Каса-дель-корво

Поместье, или гасиенда, Каса-дель-Корво тянулось вдоль лесистых берегов Леоны более чем на три мили, в сторону же прерии, к югу, оно занимало вдвое большее пространство.

Усадебный дом в мексиканской Америке обычно,хотя и неправильно, называется тоже гасиендой. В Каса-дель-Корво он выстроен на расстоянии пушечного выстрела от форта Индж, откуда виднеется часть его бе­лых стен. Большая же часть гасиенды спрятана под тенью высоких деревьев, окаймляющих берега реки. Ре­ка здесь делает крутую излучину в форме подковы. Отсюда и название «Casa del Corvo» — «Дом на излу­чине».

Место для постройки дома было выбрано, по всей вероятности, в целях лучшей защиты его от индейцев, терроризировавших своими нападениями европейских поселенцев в ранние дни колонизации Америки¹.

[¹Индейцы мстили бледнолицым за жестокое обращение с ними,за отнятые земли, за нищету, до которой их довела политика коло­низаторов.]

Своим фасадом гасиевда обращена в сторону прерии, которая, как бесконечный изумрудный ковер, расстилается перед ней до самого горизонта.

Архитектура Каса-дель-Корво, как и других усадеб­ных построек Мексики, носит характер мавританско-мексиканского стиля. Дом одноэтажный, с плоской кры­шей — азотеей, обнесенной перилами. Внутри постройки находится вымощенный плитами двор с фонтаном и лестницей,ведущей на азотею. Массивные деревянные ворота на тяжелых болтах расположены со стороны глав­ного подъезда. По обе стороны ворот— два или три окошка, защищенных железной решеткой.

За стенами ограды— несколько убогих хижин, насе­ленных невольниками-неграми. Их нищенские домишки составляют резкий контраст с барской усадьбой планта­тора.

Такова была гасиенда, приобретенная плантатором из Луизианы.

* * *

Луиза Пойндекстер в задумчивости опустилась в кресло перед зеркалом и велела своей служанке одеть и причесать ее к приему гостей.

Это было приблизительно за час до званого обеда, который давал Пойндекстер, чтобы справить свое ново­селье. Не этим ли следовало объяснить некоторое бес­покойство в поведении молодой креолки? Однако у слу­жанки-невольницы были на этот счет свои догадки— об этом свидетельствовал происходивший между ними раз­говор.

Хотя вряд ли это можно было назвать разговором.Луиза просто думала вслух, а ее служанка вторила ей,как эхо. В течение всей своей жизни молодая креолка привыкла смотреть на рабыню, как на вещь, от которой можно было не скрывать своих мыслей, так же как от стульев, столов, диванов и другой мебели ее комнаты. Разница была лишь в том, что Флоринда все же была живым существом и могла отвечать на вопросы.

В течение первых десяти минут после того, как Флоринда появилась в комнате, она без умолку болтала о всяких пустяках, и участие в разговоре самой Луизы ограничивалось лишь отрывистыми замечаниями.

— О, мисс Луи,— говорила негритянка, нежно рас­чесывая роскошные волосы молодой госпожи,— какие у вас красивые волосы! Словно пушистый испанский мох, что свешивается с кипарисового дерева. Только они у вас другого цвета и блестят, точно сахарная патока.

Луиза Пойндекстер была креолкой, а потому вряд ли нужно говорить, что ее волосы были темного цвета; они были пышны, словно испанский мох, как наивно, но метко выразилась негритянка. Но они не были черными. Это был тот красивый каштановый цвет, который встречается иногда в окраске черепахи или же пойманного зимой со­боля.

— Ах,— продолжала Флоринда,— если бы у меня были ваши чудесные волосы вместо моих негритянских завитушек,они бы все были у моих ног, все до одного!

— О чем ты говоришь? — спросила молодая креолка, точно очнувшись от своих мечтаний. — Что ты сказала? У твоих ног? Кто?

— Ну, разве вы не понимаете меня?

— Даю слово, нет.

— Я заставила бы их полюбить меня. Вот что я хо­тела сказать.

— Но кого?

— Всех белых джентльменов. Молодого плантатора, офицеров форта— всех, всех! С вашими волосами я бы их всех покорила!

— Ха-ха-ха!— рассмеялась Луиза, представив себе, как выглядела бы Флоринда с ее прической. — Ты дума­ешь, что ни один мужчина не устоял бы перед тобой, если бы у тебя были мои волосы?

— Нет, мисс, я хотела бы, чтобы у меня были не только ваши волосы, но и ваше милое лицо, ваша кожа, белая, как алебастр, ваша стройная фигура… Это было бы замечательно! О, мисс Луи, вы такая красивая! Я слы­хала, как белые джентльмены говорили об этом. Но мне и не надо слышать, что они говорят, я сама вижу.

— Ты научилась льстить, Флоринда.

— Нет, мисс, уверяю вас. Здесь нет ни слова лести, ни одного слова! Клянусь вам! Клянусь апостолами!

Тому, кто лишь раз взглянул на Луизу, клятвы не­гритянки показались бы излишними.

Сказать, что Луиза Пойндекстер была прекрасна,— это значило только повторить общее мнение окружаю­щего ее общества. Карандаш даст лишь слабое пред­ставление о ее облике; никакой художник не мог бы передать на безжизненном полотне лучистый свет, которым сияли ее глаза.

На серьезные уверения Флоринды девушка ответила снисходительным смехом, в котором, однако, не чувство­валось и нотки сомнения. Молодая креолка не нужда­лась в том, чтобы ей напоминали о ее красоте. Лесть негритянки мало тронула ее, и она снова впала в задум­чивость.

Флоринду это не смутило.

— Ах,— продолжала она, как будто разговаривая сама с собой,— если бы Флоринда была хоть наполовину так хороша, как молодая мисс, она ни на кого бы не обращала внимания и ни о ком бы не вздыхала!

— Вздыхала? — повторила Луиза, удивленная ее ре­чью. — Что ты хочешь этим сказать?

— Мисс Луи,Флоринда не такая слепая,как вы ду­маете, и не глухая. Она давно замечает, как вы молча сидите на одном месте и только глубоко вздыхаете. С ва­ми никогда этого не было, когда мы жили в Луи­зиане.

— Флоринда! Я боюсь, что ты теряешь рассудок или уже потеряла его в Луизиане! Вероятно, здешний климат плохо действует на тебя?

— Честное слово, мисс Луи, вы должны об этом спро­сить себя. Не сердитесь на меня, что я с вами так по­просту разговариваю.

— Конечно, нет. Почему я должна сердиться на тебя? Я не сержусь. Только ты совсем неправа.То, что ты виде­ла и слышала,— это всего лишь твоя фантазия. Что же касается вздохов, то мне некогда вздыхать — ведь сейчас нужно будет принять около сотни гостей, и почти все они незнакомые. Между ними будут молодые плантаторы и офицеры, которых ты хотела бы покорить. Ха-ха-ха! У меня же нет желания очаровывать ни одного из них, и я могу всех уступить тебе.

— О, мисс Луи, вы правду говорите?— спросила негритянка с нескрываемым любопытством.— Вы гово­рите,что ни один из этих джентльменов вам не нравится? Но ведь будут очень-очень красивые мужчины. Будет этот молодой плантатор и те два красивых офицера… нет, три красивых офицера. Вы знаете их? Они все были очень внимательны к вам. Вы уверены, мисс, что ни об одном из них вы не вздыхаете?

— Опять о вздохах!— вынужденно засмеялась Луи­за.— Довольно, Флоринда, мы теряем время. Не забы­вай, что у нас сегодня большой прием и мне нужно по крайней мере полчаса, чтобы немножко сосредоточиться и быть на высоте своей роли хозяйки дома.

— Не беспокойтесь, мисс Луи, не беспокойтесь. Вас одеть нетрудно. В любом платье вы хороши. Вы все равно будете первой красавицей, если даже наденете простое платье работницы плантаций.

— Как,однако,ты научилась льстить, Флоринда! Я подозреваю, что ты говоришь все это неспроста. Может быть, ты хочешь, чтобы я помирила тебя с Плуто?

— Нет, мисс, Плуто никогда больше не будет моим другом. Он был таким трусом, когда на нас налетела буря в этой черной прерии! О, мисс Луи, что бы мы толь­ко делали, если бы к нам не подоспел этот молодой джентльмен на гнедой лошади!

— Если бы не он, Флоринда, наверно никого из нас не было бы здесь.

— О мисс! А какой же он красавец! Вы помюте его лицо? Его густые волосы совсем такого же цвета,как ваши, только вьются они немного вроде моих. И что тот молодой плантатор пли офицеры по сравнению с ним! Никуда они не годятся. Мы, негры, так и называем их— белым мусором. О таком мужчине, как тот красавец, я понимаю, можно вздыхать. Он стоит того.

До этого момента молодая креолка сохраняла спо­койствие. Она хотела быть спокойной и дальше, но не смогла. Случайно или намеренно, но Флоринда коснулась самых сокровенных чувств своей молодой госпожи. Луизе не хотелось открыть свою тайну даже рабыне. И она была рада, что именно в этот момент со двора донеслись гром­кие голоса. Это было достаточно хорошим поводом, чтобы закончить поскорее туалет, а вместе с тем и разговор, который ей не хотелось продолжать.

Глава XI

Дата добавления: 2015-10-28