История Церкви 41 страница

д) Высокая схоластика в XIII в. вырастает в университетах как живое продолжение появившейся в XII в. новой науки (§ 51). В этих заведениях (особенно в Париже) преподавали не на французском или итальянском языках, а на латыни; их посещали преподаватели и студенты со всего Запада. Они были живым воплощением сверхнацио нальной, всемирной, единой церковной культуры высокого средневековья.

Благодаря свободе перемещения педагогов и студентов дух, поддерживаемый в Париже, передавался и другим университетам. Поэтому университеты и стали источником и оплотом единой духовности Запада. Своим возникновением, как и расцветом они в наибольшей мере обязаны папам. Без привилегий и доходов, предоставляемых ими, для многих и даже для большинства не было бы ни возможности посещения высших школ, ни — прежде всего для преподавателей — получение там должности.

Самыми старыми университетами были Болонья, Париж, Салерно, Монпелье, Оксфорд. Педагоги объединялись по факультетам, студенты по нациям. Все студенты, прежде чем они допускались на факультеты более высокого уровня, должны были изучать философию (факультет свободных искусств). На богословском факультете преподавание основывалось прежде всего на чтении и изучении Священного Писания. В Германии первые университеты появились только в XIVв. (Прага, 1347 г., затем Вена, Гейдельберг, Кёльн, Эрфурт, Вюрцбург). Ордена еще раньше учредили свои собственные «studia generalia».

2. Расцвет научного богословия в университетах тесно связан с необычайно быстрым подъемом всей западной духовной жизни с XII в. (что так заметно контрастирует с медленным темпом духовного роста в предшествующие столетия начиная с переселения народов). Для богословия в целом, а тем самым и для богословия Востока, великим новым вдохновителем стал величайший представитель греческой мысли — Аристотель.

а) До XII в. на Западе были известны лишь немногие его труды. Вописываемое время постепенно становятся известны также его сочинения по метафизике, физике и этике. Высочайшие достижения высокоразвитой философии народа, столь одаренного в интеллекту альном отношении, сразу и, так сказать, с первой попытки вошли в западную мысль.

б) Это было чрезвычайно плодотворно, но одновременно несло в себе огромную опасность. Можно, вероятно, сказать, что anima naturaliter christiana [душа, христианская по природе]привела Аристотеля к результатам, которые в чем-то гармонируют с христианским учением. Но Аристотель был язычником; его представления о божественном не были ни ясными, ни глубокими, у него не было четкого различия между божественным и земным. К тому же его учение было изложено арабскими и иудейскими философами (например, Аверроэсом, род. в 1126 г. в Кордове, † 1198 г. в Марокко; Моисеем Маймонидом, род. в 1135 г. в Кордове, † 1204 г. в Каире) совершенно в духе пантеизма. Именно из рук этих философов Запад получил труды Аристотеля.

в) Христианской мысли требовалось отбросить эти шлаки и обнаружить «христианского» Аристотеля — так сказать «крестить» его. Огромная заслуга в этом принадлежит доминиканцу Альберту Великому (из швабского рыцарского рода, преподавал в Париже, а позже, с 1248 г. в богословской школе доминиканцев в Кёльне; умер в 1280г. епископом Регенсбургским; 8 января 1932 г. причислен к лику святых и учителей Церкви). Поразительный объем его знаний делает его величайшим ученым средневековья. Он, великий схоласт, был одним из первых, кто понял важность исполненного любовью «точного» наблюдения природы³³¹.

Он был наставником величайшего католического мыслителя — св. Фомы Аквинского. Наряду с ним все увеличивающееся число западных мыслителей, большинство из которых принадлежали к нищенствующим орденам, как, например, Александр Гэльсский († 1245 г., с 1230 г. — францисканец), пытались, опираясь на Аристотеля, спекулятивным образом постичь суть христианских истин.

г) Аристотель исследовал не только отдельные вопросы философии. Он занимался поиском взаимных связей всего существующего, вплоть до первых элементов. Исходя из них, он представил весь объем сущего в виде упорядоченной рациональной конструкции.

Целью высокой схоластики стало (1) научно исследовать, насколько это возможно, внутренние связи Откровения и (2) описать их по (а) единому плану и (б) исчерпывающе, используя результаты интеллектуальной работы Аристотеля.

Аристотелевская рациональная конструкция была отражением мира природы. Включив в рассмотрение Откровение, схоластика превратила ее в отражение как здешнего, так и тамошнего.

3. а) Богословская жизнь была в XIII в. необычайно богата и многостороння. Однако пальма первенства несомненно принадлежит одному человеку — Фоме Аквинскому из ордена проповедников.

б) Фома († 1274 г.) родился в 1226 г. и происходил из южноиталь янского графского рода. Он обрел свое призвание, преодолевая сложные внешние обстоятельства; в Неаполе он вступил в доминиканский орден. С Альбертом Великим, чьим учеником он был в Париже, он отправился в Кёльн. Затем он учился в Париже, Риме, Болонье, Пизе и Неаполе. В числе его многочисленных трудов самыми важными являются Сумма теологии (summa theologica) и более ранняя Сумма против язычников (= исламские философы; summa contra gentiles).

в) Фома является самым ученым человеком среди святых и самым святым среди ученых. В нем жило аристотелевское стремление познать глубинные связи всего бытия и мощная тяга к унифицирова нию и систематизации. Каждое сущее становилось для него путем к Богу. Однако он не только не позволял философии вторгаться в содержание Откровения, но именно он научил философию смиренно умолкать перед божественной тайной.

В 13-м параграфе 12-го вопроса первой части «Суммы теологии», где речь идет о познании бытия Божия посредством разума, именно он, который строит доказательства, анализируя так трезво и с виду беспристрастно, признает: Deo quasi ignoto coniungimur (мы связаны с Богом как с непознаваемым). В другом месте (De potentia Dei 7, 5 ad 14) он говорит: «Наибольшее, чего может достичь человеческое богопознание, — познать, что Бог непознаваем». И в середине третьей части производящей потрясающее впечатление «Суммы теологии», еще будучи в полном расцвете сил, он откладывает перо, поскольку все, что бы он ни написал, только плевелы по сравнению с божествен ной действительностью.

г) Фома наделен ярко выраженным литературно- архитектоничес ким талантом.Его огромный труд, который призван дать представле ние о сумме богословского знания «начинающему», как по своей общей структуре, так и в частностях исполнен классической гармонии: чудо многостороннего и органически цельного синтеза. Фоме было присуще и то, чего недоставало многим его последователям, — своего рода исторический подход (естественно, не в современном его понимании). Хотя его размышления направлены целиком на аисторичес кую истину, в его богословии мы находим заметное количество элементов истории нашего спасения и знание путей ее осуществления (Congar). Он критически овладевал всею до него проделанной работой и настойчиво требовал, чтобы никто не приступал к самостоятельно му решению проблемы до ознакомления с уже существующими ее решениями ³³².

Сам Фома неуклонно придерживался этого метода. Главное испытание, которое в этой связи он выдержал, связано с Августином. Правда, в своих методах рассуждения он в пользу Аристотеля переместил Платона-Августина больше на периферию. Но вместе с тем он сохранил в своей системе всего Августина, особенности его образа мысли и его, скорее интуитивное, восприятие области божественного и душевного. Тем самым его безупречные, рационально четкие членения и доказательства избежали интеллектуализма и рационализма. Все значение сказанного становится понятным, если принять во внимание установленную лишь недавно тесную связь Августина и Аристотеля.

д) Как для включения в исторический анализ, т. е. для оценки его духовно-исторической роли, так и для сегодняшней исключительной оценки Церковью учения св. Фомы важно помнить, что его воззрения и методы воспринимались в то время как нечто новое и даже радикальное и в этом качестве восхвалялись или оспаривались. Его колоссальные достижения имели целью прежде всего оказать Церкви помощь в борьбе с двумя большими опасностями: (1) он отразил нападки арабских философов, для чего столкнул их с Аристотелем, а не просто боролся с ними извне, чего было бы совершенно недостаточно; (2) он остро полемизировал с основной ересью того времени, которую он называет манихейской. Имеются в виду катары.

Решающим для оценки является также и то, что, по всей видимости, сам Фома не хотел давать (и не верил, что может это сделать) законченной системы, не допускающей дальнейшего развития. Скорее всего, он вполне отдавал себе отчет в том, что его учение способно к дальнейшему развитию (Hufnagel).

е) Особенности схоластики четко обнаруживаются в Summa theologica св. Фомы. В каждом параграфе заметны элементы, которые мы признали существенными для схоластики: (1) видимо противоречащие тезису соображения называются и опровергаются посредством различения понятий; (2) используется накопленный традицией опыт; (3) научное понимание содержания веры дается в позитивном описании.

ж) Фома был не только трезвым мыслителем. Он был также и великим молитвенником. Своими исследованиями и литературными трудами он служил Богу. Из-под того же самого пера, которое так строго фиксировало определения понятий, выходили и прочувствованные гимны. Фома является живым доказательством внутреннего родства схоластики и мистики высокого средневековья (§ 69).

Фома — учитель благодати. Никто не излагал яснее, чем он, основное религиозное учение христианства, что все, служащее спасению, происходит по благодати. В толковании Фомы знаменитого места Рим 3, 28, к которому Лютер позже добавил в текст своего перевода слово «allein» [единственно], уже стоит это «sola». В прекрасной благодарственной молитве после мессы («Gratias tibi ago») открывается во всем богатстве евангельско-католическое исповедание: «грешник, вместе с тем праведник», которое ничего не оставляет от оправдания делами и узаконенной самоценности³³³. Но этот же самый человек всю свою жизнь был монахом, защищал свободу воли человека и его участие в деле спасения и считал сакраментальную иерархичес кую Церковь кораблем, необходимым для вечного спасения.

4. Подобным же подтверждением родства схоластики и мистики является высоко ценимый Аквинатом и порой дословно им цитируемый св. Бонавентура († 1274 г.) из ордена миноритов. Несколько позже доминиканцев в Париже в качестве преподавателей и студентов появились и францисканцы. Бонавентура был в XIII в. самым знаменитым их представителем. Он в возрасте 36 лет стал генеральным министром ордена, оказавшегося в то время в чрезвычайно опасном положении. Предшественник Бонавентуры на этом посту, Иоанн Пармский впал в соблазн спиритуалистического иоахимитизма (§ 62, 3). Богослов Бонавентура хотел избежать этой опасности, пытаясь в то же время сохранить для Церкви из наследия Иоахима Флорского то, что в нем было правильного. Практически от него требовалось установить мир между двумя партиями ордена. С этой целью он написал (конечно, нормативную) биографию св. Франциска. Известную роль сыграло его содействие союзу с греками на Лионском соборе (где он и скончался).

Бонавентура — блестящий мистик. Созерцая распятого Христа, он погружается в себя, чтобы отсюда по тройному мистическому пути взойти к единению со Всесвятым. Вместе с тем важно, что он еще и пастырь, неустанно и талантливо проповедующий перед самыми разными аудиториями — перед монахами, студентами, перед парижским двором... Его философия и богословие носят (как и вообще школа францисканцев в отличие от имеющей аристотелевскую направлен ность доминиканской школы) преимущественно августиновско-плато нический характер; сама его теология подчеркнуто христологична. Он ясно видит и опасность философского богословствования у Фомы; он считает, что не следует так сильно разбавлять водой философии вино богословия. У него богословие и молитва еще не разделены: «мы богословствуем, чтобы стать лучше».

5. Связь каждого отдельного ордена (особенно уже упомянутых францискан цев и доминиканцев) с определенной философско-богословской школой способствовала, с одной стороны, в силу конкуренции систем прогрессу науки. С другой стороны, привязанность к определенным теоретическим установкам нередко перерождалась в застывшую диктатуру школы. И именно из-за этого в Церкви возникала конкурентная борьба, которая нанесла заметный урон единству Церкви в позднем средневековье и в Новое время (споры о благодати). Когда богословские тезисы практически объединялись в единое целое с вероучением или же оказывались с ним слишком тесно связаны, дурные последствия были очень велики.

6. Особого упоминания заслуживает английская схоластика, имеющая скорее эмпирико-позитивистскую направленность. Роберт Гроссетест (1175_1253), епископ Линкольнский, который проявил большое рвение в церковных делах и даже отваживался наперекор королю и папе отказать в приходе недостойным претендентам, в области богословия был консерватором. Впрочем, он первым из англичан освоил почти всего Аристотеля и многое перевел с греческого языка. Например, в 1246 г. он издал первый полный перевод «Никомаховой этики». Благодаря многосторонней научной деятельности он стал «отцом Оксфордского университе та». Францисканец Роджер Бэкон (ок. 1214 — ок. 1292) в большой мере находился под его влиянием. Он был передовым мыслителем своего времени; многосторонний (имевший интерес к истории) ум с поразительными прозрениями относительно будущего (естественнонаучного и технического) развития. Он осознал многие лакуны и недостатки в основах средневекового мышления и был против упомянутого «iurare in verba magistri» [клясться словами учителя]; он пытался развивать богословие, шире используя для его обоснования Священное Писание и Отцов Церкви. Однако он со своими представлениями об универсальной науке, где традиция должна находиться в согласии с разумом и («естественнонаучным») опытом, натолкнулся на противодействие, впрочем ему оказывал покровительство папа Климент IV (1265_1268).

§ 60. Готика

1. Представление о самосознании времени можно получить непосредственно (хотя и не всегда вполне однозначно), изучая его искусство. Мы знаем, сколь сильно западный интеллект выражал себя уже в романском стиле (§ 46). Но в этом искусстве еще доминировали элементы стиля и чувство формы эпох, предшествовавших средневековью.

Когда западная духовная жизнь созрела и обрела независимость, она создала самостоятельный язык искусства — готику. Хотя этот стиль органически вырос из романского, он все же был нов как выражение нового состояния сознания, равно как и нового способа чувствования и выражения в художественно-формальной сфере. Естествен но, что искусство высокого средневековья как выражение культуры своего времени было прежде всего религиозным и церковным. Поэтому наиболее отчетливо оно проявляет себя в церковном строитель стве, в готических соборах (и их скульптурных изображениях).

В них отражаются самые сильные стороны религиозности XIII в.: сила веры, развитое религиозное сознание, ясность мысли, духовность, дерзновение. Смысловому единству стиля сопутствует ярчайшая индивидуальность форм выражения (особенно в скульптуре). Очень важно обратить внимание на следующее: в ходе духовного созревания, конечно, недостижимо полное равновесие всех сторон отражения действительности, захватывающее нас в романском стиле. Волнующая проникновенность неизбежно должна рождать вопросы, все испытывающие сомнением. Это справедливо и для великолепного взлета готики³³⁴.

2. Готический стиль в архитектуре, как и вообще развитие средневековой жизни, подчинен стремлению к синтезу. В романском стиле тяжесть и статичность зданий была обусловлена прочностью толстых, массивных и, соответственно, с трудом пробиваемых стен. Прочность здания сосредотачивается теперь в отдельных элементах его конструкции. Свод и опоры теряют статичные очертания, превращаясь в динамичный круговорот поддерживающих друг друга сил. Архитектор мыслит строение как организм, выросший из одной зародышевой клетки. Благодаря этому готовое здание производит впечатление окрыленно стремящегося ввысь. Отдельные элементы и тематические группы образуют множество соотношений и пересечений, соединенных в контрапункт, который со временем (к XVв.) усложнится, превращаясь в почти барочное многообразие форм. Готические кафедраль ные соборы в своей логической завершенности являются в искусстве эквивален том теологических сумм и вместе с ними служат действенным выражением совершенно освобожденной, активной и вместе с тем успокоенной взволнованности этих необычайно оживленных столетий. Их устремленность к небу, порыв и невесомость, очарование их внутреннего облика, где солнечный свет падает сквозь витражи «мистических» роз и окон, окрашиваясь таинственно воспламеняющи мися красками, абсолютно соответствует средневековому смыслу погруженных в Бога молитв.

В стремлении к существенной динамичности знаменательно выражается попытка по-новому овладеть тем, что до тех пор пребывало в несомненной естественности. Среди скульптуры высокого средневековья есть замечательные работы, например портреты епископов, чей утонченный, устремленный ввысь облик обращен к «горнему свету»; это и те, кто, кажется, скорбно удручен и вопрошает, и другие (как колонна ангелов в кафедральном соборе Страсбурга), в ком выражается взволнованность неисчерпаемой хвалы, приносимой Богу.

В готике разнообразно выражается новое восприятие природы, мира и жизни, которое, основываясь на реальности жизненного опыта, отказывается от аллегоричности романского стиля.

3. а) Сосредоточение нагрузки на элементах конструкции церкви в отдельных точках имело непосредственным следствием дробление плоскости. При строитель стве сводов это давало возможность выкладывать поверхности очень легкими и тонкими, что создавало впечатление невесомости и обеспечивало место для больших окон на боковых стенах. Давление распределяется от сводов и несущих нервюр наружу при помощи контрфорсов. Возникшие чисто конструктивно и как таковые исполненные в ранней готике аскетичной красоты логики, контрфорсы приобрели необычайно привлекательные и для общего облика характерные орнаментальные очертания. Иногда (как у хоров собора Нотр-Дам в Париже) они подобны мелодии, высеченной в камне.

У башен появились устремленные ввысь ажурные навершия (во Франции и Англии в меньшей степени), увенчанные шпилем.

Внутри здания появляются три или даже пять нефов. Чаще всего боковые нефы ниже, чем центральный (при одинаковой высоте: зальное пространство).

б) Порталы, контрфорсы и интерьер имеют богатые, со временем все умножающиеся скульптурные украшения. Их необозримое, трудное для восприятия количество оправдано лишь в период, когда большая часть ремесленников действительно творили своими собственными руками, т. е. были художниками, каковую задачу тогда еще значительно облегчала прочная традиция, которая обеспечива ла им надежную опору как на внутренние ценности, так и на художественные каноны³³⁵.

Наряду с определенным смысловым ядром сохранившийся художественный запас скрывает в себе замечательное изобилие первоначальных достижений. Их художественное своеобразие обусловлено: (а) формально — тем, что они созданы непосредственно для определенной конструктивной части (ниша в портале, перед колонной; перед узким столбом между двумя дверями; группировка рельефа над порталами), т. е. в определенных архитектонических рамках; изъятые с предназначенного каждому места (сегодня самые ценные образцы часто перенесены в музеи), они теряют часть своего художественного и религиозного воздействия; (б) содержательно — взволнованной одухотворенностью, которая, надо заметить, постепенно (в XIV и XV вв.) перешла от исходной суровой силы к истинному упоению движением, формой и чувством (вплоть до сентиментальности).

Украшению этих домов Божиих служат витражи окон, освещающих нефы, и «роз» над главным и боковыми порталами. Тайну силы света этих картин из стекла с их уникальным законом стиля мы в некоторой степени начинаем открывать лишь сегодня.

4. Готика возникла в Северной Франции, где церковная реформа рано пустила корни (Иль-де-Франс; первое готическое церковное здание в Сен-Дени). Особенно ценными памятниками готики являются Сент-Шапель и Нотр-Дам в Париже, церковь св. Уэна и кафедральный собор в Руане; домские соборы в Шартре, Амьене, Фрайбурге, Страсбурге, Ульме, Вене, Кёльне (в значительной части только с ХIХв.), Вестминстерское аббатство в Лондоне, кафедральный собор в Солсбери.

а) Название «готический» возникло во времена Ренессанса, когда люди не понимали этих чудес строительного искусства и хотели уничтожить их как варваризм. Теперь в готике мы видим одно из ценнейших созданий художественного гения человечества. Часто не замечают при этом одно само собой разумеющееся обстоятельство: эти творения по существу являются созданием именно католического церковного духа.

б) Можно лишь в общих чертах говорить о том, что привнесли в религиозное воспитание Запада готические кафедральные соборы своими статуями, неустанно повествующими о священной истории Ветхого и Нового Завета, витражами и барельефами, и сколько силы веры и любви к Богу выразила жертвенная воля, с которой все сословия содействовали строительству, с которой работали тысячи часто неизвестных и плохо оплачиваемых тружеников.

в) Готическое искусство в определенной мере было выражением нового общинного (а также мирского) духа. Уже сам факт большого числа занимающихся искусством мирян должен был этому способство вать. Об этом говорит и обилие гротеска, открывающегося попутно в скульптуре контрфорсов, водостоков на крышах, престола в хоре и т.д. Важным доказательством появления светских мотивов является одна из значительнейших скульптурных работ немецкого средневековья: фигуры донаторов в хоре наумбургского домского собора, где на месте апостолов, св. епископов, мучеников и праведников стоят исключительно светские лица, могущественные военачальники и дамы, полные величественного очарования, а рядом с ними даже убийца (по поводу аналогичной трансформации в литературе ср. § 56).

Четвертый период

ПОЗДНЕЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ

Время распада характерных признаков средневековья и
формирование основ Нового времени

§ 61. Общая характеристика

1. Средневековье было временем универсализма, объективизма и клерикализма (§ 34). Против этих сил, которые в универсальной империи и папстве выступали совместно, со временем (уже в XII и XIIIвв.) выступили, как мы видели, центробежные, т. е. служащие частным целям (партикуляристские) силы. Следует, вероятно, обратить внимание и на то, что тенденции, разрушающие единство и враждебные «средневековому» началу не были привнесены извне. Речь идет, скорее, о той трагедии исторического развития, на которую мы уже много раз указывали, о последствиях борьбы, которую вели между собой универсальные силы. Так как путем объединения под одной властью независимых сфер не удалось создать жизнеспособное и внутренне упорядоченное единство, постепенно с логической неизбежностью начался сложный (и отнюдь не регулярный) процесс, который неизбежно вел к вражде и разъединению этих сил. Казалось, что территориальная или «национальная» Церковь вернулась на стадию поместного устройства. Политические власти, добившись преимущества над иерархией и преуспев в попытках захватить ее богатства и права, снова оказались ограничены «национальной» сферой и поэтому раздроблены.

(а) В области политики возникает явление, которое условно можно назвать национальным самосознанием; это ведет к образованию национальных государств и, следовательно, к различным формам организации национальной церковности; однако папство пытается и дальше сохранять свои притязания на главенство в церковно-политической сфере, реально же оно его лишается, прежде всего из-за зависимости от Франции, а кроме того, из-за династических тенденций в самом Церковном государстве. (б) В сферах интеллектуальной и духовной жизни все большее значение приобретает индивидуальное (субъективное) мнение. (в) Наряду с клиром существенное участие во всех областях жизни принимают миряне, и культура начинает приобретать более светский характер. Это свидетельствует и о том, что христианское воспитание мирян клиру полностью не удается; он не способен включить в церковно-религиозную сферу пробудившуюся во всех областях и по сути законную самостоятельность мирян и светские ценности в их автономности: тенденции внеклерикальной общинности и обмирщения множатся. (г) Социальные изменения выражаются, в частности, в формировании определенных демократических идей и тенденций. Они являются реакцией на чрезмерное усиление монархии как в Церкви, так и в государстве, и на повышение культурного и материального уровня высшего духовенства и аристократии.

2. Пробуждение национального сознания, субъективной критики, обмирщение и демократические устремления меняют не только христианский народ, но оказывают воздействие и на церковное руководство, влияя тем самым на жизнь Церкви: (а) папство в Авиньоне, зависящее от национального французского королевства, отлучающие друг друга папы западной схизмы, а также политические и национальные папы-князья Ренессанса отчетливо обнаруживают утрату средневекового церковного универсализма и господство в церковной верхушке национального образа мыслей. (б) Поздняя схоластика демонстрирует распад гармонии веры и разума и вместе с тем субъективную критику. Последнее явление формируется в Церкви в виде номинализма Оккама и оккамизма, но кроме того (и прежде всего) в национальных еретических движениях в Англии и Богемии. (в) Жизненный уклад папской курии в Авиньоне и еще более в Риме времен Ренессанса, как и образ жизни широких кругов высшего и низшего клира показывают как никогда прежде решительное проникновение мирского сознания в церковную сферу и ослабление творческих сил Церкви. (г) Борьба за реформу и реформаторские соборы с их национальной и демократической установкой и их соборной теорий свидетельствуют о том, что партикуляристское национальное сознание, светский дух и демократические идеи пытаются проникнуть и с этой стороны в самые основы Церкви.

3. Позднее средневековье было не только временем упадка, но и временем, когда закладывался фундамент для строительства нового. Возникают (очень постепенно) новые «современные» религиозные установки, которые до настоящего времени господствуют в мире и под решающим влиянием которых по воле Божией несчетные миллионы бессмертных душ продолжают следовать к вечной цели. Было бы недальновидно, несмотря на множество недостатков, имеющих самый принципиальный характер, целиком отрицать ценность и определен ную оправданность целого ряда распространенных форм душевно-ду ховного бытия.

а) Более того, позднее средневековье несет в себе много ценного. Прежде всего нужно назвать то важное сокровище, которое Церковь подарила миру в мистике. Церковь продолжает трудиться над религиозным воспитанием христианского народа с таким успехом, что к концу средневековья подлинная религиозность у него оказывается значительно большей, чем предполагали исследователи несколько десятилетий назад. Правда, и здесь встречались не просто грубые, но и ужасающие недостатки (всякого рода формализм); но в то время как церковные князья на епископских престолах и в аристократичес ких соборных капитулах уже слишком часто не очень хорошо знали, что именно является подлинно католическим, и вследствие этой слабости и недостатка ясности не смогли противостоять духовно-куль турному наступлению Ренессанса и религиозному натиску Реформации, большаvя часть христианского народа мужественно хранила, как могла, верность христианским идеалам веры и жизни. Конечно, нельзя упускать из виду особую опасность противодействия одновременных противоположных тенденций — к формализму благочестия и к автономной внутренней духовности.

б) Ареной событий и в дальнейшем остается Запад. Но происходит перестанов ка сил. Германия, с давних пор игравшая главную роль в церковно-политическом развитии, отступает на второй план. Мы видели, как постепенно центр тяжести перемещается во Францию. Затем на первый план выдвинулась Италия (гуманизм и Ренессанс). В интеллектуальной жизни большое значение имеет Англия— родина Оккама и Уиклифа.

в) Ход событий можно описать такой схемой: Авиньонское пленение — западная схизма — реформаторские соборы. Внешняя последовательность событий заключает в себе процесс внутреннего развития; его характеризуют борьба между (1)Филиппом IV и Бонифацием VIII, (2) Людвигом Баварским и Иоанном ХХII (3) и, наконец, соборная теория. В религиозной сфере внутри Церкви происходит (1) расцвет мистики, (2) дальнейший подъем народной религиозности; вне Церкви — лжеучения Уиклифа и отчасти Гуса.

Конец средневековья определяется не Реформацией. Если мы не хотим продолжить средневековье до эпохи Просвещения (Troеltsch) и тем самым сделать неясным вообще само понятие «средневековье», то мы должны, вероятно, сказать, что Новое время началось, когда новые духовные установки пронизали всю жизнь Запада. Это новое концентрируется в гуманизме; именно он является фундаментом Нового времени. Реформация, напротив, несмотря на все ее мощное своеобразие и враждебность к гуманизму, была движением, которое не могло бы без него утвердиться.

Дата добавления: 2015-11-03