Ранние франки 4 страница

Типичное копье, используемое викингами, такое, к примеру, как найденное с топорами у Старого лондонского моста [74], имеет узкую коническую впадину. Копье в некоторых случаях украшено серебряной инкрустацией. Идущее от конической впадины длинное узкое лезвие резко расширяется, а затем постепенно сужается, почти по прямой линии, к острию. Древко изготовлялось из ясеня. Такое копье пехотинец обычно использовал в ближнем бою, действуя двумя руками, однако мог и метать в противника.

Мечи, использовавшиеся викингами раннего времени, имели клинки, схожие с теми, которые описаны нами в главе о франках; по всей видимости, их импортировали из Рейнланда. Характерная рукоять меча раннего времени имела короткое толстое перпендикулярное перекрестье из железа и навершие рукояти, состоявшее из похожей, но более короткой перпендикулярной полосы, на внешней стороне которой была прилажена треугольная «шапочка» — тем же образом, как и «поднятая шляпа» на рукоятях времен Великого переселения народов. В некоторых случаях поперечная полоса и навершие изготавливались одним куском, причем иногда место разделения все еще указывалось желобком. Примеры рукоятей такого типа были обнаружены в регионе, ограниченном Русью, Ирландией, Швейцарией и Исландией. Украшение мечей обычно осуществлялось покрытием сплавами металлов, оловом, золотом, серебром или медью. Металлы образовали простой узор из квадратов и линий контрастирующих цветов. Это покрытие наносилось на сталь клинка при помощи вколачивания молотом во множество мельчайших параллельных желобков, выбитых на поверхности металла. В Норвегии найдено множество рукоятей, установленных на прямые клинки с одной режущей кромкой. Острие такого клинка находится на прямой линии по отношению к задней кромке. Подобные мечи с одной наточенной стороной клинка довольно редко встречаются за пределами земель норвежского влияния. Очень редко эти клинки имеют немного изогнутую режущую поверхность. К ранним временам относятся и рукояти другой формы, у них между рукоятью и клинком располагается более длинное перекрестье, над рукоятью же, в навершии находится похожая, но более короткая полоса. И опять же, рукояти подобного рода распространены в Норвегии. Часто они встречаются на клинках с одним острием. Рукояти обоих типов принадлежат ко времени до 950 года. В это же время встречаются рукояти, на которых вместо треугольных наверший имеется три (реже пять) расположенных последовательно долей, причем самая большая доля располагается в центре. В некоторых случаях доли видны очень отчетливо, как на мече X века, найденном в Сигридсхольме, Уппланд, Швеция, и находящемся ныне в Государственном историческом музее в Стокгольме. Доли видны и на мече, принадлежавшем королю Кнуту по «Регистру аббатства Хайд» 1020–1030 годов (Британский музей). Навершия рукояти этого типа встречались еще даже в XIII столетии, как это следует из относящегося к 1280 году изображения Роберта, герцога Нормандии, в соборе Глостера. Много подобных наверший рукояти из нескольких долей имеют изогнутый вид, как и поперечные перекрестья на тех же мечах. Один такой меч, найденный в Темзе у Уандсуэрта, хранится в Лондонском музее. Экземпляры более позднего времени обычно имеют более длинное поперечное перекрестье. В других же случаях очертания навершия рукояти более плавные, и разделение на доли только имитируется линиями или тонкими ребрами по сторонам, как на нескольких мечах с кладбища викингов в Килмейнхаме, Дублин. Временами оконечным долям навершия придавалась форма головы животного. Подобные фигурки иногда находили на концах «шапок» наверший рукоятей времен Великого переселения. Самым распространенным украшением для рукоятей являлось простое нанесение металлов разных цветов. Временами, как на мече из Сигридсхольма, украшения такого типа представляют собой плетеное кружево и оттеняются чернью. Чернение достигалось заливкой черного состава в углубления на металле; состав представлял собой смесь порошкообразных серебра, меди, свинца и серы, которые спекались под действием температуры, а потом подвергались воронению. Меньше распространены более роскошные украшения, чем описанные выше. На металле долотом наносился повторяющийся узор из крестов и кругов (а иногда зооморфные мотивы), а на часть узора — золото или серебро, иногда декоративно обработанные. В некоторых случаях часть рукояти, за которую осуществляется захват, покрыта металлом, украшенным так, чтобы соответствовать всей части меча вне клинка. Мечи с рукоятками из моржовых клыков и золота описаны в сагах, как, к примеру, Легбитер, принадлежавший Магнусу Босоногому. Рукоять меча (как считается, святого Стефана) из Пражского собора имеет навершие рукояти и перпендикулярное перекрестье из слоновой кости, на котором изображены переплетающиеся чудовища (рис. 3).

В Скандинавии было найдено большое число мечей, которые, по всей видимости, имеют английское происхождение. Великолепная серебряная рукоять, обнаруженная в Дибеке, Шонен, Швеция, украшена в английском стиле с энергично переплетающимися чудовищами и зооморфными полосами, выполненными в виде высоко поднятого рельефа (Государственный исторический музей, Стокгольм).

Мечи викингов более позднего времени, как полагают, относящиеся примерно к 900 году и к более позднему периоду, имеют новый тип клинка, который теперь изготовлялся не из сваренных стальных полос или прутков, а из гибкой стали высокого качества. Эти мечи имеют сужение к концу клинка, что делало меч менее тяжелым и более удобным в использовании (так как центр тяжести находился ближе к рукояти). Поскольку этот тип меча более подходил для рубящих ударов, он встречается наиболее часто; однако такой меч мог использоваться и для колющих ударов. Многие из этих клинков в идущем по центру клинка желобке имеют большие латинские буквы, образуя имена ULFBERTH и INGELRII. Хотя поначалу это были личные имена, они, по всей видимости, относятся к мастерской, поскольку эти надписи встречаются относительно долгое время. На другой стороне клинка вместо имени обычно накладывался похожий на решетку для вьющихся растений узор. Надписи, по всей видимости, производились вырезанием имени на клинке и вбиванием молотом в образовавшиеся желобки тонких железных прутков, когда клинок был еще раскален. Накладки закреплялись на месте при помощи ударов молота при температуре близкой к температуре плавления. Предполагается, что эти клинки были изготовлены в Рейнланде. Меч этого типа с клинком, имеющим надпись INGELRII, находится в Британском музее, а меч с надписью ULFBERTH, также найденный в Темзе около Шиффорда, можно видеть в Музее Рединга.

Саги, в которых описывается использование мечей, дают ясно понять, что мечи применялись для обмена ударами. Похоже на то, что меч против меча обычно не ставился — удары парировались с помощью щита, который скоро разбивался на куски. «Сага о Кормаксе» описывает официальную дуэль, называвшуюся «холмганга», в которой было разрешено использование трех щитов по очереди. Когда Бьярни и Торстейн сражались друг с другом (в менее официальном поединке), то, как только они разбили щиты друг друга, Торстейн отправился к своей лошади и взял два щита на смену, в то время как его противник закрепил свой ботинок. Как только эти щиты были разбиты, противники решили помириться. Удары наносились с максимальной силой, так что в случае попадания срубались головы и конечности. Если ударивший недостаточно быстро отводил руку после удара по щиту противника, он мог потерять руку. Иногда встречаются упоминания, что меч брался обеими руками, если щит был разбит или даже забрасывался на спину, чтобы попытаться сделать обращение с мечом свободней (действуя двумя руками). Использование колющих ударов упоминается редко, хотя в «Беовульфе» главный герой пронзает дракона.

При подготовке к дуэли или, к примеру, в охоте на медведя высвобожденный из ножен меч мог свисать на веревке, обвязанной вокруг правой кисти. Об этом упоминается в «Саге об Эгилсе», но, похоже, не существовало иллюстраций этого до примерно 1220 года, когда у фигуры в манускрипте «Энеида» в Университете Тюбингена появился меч, который держат таким способом. Хотя булавы часто крепились к кисти на веревке, веревок обычно не находят на мечах вплоть до XVI века. По всей видимости, викинги привязывали свои мечи к ножнам при помощи «лент мира», и эти ленты убирались перед тем, как вытащить оружие.

Во времена саксов знаменитые мечи переходили от одного владельца к другому в качестве подарка или наследства. Им давали имена, например Квернбитр (Quernbiter, рубящая мельница), подарок короля Ательстана норвежскому королю Хокону. Мечи с именами упоминаются в нескольких сагах, переходя из рук в руки и приобретая славу по мере того, как с их помощью одерживались победы. Меч Скофнунг был взят из погребального холма короля Хрольфа Датского одним из первых исландских поселенцев, Скегги из Мидфирта. Через много поколений и после множества приключений меч вернулся обратно в Роскилле, Дания, и был захоронен у погребения Хрольфа.

В сагах есть несколько упоминаний мечей из страны франков (Франции), что подтверждает предположение о происхождении клинков. Эти клинки, как считалось, никогда не подводят.

Такое оружие, как лук, использовалось по всей Скандинавии, но, судя по летописям, на войне его использовали только представители низших социальных слоев. Тисовый лук, найденный на искусственном острове в Боллинберри, Ирландия (вместе с мечом производившегося викингами типа), имел 185 см в длину. Лук выглядел как буква D. Плоская часть буквы представляла заднюю часть лука. Дугообразная сторона обращалась к цели, когда лук был натянут. При натяжении лука передняя часть представляла собой более или менее ровную дугу. Луки отличались от сохранившихся только в Англии средневековых луков только очень незначительными деталями. Скандинавские законы раннего Средневековья относили луки к оружию свободных людей.

Корабли викингов

Одним из самых интересных элементов эпохи викингов являются их корабли. Удивительно, но до нашего времени их дошло довольно много, включая два почти полностью сохранившихся, которые выглядят как роскошные яхты, но использовались как погребальные корабли. Они несколько меньше, чем способные плавать в море военные суда, и определенно много меньше, чем большие корабли около 1000 года, подобные «Длинной змее», построенной Торбергом Скафхоггом для короля Олафа Трюгвасона (Трюгвесона), с длиной, по всей видимости, около 48,8 м и с 34 парами весел.

Почти целый корабль с 32 веслами, найденный в Гокстаде, Норвегия, и находящийся сейчас в Осло, имеет 23,33 м в длину и 5,25 м по ширине. Его высота от нижнего конца киля до вершины планширя [75] составляет 195 см. Точная копия этого корабля, изготовленная в 1893 году, имела тоннаж 31,78 регистровых тонны. Полагают, что корабль из Гокстада был построен во второй половине IX или в начале X века.

Весь корабль изготовлен из дуба. Некоторые элементы корабля хранились в болоте до того времени, когда они, как предполагалось, должны были быть востребованы. Киль был вырублен из единого дубового дерева топором и представляет собой продольное ребро, идущее ниже обшивки из досок. Благодаря килю корабль устойчивее держался на курсе и мог идти под более острым углом к ветру. Спереди и сзади к концам киля прикреплялись при помощи коротких изогнутых переходных брусков форштевни и ахтерштевни (форштевень — брус по контуру носового заострения судна, в нижней части соединен с килем; ахтерштевень — кормовая часть судна, продолжение киля, обычно опора для руля); переходные бруски крепились толстыми деревянными шпильками. Корпус корабля был обшит шестнадцатью полосами досок на каждой стороне, каждая доска перекрывала соседнюю, находившуюся ниже. Доски скреплялись вместе при помощи железных заклепок с круглыми головками и квадратных зажимных скоб (похожих на гайки), насаживавшихся изнутри. Изнутри скобки не насаживались только у самых концов, где корпус был слишком узок для работы молотом, здесь зажимные скобы насаживались снаружи. По всей видимости, во время создания таким образом корпуса он держался при помощи какого-то шаблона, поскольку некоторые зажимные скобы находятся под шпангоутом [76]если бы шпангоут изготавливался раньше, то он помешал бы поставить заклепки. Где было нужно соединить две доски вертикально, концы обеих досок скашивались, чтобы получить перехлест; скос при этом имел такое направление, чтобы через щель вода с носа не попадала в корабль. В корабле есть 19 шпангоутов, каждый из которых изготовлялся из одного куска. Шпангоуты располагались друг от друга всего на расстоянии в метр. Они делались из дуба. За исключением самой верхней доски, девять днищевых досок каждой стороны обшивки не прикреплялись к шпангоутам гвоздями, а привязывались к ним ивовыми прутьями или очищенными еловыми корнями. [77] Крепление осуществлялось к специальным планкам, вырезанным из прочной доски. Ивовые прутья проходили через отверстие, просверленное в нижней части каждого шпангоута. Девятая доска от киля на обеих сторонах корабля прикреплялась к концу каждого шпангоута деревянным гвоздем. Сам киль и доска на каждой его стороне никак не прикреплены к шпангоуту. Такой метод, возможно, был использован для того, чтобы придать корпусу максимально возможную гибкость, позволяя волнам сгибать обшивку, которая в противном случае могла сломаться. Капитан копии норвежского корабля, созданной в 1893 году, сообщил, что планширь этого корабля изгибался вверх на 15,24 см от обычного при сильном волнении моря. Шпангоуты на концах корпуса плотно примыкали к корпусу на обеих сторонах, образуя переборки. Все другие шпангоуты поддерживали поперечные балки, на которых лежали незакрепленные сосновые доски палубы. Поскольку удары волн принимали на себя верхние доски обшивки, то эта часть корпуса была создана совершенно иначе, чем нижняя. Семь верхних досок прикреплены гвоздями к кницам [78], посаженным на концах поперечных балок, и к бимсам [79], по одной для каждой второй поперечной балки, что давало кораблю много большую прочность. В третьей доске обшивки сверху располагалось 16 пар портов для весел, за исключением передней и задней части, где корабль был слишком узок для использования весел. Изнутри эти порты могли быть закрыты поворачивающимися круглыми ставнями.

Кормовой шпангоут был опорой огромного, похожего на лопату рулевого весла, установленного по правому борту. Руль поворачивался на огромном деревянном «наросте», прикрепленном к борту корабля. Руль с внешней от борта стороны корабля был привязан к «наросту» ивовыми прутьями. Управление веслом осуществлялось ремнем, который был привязан к веслу непосредственно под его шейкой, проходил отверстие в «наросте», отверстие в борту корабля и шел вдоль шпангоута, в котором было три отверстия для крепления ремня. Когда корабль спускали на воду, руль опускался примерно на 50 см глубже, чем киль. Верхняя часть рулевого весла поддерживалась с помощью еще одного ремня, проходящего через планширь, вокруг рулевого весла и возвращавшегося обратно через планширь. С рулем управлялись при помощи румпеля [80], прикрепленного к узкой верхней части рулевого весла. Весло можно было поднять из воды при помощи веревки, прикрепленной к его нижней части. Один из кораблей, вырезанный на камнях острова Готланд, показывает платформу, возвышающуюся на корме над уровнем палубы. Предположительно, такая платформа предназначалась для того, чтобы на ней мог стоять рулевой.

Верхняя часть сделанной из сосны мачты не сохранилась, поскольку она была в установленном состоянии, когда корабль был зарыт в землю. Мачта имела 30 см в толщину и, по всей видимости, поначалу была 13 м высотой; ее рей был длиной 9,5—10,5 м. Основание мачты ставилось в специальное отверстие, вырезанное в большом дубовом блоке 3,75 м длиной, покоящемся на киле и на 8—11-м шпангоуте, считая с кормы. Блок прочно крепился при помощи подкосов от шпангоутов. На уровне палубы мачта проходила через пятиметровый брус, называвшийся «брус подкрепления мачты». Он шел спереди и сзади мачты по поперечным балкам и соединялся с ними. В этом брусе есть длинное узкое отверстие, через которое проходила мачта; задняя часть отверстия после подъема мачты закреплялась клином для поддержки мачты. Нет никаких признаков опор мачты, и они могли и не являться необходимыми при такой короткой мачте. Несколько изображений скандинавских кораблей раннего времени на наскальных изображениях на острове Готланд показывают, что корабли несли прямоугольный парус с одним реем и сложной системой канатов, идущих от нижнего конца паруса, возможно, для того, чтобы отпускать или брать рифы [81]. На некоторых изображениях видны опоры для мачт. Похоже на то, что, когда парус был установлен под большим углом к ветру, для того чтобы ветер наполнял переднюю часть развернутого паруса, использовалось устройство, называемое beitass (шпринтов). Оно состояло из шеста, один конец которого укреплялся на переднем конце паруса, в то время как второй устанавливался в углубление в деревянном блоке, прикрепленном на противоположной стороне корабля, чуть позади от мачты. Шест был достаточно длинным, чтобы от него парус вытягивался вперед. Положение рея обычно определялось при помощи скоб, прикрепленных с каждой стороны. Место выпрямляющего шеста позднее заменили булини [82].

Корабль из Гокстада имел 32 щита на каждой стороне, попеременно раскрашенные в желтый и черный цвета. Щиты висели на специальной стойке, идущей вдоль планширя. Из саг ясно видно, что эти щиты использовались для украшения корабля в гавани и никогда не применялись в море. [83]

Швы в корпусе конопатились вымазанными дегтем шнурами, сделанными из волоса животных; шнуры эти забивались в специальные углубления для просмаливания, которые вырезались в каждой доске обшивки. В конечном итоге корабль обычно покрывали смолой по всему корпусу, чтобы полностью закрыть щели. Исландское «Королевское зеркало» середины XIII столетия описывает ежегодное покрытие смолой кораблей и намекает, что викинги иногда зимовали в кораблях, которые были им укрытием.

В корабле из Гокстада нет сидений для гребцов, и, возможно, гребцы усаживались на своих морских сундуках, которые упоминаются в сагах. Деревянные весла из сосны с узкими лопастями имеют в длину от 530 до 585 см; большие по размерам весла использовались на носу и корме, где планширь поднимался выше от уровня воды. У корабля был небольшой железный якорь, который был слишком мал, чтобы удержать корабль, но являлся достаточным, чтобы корабль не выбросило на берег, когда на ночь корабль привязывали канатами. Корабль из погребения привязан к большой скале. Имелись также мостки, но не было ковша (черпала) для вычерпывания воды, хотя его находили на других кораблях. Когда корабль был раскопан в земле исследователями, то в нем оказалось три лодки. Одна лодка представляла собой корабельную лодку, две другие были для этого слишком велики и, по всей видимости, являлись погребальными принадлежностями.

Корабль из Гокстада был довольно простым и незамысловатым. Каким величественным мог быть корабль той эпохи, можно видеть по другому судну времени ранних викингов, раскопанному в Осеберге. Это был погребальный корабль молодой принцессы. Нос и корма разукрашены богатой и сложной резьбой, а верхний конец носовой мачты украшен резьбой в виде вьющейся по спирали змеи. Выбитые на камне изображения на острове Готланд показывают корабли с головой дракона на носу и изогнутым хвостом дракона на корме. Законы Ульфльота (ок. 930), ранний кодекс законов Исландии, постановляют, что голова дракона должна быть убрана при приближении к Исландии, чтобы не пугать духов-хранителей острова. При движении навстречу ветру, когда парус приходится ставить под острым углом, направление ветра требуется знать очень точно, и полагают, что множество флюгеров из скандинавских церквей поначалу располагались на верхушках мачт кораблей. Один флюгер, украшенный в английском стиле, который, видимо, был взят с одного из кораблей флота Кнута Великого, в прежние времена находился в церкви Седерала, Хёльсингланд, Швеция (Шведский исторический музей, Стокгольм).

В день корабль, согласно сагам, делал переход в 100 миль при скорости 4 узла. Копия корабля из Гокстада пересекла Атлантику за двадцать семь дней и развивала до 11 узлов. Полагают, что эта копия была немного меньше среднего по размерам корабля викингов, который, по всей видимости, имел от 20 до 25 пар весел и обычно 24–29 м длины, с экипажем из 80—120 человек [84].

Глава 4 Саксы

Колонизация Англии и низменной части Шотландии германскими народами, возможно, происходила во многом так же, как и колонизация Франции. По всей видимости, захватчики прибыли как федераты — наемники, которым даровали землю за службу по защите от своих одноплеменников и против пиктов [85].

Бритт Гилдас, писавший, по всей видимости, где-то до 548 года, утверждает, что три военных корабля саксов прибыли в Британию по приглашению некоего неназванного короля и им была дарована земля в восточной части острова при условии, что они будут защищать страну. [86] Позднее к ним прибыло пополнение на других кораблях, и новым воинам тоже была дарована земля. Когда эти колонисты стали многочисленнее, они восстали против своих хозяев и начали продвигаться в глубь страны. Они были разбиты бриттами под командой Амброзия Аврелиана, после чего последовал ряд мелких сражений, завершившийся победой бриттов у Монс-Бадоникуса. Затем наступил период мира, во время которого Гилдас и писал свое сочинение. Беда Достопочтенный, писавший где-то до 731 года, добавляет к этому рассказу имена британского короля Вортигерна и вождей захватчиков Хенгеста и Хорсы, а также пишет, что, согласно преданию, Хорса был погребен в Кенте. Временем первой высадки саксов он называет период вскоре после 449 года.

По крайней мере частично история Гилдаса подтверждается находками германской керамической посуды IV — начала V века, а также следами производства металлических орудий в бывших римских поселениях, как в Йоркшире, так и в Восточной Англии. Это заставляет предполагать, что саксы обосновались здесь как федераты, возможно, даже до окончательной эвакуации римлян и перед временем Вортигерна. Однако, когда мятеж саксов оказался успешным, другие саксонские вожди стали прибывать в Британию без приглашения. Поселение Уэссекс западных саксов, похоже, стало результатом вторжения, хотя до сих пор не объяснено, возможно кельтское, происхождение имени Кердик, которое принадлежало первому в династии королю западных саксов.

Уход римлян, похоже, не оставил британцев столь беззащитными, как это принято думать. Снова возродилось деление кельтов на племена, и, по крайней мере, на севере кельты сохраняли свое правление, в то время как на юге саксы встретились с сильным сопротивлением. Захватчики не могли дойти до Бристольского залива до битвы при Диорхаме (Дирхаме) в 577 году и до Ирландского моря до битвы при Честере в 613 году — и, конечно, Уэльс и Корнуолл остались кельтскими районами.

Археологические находки и изучение названий местностей часто противоречат Англосаксонской хронике, и их интерпретация часто становится предметом дискуссий. Тот факт, что местности, названия которых сохранились от первых англосаксов, не содержат саксонских погребений или имеют их в незначительном числе — как в районах Кембриджа и Оксфорда, — заставляет предполагать, что существовал период, в который бритты отвоевали эти районы. В Хрониках упоминается захват саксами Лимбери в Бедфордшире, Айлесбери в Бакингемшире и Бенсона и Айнсхема в Оксфордшире в 571 году. Вряд ли районы, столь далеко расположенные к востоку, не были в руках саксов к этому времени. Если эта дата верна — что подвергается сомнению, — это заставляет думать, что данные районы были возвращены бриттами, возможно, после победы при Монс-Бадоникусе. Ряд земляных сооружений, построенных в послеримский период, возведенных поперек Икнилд-Уэй [87], могут быть оборонительными линиями саксов, построенными для того, чтобы сдержать продвижение бриттов к северо-востоку от долины верхней Темзы, то есть в районе, который определенно был в руках саксов примерно в 500 году. Существует несколько свидетельств, что в это время захватчики начали покидать эти берега и селиться среди франков. Возможно, что этот период совпал со временем мира, когда Гилдас и писал свое сочинение. Мы наверняка так и не узнаем точное время завоевания.

Хотя Беда Достопочтенный разделял захватчиков на англов, саксов и ютов, они были смешанным народом, если судить по происхождению и характеру самых ранних захоронений. Юты, которые были связаны с франками Рейнской области, в конечном счете поселились в Кенте, на острове Уайт и, возможно, в южном Хэмпшире. Эссекс, Уэссекс, Миддлсекс и Суссекс, как можно заключить из самих названий, были заселены саксами, пришедшими из Старой Саксонии в Северной Германии и Голландии. Восточная Англия, Мидленд и север Англии были заселены англами из района к югу от Дании, который по сей день носит название Ангельн. Большое число могил, содержащих изделия франков V века, заставляют предполагать, что в первой волне колонизаторов были также военные отряды франков, прибывших сюда со своими женщинами. Захватчики приплывали во главе с военными вождями германских династий. Свидетельства Тацита о них хорошо дополняются великой эпической поэмой «Беовульф», написанной в христианские времена, но содержащей множество языческих элементов и описаний отношений между вождями и членами их военных отрядов.

Без сомнения, проблемы при завоевании были связаны с трудностью организации небольших отрядов в крупные воинские формирования. Завоевания относительно небольшими отрядами привели к появлению множества мелких королевств. Этих королевств было примерно двенадцать в 600 году и три накануне вторжения датчан. Однажды один правитель смог сделать себя главным над другими королевствами, но его владения не пересекли Хамбер [88], великую разделительную линию между Нортамберлендом и Южной Англией. К VII столетию значение слова «бретвалда» [89], титула, данного саксами своему правителю, начало меняться, от главы конфедерации военных королевств, объединенных против общего врага, во владыку над всеми королевствами, чье правление простирается от одного края страны до другого и подчинение которому требуется от местных королей. К VIII веку отношения между Оффой, королем Мерсии (как «бретвалды»), и подчиненными ему королями стали отношениями господина и слуг. Однако ни один «бретвалда» не передал свою власть по наследству, и ни одна королевская династия не получила преобладания вплоть до вторжения датчан в IX веке и завоевания ими земель саксов, за исключением запада саксонских территорий [90].

Это был героический период; сражения были своего рода наслаждением; чувство товарищества и преданность своему боевому отряду были темой поэзии, декламируемой в залах дворцов. Воины воевали за выбранного ими вождя, чтобы заслужить ему большую славу; сокровища и оружия, что при этом захватывались, передавались вождю. В ответ воины могли рассчитывать на защиту со стороны вождя, на то, что в случае гибели они будут отомщены или их семьям выплатят возмещение их убийцы или их родственники. Англосаксонские хроники достаточно ясно показывают, что ужасные годы правления Этельреда II Неразумного [91] во многом стали такими из-за того, что убийство брата и предшественника Этельреда Эдуарда не было отомщено. Воины ожидали от своего господина богатых даров, золотых колец, лошадей и предметов вооружения, а также пиров в зале своего господина; однако важнее всего было завоевать славу. Беовульф говорит Хротгару (Хродгару): «Пусть те, кто могут, достигнут славы пред тем, как умереть; это для благородного воина лучше, чем смерть от старости». По закону господин нес ответственность за действия своих людей и должен был доставлять их в суд и платить за них штрафы.

Достигнув преклонного возраста, Беовульф размышляет над деяниями, которые он осуществил во имя Хигелака, короля гаутов, своего господина: «Со сверкающим мечом я получил вознаграждение в войне… получив богатства, которые он даровал мне. Он дал мне землю, владения и родовое гнездо. Я всегда хотел идти перед ним пешком, когда он один в фургоне…» Награду, данную ему Хродгаром за убийство чудовища Гренделя и его матери, Беовульф принял от имени Хигелака и передал ему флаг, шлем, кольчугу, меч и четыре лошади одной масти. Хигелак, в свою очередь, дал ему меч, который принадлежал его отцу, деду Беовульфа по матери: «В эти времена нет у гаутов [92] лучшего богатства среди мечей». Короли и великие вожди обычно описывались поэтически как «дарители богатств», «дарители колец», «прибежище воинов». Поэма «Странник» говорит о глубоком чувстве пустоты и одиночества человека, который потерял своего господина. Он вспоминает счастливые дни в зале для пиршеств, раздачу сокровищ и товарищество.

В своей последней битве Беовульф [93] сильно пострадал от своих последователей, и его молодой родственник, Виглаф, горько упрекает своих товарищей в их предательстве. «Тот, кто захочет быть правдивым, может сказать, что этот господин давал вам богатства и вооружение, в которое вы сейчас облачены. Когда он сидел в зале, где все пили эль, он часто, как принц, давал своим воинам и тэнам [94] шлемы и кольчуги, самые лучшие, которые только мог найти поблизости или в дальних краях, так что самому ему оставалось самое худшее, когда он шел сражаться». Виглаф продолжает упрекать своих товарищей в бесчестии.

Дата добавления: 2015-10-28