История Церкви 68 страница

Результатом этого этапа был декрет о евхаристии (реальное присутствие и транссубстанциация в противоположность лютеровской консубстанциации и учению о убиквитете), каноны об исповеди (судейский, а не только ходатайственный характер отпущения) и о причащении больных, а также реформационный декрет о правах и обязанностях епископов.

При обсуждении этого декрета испанцы выдвинули предложение закрепить за епископами на основании божественного права долг пребывания в своей резиденции, дабы сделать невозможным «скопление» нескольких епархий в одних руках и организовать попечение о спасении душ паствы. С другой стороны они настаивали на дефиниции, согласно которой епископская власть происходит непосредственно от Бога (божественное происхождение власти рукополагать в священники никогда не оспаривалось). Это подталкивание к децентрализа ции вызвало решительное сопротивление куриалистов.

Наконец (только на следующем этапе) было принято более «политическое» решение: в отношении правительств оппозицию можно было принудить к молчанию, а окончательный вариант декрета обходил этот вопрос, хотя и допускал испанскую трактовку.

Для Церкви до сегодняшнего дня и в будущем важное значение этого декрета заключается в том, что куриалистическая попытка догматизировать строгую папскую систему провалилась.

11. Третий этап (при папе Пие IV, т.е. значительное время спустя после заключения Аугсбургского религиозного мира и отречения КарлаV) проходил почти без немецких представителей. Протестантские князья теперь все как один отвергли приглашение на Собор. Переговоры на Соборе еще более тормозились внутрикатолическими противоречиями в споре об упомянутой юрисдикции и резиденции епископов, а кроме того, встречали политические препятствия, во-первых, со стороны Франции (кардинал де Гиз), а во-вторых, со стороны испанской короны («самая опасная из всех интервенций», Jedin). Собор переживал острейший кризис, но благодаря выдающемуся дипломатическому такту кардинала Мороне и умному обращению папы Пия в Риме с де Гизом удалось предотвратить роспуск Собора и привести его к благополучному завершению.

В 1562г. указом о реформе император Фердинанд упразднил чашу для мирян, восстановил целибат, отменил реформы монастырских уставов и запретил немецкий язык во время литургии. Переговоры на Соборе касательно этих пунктов проходили весьма напряженно; но прямые контакты кардинал-легата Мороне с Канизием и позиция Фердинанда привели к успеху.

Важным результатом третьего этапа был целый ряд реформацион ных постановлений касательно брака (п. 9), назначения и обязаннос тей епископов, назначения и обязанностей священнослужителей, реформы орденов, а также декреты о чистилище, отпущении грехов, почитании святых, реликвий и изображений.

Последние постановления Собора были приняты на заключительном 25-м заседании 3 и 4 декабря 1563г. Их подписали 232 участника с правом голоса (199 епископов, 7 аббатов, 7 генералов орденов, 19 прокураторов). Преодолев сопротивление курии, папа Пий IV издал единодушно одобренное Собором подтверждение всех декретов и учредил особую конгрегацию для их аутентичного изложения и наблюдения за их исполнением. Когда для нескольких немецких диоцезов он допустил причастие под обоими видами, оказалось, что это не внесло особых изменений: этот обычай, начиная с 1571г., встречался все реже и реже.

II. Результаты

1. а) Главная цель всех усилий Собора (не только совещаний) была задана по существу положением Церкви: внутренними нуждами и протестантскими новшествами, которые воспринимались отцами Собора как революция. На Соборе речь шла о реформе и об учении. Император стремился избежать четкой формулировки доктрины, чтобы заведомо не лишать протестантов возможности возвращения в лоно Церкви. Папа же, напротив, требовал преимущественного рассмотре ния вопроса веры. Начиная с пятого заседания они пришли к соглашению, что следует параллельно решать оба вопроса. И хотя соображения, выдвинутые императором, имели весьма важное значение, все же намного важнее было выяснение вопроса веры, ибо здесь коренилась основная причина спора. Фактически решения, принятые по вопросу о дефинициях доктрины имели более существенное значение для истории Церкви.

В том, что касалось учения, Тридентский собор целиком и полностью придерживался старой христианской традиции: Церковь и Собор призваны защищать католическое учение от ложных толкований путем уточнения смысла новыми, не вызывающими разночтений формулировками.

Благодаря длительному и многоплановому обсуждению в схоластике всех проблем, касающихся вероучительных формулировок, такая задача была уже хорошо знакома, однако все уже были далеки от религиозного смиренного страха, скажем, Илария Пиктавийского, перед такими понятийными разъяснениями (не говоря уже о Епифании, который видел в философии корень всех ересей). Тем не менее, Серипандо и другие воспринимали буквальный текст Писания настолько безусловно, что опасное схоластическое стремление к разного рода экспликациям не перешло установленных границ.

б) Но все-таки не следует путать Собор с научным семинаром. Разумеется, достойным сожаления и объективным недостатком переговоров было то, что многие отцы имели слишком слабое представление о лютеранской, а позднее, о кальвинистской доктрине. Но ведь участники Собора и не могли ставить перед собой такую цель, как исчерпывающее выяснение не устоявшихся и внутренне противоречивых доктрин Лютера и других новаторов. Задачей Собора было размежевание католической истины и некатолического учения. Но, преследуя именно эту цель, участникам Собора следовало бы признать те христианские истины, которые содержались в сочинениях реформаторов. Может быть, в исчерпывающем обсуждении и не было необходимости, но если бы протестантская позиция была бы в достаточной мере принята в расчет, это пошло бы на пользу декретам.

Здесь следует упомянуть еще один аспект, имеющий важное значение с церковно-исторической точки зрения. Хотя формулировки учения и осуждающие постановления были направлены против Лютера, а затем против Кальвина, папа и отцы категорически отказались осудить реформаторов, назвав их поименно. Это оказалось чревато далеко идущими последствиями. Дело в том что в постановлениях Собора возник таким образом серьезный пробел: участники его даже не попытались дать аутентичную интерпретацию Лютера или Кальвина, оставляя открытой возможность того, что осуждающие постановле ния Собора не всегда будут прямо соотноситься с учением реформато ров; более того, остается открытым и вопрос о том, не является ли учение реформаторов в отдельных аспектах более католическим, чем воззрение, отвергнутое Собором.

в) Отличие реформаторских доктрин от католических формально характеризу ется тем, что первые недостаточно акцентируют статически-онтологический момент и слишком выдвигают на первый план динамически-личное начало. Что касается содержания, то здесь можно указать на следующие различия: (1) односторонность источника веры (только Писание); (2) односторонность в определении процесса спасения: спасение только от Бога (sola fide) [только верой], человек же, будучи грешником, есть ничто, а отсюда (3) спиритуалистически и субъективистски ложно истолкованное понятие Церкви в описанном выше смысле.

г) Против ведущих к односторонности характеристик направлены определения и осуждающие постановления Собора (декреты и каноны). Не только человечески -естественная традиция, но и традиция догматическая является источником веры, из которого можно черпать содержательные аспекты Откровения. Собор с полной уверенностью пришел к выводу, что Писание нуждается в объяснении, которое может в конечном счете быть получено только от Церкви. Церковь определила, что есть Писание; поэтому был подтвержден канон вдохновленных Откровением сочинений; латинская Вульгата была признана аутентичным, т.е. догматически точным изложением учения Церкви. В этой связи весьма важно увидеть, насколько позитивно и настойчиво подчеркивалась Собором ценность и необходимость Священного Писания. Это было сделано так, что «могло бы удовлетворить даже Лютера» (Merkle)¹²⁹.

У Церкви есть сакраментальное духовенство и семь таинств, каковые суть действенные средства обретения милости Божией. Центром ее является месса, определяемая четко как жертва, а именно искупительная жертва (а не только, как считал Лютер, хвалебная и благодарственная жертва), и если приносящие ее прихожане обращаются к Господу с доверием, верой, страхом Божиим, раскаянием и покаянием, это ведет к прощению грехов. Единственно избавительная жертва есть единожды принесенная Христом на кресте. Месса же воспроизводит это событие в современности и в памяти, причем Христос Распятый есть одновременно и Тот, Кто жертвует, и Тот, Кого приносят в жертву; во время мессы священник является Его орудием.— К сожалению, и после Тридентского собора «месса осталась тем, чем она стала в Средние века,— литургией клира; клир служит мессу, не слишком обращая внимание на народ, и она лишь в некоторой степени понятна народу» (Jungmann).

2. а) Особую важность имеет подробный декрет о спасении, который по праву вызывает восхищение. Он явился главным результатом первого этапа Собора¹³⁰. Спасение есть внутреннее преображение, достигаемое благодаря приобщению освящающей благодати Господней, но отнюдь не покрытие или забвение грехов. Всякая вызывающая спасение сила исходит от благодати Господа, но все-таки и человек, одаренный свободной волей,— хотя и пораненной первородным грехом, но еще не разрушенной,— приобщен к этой силе; свободная же воля свершает то, что служит к спасению души, ибо и поскольку она освящаема и движима благодатью Господа. И заслуги человеческие также суть дары Господни¹³¹. — Церковь в очередной раз в развитии догмата пошла своим привычным путем: догматические постановле ния Тридентского собора также являются magna charta системы «золотой середины». Еретическому «только» Собор противопоставил католическое «и» в уже более определенном смысле. Решает только Господь и Его благодать. Но спасение — это чудо, когда Господь таинственным образом возвышает грешного человека, приобщая его к сверхъестественному творению.

При разработке доктрины о спасении дело дошло до острых столкновений, поскольку «партия экспектантов» (§90), представленная энергичнее всего высокообразованным генералом ордена августинцев Серипандо (1492_1563), которого Меркле называет «почти святым и достойным любви», настойчиво пыталась провести свою точку зрения. Формулировки Серипандо не были приняты. Однако, благодаря тому, что легат Червини (будущий папа Марцелл II), отвечавший за разработку догматических вопросов на Соборе, привлек его к активному участию в пересмотре предлагавш ихся формулировок декрета о спасении (а этот декрет пересматривался четыре раза), решающие элементы августинско-библейской трактовки вошли в текст окончательной формулировк и.

б) На Соборе выступала также формально не определившаяся группа участников, куда входили и «отцы», и богословы, выдвигавшие концепцию веры, греховности и спасения, опиравшуюся на тексты ап. Павла (в частности, на Послание к Римлянам, гл. 7), на Евангелие от Иоанна и на Первое послание Иоанна. Эта концепция содержала в себе католическую theologia crucis, католический принцип «simul iustus et peccator». Возможно, самое глубокое представление об этом дает письмо английского кардинала П оля, адресованное председателю Собора дель Монте, написанное в связи с выходом Поля из коллегии легатов и из числа участников Собора¹³².

в) Так же как при определении процесса спасения, поступил Собор, отклоняя учение об уверенности в спасении: гарантия Откровения как таковая— абсолютна (cui falsum subesse non potest) [коему невозможно ошибаться]; и эта абсолютная безошибочность не подобает личной уверенности в спасении души. Однако Собор ни в коем случае не ставит христианам в упрек их обязательную надежду на свое спасение.

3. Материалы и программа проведения реформы были представле ны папе Павлу III в форме официального одобрения комиссий по реформе. Главная же работа в этом направлении после явно недостаточ ных шагов первого этапа была проделана только позже, на третьем этапе Собора (1562/1563). По крайней мере, принципиально был принят ряд решений о необходимости общего очищения.

а) Практика бенефициев погубила клир в религиозном отношении. Теперь же вышел запрет пастырям (в том числе и кардиналам) иметь в одних руках более одного прихода; должность собирателя милостыни (сопряженная с правом отпущения грехов, т.е. с продажей индульгенций) была упразднена; святость брака защищал декрет о том, что брак должен заключать только священник. Ко спасению души народа должны были послужить регулярные и более возвышенные проповеди по воскресным и праздничным дням. Вышло также постановление, что по воскресеньям чтение Евангелия на любой литургии должно происходить на местном языке. Было высказано также пожелание избегать полемики во время проповедей; но в этих декретах начинает заявлять о себе определенная опасность морализма (красота добродетели, губительность порока).

Прежде всего, была осознана необходимость создания нового клира. В знаменитом декрете о семинариях говорилось о перспективе создания соответствующих воспитательных учреждений для будущих священнослужителей (при этом вовсе не имелось в виду какое-либо противопоставление этих учреждений университетам). Декрет о семинариях стал оплотом реформы. Недостаток духовных образовательных учреждений был решительно устранен; в какой-то степени достаточное богословское и аскетическое образование стало доступно всем клирикам.

Основополагающим моментом внутрикатолической реформы было все более зрелое понимание того, что епископ и соответственно приходской священник должны заботиться о спасении души верующих. Элементарной предпосылкой исполнения этого долга стала необходимость постоянства резиденции епископов и священников. Именно эта связь с одним— своим— приходом снова стала строгой обязаннос тью пастыря. Епископы должны были через визитации и синоды обеспечивать проведение реформы в жизнь.

б) «Reformatio in capite», т.е. реформа курии, в сущности не состоялась, хотя провизионные поездки и экспектанции были сокращены. Не удалось также подтвердить ранее существовавшее право митрополитов на освящения и визитации своих суфраганов (Суфрагания— всякая епархия, входящая в митрополичий округ, помимо столичной; суфраган— правящий епископ в суфрагании .— Прим. ред.), которое после изгнания и схизмы перешло к папе.

в) Что касается орденов, то по этому пункту Собор также издал ряд общих инструкций и указаний. На заключительном заседании был принят декрет, который предписывал орденам не иметь никакой частной собственности; предъявлять более строгие требования к женским монастырям; устанавливать возрастной ценз (минимальный возраст) для принятия пострига; ограничить численный состав руководства.

4. Принятие и введение в практику догматических и реформацион ных декретов Собора государственными органами и церковной иерархией проходило в католических странах, за исключением Польши и Италии, весьма медленно и неравномерно. Эта медлительность и неравномерность как в зеркале отражали интересы различных церковно-политических и богословско-иерархических групп, которые так интенсивно боролись друг с другом на Соборе и продолжали существовать после его завершения. Догматические декреты были приняты католическими князьями. Только национальная Церковь Испании (включая Нидерланды), в которой в этот момент наметилась опасность цезарепапизма, приняла их «при условии, что это не ущемит королевских прав». Галликанская Франция (Екатерина Медичи) в свою очередь отказалась публиковать декреты о реформе. Их постепенно вплоть до 1615г. провозглашали на синодальных собраниях в диоцезах.

Положение в империи было тяжелым из-за позиции императора Максимилиана II¹³³, в глубине души склонявшегося к протестантизму. Однако католические сословия приняли декреты на рейхстаге в Аугсбурге в 1566г. Венеция выдвигала возражения, руководствуясь торгово-политическими интересами (связь с протестантской Ганзой).

Собственно говоря, принятие и осуществление декретов, пусть только в принципе, составляет множество глав новой церковной истории. Трудности, которые становились очевидными при введении декретов в практику, лишний раз являются наглядной иллюстрацией того, как далеко зашли нестроения в Церкви; но они же свидетельствуют о достижениях все-таки обновлявшейся Церкви. В Германии над осуществлением декретов работают Петр Канизий, целый ряд епископов (Вюрцбург, Майнц, Фульда) и папские легаты. Заслуживает всяческих похвал деятельность Иоганна и Каспара Гропперов, прежде всего в Кёльне. Относившиеся к сфере их влияния реформированные синоды в диоцезах и провинциях конца XVI и всего XVIIв. и огромные усилия, приложенные для спасения душ постепенно формировавшимся новым клиром, являются славной страницей в истории католической реформы.

5. Глубочайшее значение Тридентского собора заключается не в провозглашении тех или других доктрин или предписаний; оно даже не заключается в догматически основополагающих эпохальных декретах об источнике веры и спасения; оно заключается в том, что Тридентский собор внес решающий вклад в выяснение католического понятия Церкви и сделал это в исторически действенной форме. Именно Собор в Триденте дал конкретное представление о том, что такое Церковь. Для Церкви и папства Собор был победоносным окончанием великой антицерковной битвы, начавшей в XIIIв. и постоянно направленной против папства; ибо Тридентский собор есть фактическая и частично уже принципиальная победа над концилиаристской идеей и, с другой стороны,— как конечное следствие— над протестантской идеей Церкви. В обеих этих идеях содержались тенденции раскола Церкви, национальные, демократические, субъективистски -индивидуалистические тенденции партикуляризма. Тридентский собор показал и (частично) определил Церковь как объективный, утвержденный в папстве, универсальный оплот спасения; в опроверже ние всех прежних опасений со стороны курии он стал папским Собором истории вплоть до I Ватиканского собора.

Правда, до теоретической формулировки вопрос о примате папства еще не созрел; слишком сильны были еще национально-церковные течения (епископализм в антикуриалистском смысле), а куриализм был еще слишком мало прояснен. Впрочем, следует обратить внимание на тот факт, что выявившийся в Триденте, представленный главным образом испанцами «епископализм» в отличие от позднесредневековых, современных Собору и более поздних галликанских тенденций не был направлен против примата иерархии. Скорее, он подтверждает примат папы над всей Церковью и его независимость от любой земной власти, будь то власть политическая или концилиаристская; этот «епископализм» Тридентского собора выступает— догматически вполне корректно— за самостоятельную власть епископов, вытекающую из божественного права.

Как мы уже говорили выше, Собор просил у папы подтверждения всех своих решений. Кроме того, декреты о реформе выразительно формулировались с расчетом на папское одобрение. Это означало, что Собор принимал и подтверждал правомочность папы самолично сокращать, урезать или дополнять эти решения, подтверждать их и придавать им тем самым решающую силу в Церкви. Именно так и поступил в 1564г. Пий IV.

Аналогичная куриальная позиция Собора проявилась в том, что множество нерешенных проблем было передано папе для решения по его усмотрению. Таким образом, Тридентский Индекс, новыйCatechismus Romanus, миссал и молитвенник стали папскими изданиями (все три вышли при Пие V). Здесь уже твердо намечается линия, ведущая к Ватиканскому собору и к чисто ватиканско-католи ческому новому церковному уставу (важные ограничения перечислены в § 95).

6. В свое время Лютер апеллировал к Вселенскому собору, чтобы получить от него доказательство своего правоверия. Но мы уже знаем, насколько незначительную роль сыграл Тридентский собор в смысле непосредственного влияния на ход Реформации. Церковное единство христианства стало неразрешимой для того времени проблемой.

И все-таки: не будь Лютера, не было бы и Тридентского собора! АТридентский собор привел к I Ватиканскому собору с его определением о папской непогрешимости и римском верховном епископате. Издесь также можно видеть, какое значение имело реформаторское наступление для всего хода истории католической Церкви. На Тридентском соборе было много мелочной неразберихи, да и посещение Собора участниками,— если иметь в виду масштаб стоявших перед ними задач,— было из рук вон плохим. Но результат перевешивает человеческие слабости. Он ведет к медленному, однако проникающе му в глубины души обращению (метанойе), как того требует Евангелие. Тридентский собор и пронизанный его духом Catechismus Romanus (1566г.) утешительным образом подхватили призыв, которым некогда Лютер начал борьбу и который в те времена никто публично не защищал как католический: «Вся жизнь христианина должна стать покаянием».

Третья глава

Контрреформация

Обзор

1. Фердинанд I (1556_1564) наследует империю после отречения своего брата Карла V. Борьба с турками и Францией связывает его силы и не позволяет предпринять решительные шаги против протестантизма. Орден иезуитов расширяет свое влияние в Германии. Максимилиан II (1564_1576) запрещает обнародовать решения Тридентского собора в Германии. Много раз он дает повод считать себя тайным протестантом; почти на семи десятых империи принято лютеранство. Самым надежным оплотом католицизма в стране становится Бавария (однако это не всегда касается ее Церкви или епископов); баварский герцог Вильгельм V препятствует проникновению протестантизма в Западную Германию, добиваясь назначения своего брата Эрнста архиепископом Кёльнским. Это предотвращает секуляризацию тамошней области архиепископом Гебхардом II Труксесом фон Вальдбургом (1577_1583), который перешел в протестантизм. Курфюрст Эрнст Кёльнский был одновременно епископом Мюнстерским, Лютичским, Фрайзингс ким и Хильдесхаймским. Нижнерейнские епископства более 120 лет находились в руках младших сыновей рода Виттельсбахов.

Сын Максимилиана Рудольф II (1576_1612) проводит в жизнь решения Тридентского собора и расчищает путь для Контрреформации. Обострение противоречий между католиками и протестантами в религиозной области приводит к тому, что протестанты обнаруживают стремление к объединению («Формула согласия», 1577г.; см. §83). В политической сфере это ведет к основанию двух княжеских союзов, а именно, протестантской Унии (Пфальц, Бранденбург, Гессен-Кассель, 17 верхненемецких имперских городов)— и католической Лиги 1609г. (Бавария, южнонемецкие епископы, три рейнских курфюрста, принявшие священнический сан, и большинство католических сословий).

2. Франция. Генрих II (1547_1559) добивается поддержки со стороны немецких протестантов Меца, Тули и Вердена (§83, II), но у себя в стране преследует гугенотов. После его смерти его вдова Екатерина Медичи (племянница Льва X и Климента VIII) становится регентшей при своих несовершеннолетних сыновьях Франциске II и Карле IX. Начиная с 1562г. происходят постоянные тяжелые столкновения между католиками и гугенотами. Последние к этому времени уже составляют политическую партию, применяющую насильственные методы воздействия на противника. Католиков возглавляли лотарингские герцоги Гизы, а гугенотов— дом Конде-Бурбонов. Екатерина пытается лавировать, чтобы сохранить свое влияние на обе партии. Но когда влияние гугенота адмирала Колиньи на ее достигшего совершеннолетия сына становится слишком сильным (Колиньи подбивает юного короля начать войну с Испанией, которая в тот момент находилась в союзе с Францией, так как Филипп II Испанский был обручен с дочерью Екатерины Елизаветой), королева использует присутствие всех влиятельных гугенотов на свадьбе Генриха Бурбона-Наваррского с ее дочерью Маргаритой (1572 г.), чтобы убить Колиньи и после него еще тысячи гугенотов. Гражданская война во Франции продолжается до 1598г., т.е. до момента, когда династия Валуа прекращается и Генриха Бурбона-Наваррского как ближайшего претендента из потомков Капета признают королем под именем Генриха IV (1589_1610). В 1598г. он издает Нантский эдикт, который предоставлял гугенотам свободу вероиспове дания. Ему удается восстановить истощенную страну. В 1610г. он пал жертвой покушения полусумасшедшего фанатика Равальяка (то, что в этом покушении был замешан орден иезуитов, следует считать одной из «сказок об иезуитах»).

3. Англия. Здесь регенты при несовершеннолетнем сыне Генриха VIII Эдуарде IV (1547_1553) вводят протестантское учение, хотя внешняя форма Церкви остается католической (§83). В 1549г. издается «Common Prayer Book». После ранней смерти Эдуарда ему наследует его старшая сестра Мария (1553_1558); ее попытка восстановления католицизма терпит провал. Елизавета I (1558_1603) снова вводит протестантизм и придает окончательную форму Англиканской Церкви. В эпоху ее правления закладываются основы современной мощи и престижа Англии. Англичане становятся народом мореходов, возникают первые английские колонии. После уничтожения испанской Армады в 1558г. Англия занимает место Испании как ведущая морская держава.— С католической точки зрения законной наследницей английского трона была кузина Елизаветы Мария (Стюарт), королева Шотландии, но она не сумела отстоять свои позиции перед лицом народа, находившегося под влиянием пуританско-кальвинистского духа; она бежала в Англию и была казнена там в 1587г. Однако ее сын был признан Елизаветой наследником английской короны.

4. Испания. Филипп II (1556_1598) наследует своему отцу Карлу. Будучи строгим католиком, он тщетно применяет неадекватные методы подавления Реформации в Нидерландах и в Англии. Поощряемая им инквизиция приводит к отпадению Нидерландов. Великая испанская Армада терпит крушение на пути в Англию. Евреи и мавры изгоняются из Испании. При его сыне Филиппе III (1598_1621) Испания теряет свое мировое значение.

Иезуит Франсиско Суарес (1548_1617) прокладывает новые пути в богословии (учение о благодати; сущность орденов), а также предвосхищает концепцию естественного права, которую позже развивает Гроций. Он оказывает также большое влияние на протестантскую ортодоксию.

5. В какой-то степени компенсируя потерянные в Европе позиции, в связи с великими географическими открытиями начинают активную деятельность колониальные миссии (§94). В испанских колониях государство поощряет христианизацию индейцев; методы и сопутствующие обстоятельства этой деятельности далеко не всегда соответствуют духу Евангелия. В 1541г. миссионеры добиваются гуманного законодательства для защиты индейцев (Лас Касас).

6. К сожалению, термин Контрреформация весьма часто употребляется неточно и содержит различные смыслы. Мы отличаем его от комплекса внутрицерковной реформы и в дальнейшем будем применять буквально, имея в виду католические устремления, направлен ные против протестантских движений. Относящиеся сюда явления, разумеется, связаны с понятием власти, которое мы со времени Григория VII признали центральным для сознания пап (§48). Но приписать их просто эгоистическому властолюбию значило бы судить слишком поверхностно и общо. Во всей совокупности католического контрдвижения, которое было вызвано как стремлением к самосохранению, так и всеобъемлющим миссионерством, мы можем легко обнаружить религиозные импульсы.

С другой стороны, не следует забывать, что эта миссия подвергает христианскую любовь тяжелому испытанию на стойкость. И церковные, и светские правящие слои находились в состоянии тяжелого конфликта. Если рассмотреть ситуацию в целом, то следует признать, что и те, и другие, даже при самом самоотвер женном отношении к своей миссии отдельных властителей, были далеки от евангельского духа. Католикам необходимо было: (а) выдержать атаку; (б) побороть протестантизирующие настроения внутри Церкви; (в) снова завоевать утерянные позиции. Для решения этих трех задач были использованы все религиозные, теоретико-богословские, политические, в том числе и сомнительные (инквизиция), средства. Однако нельзя утверждать, что католики приложили достаточно усилий, чтобы с пониманием оценить справедливые религиозные устремления сторонников новой конфессии.

В сфере политических интересов понятие Контрреформации приобрело особое узкое значение (§91, ос. разд. II). При этом следует обратить внимание на то, что политическое и церковно-политическое соотношение сил на католическом фронте даже после Тридентского собора оставалось далеким от единства (достаточно упомянуть о противоречиях между Габсбургами и Бурбонами).

§90. Литературные противники Реформации

Лютер начал свою публичную деятельность с богословского диспута. Его 95 тезисов о силе отпущения грехов, сформулированные в 1517г., благодаря изобретению книгопечатания в самое короткое время стали известны всем заинтересо ванным лицам в Германии и за ее пределами. Они были вызовом всему тогдашнему богословскому миру, требованием высказаться по поводу взглядов, изложенных в тезисах. В те времена богословие было предметом интереса почти всех образованных людей. Споры, подобные тому, который спровоцировал Лютер, с поистине спортивным азартом велись на диспутах, в письмах и брошюрах. Это было время увлечения схоластико-гуманистическими диспутами, участники которых воспринимали себя очень серьезно, а приватные и публичные столкновения происходили по правилам своего рода «свода норм и правил поведения». Что касается содержания этих дискуссий, то оно соответствовало высшим интеллектуальным достижениям поздней схоластики и гуманизма: много слов, много резких и преувеличенных понятийных расхождений по второстепенным вопросам, мало настоящего богословия. Тезисы, выдвинутые Лютером в 1517 и 1518 годах, намного превосходят мелочные диспуты такого рода; в религиозном и богословс ком отношении они являют собой чреватые роковыми последствиями свидетель ства процесса душевных и духовных борений, переоценки ценностей, происходившей в его сознании. Несмотря на это, богословская борьба вокруг воззрений Лютера еще долго велась в этой туманной атмосфере, где к речам относились серьезнее, чем к мышлению, или заменяли мышление резонерскими рассуждени ями. Уже Лейпцигский диспут 1519г. в самом своем возникновении обнаруживает зависимость от такого взгляда на вещи. Более того, ничто так наглядно не демонстрирует катастрофически опасной неясности богословской ситуации, как сама возможность подобного диспута о фундаментальных католических устоях— через два года после опубликования тезисов об индульгенциях и после всего, что с тех пор было предано гласности Лютером.

Дата добавления: 2015-11-03