Жизнь и карьера Л. Г. Корнилова. От сына казака к Верховному главнокомандующему

С точки зрения автора доклада, личность Л. Г. Корнилова заслуживает отдельного рассмотрения, поскольку в его биографии и личных качествах во многом заключаются причины его возвышения и причины его сближения с Временным правительством.

Л. Г. Корнилов родился 18 августа 1870 года в Сибири. Видя явные способности сына, родители решили отправить его учиться в Омский кадетский корпус, который Л. Г. Корнилов окончил с отличием. Затем он поступил в Михайловское артиллерийское училище и в 1892 году, по окончании его, был назначен в Туркестанскую артиллерийскую бригаду. В 1895 году Л. Г. Корнилов поступил в Академию Генерального штаба и окончил ее через три года с золотой медалью. После короткой службы в Варшавском округе он вернулся в Туркестан, где под началом генерала М. Е. Ионова занимался масштабными разведывательными операциями, связанными с русскими военными экспедициями в Восточную Персию. В конце 1904 года, во время русско-японской войны, Л. Г. Корнилов был назначен начальником штаба 1-й стрелковой бригады и заслужил орден св. Георгия 4-й степени. По окончанию войны его перевели в Генеральный штаб, но служил он в Туркестане, на Кавказе и в Западной России. В 1907 году он был назначен русским военным агентом в Китай (за свою службу там Л. Г. Корнилов получил в дальнейшем Орден Святой Анны 2-й степени), где и оставался до 1910 года, пока его не отозвали в Петроград. Затем, уже в чине полковника, он командовал 8-м Эстонским полком, Заамурским отрядом (в составе 2-х пехотных и 3-х казачьих полков) и 9-й Сибирской стрелковой дивизией.

С 19 августа 1914 Л. Г. Корнилов становится участником Первой мировой войны – его назначают начальником 48-й пехотной дивизии, которая под его командованием сражалась в Галиции и в Карпатах в составе 8-й армии Юго-Западного фронта генерала А. А. Брусилова. Вот как в своих воспоминаниях характеризует Л. Г. Корнилова генерал А. И. Деникин, чьи части во время наступления А. А. Брусилова находились рядом с его частями:

… С Корниловым я встретился первый раз на полях Галиции, возле Галича, в конце августа 1914, когда он принял 48 пех. дивизию, а я — 4 стрелковую (железную) бригаду… Тогда уже совершенно ясно определились для меня главные черты Корнилова — военачальника: большое умение воспитывать войска: из второсортной части Казанского округа он в несколько недель сделал отличнейшую боевую дивизию; решимость и крайнее упорство в ведении самой тяжелой, казалось, обреченной операции; необычайная личная храбрость, которая страшно импонировала войскам и создавала ему среди них большую популярность; наконец, — высокое соблюдение военной этики, в отношении соседних частей и соратников, — свойство, против которого часто грешили и начальники, и войсковые части…[14]

С лестной характеристикой Л. Г. Корнилова выступает и ученый Г. М. Катков. Также он подмечает, что «…карьера Корнилова была быстрой, если не исключительной для русской армии…»[15]. И действительно, в начале 1914 года Л. Г. Корнилов был уже генералом.

Но столь успешный ход его карьеры нарушил внезапный и трагический инцидент. В апреле 1915 года войска Корнилова были в составе передового отряда, спускающегося с Карпат на Венгерскую равнину. Но это, казалось бы, уверенное продвижение вперед вскоре столкнулось с серьезными проблемами – внезапно обнаружился недостаток во всех видах снабжения, и особенно в снарядах. Войскам Л. Г. Корнилова пришлось отступать, а сам он в результате был окружен противником, ранен и взят в плен, откуда после нескольких неудачных попыток ему все-таки удается сбежать.

Как пишет в своей работе «Белое дело. Генерал Корнилов» Г. З. Иоффе, «…побег Корнилова из плена был редчайшим случаем. Бегут солдаты, офицеры – это привычно. Но генерал? Сам царь принял его в Ставке, в Могилеве, наградил Георгиевским крестом. В Петрограде Корнилова чествовали юнкера Михайловского училища, которое когда-то он окончил. Газеты брали у него интервью, его портреты печатались в иллюстрированных журналах. Тем не менее, вряд ли верно считать, что именно после побега из плена Корнилов превратился в «национального героя»…»[16]. Вершина популярности Л. Г. Корнилова была еще впереди.

В сентябре 1916 Л. Г. Корнилов, восстановив силы после пережитых событий, снова отбыл на фронт, взяв на себя командование 25 армейским корпусом на Юго-Западном фронте. Но должность эту он занимал недолго – уже 2 марта 1917 года, на первом заседании Временного правительства Корнилов был назначен на пост Главнокомандующего войсками Петроградского военного округа. В Петроград Л. Г. Корнилов для исполнения своих обязанностей прибыл 5 марта. А уже через три дня он лично явился в царскосельский Александровский дворец, где взял под арест императрицу Александру Федоровну вместе с детьми и придворными. Эта акция, как и вручение Георгиевского креста одному из инициаторов выступления Волынского полка (именно оно положило начало восстанию в Петроградском гарнизоне в феврале), явственно были призваны поднять престиж нового командующего среди солдат гарнизона и продемонстрировать его лояльность к новому правительству, но не более. Никаких унизительных для царской семьи действий, никакого оскорбительного поведения по отношению к императрице со стороны Корнилова проявлено не было. Наоборот, по воспоминаниям А. И. Деникина императрица «…Александра Федоровна после объявления ей об аресте, высказала удовлетворение, что это было сделано славным генералом Корниловым, а не кем-либо из членов нового правительства…»[17].

Однако деятельность Л. Г. Корнилова на посту Главнокомандующего Петроградского военного округа не ограничивалась такими вот «показательными выступлениями». Л. Г. Корнилов оказался в довольно тяжелом положении – с его приходом на пост уже вступил в силу приказ № 1. Неудивительно, что взаимоотношения Л. Г. Корнилова и его подчиненных складывались не слишком гладко. Вот как описывает ситуацию А. И. Деникин:

…С Корниловым я беседовал в доме военного министра, за обедом — единственное время его отдыха в течение дня. Корнилов — усталый, угрюмый и довольно пессимистически настроенный, рассказывал много о состоянии Петроградского гарнизона и своих взаимоотношениях с Советом. То обаяние, которым он пользовался в армии, здесь — в нездоровой атмосфере столицы, среди деморализованных войск — поблекло. Они митинговали, дезертировали, торговали за прилавком и на улице, нанимались дворниками, телохранителями, участвовали в налетах и самочинных обысках, но не несли службы. Подойти к их психологии боевому генералу было трудно… Общее политическое положение Корнилов определял так … отсутствие власти у правительства и неизбежность жестокой расчистки Петрограда…»[18].

Окончательно надежду Л. Г. Корнилова на то, что ему удастся как-то изменить ситуацию и подчинить своему влиянию Петроградский гарнизон, убил разразившийся из-за заявления Н. П. Милюкова Апрельский кризис. Ввиду все усиливающихся волнений Л. Г Корнилов приказал вызвать к Зимнему дворцу две артиллерийские батареи из Михайловского училища (где прежде учился он сам). Но его распоряжения не были выполнен – солдаты и офицеры училища отказались подчиняться, а исполком Петроградского Совета вообще отменил приказ. Более того, было заявлено, что теперь без санкции Совета ни одна воинская часть не может быть вызвана на улицу.

Фактически, это означало, что с этого момента все действия Л. Г. Корнилова попадали под контроль Советов, а сам он лишался какого-либо права принимать решения. Но сохранял всю полноту ответственности перед Временным правительством. Такое положение дел Л. Г. Корнилова совершенно не устраивало, и 23 апреля он подал в отставку и вернулся на фронт в качестве командующего 8-й армией Юго-Западного фронта. Но и там он столкнулся с теми же проблемами – «…основная масса 8-й армии оказалась охвачена приступом революционной горячки. Каждый приказ командования рассматривался комитетами частей с политической точки зрения… Некоторые части теряли целые дни на обсуждение приказов. Другие просто отказывались высылать пополнения на фронт. Были даже случаи массового дезертирства…»[19].

Словом, 8-я армия в момент принятия её генералом Л. Г. Корниловым находилась в состоянии практически полного разложения. Чтобы как-то бороться с ним, 19 мая 1917 года Л. Г. Корнилов принимает предложение капитана М. О. Неженцева и разрешает сформировать Первый Ударный отряд из добровольцев (первая добровольческая часть в Русской армии). За короткий срок трехтысячный отряд был сформирован, и 10-го июня генерал Корнилов произвел ему смотр. Капитан М. О. Неженцев блестяще провёл боевое крещение своего отряда 26 июня 1917 года, прорвав австрийские позиции под деревней Ямшицы, благодаря чему был взят Калущ. А уже 11 августа приказом Корнилова отряд был переформирован в Корниловский ударный полк. Форма полка включала в себя букву «К» на погонах, и нарукавный знак с надписью «Корниловцы».

«…В стальных касках, с черно-красными погонами, с эмблемой, изображавшей череп («адамову голову») над скрещенными костями и мечами (она укреплялась на фуражке и рукаве), «корниловцы» одним своим видом должны были наводить страх на тех, кто подвергся влиянию «анархии» и «разложения». Фактически им отводилась роль преторианцев [солдат отборного отряда, охранявшего главнокомандующего в Риме в период Республики] командующего армией…»[20].

Такими мерами Л. Г. Корнилову действительно удалось добиться определенных успехов. В целом, в июне 1917 года военная удача была на стороне генерала – помимо Калуща его войскам удалось занять еще и Кирхбах с Галичем.

Однако последовавший в июле прорыв немцев на фронте 11-й армии перечеркнул все первоначальные успехи русских армий. Началось отступление, переходящее временами в чуть ли не паническое бегство. Ситуация усугублялась еще и тем, что отступающая русская армия бесчинствовала в русских же деревнях, убивая, мародерствуя и совершая другие преступления.

Но даже в столь сложной ситуации, сложившейся после провала июньского наступления и Тарнопольского прорыва, генерал Л. Г. Корнилов, действуя решительно и довольно жестко, сумел удержать свой участок фронта. Чем обратил на себя внимание комиссара 7-й армии Б. В. Савинкова. Тот в своей книге «К делу Корнилова» написал впоследствии следующее:

«…Прибыв на фронт … я пришел к убеждению, что русская армия погибает и что для спасения ее, а следовательно, и для спасения России, нужны меры решительные и твердые, проводимые, однако, с осторожностью… В связи с этой целью, я … телеграфировал Керенскому, что операции в районах 8-й, 7-й и 11-й армий должны быть объединены командованием того из начальников, действия которого увенчались во время июньских боев успехом, т.е. командованием ген. Корнилова... Разумеется, военный успех ген. Корнилова служил для меня только предлогом, главным же основанием моего ходатайства было мое убеждение, что именно ген. Корнилов и, быть может, единственно он, был способен в этот период времени возродить боевую способность армии…»[21].

Ходатайство Б. В. Савинкова в результате достигла своей цели - 7 июля Л. Г. Корнилов был назначен главнокомандующим армиями Юго-Западного фронта. Военный министр А. Ф. Керенский, как и Б. В. Савинков, тоже видел в Л. Г. Корнилове единственно возможную замену прежнему главнокомандующему, генералу А. Е. Гутору:

…Назначеніе ген. Корнилова Главнокомандующимъ на Юго-Западномъ фронт случилось такъ. Ген. Гуторъ растерялея... и Корниловъ былъ, помоему, единственный человекъ, который тутъ же на фронте могъ его сменить…[22]

С точки зрения А. Ф. Керенского, Л. Г. Корнилов обладал необходимыми организационными талантами, решительностью, а также умением проявить инициативу и независимость решений. «…Вотъ почему онъ былъ назначенъ на Юго-Западный фронтъ. Совершенно такого не было кроме него. Мне лично эти соображенія казались исчерпывающими…»[23] - пишет А. Ф. Керенский.

Получив должность главнокомандующего Юго-Западного фронта, Л. Г. Корнилов тотчас (вечером того же дня) направил Временному правительству телеграмму с описанием положения на фронте и требованием немедленно ввести смертную казнь и полевые суды. Существо этих требований, как пишет А. Ф. Керенский, не были «…было вовсе не Америкой, имъ открытой, а являлось только своеобразной формулировкой тѣхъ мѣръ, которыя уже отчасти проводились, отчасти проектировались Временнымъ Правительствомъ, и что это существо отвѣчало настроеніямъ отвѣтственныхъ демократическихъ и либеральныхъ круговъ…»[24]. Однако формулировка этих требований, по воспоминаниям Б. В. Савинкова, имела «ультимативный характер»[25]. Б. В. Савинков даже имел разговор с Л. Г. Корниловым, в котором обсуждал возможность выступления со стороны Л. Г. Корнилова против Временного правительства. Но Л. Г. Корнилов успокоил его, заявив, что он, как и Б. В. Савинков, считает выступление против Временного правительства губительным для армии и России[26].

В результате Временное правительство действительно издало декрет, устанавливающий смертную казнь за целый ряд преступлений, совершенных военными во фронтовой полосе. Требования Л. Г. Корнилова были удовлетворены.

«…Вместе с тем напористое, можно даже сказать, вызывающее, поведение Корнилова, «телеграммная бомбардировка» правительства сочетались с довольно отчетливым стремлением занять позицию, наиболее соответствующую линии Керенского-Савинкова…»[27].

Так, например, на созванном в Ставке по инициативе А. Ф. Керенского военном совещании самую «левую» позицию занял, как ни странно, Л. Г. Корнилов. И если большинство генералов (в том числе А. И. Деникин) прямо заявляли о том, что необходимо восстановить единоначалие в армии, а комитеты и комиссаров – устранить (что, по сути, означало восстановление в армии дореволюционных порядков), то Л. Г. Корнилов с одной стороны поддерживал большинство и подтверждал необходимость усиления власти командования, а с другой - указывал на недостатки командного состава и даже предлагал усилить роль комиссаров, а войсковые комитеты сохранить, правда, установив для их деятельности строгие рамки.

Именно это совещание, по словам самого А. Ф. Керенского, повлияло на выбор будущего Верховного главнокомандующего.

«…Ген. Брусиловъ, по-моему, оставаться не могъ. Онъ тоже совершенно растерялся; не зналъ, что же дальше ему делать, видимо, совершенно потерялъ возможность продолжать тотъ курсъ, съ большимъ уклономъ на солдатскую массу, чемъ на командный составъ. А положеніе было таково, что событія могли развернутьея съ катастрофически быстротой, если бы не было твердой руки уже по всему фронту …»[28] - заявляет в своем «Деле Корнилова» А.Ф. Керенский. Выбирать же было особенно не из кого – один Л. Г. Корнилов выразил на прошедшем совещании точку зрения, сходную с точкой зрения Временного правительства, стремившегося к установлению «твердого порядка» при сохранении буржуазно-демократического фасада[29].

Так 19 июля Л. Г. Корнилов получил назначение на пост Верховного главнокомандующего.

В качестве итога этого раздела, попытаемся составить характеристику человека, получившего должность Верховного Главнокомандующего.

Л. Г. Корнилов был храбрым человеком и хорошим военным, искренне преданным своему делу. Его не слишком занимала политика. Как вспоминает А. И. Деникин, Л. Г. Корнилов «…если и интересовался вопросами общей политики и социалистическими опытами коалиционных правительств, то не более, чем все культурные русские люди…»[30]. Его основной целью было «…сохранить армию и то направление внешней политики, которое способствовало победе…»[31].

Утверждение А. И. Деникина подтверждает и историк Р. Пайпс. С его точки зрения Л. Г. Корнилов был в первую очередь патриотом и «…был готов служить любому правительству, которое стало бы заботиться об интересах России, особенно во время войны, когда необходимо поддерживать порядок и делать все для победы…»[32].

И пока что Л. Г. Корнилов таковым считал Временное правительство. Его разговор с Б. В. Савинковым и поведение на военном совете в Ставке подтверждают это. Л. Г. Корнилов верил, что Временное правительство и А. Ф. Керенский были способны навести порядок в стране и привести ее к победе. Так наметился союз между Временным правительством и Л. Г. Корниловым. Однако уже у его истоков между Л. Г. Корниловым и А. Ф. Керенским наметились разногласия.

О том, как эти разногласия возникли и в чем заключались, будет сказано ниже.

Дата добавления: 2015-10-28