Глава 18. Сейчас – это скоро?

Наши дни

- Я думаю важно помнить о своих шрамах, Малышка. Они кое-чему тебя учат. Они заставляют тебя расти мудрее.

Моя дочь уставилась на свою маленькую коленку. - Мне стоит носить наколенники? - размышляла она вслух.

- Может тебе стоит подождать, пока ты не поймешь, как кататься на двухколесном велосипеде, прежде чем пытаться сделать это без рук, - рассмеялся Сет, поставил кружку моего любимого чая передо мной и сел.

- О, - сказала она и опустила штанину своих джеггинсов. - Правильно.

- Люди делают ошибки: кто-то маленькие, кто-то большие, - объяснила я.

- Люди, которые не учатся на своих ошибках, совершают их снова и снова.

- Слишком грубо перефразированы слова Джорджа Сантаяна, - добавил Сет.

- Джордж Санта-кто?

Я покачала головой на Сета.

- Не важно, Малышка, - поправился он.

- Поэтому, да, шрамы имеют значение, - сказала я, пытаясь подвести итоги.

- И поэтому ты не хочешь быть другом Эдварда? - спросила меня дочь, предложив свое самое лучшее, надуто-щенячье личико.

- Я не знаю, чего хочу, Малышка. Пройдет время прежде, чем я буду уверена в чем-то.

- Глупые шрамы, - пробормотала она.

Я знаю, что она имеет ввиду.

-

3 мая 2006 – ответы не всегда просты

В течение шестнадцати лет я провела сотни часов и потратила тысячи долларов, пытаясь с помощью терапевтов, логически опровергнуть свою любовь. Легко обвинять в родительском отречении, чувстве обязанности, и безопасности влюбиться в кого-то, кого я знаю, что не могу иметь. Я читала феминистские манифесты, я написала бесчисленные заметки в журналы и игнорировала свое сердце.

А сердце игнорировало и продолжало биться. Вы можете возвести стены, предпринять меры безопасности на месте, но сердце не прислушается ни к чему этому. Мое сердце билось и сокращалось, качало кровь и деформировалось, и никогда не уставало. И в конце концов победило. Я дала жизнь и сдалась. Я открыла в сердце место любви.

Никто не будет спорить с тем, что я упрямая. Моя голова работала так же усиленно, как сердце, все время, и это держало сердце в узде. Голова размышляла и теоретизировала о действиях Эдварда. Она работала, чтобы сохранить мое здравомыслие, и помогала мне сотворить собственную жизнь. Она хорошо делала свою работу... пока я не получила двести пятьдесят шесть страниц, которые Эдвард Каллен написал обо мне.

Его слова содрали с меня кожу и подожгли.

Мое сердце требовало Эдварда. Разум впадал в панику. Я потерялась в смятении чувств, я была уверена только в стуке крови в ушах каждую ночь, сердце шептало о своих желаниях.

Однако, когда я увидела, что он ждет в ресторане, все это вдруг сжалось в одну точку: Эдвард Каллен. Все, что я чувствовала, было прямо здесь, во плоти. Он сидел в кабинке в задней части комнаты, которую обычно резервировали для частных вечеринок. Все это пространство, очевидно, было нашим. Предоставьте Эдварду Каллену убедиться, что он получил такое обращение согласно своему статусу рок-звезды, которое я помню.

Он встал, как только увидел меня.

Я видела Сета каждый день, черт, я жила с высоким парнем, но каким-то образом рост Эдварда внушал благоговейный страх… его глаза, широкие плечи, то, как он проводит рукой по взъерошенным волосам, когда волнуется. Вау, он волнуется.

Он сделал движение, чтобы встретить меня, я сильно старалась не распасться на части перед ним. Вместо этого, я улыбнулась и уверенно прошла в его направлении. Я могу это сделать, Эдвард Каллен был немолод, средних лет, ранее известный человек, который с треском провалился на любовном фронте. Я была взрослой, успешной писательницей на вершине славы. Мы обедали, делились прошлым.

О, да, и я любила его.

Этот факт не согласуется с остальными.

Я пыталась отбросить заблудшую эмоцию.

Я – мать. У меня есть ребенок, которого нужно защищать. Это гораздо лучший настрой; я могла скрывать любовь, когда дело касалось моей дочери.

Это не означало, что глупая улыбка Эдварда не была такой же обезоруживающей, как раньше. Я почувствовала, как нервный смех пытается вырваться из глубины живота, когда мои глаза охватили его, но мне удалось подавить звук… я думаю. Я попыталась беспечно и дружелюбно его обнять, когда меня встретили его сильные руки и запах Рождества. Я закрыла глаза и почувствовала себя ребенком, уткнувшимся ему в грудь, спрятав лицо в изгибе шеи. Мне нужно было освободиться из его объятий и быстро отодвинуться. Родившиеся чувства были неприличными.

Он чуть не уничтожил тебя. Он не заслуживает твоей реакции на его присутствие. Он не заслуживает тебя. Твои слова нашли недостающие части его души… но он по-прежнему пренебрегает тобой, оставив тебя беременной и одинокой.

- Белла, - он улыбнулся и сделал шаг назад, глядя на меня.

- Эдвард. Я вижу, ты нашел удобный уголок.

- Стейк-хаус? - спросил он, оглядываясь на темные и тускло освещенные стены кабинки.

У меня были свои причины для выбора ресторана. Сет не умер бы от ланча в стейк-хаусе, если только это не единственный оставшийся возможный вариант в заливе Сан-Франциско. Даже тогда, он возможно сделал бы себе салат и был бы доволен результатом.

- Я подумала, что ты оценишь вход с переулка, - пошутила я. Это тоже было правдой. У Эдварда был пунктик на счет переулков.

За это я получила от него застенчивую улыбку, прикушенную нижнюю губу и нервный глоток воды из бокала. Мой разум перескочил на страницу 147, и я старалась сосредоточиться на меню, а не на его губах.

Ее грудь по размеру как раз подходила моему рту; моим губам, языку никогда не найти лучшего применения, чем дразнить ее маленькие соски, заставить ее хныкать и извиваться. И затем ее киска, она была создана для моего члена. Или даже лучше, я был создан для нее. Это мир создан для нее.

- Итак, - пропищала я, вновь перекрестила ноги.

Когда Эдвард посмотрел поверх своих очков, его зеленые глаза сверкали, по контрасту с кроваво-красными стенами. Зеленое против красного; идти или остановиться. Я получала противоречивые сигналы. Я искала ответ на стенах. Я закрыла глаза и постаралась перестроиться.

- Да? - спросил он.

- Как полет?

- Так себе. - Он сделал еще глоток воды. На нем были часы и рубашка на пуговицах, это полностью шло вразрез с тем Эдвардом, которого я помнила. Конечно, он изменился. Я не знала человека почти два десятилетия.

Следуя примеру Эдварда, я сделала глоток воды, но закашлялась, когда проглотила ее. Мне нужно было говорить.

- Итак, я подумала...

- Белла, мне нужно...

Мы заговорили и остановились одновременно. Официант бросил перед нами меню на стол, даже не предложив фирменное блюдо. Я была не удивлена; я была уверена, что весь наш закуток ресторана вибрировал от тревоги.

Эдвард облизал губы. Мои соски гудели.

Он бросил меня. Он трахал девочку почти вдвое моложе себя, даже не подумав использовать презерватив, затем она залетела, и он ушел от нее в приступе подавленной ярости. Эта девочка: это была я. С этим надо покончить. Мне не стоит любить его спустя шестнадцать лет. Ему не стоит... иметь ко мне отношение.

- Белла, - снова начал он.

Прежде чем Эдвард смог сказать хоть слово, я поставила свою сумку на колени и сунула туда руку. Я была взволнована и неуверена стоит ли мне вообще находиться напротив этого человека. Мое тело говорило мне одно, а разум кричал о трех десятках других вещей. Я решила бороться с проблемами по мере их появления и сделать это быстро – прорваться сквозь дерьмо и добраться до сути дела.

Я уверенно посмотрела Эдварду в глаза и сделала вид, что не заметила свою дрожь при этом, как было в первый раз, когда мы встретились.

- Скажи, что это не обо мне.

Рукопись со стуком приземлилась на стол. Тарелки звякнули. Кубики льда зазвенели. Столовые приборы дребезжали. Эдвард казалось несколько отпрянул от силы сложенных бумаг. Он изящно прислонился к стенке кабинки. Никто из нас не мог оторвать взгляда от стопки бумаг.

- Элис, - выдохнул он себе под нос.

- Я абсолютно уверена - это не об Элис.

- Это не о тебе? - попытался Эдвард, но шутка не удалась.

Я подавила горькую усмешку.

- Мать твою, - пробормотал он. - Это о тебе. Но ты знаешь, что... это... твое имя... повсюду.

- Это некая история, - предложила я.

- Определенно.

- Таким образом, это, - сказала я, махнув рукой над рукописью, как будто надеялась вытащить нужные слова из воздуха. - Это версия истории, где я являюсь тем, кто ушел?

На этот раз уже Эдвард попытался подавить смешок: - Господи, нет. Ты не являешься тем человеком, кто ушел, Белла. Ты единственная. Только ты.

- Как ты можешь сидеть напротив меня и говорить это? - потребовала я.

- Потому что это правда. И, между прочим, я не планировал ничего говорить до... сегодняшнего момента.

- Не говори мне, что я единственная. Я единственная, кому ты трахал мозги. Я, та, кого ты бросил. Единственная находится за шесть тысяч миль в Лондоне. Не так ли?

- Что? Элизабет? - спросил он.

- Хм, Кейт? Твоя бывшая жена?

- Боже, - фыркнул Эдвард.

- Христос, или еще кто, но не пиши всякую цветистую прозу и не делай раздутых заявлений, если это не я.

- Во-первых, я могу писать все что хочу, так же, как и женщина, сидящая напротив меня. Во-вторых, ты была обручена. Ты сказала, что двигаешься дальше, что ты счастлива.

- Так, ты использовал ее?

- Кейт была другом. Иногда больше, и когда обнаружила, что беременна...

Я поморщилась. Эдвард заметил. Его тон немедленно изменился. Он наклонился ко мне и его руки искали мои. Я положила их на колени.

- Я стараюсь учиться на своих ошибках. Я был бы гребаным идиотом, если бы не вынес урок из своей самой главной ошибки в жизни. Я начал все с начала, получил второй шанс. Я старался делать все правильно.

- Как ты можешь говорить, что научился чему-то? Еще одна нежданная беременность?

- Ты права. Это был шанс, который я...

- Либо от тебя кто-то залетел, либо нет. Шанс исчезает при зачатии.

- Я много тебе должен, Белла, но я не должен тебе ничего объяснять, когда дело касается Кейт и Элизабет.

Я смахнула внезапные слезы, испытывая жгучую боль от устной пощечины. Эдвард был прав в конце концов. После всех этих лет Эдвард не должен мне ничего по отношению к своей семье. Я попросила его перелететь через континент, чтобы поговорить со мной, и вот я тут, пилю его относительно предохранения. Я была выше этого, или, по крайней мере, так я хотела думать.

- Прости, - пробормотала я.

- Я сделал вазэктомию.

Официант выбрал неудачный момент, чтобы принять наш заказ. Он наполовину спрятался за маленькую перегородку, когда Эдвард и я тупо выбирали блюда меню, потом мужчина убежал так быстро, как только возможно.

- Я сделал вазэктомию, - повторил Эдвард, как будто он продолжал делать свой заказ, виски и лосось на гриле.

- Хм, правда? - я была озадачена, прекрасно понимая, что он не обязан выкладывать мне эту информацию. Честно говоря, я отнюдь не хотела этой информации.

- До Кейт, - добавил он.

- О. - Что?

Я моргнула, пытаясь разглядеть свой путь сквозь обломки информационной бомбы, которую он только что бросил. Эдвард сказал что-то значительное, но я была до сих пор зла, огорчена, брошена и, давайте смотреть правде в глаза, взволнована словами, которые он выбрал, чтобы описать меня, и я была нерациональна и… Эдвард сделал вазэктомию до Кейт Денали в 1998 году?

- После тебя... я не мог снова... Я был полон решимости. Я...

Мой разум вернулся к странице 212 рукописи Эдварда.

Я всегда знал, что уход был правильной вещью. Я знал, что она не заслуживает того, что ее ожидало. Когда я начал терять контроль, когда мой разум стал темным и неприветливым, я лежал в постели и изолировал себя от нее и ругал себя за неспособность уйти. Затем, когда она сказала, что беременна, все мои ночные кошмары ожили, моя шаткая связь с реальностью и Беллой лопнула, и все, о чем я мог думать, единственная мысль в моей голове была: "Уйти!”

- Я был чертовски полон решимости, чтобы это никогда не повторилось. Иногда, правда, это не стопроцентная гарантия. Всегда есть небольшой шанс, что я ее отец. Кейт пришла ко мне. Она хотела, чтобы это был я. В конце концов, оказалось, что ты не имеешь права на старые обиды. Кейт могла бесконечно желать, чтобы это был я, но это не могло изменить моих чувств, и я всегда хотел, чтобы это была ты. Спустя годы она сдалась. Я не могу винить ее.

- Ты был таким засранцем. - Я вероятно комментировала страницу 212, но Эдварда, казалось, это не встревожило.

- Я знаю. Я никогда не пробовал...

- Нет, не пробовал. Но я любила тебя все равно.

Его улыбка была грустной. - Просто скажи мне, что ты счастлива сейчас.

- Наконец, - призналась я. - Наконец, я счастлива.

- Она красавица.

- Элис, - вздохнула я, покачав головой.

- Элис достаточно привлекательна, но я имел в виду те фотографии твоей дочери, которые я видел. Она похожа на тебя.

- И Сета, - добавила я.

Эдвард посмотрел на стены и сжал кулаки.

Он только что открыл мне подробности его интимной жизни с Кейт Денали, а я не могу ответить ему взаимностью. Я не могу объяснить существование Малышки.

- Она бегун, - начала я, отклоняясь от темы Сета. - Она может ходить почти с рождения. И она бандитка. Отвернешься на секунду, и в ее маленьких ручонках окажется степлер или стакан виски.

Эдвард улыбнулся.

- И ей нравится жевать телефонные зарядники и электрические провода.

Улыбка превратилась в искренний смешок.

- И ей хотелось спрыгнуть с дивана еще до того, как она научилась ходить.

- Элизабет была такой тихой и спокойной в этом возрасте, что это беспокоило меня. Она могла сидеть вечно и изучать, как свет преломляется сквозь ловец солнца (маленькое отражающее стеклышко, которое вешают в помещении у окна, чтобы "ловить свет” из ближайшего источника. Американские индейцы первые стали делать ловцы солнца. Оптический аналог китайских колокольчиков или как их называют "музыки ветра” - пп.) Она напомнила мне... о ранних временах.

- Она очень красивая, - вслух восторгалась я. - Не беспокойся, не Элис на этот раз. US Magazine.

Улыбка Эдварда дрогнула. Я была идиоткой. Я не могла поверить, что подняла весь негатив бульварной прессы.

- Так она была тихой? - нерешительно спросила я.

Эдвард кивнул.

- Бьюсь об заклад, что она спала всю ночь напролет.

- На самом деле да.

- Ничего себе. Счастливчик.

- Да, счастливчик.

- Малышка до сих пор так не может.

- Малышка? - спросил Эдвард.

- Ее прозвище. Сет дал ей его сразу после... после того, как выяснилось, что я беременна. Вот... - Я порылась в сумочке. Эдвард отстранился от стола, как будто у меня там скрыта еще одна секретная рукопись. Он с облегчением вздохнул, когда вместо этого я вынула бумажник. - Я сделала его сразу после того, как она опустила руки в крем для бритья Сета. - Я вынула фотографию из пластикового корпуса и послала ее через стол.

- Она, как крошечный Санта, - рассмеялся Эдвард.

Должна заметить, что в красных ползунках, с большим животом, так забавно крошечные дети могут иногда выглядеть, как старики, Малышка была точной копией. Эдвард и я склонились над фотографией, посмеиваясь. Мы были близко: наши головы, руки, дыхание. Я быстро отпрянула назад, потрясенная, ошеломленная.

Пальцы Эдварда обвели контуры Малышки, когда нам подали еду. Сету бы это совсем не понравилось. Я играла с огнем.

Когда официант ушел, Эдвард оторвался от фотографии, его глаза горели – они были счастливыми, такими, какими я давно их не видела. - Я рад за тебя, Белла.

Он был рад, могу сказать. Он не был сверх-счастлив, или не-срывал-свою-одежду-и-не-трахал-меня-на-столе-счастлив, он был счастлив, что у меня был ребенок и жизнь. Это было приятно. Эта идея опасна. Я старалась сосредоточиться на еде.

- Зачем я здесь? - спросил он.

Я положила свою вилку обратно на тарелку. Я была ненормальной, если думала, что смогу есть.

- Я не знаю, - призналась я. Мои гребешки выглядели аппетитно.

- Как долго мы были вместе? Даже не год. Почему это имеет значение?

- Почему ты написал это? - парировала я.

Эдвард также перестал есть. Он крутил свою вилку.

- Я часто терялся в прошлом. Я зациклился на нем. Положив его на бумагу, я освобождал разум, чтобы жить настоящим. Если я хотел что-то вспомнить, у меня было это. - Эдвард постучал пальцем по стопке бумаг. - Это помогало мне стать нормальным – маленький кусочек гораздо большей программы. У меня никогда не было намерений что-то сделать с этим. Обещаю.

Эдвард положил ладонь на рукопись. Я ничего не смогла с собой поделать и смотрела на его пальцы с аккуратными ногтями и следом от кольца. Я хотела заплакать, сильно.

- Я не знаю, что мне делать со своими чувствами, - пробормотала я.

- А кто может что-то сделать со своими чувствами? Они либо есть, либо их нет.

- А они есть? - спросила я, усилием воли взглянув на него снова. Несмотря на годы, это все еще был Эдвард. Я любила его. Я ненавидела его. Понимала его, но от этого не обязательно становилось лучше.

- Конечно, есть.

- Ты, правда, любишь меня? - прошептала я.

- Ты знаешь.

- Скажи это.

- Зачем?

Я не могла сказать ему, что до сих пор люблю его. Я не должна была любить его.

- Слов будет недостаточно, Белла. Они останутся пустым звуком после... всего. Ты знаешь, что я чувствовал, что я чувствую. Я вижу это по твоим глазам.

Мои глаза... Я была уверена, что они стеклянные и налиты кровью. Я уже не могла отвести взгляд. Мои чертовы глаза сказали Эдварду, что я люблю его, когда я не хотела, чтобы он знал.

- Мне нужно идти, - полурыдала я, собирая свои вещи, пытаясь освободиться от эмоций, которые тянули меня все глубже. Я старалась взять себя в руки и собрать вещи.

- Белла.

- Что?

Эдварду, наконец, удалось схватить мою руку. Страница 52 пришла мне в голову, когда тело покалывало от внимания.

Она предложила руку, и я принял ее, как дар, смеясь над собственным безрассудством – держал ее двумя руками.

- Как на счет завтра? - спросил он.

- А что с ним?

Его пальцы были шероховатыми в моей ладони. Он держал меня. Я позволила. Дар.

- Я все еще буду здесь завтра.

- Я тоже.

-

Наши дни

- Он видел мою Санта-фотку? - с нетерпением спросила моя дочь. - И она ему понравилась?

Мы превратили ее в елочное украшение.

- Интересно, - предположил Сет, отхлебывая из своей кружки чай. Есть части истории, о которых он также не знал.

- И Элис тоже показывала ему мои фотографии? И он сказал, что я красивая?

- Да, - согласилась я. - На каждый твой вопрос.

Я была награждена самодовольной улыбкой.

- Эдвард был рад, что ты делаешь меня счастливой.

- Потому что он любит тебя, - ответила она, как ни в чем не бывало.

- Откуда ты такая умная? - спросила я свою дочь.

- Ты сделала меня такой?

-

Дата добавления: 2015-10-28