налагал никакого обета на своих членов, но подчинялся жесткому центральному руководству. Во главе стоял генерал и генеральное собрание. Французский ораториум быстро распространил свое влияние сначала в стране, а постепенно и за ее пределами.

В конце XVII и вплоть до середины XVIIIв. французская община переживала тяжелый кризис, связанный с влиянием янсенизма на некоторую часть ее членов. Она была распущена незадолго до революции и дважды учреждалась заново— в 1864 и 1925г.

III. Другие ордена

1. Все сказанное выше далеко не исчерпывает богатства церковной жизни XVIв. Мы уже говорили о Карле Борромее, племяннике ПияIV, являвшем живой пример преодоления ренессансного духа, склонявшего его к беззаботному благополучному существованию. Карл Борромей учредил свободное объединение священнослужителей, напоминавшее ораториум. Его притягательная сила помогла ему также основать небольшую общину «облатов», которые также не приносили обетов (1578г.). Он был духовником св. Анджелы Меричи († 1540г.), которая за пять лет до смерти, в 1535г., основала в Брешии религиозную общину «урсулинок». Женщины, входившие в это объединение, первоначально не приносили обетов и не отказывались от личного имущества. Они ухаживали за больными и занимались воспитани ем и образованием молодежи. Позже монахини ордена урсулинок по обету возлагали на себя, помимо трех названных выше, четвертую обязанность: образование девушек.

2. а) Теперь, наконец, кроме иезуитов, пора упомянуть и орден капуцинов, второй воинствующий орден той эпохи. Сначала они представляли собой группу францисканцев-обсервантов, выступавших за внутрицерковную реформу. Во главе этой группы стоял Марк Анкона. Их целью было строгое соблюдение (отсюда «обсерванты») устава св. Франциска, на что они получили разрешение у папы Климента VII (1525г.). Первоначально новая община склонялась к отшельническому или, по крайней мере, к уединенному образу жизни, предпочитая разного рода мирские занятия (ремесленные работы, уход за больными, запрет на ученые труды, только одна месса в каждом монастыре!). Булла Климента VII, изданная в 1528г., учреждает эту группу как самостоятельную общину. Многие сторонники реформы из числа обсервантов и конвентуалов способствовали расширению прав и численному увеличению этого ордена. Начиная с 30-х годов XVI столетия (тогда же возникло и название «капуцины»), и вплоть до избрания генеральным викарием Бернардина Асти (1535/1536) и принятия новой формулировки устава, на общину были возложены дополнительно задачи проповедничества и научно-богословских штудий. Контрреформаторская работа ордена капуцинов имела, конечно, важное значение, но еще большие заслуги принадлежат ему в осуществлении внутрикатолической реформы, а именно в подготовке новой смены священнослужителей (миссионеров и солдатских священников).

Дата добавления: 2015-11-03