Пограничный форт

На высоком флагштоке форта Индж развевается флаг, усеянный звездами; он отбрасывает колеблющиеся тени на своеобразную и необычайную панораму.

Это картина настоящей пограничной жизни — полу­военной, полугражданской, наполовину дикой, наполови­ну цивилизованной.

Здесь можно видеть и разнообразные костюмы и бе­лых и цветнокожих людей, людей разных профессий, за­нимающих различное положение в обществе.

И самый форт имеет какой-то необычайный вид. Здесь нет ни казематов, ни потайных ходов, ни рвов, ни гласи­сов¹— почти ничего, что напоминало бы крепость.Навес-конюшня для двухсот лошадей обнесена простым часто­колом из стволов тропической алгорабии. За пределами его— десяток построек незатейливой архитектуры, с пле­теными стенами, обмазанными глиной. Сзади расположе­ны госпиталь, склады; с одной стороны— гауптвахта, с другой— столовая и офицерские квартиры.

Все чрезвычайно скромно, но чисто и опрятно. Простые оштукатуренные стены выбелены известью. Таков форт Индж.

[¹Гласис— земляная насыпь перед крепостным рвом.]

На небольшом расстоянии— другая группа домов, не больше той, которая называется фортом. Они тоже нахо­дятся под покровительством американского флага; хотя непосредственно над ними он не развевается, но ему они обязаны своим появлением и существованием.

Это зародыш одного из тех поселков, которые обычно появляются вблизи американского военного пункта, и затем быстро развиваются и становятся большими горо­дами.

В настоящее время население поселка состоит из: маркитанта, на складе которого имеются спиртные напит­ки, не зачисленные в военный паек; хозяина гостиницы, при которой находится бар-кабачок с чистыми земляными полами и привлекательными полочками, уставленными бутылками для соблазна приходящих пьяниц; кучки про­фессиональных игроков,очищающих карманы местного гарнизона; двух десятков охотников, погонщиков, мустангеров и вообще людей, не поддающихся определению, ко­торые во всех странах составляют необходимую принад­лежность каждого военного поселения.

Дома этого небольшого сеттльмента расположены в некотором порядке. По-видимому, все они— собственность одного предпринимателя. Они стоят вокруг сквера, где вместо фонарей и статуй торчат над вытоптанной тра­вой засыхающий ствол кипариса и несколько кустарни­ков.

Леона в этом месте суживается до размера малень­кого ручья и течет позади форта и поселка. Перед ней расстилается равнина, покрытая яркой изумрудной зе­ленью и вдали очерченная более темной полосой леса. Здесь могучие дубы, ореховые деревья, вязы борются за свое существование с колючими порослями кактуса и со множеством вьющихся и ползучих растений-паразитов, почти неизвестных ботанику. К югу и востоку на берегу речки разбросаны дома-усадьбы при плантациях. Некото­рые из них более примитивной и новой стройки, другие более утонченного стиля и, повидимому, уже солидного возраста.

Один из этих домов особенно обращает на себя вни­мание — это большая постройка с плоской крышей, с зуб­чатыми брустверами; белые стены резко выделяются на зеленом фоне леса,окружающего дом с трех сторон. Это гасиенда¹ Каса-дель-Корво.

[¹Гасиенда — поместье; так же называется и барский дом в Мексике, Техасе и Южной Америке.]

Но вот вы повернулись к северу, и перед вами неожи­данно вырастает одиноко стоящая гора конусообразной формы. Она поднимается в высоту на несколько сот футов. Позади нее в туманной дали вырисовывается ло­маная линия Гвадалупских гор.

Посмотрите выше, и вы увидите небо— полусапфи­ровое, полубирюзовое. Днем оно совершенно чистое и безоблачное, и видно на нем только золотое сияние солн­ца. Ночью оно усеяно звездами, как будто выкованными из чистой стали, а четко очерченный диск луны кажется здесь совсем серебряным.

Посмотрите вниз в тот час, когда уже исчезли луна и звезды,когда ветерок, наполненный ароматами цветов, дует с залива Матагорда,— посмотрите, и вы увидите картину настолько пеструю и яркую,настолько изобилую­щую разнообразными очертаниями, красками, костюма­ми, что описать ее почти невозможно.

Вы увидите голубую форму пехоты Соединенных Шта­тов, синие мундиры драгун, светло-зеленые— стрелков. В полном обмундировании вы встретите только несколь­ких дежурных офицеров. Их товарищи, пользуясь свобод­ным временем, бродят около бараков или же под навесом конюшни в красных фланелевых рубашках, в мягких шляпах и нечищеных сапогах.

Офицеры болтают с людьми, одетыми совсем не по-военному. Это охотники — в свободной одежде из оленьей шкуры и таких же крагах; пастухи, мустангеры— в мек­сиканских костюмах: в широких шароварах, с серапэ на плечах и в небрежно заломленной набекрень черной глян­цевой шляпе— сомбреро. Офицеры разговаривают с ин­дейцами,которые пришли в форт либо по делам торгов­ли, либо для мирных переговоров: их палатки виднеются невдалеке. Фигуры индейцев, задрапированных в свои домотканные красные, зеленые и голубые шали, кажутся необычайно красочными и почти классически красивыми. Даже нелепая разрисовка, которой они изуродовали свою кожу, и слипшиеся от грязи черные длинные волосы, удлиненные еще прядями конских волос, не могут испор­тить их строгую красоту.

Вообразите себе эту пеструю толпу людей в разнооб­разных национальных костюмах,в военной форме; до­бавьте еще чернокожих негров — офицерских грумов или же посыльных плантатора из соседнего сеттльмента; пред­ставьте себе, как они стоят небольшими группками и бол­тают между собой или же гуляют по равнине между фур­гонами; пару тяжелых орудий на тележке; одну или две белые палатки, занятые офицерами, предпочитающими из оригинальности спать под прикрытием парусины; несколь­ко винтовок со штыками, — представьте себе все это, и перед вашими глазами встанет правдивая картина воен­ного форта, находящегося на границе Техаса, на окраине цивилизации.

* * *

Неделю спустя после того, как плантатор из Луизиа­ны приехал в новый дом, на плац-параде перед фортом Индж стояли три офицера и смотрели в сторону гасиенды Каса-дель-Корво.

Они все были молоды — старшему из них было не больше тридцати лет. Погоны с двумя прямоугольниками указывали на капитанский чин одного; второй, с одним прямоугольником, был старшим лейтенантом; третий, судя по его пустым погонам, был, повидимому, младшим лейтенантом.

Они были свободны от службы и разговаривали меж­ду собой о вновь прибывших обитателях Каса-дель-Корво.

— Предполагается что-то вроде новоселья,— сказал капитан пехоты, имея в виду приглашение, полученное всем офицерским составом гарнизона. — Сначала обед, а потом танцы. Настоящее событие! И мы, должно быть, встретим там всю нашу аристократию и всех красавиц сеттльмента.

— Аристократию?— смеясь, отозвался лейтенант драгунского полка. — Нельзя сказать, чтобы у нас было мно­го аристократов, а красавиц и того меньше.

— Вы ошибаетесь, Генкок. На берегах Леоны можно найти и тех и других. Некоторые из знатных семей Соеди­ненных Штатов перекочевали сюда. Мы встретим их на празднике у Пойндекстера, в этом я не сомневаюсь. Что же касается аристократизма, то сам хозяин наделен им в таком количестве, что одно лишь его присутствие будет действовать вроде прививки, которой хватит на всех гостей. А относительно красавиц— бьюсь об заклад, что его дочка лучше всех девиц по эту сторону Сабины. Пле­мяннице комиссара придется уступить ей свое место пер­вой красавицы.

— Вот как!— выразительно протянул лейтенант стрелковых войск.— Значит, мисс Пойндекстер должна быть чертовски хороша.

— Она необыкновенно хороша,говорю я вам,если только она не подурнела с той поры, как я ее видел в последний раз на балу у Лофурша. Там было несколько молодых креолов, которые добивались ее внимания, и дело чуть не дошло до дуэли.

— Кокетка, должно быть? — заметил стрелок.

— Ни капли, Кроссман. Наоборот, уверяю вас. Она умная девушка и не любит излишней фамильярности. Она унаследовала гордость своего отца. Это фамильная черта Пойндекстеров.

— Девушка как раз в моем вкусе,— шутливо за­метил молодой драгун,— и если она так хороша собой, как вы говорите, капитан Сломан, то я наверное влюблюсь в нее. Мое сердце свободно, не то что у Кроссмана.

— Послушайте,Генкок,— ответил сдержанно капи­тан,— я не люблю держать пари, но уверяю вас, что после того, как вы увидите Луизу Пойндекстер, вы пере­станете говорить о ней в таком тоне.

— Не беспокойтесь, пожалуйста, обо мне, Сломан. Я слишком часто бывал под огнем красивых глаз и пото­му не очень-то этого боюсь.

— Но не таких прекрасных.

— Черт побери! Вы заставите человека влюбиться в женщину, даже не взглянув на нее. Судя по вашим сло­вам, она обаятельна.

— Да, вы не ошиблись. Но я должен предупредить вас, прежде чем вы окончательно влюбитесь, что в семье есть человек, который может причинить вам неприят­ности.

— Брат, наверно? Братья обычно мешают.

— У нее есть брат, но не в нем дело. Это прекрасный юноша, единственный из Пойндекстеров, которого не гло­жет червь гордости.

— Тогда ее аристократический папаша?

— Нет, не старик Пойндекстер.

— Кто же еще?

— Ее двоюродный брат — Кассий Кольхаун. Очень странный субъект.

— Я, кажется, слыхал это имя.

— И я тоже, — сказал младший лейтенант.

— О нем слыхал каждый, кто так или иначе был причастен к мексиканской войне, то есть кто участвовал в походе Скотта. Надо сказать, что Кольхаун оставил по себе нехорошую память. Как уроженец штата Мисси­сипи он был капитаном в полку миссисипских волонтеров. Только его чаще встречали в тылу за карточным столом, чем в штабе полка. Было у него одно или два дела, которые составили ему репутацию бретёра¹. Но эту славу он приобрел еще до мексиканской войны. В Новом Орлеане он слыл за опасного человека.

[¹Бретёр— дуэлянт, забияка.]

— Ну, и что же?— спросил молодой драгун с неко­торым недоверием в голосе. — Кому какое дело, опасный человек мистер Кассий Кольхаун или безобидный! Мне, по правде сказать,это безразлично. Ведь вы же говорите, что он ей всего лишь двоюродный брат.

— Не совсем так. Мне кажется, что он к ней нерав­нодушен.

— И пользуется взаимностью?

— Этого я не знаю. Повидимому, он любимец ее отца. И мне даже объяснили, правда под большим секретом,причину этой симпатии. Это обычная история — все по­строено на денежной зависимости. Пойндекстер уже не тот богач, каким он был раньше, иначе мы никогда не увидели бы его здесь…

В этот момент рожок протрубил сбор к утреннему смот­ру— церемонии, которая соблюдалась в маленьком форту так же строго,как если бы налицо был армейский корпус.

И три офицера разошлись, каждый к своей части, что­бы приготовить ее к смотру, который производил майор, командир форта.

Глава X

Дата добавления: 2015-10-28