История Церкви 34 страница

г) Во главе крестовых походов стояло вненациональное папство (аиногда император как представитель универсальной христианской Римской империи); в этих походах принимали участие народы всего Запада, возглавляемые своими вождями; собственно ударным отрядом всего похода было западное рыцарство; оно было универсальным и по самой своей природе и через рыцарские ордена, образовывавшиеся в результате крестовых походов. Но с завершением ХIII в. единая сверхнациональная универсальная западноевропейская культурная общность начала распадаться, что также подорвало жизненную основу крестовых походов.

Распад Каролингской империи постепенно сделал вооруженную самооборону одиночек характерной приметой времени (§ 41). Наиболее экономически сильными стали всадники-«рыцари». Они долгое время занимались самым неразборчивым стяжательством, в том числе грабежом и разбоем. Постепенно выработался простой и грубый идеал чисто воинской доблести. Христианское воспитание существен но облагородило эти представления (защита слабых, женщин). А религиозно-литургическое посвящение даже возвысило рыцаря до определенного типа церковного воина. Сформировалось общее для всего Запада христианское сословное сознание. Рыцарство было единой «организацией» знати для всего Запада; оно было универсальным. Однако тяга к универсализму и тем самым к служению всему человечеству впервые по-настоящему реализовалась только в рыцарских орденах.

4. После Первого крестового похода идея христианского миссионер ства приобрела в рыцарской среде специфические черты. Христианские государства, образовавшиеся в Палестине и вокруг нее, были чужеродными образованиями на этой земле. Сохранять их при неустойчивой внешней ситуации того времени и отсутствовавшей, к сожалению, колонизации можно было только ценой больших жертв. Защите этих новых государств и посвятили себя рыцарские ордена. Рыцари стали монахами — яркая иллюстрация средневекового слияния воинского и «священнического» начал, меча и креста.

а) Орден тамплиеров был основан в 1119 г. восемью французскими рыцарями (Гуго де Пейн, † 1136 г.). Тамплиеры принесли обеты бедности, целомудрия, послушания и защиты паломников. Они жили общиной в Иерусалиме в «Храме Соломона» (часть королевского дворца); отсюда и их название (Ср. лат. templum — храм. — Прим. ред). Их устав в своей основе принадлежит Бернарду Клервоскому, который пропагандировал их в своих литературных произведениях²⁵⁸, а основной принцип внутренней организации, т.е. деление на (знатных) рыцарей, капелланов и служащих братьев — Иннокентию II (1139 г.).

Через литературу, с конца ХII в. воспевавшую героические подвиги рыцарства, образ сражающегося христианского воина живо запечатлелся в сознании западноевропейских народов.

б) В Иерусалиме еще до тамплиеров существовало больничное общество, или Госпиталь, св. Иоанна для паломников. Благодаря хорошей организации он стал образцом для всего Запада и возглавил заботу о больных. Его устав свидетель ствует об активной и одухотворенной любви к ближнему во имя Христа. Больные и бедняки были «господами» для служащих братьев. В этот монастырь позднее вступили рыцари, и около 1137 г. из больничного общества он превратился в рыцарский Орден иоаннитов. После падения Акки в 1291 г. иоанниты переселились на Родос, форпост христианства; оттуда — на Мальту: мальтийцы²⁵⁹.

в) Орден немецких господ (Тевтонский орден. — Прим. ред.) образовался из госпиталя, который во время Третьего крестового похода основали поблизости от Акки немецкие бюргеры (из Бремена и Любека) (1190 г.).

Во время Третьего крестового похода Фридриха II магистр немецкого ордена Герман фон Зальца дружески сблизился с отлученным от Церкви императором и предпринимал попытки посредничества между ним и папой. Когда мазовецкий герцог, бывший христианином, попросил у империи помощи против язычников -пруссов, император поручил это ордену, а папа пожаловал этот крестовый поход теми же привилегиями, что и походы в Святую землю. В этом крестовом походе, длившемся полстолетия, удались доселе безуспешные попытки покорить пруссов и обратить их в христианство; возникло Прусское государство ордена. Неповторимые произведения искусства, созданные на его территории (например, Мариенвердер, Мариенбург) художниками из других земель, даже и теперь позволяют ощутить универсальную широту тех идей, из которых возникла эта церковно-рыцарская институция и исходя из которых она осуществляла там свою миссию. Цвета орденского одеяния рыцарей — белый плащ с черным крестом; они стали геральдическими цветами нового государства.

г) Благодаря деятельности ордена меча (^**Ливонский орден. — Прим. ред.)²⁶⁰, трудившегося над евангелизацией Балтийских стран, эти земли с течением столетий тоже постепенно стали христианскими. Тем не менее они, в первую очередь литовцы, противились религии, которую их враги проповедовали мечом. И только когда литовский великий князь Ягайло женился на польской наследнице Ядвиге, христианство смогло утвердиться окончательно.

На этом прямая задача ордена была решена. Из миссионеров получились иноземные господа и угнетатели — тем более, что правила ордена запрещали принимать в него местную знать, которая постепенно возникала. Из этого с неизбежно стью выросла вражда между орденом и христианизированным Великим княжеством Литовско-Польским, ставшая для ордена роковой (его поражение при Таненберге в 1410 г.).

Вытеснение рыцарских орденов с Востока в конечном итоге было следствием турецкого наступления. Но и сами ордена содействовали этому своим внутренним ослаблением и, не в последнюю очередь, растущим в ХIII в. взаимным соперничеством.

5. Последствия крестовых походов необозримы. Они не ограничиваются, как мы уже отмечали, достаточно скудными и незначительными политическими завоеваниями. Речь идет о косвенных, опосредованных результатах и их отдаленных влияниях. Их раскрывает во всей полноте необычайно быстрый подъем во всех областях жизни Запада, начавшийся с ХII в. Этот необычайно повышенный по сравнению с ранним средневековьем темп развития является историческим признаком первой величины. Разумеется, вовсе не все и не в равной степени эти явления восходят к крестовым походам. Часто упоминавшееся пробуждение Европы в первых веках второго тысячелетия, которое будет обсуждаться и в дальнейшем, имеет много корней. Эту оговорку нельзя упускать из виду при дальнейшем чтении.

а) Несмотря на многие недостатки (взаимные раздоры, зависть, авантюризм, корыстолюбие) религиозная жизнь также получила сильные импульс. Образ странствующего по Палестине бедного и, что особенно важно, страдающего Спасителя обретает краски; вся история спасения становится более близкой жизни Запада; благочестие св. Бернарда (§ 50) с его мистической обращенностью к окровавлен ному Спасителю и к Пресвятой Деве Марии обнаруживает глубокое влияние этого; отклик, который встретило его благочестие в Западной Европе, во многом обусловлен новыми переживаниями народов. Христианско-религиозное общее чувство было пробуждено и воспитано теми же силами, что и миссионерская идея.

б) Еще более сильное оживление наблюдается в общей культурной жизни; торговля переживает беспримерный расцвет, в результате чего в Италии, Франции и на Рейне с небывалой силой развивается городская культура во главе с мобильной и быстрорастущей городской буржуазией, что имело поистине огромные и многообразные последствия для истории Церкви. Наряду с материальны ми, возросли также интеллектуальные и религиозные потребности. Под влиянием сильного философского импульса с Востока, пришедшего в Европу через Испанию и Южную Италию, совершалось великое пробуждение. Большая, даже основная проблема Нового времени начинает развиваться уже здесь: настоятельное требование духовной, религиозной и церковной независимости, в особенности со стороны мирян. Таким образом, и здесь назревает кризис, неизбежный в условиях духовного пробуждения. Именно это обстоятельство необычайно важно для истории Церкви и поэтому достойно самого внимательного осмысления. Тот факт, что процесс созревания отразился на обществе и поставил новые задачи перед духовным попечительством, принадлежит к той же проблематике.

в) Неблагоприятные для Церкви факторы этого (отчасти даже сверхбыстрого) культурного роста не заставили себя ждать. (1) Богатство естественным образом пробудило желание низших (нередко угнетаемых) сословий иметь в нем свою долю; так возникает новая социальная проблема. (2) Культура, с которой европейцы познакомились на Востоке, превосходила их собственную. Однако она вовсе не была христианской! Впервые христианский Запад столь полно переживал осознание того факта, что за пределами христианского, церковного, папского мира также имелись живые силы и ценности (например, расцвет науки и отчасти аскетизма в исламе: богослов и аскет ал-Газали, 1058_1111). Несмотря на положительные импульсы, которые оттуда исходили, это было небезопасно. Догматическое равнодушие, наблюдаемое, скажем, у Фридриха II (§ 54) или в политике и в церковной политике Венеции, значительный прецедент веротерпимости в Сицилии, умножающаяся критика Церкви и бурно растущее семя лжеучений имеют здесь важную предпосылку.

§ 50. Внутренний рост христианства. Св. Бернард Клервоский. Цистерцианцы

I. Церковно-политический обзор

1. В Риме борьба между партиями знати не была закончена. После смерти Гонория II (1124_1130), папы, происходившего из рода Франгипани, кардиналы — сторонники этого рода интронизировали без соблюдения установленного порядка Иннокентия II (1130_1143), человека очень церковного. Однако большинство законным образом избрало честолюбивого, высокоодаренного Анаклета II из богатой, иудейского происхождения, семьи Пьерлеони. Не последнюю роль при этом играли деньги²⁶¹; Рожер Сицилийский (бывший его зятем) принял его сторону. Иннокентий II бежал во Францию (как прежде Геласий II, 1118/1119 г.).

Решили дело на этот раз харизматические силы Церкви: Бернард Клервоский, Петр Достопочтенный Клюнийский и Норберт Ксантенский вынесли решение в пользу Иннокентия. Канонические определения по сравнению с этим очевидно имели мало веса; Анаклет предложил решить вопрос о двойном избрании судебным порядком; но Иннокентий, по совету Бернарда, отказался в этом участвовать: никакой специальный суд не имеет силы там, где весь христианский мир уже сказал свое слово. Во всяком случае, в 1130 г. вся Франция и Германия, а затем и Англия, Испания и некоторые области Италии²⁶² были на стороне Иннокентия. Король Лотарь сопроводил его в Рим и был коронован им в Латеранской базилике (поскольку Анаклет еще оставался в замке св. Ангела и в квартале Леонина (с базиликой св. Петра)). Король принял от папы Матильдины владения в ежегодную аренду и взял на себя маршальское служение. Так возникла версия курии: император — ленник папы. Такое понимание нашло отражение в сюжете одной из картин в Латеранской базилике, снабженной соответствующей надписью. Несмотря на две серьезные попытки сопротивления, Бернард в конце концов добился утверждения Иннокентия. Единство было восстановлено после внезапной смерти Анаклета в 1138 г. и закреплено на X Вселенском соборе в Латеране в 1139 г.

2. После того как папа сделался сувереном и вплоть до Нового времени, одной из постоянных сложностей было то, что Церковное государство вынуждено было искать себе для защиты союзников, а затем обороняться от этих, становящихся слишком опасными, защитников. Так и теперь: с тех пор как норманны в Южной Италии из врагов сделались союзниками, они стали неудобны. Иннокентий II безуспешно пытался воспрепятствовать образованию единого сильного нижнеитальянского государства, возглавляемого Рожером. Анафема оказалась бесполезной, а поход (предпринятый в союзе с Робертом из Капуи) закончился поражением. Папа, захваченный в плен, вынужден был признать королевское достоинство Рожера, объявленное Анаклетом, и дать его сыновьям в качестве лена Апулию и Капую.

3. Между тем, волнения в нижних слоях населения, порожденные патарией в Милане и во всей Ломбардии, перекинулись на Рим: постепенно образовывалась городская республика со своим сенатом и с «Patricius». Беспорядки, в которых снова стали принимать участие знатные семьи (Пьерлеони, брат прежнего антипапы Анаклета, стал Patricius), продолжались при последующих понтификатах; они даже заставили Евгения III (1145_1153), ученика Бернарда, на длительное время перенести свою резиденцию за пределы Рима.

4. Представление о римском народе как подлинном носителе государственной власти, никогда не исчезало до конца. Влияние этого сознания многообразно сказывалось в содействии выборам папы и в борьбе римской знати за господство над престолом св. Петра.

Параллельно с волнениями в среде горожан других городов Западной Европы в Риме также проявились демократические тенденции как отдаленные предвестники новой, пока еще далекой эпохи. Эти движения впредь уже не затихали, пока из них, с появлением Кола ди Риенцо († 1354 г.),не родилось то «националь но»-итальянское движение, которое стало первой приметой Ренессанса. И, как это будет вплоть до великой Крестьянской войны ХVI в., уже тогда, в XII в., демократические движения носили социально-религиозный характер: протест против богатства духовенства и требование апостольской бедности, причем, как и во все времена, к справедливым требованиям примешивался элемент сектантской экзальтированности. Главным выразителем этих идей в XII в. был Арнольд из Брешии, ученик Абеляра, критиковавший существующие порядки также и с научных позиций (§ 51). Из-за него папа Адриан IV (1154_1159, единственный по сей день папа-англичанин) впервые в истории наложил на непокорный Рим отлучение. В конце концов с помощью Барбароссы Арнольд был казнен как еретик и мятежник (1155 г.).

Подобные беспорядки, естественно, немало препятствовали осуществлению церковно-политической программы пап, которая тогда являлась и церковно-ре лигиозной.

II. Новое благочестие

1. Времена, когда германо-романские народы принимали христианство, так сказать, только пассивно, прошли. Народы Запада начали более самостоятельно постигать дух христианства. На рубеже XI и XII вв. христианские народы переживали мощное духовное пробуждение. Оно было следствием, а также продолжением и углублением григорианской реформы и охватило практически все сословия и группы внутри Церкви.

О многом говорят лейтмотивы этого движения, в которых, при всей их традиционности, ясно распознаются новые акценты. Соперничаю щие трактовки внутри различных групп, всевозможные пересечения и, прежде всего, то, какой резонанс все это имело в еретических движениях своего времени, дают широкий спектр значений, куда входит не только духовное богатство, но и серьезная угроза. Старый идеал «vita apostolica» [апостольской жизни] предстает во всей полноте новых аспектов; он углубляется до целостного идеала следования Христу в жизни согласно с Евангелием. Следование «нищему Христу» вызывает обостренное внимание к идеалу бедности; служение ближнему расширяется через «странническую проповедь» (характерно, что призвание к ней чувствовали как монахи, так и миряне) до своего рода харизматического апостолата.

Наряду с этим (но в теснейшей связи с идеалом апостольской жизни) прорывается наружу и страстное желание отшельнической жизни (эремиты); здесь особенно активно и настоятельно проявляется мотив отречения от мира как реакция на слишком торжествующую клерикализацию и на слишком поверхностную христианизацию мира; «монастырь», ограждающий от мира, также воспринимается здесь как «мир».

Повсюду наблюдаются общие внутренние установки; исторически особенно важен мотив дословного, даже буквального восприятия Евангелия и монастырского устава.

2. Факт внутреннего про- и разрыва поражает своей творческой полнотой, и в то же время в первой фазе существуют некоторые неясности, которые стали основой будущих разделений. Миряне, клирики и монахи оставляют «мир», чтобы в «уединении» жить согласно своему новому идеалу. Здесь берут начало различные формы, опыт реализации которых приводит к обновлению и киновитского, и эремитского монашества, а также к монашескому объединению каноников.

3. Миряне принимали активное участие в этом реформаторском прорыве. В качестве особой формы их деятельного благочестия следует назвать обширный элемент культа святых, в особенности культа Девы Марии²⁶³. Правда, клиром и иерархией этому типу благочестия также был придан церковно-организационный характер.

Сказанное особым образом относится к монастырским братьям-миря нам, «конверзам», существовавшим уже при св. Ромуальде († 1027г.). Этот институт сформировался уже в великом приорате клюнийцев, затем мы видим его в Гирсау и у цистерцианцев. Конверзы появляются во множестве; хотя и остаются с самого начала в тени монахов, чьими служителями («servi servorum Dei»!) они были. Но то, что идея такого служения (согласно Мф 20, 28 и 1 Кор 12, 15) теперь столь широко распространилась в среде «необразованных», свидетельству ет со своей стороны о христианизации мирян.

Ярко выраженную светскую религиозность можно видеть у части странствующих проповедников, затем у гумилиатов и бегинов (§ 58,1). В идеале бедности и общинной жизни покаянного движения гумилиатов продолжали действовать целевые установки патарии (§ 48). Ксожалению, оградить народную религиозность от ересей удалось лишь отчасти.

В XII в. появляется целый ряд братств из мирян, имеющих целью религиозную поддержку своих членов и служение ближнему (госпитали). Так, в 1095 г. в Дофинеv было основано братство антонитов (=госпиталиты св. Антония), или в начале XII в. — братство св. Вита в Госларе и там же в 1133 г. братство Стефана. В XI и XII вв. появляются «мостовые братья», чьей заслугой были постройка и содержание мостов. Подобные братства создавались и в кругу гирсауской реформы. Прежде всего в Швабии миряне (среди них «несметное число женщин») объединялись для «жизни общиной по образцу древней Церкви», чтобы в отвержении брака (хотя среди них были и семейные) под руководством монахов или священников жить благочести вой («религиозной») жизнью²⁶⁴.

К кругу этих явлений относится также необычайный расцвет женских монастырей в эту эпоху. Почти все ордена, о которых мы будем говорить, дополняются процветающими женскими ответвлениями²⁶⁵. Сюда относится и феномен «двойных монастырей».

4. В меровингское и каролингское время, чтобы поднять уровень духовенства, его, где возможно, объединяли для совместной жизни (vita canonica; правило Хродеганга, § 41). Иногда клирикам оставался выбор только между «монашеской» и «канонической» жизнью (капитулярий 802 г.). Saeculum obscurum очень ослабил и эту уставную жизнь кафедральных и коллегиальных каноников. Теперь религиозное обновление распространяется и на них²⁶⁶. Они также подхватывают монашеский идеал, доходя в общежительной жизни даже до отказа от признаваемой доселе частной собственности.

Конечно, не все монастыри участвовали в новом развитии. Наряду с канониками, принимавшими монастырский устав (canonici regulares — «регулярные, уставные каноники»; по большей части принимался устав «св. Августина» = каноники-августинцы), теперь появились также и каноники из мирского духовенства (canonici saeculares). Объединение общин уставных каноников привело затем, в первую очередь под влиянием реформы Сито, к образованию конгрегаций или орденов.

Пример только что названных каноников-августинцев подтверждает эту тенденцию. Из их конгрегаций особенно плодотворным источником новой религиозной жизни (схоластика и мистика) сделались, например, викторинцы (с 1113 г.) в Париже²⁶⁷. Крупнейший учитель этой школы — Гуго Сен-Викторский из Южной Саксонии. Это выдающийся мыслитель XII в., знаток Платона и Аристотеля.

5. Отсюда же ведут свое происхождение и премонстраты. Это значительней шая организация уставных каноников; она была организована по образцу ордена. Основной монастырь — в Премонтре v на Уазе, основан в 1120 г. Норбертом Ксантенским († 1134 г.). До того как он основал орден, он в качестве странствующего проповедника покаяния представлял этот — чрезвычайно важный как для церковной, так и для внецерковной (вальденсы, § 56) жизни во времена высокого и позднего средневековья — тип благочестия²⁶⁸.

6. Возникновение ордена премонстратов дает наглядное представление о росте монашества той эпохи, питаемом из множества источников. Сделавшись настоятелем монастыря, Норберт ориентирует своих каноников в первую очередь не на проповедь и пастырство, но на «эремитскую жизнь в канонической форме», т. е. на общежительную жизнь при полном отказе от собственности (уставы 1131/1134г.). Когда премонстраты описывают свой идеал, они говорят о созерцатель ной жизни, которая еще полностью связана с общежитием в стенах монастыря; именно так они видели совершенное осуществление «civitas Dei».

Но теперь рядом с монашеством и соперничая с ним будет стоять «каноничес кая жизнь» как вторая форма апостольской жизни; специально подчеркивалось, что эта попытка «возродить жизнь древней Церкви» имеет не меньшую ценность, чем терпеливая забота о процветании монастырской жизни. В соперничестве с монашеством для каноников содержится не только сознание своего священничес кого преимущества, но и их пастырская задача. И в этом отношении основание уставных каноников означает, безусловно, подготовку будущих проповедничес ких и душепопечител ьных орденов.

7. Источником стремления к церковному обновлению были монашеские круги. Но для них, как уже много раз отмечалось, в этом движении была характерна опора на эремитские идеалы. Они глубоко присущи природе монашества и активизируются всегда, когда грозит исчезнуть эсхатологическая тенденция монашества к уходу от мира.

а) Греческое влияние уже в раннем XI в. привело к образованию в Южной Италии эремитских колоний Камальдоли и Валлумброза; теперь же стремление к отшельничеству охватывает широкие круги Церкви, господствующей над миром.

б) Отвращенный мирским образом жизни своего архиепископа, св. Бруно из Кёльна († 1101 г.) отказывается от почетной должности домского схоластика в Реймсе, чтобы с шестью спутниками безраздельно посвятить себя служению Богу в уединенной горной долине Ла - Шартрез. На основании более строго понимаемого бенедиктинского устава они пытаются объединить в своей жизни анахоретский и киновитский идеалы. Из этого эремитория, получившего название «Carthusia», вырос орден картузианцев, который в пору своего расцвета в XIV в. охватывал 168 мужских и 12 женских монастырей. Этот орден твердо, как никакое иное монашеское объединение, придерживался своих идеалов, несмотря на их необычайную строгость, и не нуждался в преобразующей реформе²⁶⁹.

в) Подобным же образом образовался орден из маленькой группы отшельников, которые жили в уединении под Лиможем, возглавляе мые св. Стефаном Тирским (1073 г.): «Бедняки Христовы» (Pauperes Christi). Он наставлял своих учеников так: «Если вас спросят, к какому ордену вы принадлежите, отвечайте: к Ордену Евангелия, ведь оно — основа всех уставов».

Это начинание, так ясно предвещающее Франциска, тогда еще не было реализовано. После смерти Стефана община переселилась в Гранмон, где из нее образовался подчеркнуто созерцательный орден (Франция и Англия). Монахи-священники, жившие в строгом затворе, вместе с работой передали мирянам-конверзам и основную часть управления, что привело уже в XII в. к острой борьбе за руководство орденом.

г) И наконец, странническая проповедь и любовь к уединению являются идеалом группы, которую собрал вокруг себя священник Роберт из Арбрисселя († 1117 г.). На ее примере проще всего проследить, как превращалось евангельски пробужденное движение в орден (Фонтевро; главное аббатство, основанное после 1110 г. под Анжером). Но Роберт первоначально посвятил свое апостольство именно тем мужчинам и, прежде всего, женщинам, которые в ходе медленно наступавших социальных сдвигов были вытеснены на обочину сословно организованного христианского мира как «бедняки» и «грешники». Воспоминание об этом бурном начале, — ведь Роберт со своими кающимися грешниками и грешницами обошел, проповедуя, всю страну — продолжало жить в некоторых специфических чертах ордена. Дело в том что Роберт основал не только ставшие уже забытыми двойные монастыри (у гильбертинцев, а сначала и у премонстратов), но он подчинил мужские монастыри почитанию Божией Матери, аббатиссы Фонтевро (влияние ирландских представлений?).

8. Заинтересованный историк всякий раз из этих скудных данных постарается осознать, какая полнота молитвы, покаяния, планов и труда многих сотен, даже тысяч людей в течение ряда столетий стоит за этими фактами. История, особенно при ретроспективном наблюдении, — это тайная сокровенная жизнь.

III. Цистерцианцы

Остальные новообразованные монастыри (такие как в Тироне или Савиньи) оставались в рамках традиционного монашества и имели целью его обновление. Сюда относится и реформа, которая началась в «новом монастыре» в пустыни Сито (1098 г.) близ Дижона и которой предстояло превзойти своей плодотворностью все другие преобразова тельные движения и лечь в основу ордена цистерцианцев св. Бернарда Клервоского.

1. Вначале движение существенно не выделялось на обрисованном выше фоне. Это относится прежде всего к деятельности его первооснователя, св. Роберта. В его неуверенных попытках реформы можно различить как стремление к совершенству, так и беспокойство и неопределенность, свойственные начальным шагам. Побывав во главе нескольких уже существующих монашеских общин, он создал новую общину и перевел ее в Молезм (в области Кот д'Ор). В 1090 г. он оставляет быстро ставшее процветающим аббатство, чтобы снова бежать в пустынь (близ Окса). Молезмским монахам через несколько лет удалось вернуть своего святого аббата, но возвращение лишь ненадолго предварило его последний уход, которому мы в конечном счете и обязаны основанием Сито. Правда, сам оттуда он тоже ушел и (в результате посреднического вмешательства папы Урбана II) окончательно вернулся в свое старое аббатство с несколькими монахами, «не любившими пустыни».

2. а) Таким образом, хотя Роберт и основал в пустыне «новый монастырь», но то, что мы называем «Сито», создано не им, а его преемниками, аббатами Альберихом и Стефаном Хардингом. Именно они с величайшей последовательностью осуществляли задуманную задачу.

В центре внимания монахов Сито было не столько создание «нового», требующего иных форм жизни, сколько «обновление» старого, давно утвердившегося в своей сущности состояния. Но консерватив ный характер цистерцианской реформы был залогом подлинного обновления: плодотворный спор с традицией и творческое приспособ ление всего существенного в ней к новой ситуации.

Намек на это дан уже при уходе из Молезма. Причиной его был не упадок дисциплины и нравственности среди оставшихся. Речь шла о позитивной концепции самой природы монашества, которую, по мнению Роберта, невозможно было реализовать в рамках традиционных форм. Здесь заявляет о себе ощущение внутреннего противоречия между торжественно восхваляемым уставом и тем обычаем, которому следовали в ордене на практике (consuetudo; ср. § 47); или, говоря позитивно: потребность строго придерживаться «единственно верного пути (rectissima via) устава», точно следуя его букве.

б) Оппоненты, принадлежавшие к традиционному монашеству, обвиняли цистерцианцев в фарисейском легализме. Но по существу все было как раз наоборот. «Буква» со всей определенностью признается носителем Духа; слово — гарант первичной подлинности устава, а эта подлинность со своей стороны основывается на родстве с Евангелием.

Пояснить вышесказанное лучше всего на примере того, какое огромное значение цистерцианцы придавали предписаниям Устава относительно всего, что касается тела (praecepta corporalia). Монашество Клюни, апеллируя к «Духу» и «духовному», игнорировало эти сравнительно менее важные и несомненно нуждающиеся в адаптации правила. В Сито они снова были вынесены на первый план, потому что здесь знали, какое значение имеет телесное для духовного.

Одежда, пища, образ жизни монахов, их имущественное положение и порядок богослужения подлежат реформе, которая возвращает их к первоначальной строгости устава, но в то же время является действенной и жизнеспособной реорганизацией. Сито отказывается от церковных и феодальных источников дохода (т.е. от частного владения церквями, от пожертвований, платы за погребение и десятины, так же как от мельниц, сел и крестьян). Для вновь открываемых монастырей оно избегает близости городов, довольствуется тем количеством земли, которое они могут обрабатывать сами, чтобы кормить общину монахов и конверзов, а также бедняков. Тем самым реабилитируется физический труд с его двойной телесно-духовной функцией²⁷⁰.

в) Богослужебный круг был, наконец, возвращен в предписанные уставом рамки (полная служба цистерцианцев — без мессы и вечерни — короче, чем одно только богослужение первого часа в Клюни), что возродило ту первоначальную гармонию, которую мы вправе считать основой духовной плодотворности Сито. Соответственно, литургия была лишена пышности, а монастырская церковь — украшений. Но именно благодаря простоте архитектуры величие романского контура и красота организации церковного пространства проступают еще ярче.

г) Реабилитированный сельскохозяйственный труд имел величайшее значение для Запада. Когда цистерцианцы из Франции распространились в Западную Германию, их монастыри стали развивать ту же основную деятельность. Новые поселения возникали в Центральной Германии, затем далее к Востоку вплоть до славянских земель. Земли между Эльбой и Одером и к востоку от них, населенные язычниками-вендами, получили от этих монастырей, представлявших собой образцовые хозяйства, как христианскую веру, так и культуру земледелия. Цистерцианцы первыми начали возделывать землю, корчуя лес и осушая болота, и поднимали благосостояние за счет усовершенствования сельскохозяйственных методов.

Дата добавления: 2015-11-03