Элементы зла ― #1 12 страница

— Я не верю в это, — сказал он, но прозвучало так неуверенно, словно он сомневался в собственных словах.

Мои глаза блуждали по Ловцам, разделившимся на небольшие группы. Они обсуждали смерть Страгловца и, перекидываясь подозрительными взглядами с другими Ловцами, задавались тем же вопросом, что и я.

Когда наступила моя очередь подойти к темноволосой женщине, решительно настроенной добраться до правды, Костя послал мне поддерживающую улыбку.

Я почти не помнила свой допрос.

Светлана Андреевна интересовалась, где я была ночью. Как выяснилось, Дениса Валерьевича убили почти сразу после того, как я ушла. Страх вскипел в моих венах, и я едва не потеряла сознание от волнения. Записав мои показания, женщина-Страгловец махнула рукой, как бы говоря, чтобы я уходила, и я послушно поплелась, спотыкаясь, к Косте, тихо переговаривающемуся с Рэдом и Виолеттой, которая ходила с помощью костылей, в стороне от остальных.

— Есть какие-нибудь предположения? — с крайне озадаченным видом поинтересовался у них Костя.

Красноволосый и блондинка синхронно покачали головой.

— О, Женя, — Виолетта заметила меня первой.

Я все еще была под впечатлением допроса, поэтому пропустила мимо внимания то, что она назвала меня по имени и без яда.

Костя повернулся ко мне вместе с Рэдом и едва заметно расслабился.

— Все нормально, Женек? — его ладонь легла на мое плечо.

— Да, — отстраненным голосом отозвалась я.

— Все как-то слишком хреново, — почесав большим пальцем подбородок, сказал Рэд.

— Все просто ОЧЕНЬ хреново, — Виолетта сдула выпавшую прядь волос со щеки.

Ладно. Сейчас было неожиданно. Костя дотрагивался до меня, а она даже не попыталась испепелить меня взглядом.

— И та тетка, — Рэд кивнул на Светлану Андреевну, которая сейчас вела беседу с брюнеткой Таней, — просто жуть.

Костя беспокойно косился на меня.

— Ты выглядишь встревоженной.

— Вообще-то, Денису Валерьевичу перерезали горло, — я подавила в себе приступ тошноты от представленной картины.

— Нет, — Костя заговорил тише. — Есть что-то еще.

Мой папа здесь, в мире живых.

— Давай потом, — попросила я шепотом.

Костя поднял один уголок губ, пытаясь изобразить улыбку.

— Окей.

— Я слышала, — говорила Виолетта Рэду, — как вчера Денис Валерьевич говорил Хранителю, что им нужно поговорить об открытии Портала. Точно не помню, но, по-моему, он вычислил того, кто сделал это.

Рэд вскинул брови и негромко присвистнул.

— Реально? Ничего себе.

— Это был Бур? — спросил Костя у Лазаревой.

Та дернула плечом.

— Без понятия. Этого я не слышала. Ты все еще думаешь, что это сделал он?

— Не знаю…

— Хмм, — промычала я, задумчиво прикрыв глаза.

— Ты чего, Жень? — раздался голос Кости.

— Вам не кажется это подозрительным? — распахнув веки, я внимательно посмотрела на каждого. — Денис Валерьевич говорит Роберту Александровичу, что нашел того, кто открыл Портал, и ночью его убивают? Возможно, что тот, кто заварил эту кашу, услышал их разговор так же, как Виолетта, — девушка поморщилась, когда я вплела ее имя, — и решил действовать, чтобы не дать Страгловцу разоблачить себя? И, скорее всего, Денис Валерьевич не успел рассказать Хранителю, ведь иначе бы сейчас не было такого шума.

— Офигеть, Женька, — ошеломленно проговорил Костя. — Ты — голова!

Я смущенно опустила голову.

— Это обычная логика.

— Не думала, что когда-нибудь скажу это, но ты права, Женя, — выдала блондинка, чем спровоцировала падение моей челюсти.

— Нуу, эээ, — я потерялась в пространстве и времени, — наверно.

Больше половины Ловцов, пройдя допрос, отправились выполнять задания.

Алеся, только что отошедшая от Светланы Андреевны, натянула на голову капюшон кофты и направилась к лифту. Я проводила ее тревожным взглядом, и когда отворачивалась к Косте, мусолящему тему убийства Страгловца с Виолеттой и Рэдом, то увидела, как из противоположного конца штаба вслед за девочкой направился Бур. Я тут же насторожилась, когда он ускорил шаг, как только Алеся исчезла за дверьми лифта.

Да что с ними со всеми?!

Я не считала Бура опасным, но решила убедиться, что он не собирается делать Алесе ничего плохого. Его неблагожелательный вид подтолкнул меня к тому, чтобы я проследила за ним.

— Я скоро вернусь, — бросила Косте через плечо и незаметно последовала за Буром.

— Ты куда? — крикнул Богданов мне вслед.

Я махнула рукой, как бы говоря, что потом объясню, и, стараясь не привлекать к себе внимания, не сводила глаз с высокого парня во всем черном. Рано или поздно Бур заметит меня.

— Куда ты побежала? — раздался требующий объяснений голос Кости над ухом. Он схватил меня за локоть, останавливая.

Черт! Я упущу Бура!

— Давай перейдем в Середину, — шепнула ему я.

— Зачем?

Я переместила стрелку и через пару мгновений оказалась невидимой для остальных.

Бур зашел в лифт.

— Я не вкуриваю, Жень, — почти прорычал Костя.

Я схватила его за ладонь и потащила вперед.

— Надо успеть зайти в лифт!

Мы проскользнули в кабину прежде, чем Бур нажал на кнопку.

Вжавшись в угол, я прижала к себе Костю и заткнула второй рукой его рот.

— Не дыши так громко, — прошипела я.

Он что-то промычал мне в ладонь.

— Я… не…

— Извини.

Я опустила руку, уставившись на утративший яркость ирокез Бура. Мы притаились за его спиной. Собственно говоря, не было необходимости вести себя тихо, так как пока мы находимся в Середине, а Бур в мире живых, то он не сможет ни услышать, ни увидеть нас.

— Ты чего удумала? — сдвинув брови, спросил Костя.

Он встал передо мной, упершись рукой рядом с моей головой о стену лифта.

— Слежу за Буром, — ответила я, немного растерявшись от того, как близко находился Костя.

Вот черт! Секунду назад я вообще прижимала его к себе.

Как хорошо, что в Середине не существует цветов, иначе бы мое лицо сверкало как новогодняя елка.

— Это я понял, — сказал Костя, наклонившись ближе. — Зачем ты следишь за ним?

— Он… — я сильнее вжалась в стену. — Бур следит за Алесей.

Его лицо стало недоуменным.

— Долго объяснять, — мой голос заметно охрип от волнения.

— Уж будь добра, — он устремил на меня пытливый взгляд.

Я нервно закатила глаза.

Прежде, чем успела приступить к объяснению, лифт остановился.

Мы покинули кабину, едва успевая за Буром, который делал огромные шаги, желая догнать Алесю. Костя больше не задавал вопросов и молча следовал вместе со мной за странным парнем, который в свою очередь шел по пятам за не менее странной девочкой.

Я слабо вздрогнула, когда Бур, перейдя на бег, потащил Алесю, почти достигшую выхода из читального зала, в лабиринт книжных стеллажей.

— Что с тобой не так? — процедив это, Бур толкнул Алесю, выпустив ее кисть из своей хватки.

Мы с Костей остановились неподалеку и на всякий случай спрятались за одни из стеллажей. Мало ли что.

Капюшон слетел с головы девочки. Она оторопело уставилась на него.

— Не понимаю тебя.

Бур сделал шаг в ее сторону, но что-то заставило его остановиться.

— Я видел тебя этой ночью. Ты выходила из кабинета Хранителя, а спустя какое-то время его нашли с перерезанной глоткой.

— Что за пургу он несет? — сказал Костя.

Алеся отошла на безопасное расстояние от Бура, но парень выглядел так грозно, что вряд ли в этом мире, ну ладно, в библиотеке нашлось бы место, где бы ни похолодало от его дичающего взгляда.

— Ты обознался, — Алеся выглядела потрясенной, но нисколько не испуганной.

Бур сжал кулаки.

— Ты не так проста, как кажешься, малявка. Я не слепой и вижу, что ты темнишь. И по-любому разберусь, что с тобой не так.

Алеся с вызовом усмехнулась.

— Мозгов-то хватит, идиот?

— Не будь ты девчонкой, врезал бы тебе хорошенько, — Бур с трудом контролировал себя.

Она растянула губы в чуждой ей ядовитой улыбке и сделала смелый шаг к нему.

— Не сдерживай себя, Максим. Хочешь ударить — ударь.

— Совсем рехнулась, дура?! — Бур пошатнулся от нее.

Теперь Алеся надвигалась на него, а он пятился, как от черта.

— Я вижу твою тьму, — в ее глазах начало пылать дьявольское пламя. — Я чувствую, как она пожирает тебя. Тебе больно, но ты терпишь. Думаешь, сумеешь обуздать зло внутри себя? Глупый, — уже вплотную подойдя к Буру, Алеся подняла голову. Ее улыбка стала шальной. — Зачем ты сдерживаешься? Выпусти свою тьму. Дай ей волю.

Бура начало трясти, будто в лихорадке, когда Алеся положила свою ладонь на его солнечное сплетение.

— Что она творит? — Костя был в неописуемом шоке. В прочем, как и я.

— Твоя душа гаснет с каждым днем, — с искусственным сожалением проговорила Алеся и надавила большим пальцем на какую-то точку, после чего Бур исказился в гримасе страшной боли и опустился на одно колено. — Ты не можешь простить себя за то, что сделал. Ты убил их. Ты убил своих родителей.

— Смешно слышать от той, кто смотрела, как ее семья горит заживо, и бездействовала, хотя могла спасти их, — сквозь зубы ухмыльнулся Бур.

— Заткнись, — свирепо прошипела Алеся.

Бур попытался схватить Алесю за руку, но та ловко перехватила его кисть.

— Из-за тебя погибло мно-о-ого людей, — продолжила она. — Но признайся… тебе ведь понравилось? Когда зло одержало над тобой вверх, ты был счастлив?

— Чокнутая, — выплюнул он.

Алеся визгливо рассмеялась.

— Рано или поздно тьма поглотит тебя. Если думаешь, что сможешь оставить свой грех в прошлом, то ошибаешься. Искупление — всего лишь миф. Это будет преследовать тебя всю жизнь и однажды уничтожит.

Она отпустила его руку и с силой оттолкнула его от себя. Бур грохнулся на спину.

— Не знаю, из-за чего у тебя поехала крыша, — кашляя, прохрипел он, — но остановись, пока не погрязла окончательно в своем безумии.

— Не нуждаюсь в твоих жалких советах, — повернувшись к нему спину, Алеся махнула рукой.

Бур криво улыбнулся.

— Алеся? — по-прежнему лежа на полу, позвал он ее.

Девочка взглянула на него через плечо.

— Я не дам… — Бур вновь кашлянул, устремив глаза на высокий потолок. — Я не дам тьме поглотить и тебя.

Их разговор был выше моего понимания.

Алеся ответила ему долгим, гнетущим молчанием.

— Слишком поздно, — наконец, сказала бескомпромиссным тоном и ушла, оставив удрученного Бура наедине со своими мыслями.

ДВАДЦАТАЯ ГЛАВА

Даже то, что мой папа находится в мире живых, не казалось столь ошеломляющим по сравнению с убийством Страгловца и необычным разговором Бура с Алесей.

Какой-то круговорот сумасшествия в природе.

Я больше не встречала духа… то есть папу. Я пыталась звать его, не спала две ночи, и все это время пробыла в Середине. Я ждала его. Он не приходил, каким бы сильным ни было мое желание увидеться с ним. Смириться с тем, что душа папы блуждает среди живых, оказалось не так-то просто.

Но больнее всего становилось от мысли, что он должен уйти туда, откуда пришел. Мне бы не хотелось вновь стать той, кто отправит его в Иной Мир, но если придется, у меня не будет другого выхода.

Честно говоря, я удивлена, что до сих пор душу папы никто не забрал. Она находится в нашем мире несколько недель, и за это время ее не поймали. Неужели папа такой неуловимый? Хотя он не оставляет после себя След. Вполне возможно, что его пытались найти, но теряли из виду.

Я корила себя за свою неосмотрительность. Я была слепа все это время. Нет. Я сама завязала себе глаза и была довольна тем, что ничего не видела. Я жила, уверяя себя, что реальность — это обман, а обман — правда. Я усиленно игнорировала то, что всегда было рядом со мной.

Вокруг меня было полно подсказок о том, что папа здесь. В ночь встречи с Больтарасом светлый дух назвал меня по имени. Так же он уронил фотографию с полки в моей комнате. А еще разбил свою кружку. Папа делал все, чтобы достучаться до меня.

И когда я наконец-то прозрела, он исчез на четыре дня.

В субботу утром я проснулась с пугающей мыслью, что больше не увижу его. Мне нужно было поговорить с ним. Мне… я так хотела увидеться с папой.

Перед тем, как покинуть постель, я перешла в Середину, как делала это последнее время. Не обнаружив в комнате присутствие отца, я взвалила на свои плечи груз отчаяния и поплелась в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок.

Я обязательно увижу его. И поговорю.

Мама в который раз уходила на работу в выходной день. Я застала ее на кухне за чашкой крепкого кофе. Она выглядела уставшей, как будто не спала ночью. Я пожелала ей хорошего дня, и она, кратко кивнув, ушла.

Мама изо всех сил делала вид, будто не рыдала недавно у меня на плече. Я понимала то, как ей тяжело было приходить в себя после эмоционального срыва, поэтому не напоминала.

Свой выходной я решила использовать с пользой, хотя соблазн побездельничать в постели был велик. Но в квартире давно не делали уборку. Именно этим я планировала заняться и подключить свою непутевую, младшую сестру.

Дверь в ее комнату была заперта, но я стучала до тех пор, пока не услышала проклятия в свой адрес.

— Отвали-и-и, — рычала Аня по другую сторону двери.

— Просыпайся, — я ухмыльнулась и вновь начала стучать.

Я научилась терпению, поэтому с легкостью дождалась момента, когда сестра сдалась и открыла мне дверь. Ее потрепанный вид и спутанные морковные волосы рассмешили меня.

— Ну и? Ты разбудила меня только для того, чтобы поржать? — я заработала испепеляющий взгляд опухших из-за недосыпа зеленых глаз.

— Нет, — я заставила себя сделать серьезный вид. — Умывайся и приберись в своей комнате.

Аня повисла на двери.

— Еще чего, — она протяжно зевнула.

— Может и еще чего, — я заделала свои светлые волосы в высокий хвост.

Аня стала закрывать дверь, но я остановила ее.

— Уберись в комнате.

— Не командуй.

— Уберись. Или я это сделаю. Буду копаться в твоих вещах, пока не умру. Обещаю.

Сестра угрюмо нахмурилась и закатила глаза.

— Уберусь. Уберусь. Отвянь только.

— Уже, — я убрала руку, и она тут же захлопнула дверь.

Все же уборка не обошлась без неприятностей. Я разбила фарфоровую вазу, которую нам триста лет назад подарила бабушка. Она меня убьет, когда приедет в гости из Мурманска и увидит, что ее любимой вазы, которую Аня называет пылесборником, нет.

Так же пришлось отлучиться, чтобы забрать душу женщины преклонного возраста, у которой остановилось сердце, пока она варила рыбку для своего толстого, рыжего кота. Уходя, она сказала, что единственное, о чем жалеет, так это о том, что оставляет Мурзика одного. У него не было никого кроме нее. А он был единственным, о ком она могла заботиться. Моя любовь к животным и чувство совести не позволили оставить кота одного и поэтому, когда покидала квартиру бабушки, позвонила в звонок соседней квартиры и оставила Мурзика под дверью, а сама перешла в Середину, чтобы меня не увидели. Дальше разберутся сами.

По возвращению домой я застала Аню болтающей по телефону с подружкой в гостиной. Увидев меня, она ушла в свою комнату.

Я поплелась за ней.

— Ты убралась? — спросила ее прежде, чем она скрылась за дверью.

— Да, — рявкнула, обернувшись через плечо.

— Точно?

— До меня сестра докопалась, — сказала она в телефон. — Я перезвоню.

Отключившись, Аня широко распахнула дверь в свою комнату, показывая мне идеальный порядок.

— Все? Теперь довольна?

С наглым видом я прошла в комнату, оставив поперхнувшуюся от возмущения Аню за спиной. В комнате и в правду царил порядок, однако я прекрасно знала свою сестру.

— Что ты делаешь? — спросила она с нотками ужаса, когда я подошла к шкафу-купе и открыла его.

На меня свалилась огромная куча хлама, которым еще некоторые время назад тонула комната Ани. Невероятно довольная тем, что разоблачила сестру, я развернулась к ней и указала на мусор вперемешку с грязной одеждой. Какая же она неряха.

— Убери это, — командирским тоном сказала я.

— Ты достала уже! — завопила Аня так, что мои барабанные перепонки чуть не лопнули. — Уберу! — она стала выталкивать меня из комнаты.

— Я тебе верю, — произнесла я спокойно и моргнула, когда перед моим носом с оглушительным грохотом захлопнулась дверь.

Если она думала, что сможет отделаться уборкой в своей комнате, то ее ждало огромное разочарование. У нас четырехкомнатная квартира, и работы здесь полным-полно.

Спустя час Аня чуть не убила меня, когда я сказала, что нужно протереть пыль в гостиной. Мне было некогда, так как я мыла полы на кухне. Но смирившись с тем, на сегодняшний день я ее заноза в заднице, Аня послушно взяла тряпку и потопала в зал.

Я немного забеспокоилась, когда сестра затихла. До этого она беспрерывно бурчала о том, что я садистка и так далее. Но неожиданно раздавшаяся тишина заставила меня подорваться с места и бежать в гостиную.

Я застыла в проходе, когда увидела Аню перед телевизором. У нее в руках была коробка с DVD-дисками.

— Ань? — я подошла к ней.

Она стояла неподвижно, глядя вниз.

— Смотри, что нашла, — она чуть выше подняла коробку, чтобы я лучше видела содержимое.

Среди покрытых толстым слоем дисков нашлись семейные записи. Папа любил снимать нас на видеокамеру, которая сломалась пару лет назад. Он был буквально одержим этим.

— Ух-ты, — на выдохе произнесла я и взяла один диск с пометкой, которую оставил отец.

«Первые шаги младшей дочурки Анечки. 14 октября 2000 год»

Мои губы тронула улыбка.

— Давай посмотрим? — неуверенно предложила Ане.

Сестра вздрогнула.

— Не… хочу, — она поставила коробку на пол и сделала большой шаг назад.

Неправда. Аня хотела, просто боялась тех эмоций, которые бы разбушевались в ней при просмотре этой видеозаписи.

— Тогда я одна посмотрю, — я наклонилась, чтобы достать из нижнего ящика тумбы под телевизором старый DVD-проигрыватель, которым мы не пользовались, наверно, лет пять.

— Вообще-то, я тут убираюсь, — немного рассеянно пробормотала Аня.

— Давай посмотрим, — вновь предложила я, — а потом вернемся к уборке?

Я подсоединила DVD к телевизору, вставила вилку в розетку и засунула диск в дисковод. Нажала на кнопку проигрывателя и перевела взгляд на экран.

Мое сердце совершило бешеный кувырок в груди, когда появилось изображение годовалой сестры в розовых ползунках. Она стояла на своих крохотных ножках и с непередаваемым любопытством смотрела в камеру. Мама придерживала ее и лучезарно улыбалась. Я даже не узнала ее. У нее были длинные, аккуратно уложенные волнистые волосы, здоровый вид, и счастье сверкало в глазах.

— А вот и наша Анечка, — раздался за кадром голос папы.

Он был абсолютно таким же, как у духа.

Как же я раньше этого не поняла. Неужели, стала забывать звук его голоса?

Ноги стали ватными, и я рухнула на пол, подобрав удобную позу.

— Анютка, иди к папе, — на его экране появилась его ладонь. Он поманил к себе пальцем непонимающую малышку.

— Давай, милая, — мама, сидя на полу, наклонилась и поцеловала ее в щечку. — Ты сможешь.

Она отпустила ее, и Аня, пошатнувшись, устояла на ножках.

— Иди ко мне, — с нежностью проговорил папа. — Я поймаю тебя, если ты упадешь. Не бойся.

Большие зеленые глазки расширились. Аня доверчиво улыбнулась и сделала маленький шажок вперед.

— Боже! — воскликнула мама, когда следующий шаг Ани был более уверенным. — Она идет, Миша…

Папа звонко рассмеялся. Все внутри меня сжалось от нахлынувшей тоски.

— Конечно! Она же уже такая большая, — камера затряслась, когда он немного приподнялся, меняя ракурс. — Даже не верится, да, Таечка? Еще совсем недавно Женечка сделала свои первые шаги.

Мама заплакала, смеялась.

Аня прошла середину пути и остановилась.

— Солнышко, папа тебя любит, — поддержал ее папа. — Давай. Совсем чуть-чуть осталось.

Он протянул ей руку. Аня забавно сдвинула свои светло-рыжие бровки и сдвинулась с места. Интересно, а где была я?

Аня не дошла до папы. Запнувшись, она брякнулась на пол и громко заплакала. Папа подполз к ней, мягко смеясь. Он поднял Аню и прижал к себе.

— Ничего страшного, Анютка, — папа повернул камеру на себя. — Не плачь. Ты все равно умница. Я горжусь тобой.

Словно вечность прошла с тех пор, как я видела его в последний раз. Светловолосый, молодой, полный сил и невероятно красивый. Посадив к себе на колени зареванную Аню, он посмотрел в камеру.

— Нютик. Ты только что сделала свои первые шаги. Прости, что не поймал тебя, — он поцеловал маленькую Аню в лобик. — Но я обещаю тебе, что в будущем такого не повторится. Даже когда ты вырастешь и станешь взрослой, я буду поддерживать тебя. А когда меня не станет…

— Ну что-то ты далековато зашел, — перебила его мама.

Папа мелодично рассмеялся, отведя глаза от камеры.

— Ты права. Надеюсь, я еще долго буду с вами.

— Прекращай ерунду говорить, — заворчала она.

— Наша мама злиться, — папа задорно подмигнул в камеру. — Анютка, скажи: «Мама, улыбнись».

Аня дернула правой ручкой и с важным видом что-то промычала, пытаясь повторить за папой.

Запись прервалась.

Я долго смотрела на потускневший экран, вслушиваясь в слабое шипение, и видела в неясном отражении струящиеся слезы на своем лице. Аня стояла неподвижно с опущенными руками и сжатыми в кулаки пальцами. Я осторожно развернулась к ней и увидела беспросветный мрак на бледном лице. Она не пролила ни слезинки, чем удивила меня.

— Ты солгал, — вдруг прошептала она, обращаясь в пустоту.

Резко сорвавшись с места, сестра выбежала из гостиной.

— Аня! — я соскочила за ней и попыталась догнать, но она закрылась в своей комнате. — Ань, открой, — вытирая слезы одной рукой, а второй равномерно стуча по двери, просила я.

— Ты довольна?! — кричала она. — Я увидела это чертово видео! Теперь отвали, Женя! Просто отстань! Уйди! Исчезни! Делай что хочешь, только оставь меня в покое…

Я зажмурила глаза, прижавшись лбом к двери.

— Прости, Ань. Я думала…

— Да иди ты, — она заплакала. — Тебя никто не просил думать.

Я надеялась пробить ее броню, и в какой-то степени мне удалось это сделать. Но я не хотела, чтобы она так страдала.

— Я устала, — раздался ее подавленный голос.

Повернувшись к двери спиной, я сползла вниз и уставилась в потолок.

— Я тоже.

Выяснять отношения с младшей сестрой, скучать по отцу, бояться признания Кости, ждать очередное супер ошеломляющее событие, которое перевернет все, после чего ничто и никогда не будет как прежде.

Как хорошо, что Аня не связана со всей этой призрачной фигней. С ее нервами она давно легла бы в психушку.

Но она кое-что теряла. Как и мама. Видеть душу отца, чувствовать его присутствие.

— В следующее воскресенье будет восемь месяцев, как не стало папы, — после минутного молчания сказала Аня.

Я немного склонила голову вбок.

— Да. Я помню. Поедем на кладбище.

— Ага. Испечешь рыбный пирог?

— А ты хочешь?

— Да. Он у тебя вкусный получается.

В груди потеплело.

— Хорошо, — я грустно улыбнулась. — Испеку.

В квартире вновь воцарилась тишина.

Я теребила в своей руке медальон и услышала сверху щелчок. Аня открыла дверь, и я поднялась с пола. Взглянув на ее покрасневшее лицо, я заметила две кривые дорожки слез.

— Успокоилась?

Аня кивнула и шмыгнула носом.

— Давай убираться?

— Давай.

Мы можем сколько угодно причинять друг другу боль. Словами, поступками. Но что бы ни происходило, не сможем существовать по отдельности, потому что мы семья.

ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ ГЛАВА

Вечером после репетиции группы Кости, на которую он уговорил меня прийти, мы прогуливались по набережной Эхо. От воды веяло холодком, и небо приобрело оттенок паршивой погоды. Костя, как истинный джентльмен, предложил мне свою кофту, когда услышал стук моих зубов друг о друга. Я не смогла отказаться от столь щедрого жеста, несмотря на то, что утонула в вещи с головой, потому что просто дьявольски замерзла.

Костя напевал мотив песни группы The Neighbourhood «Sweater Weather», разглядывая клубящиеся тучи, в то время как я плелась рядом и слушала его, уткнувшись носом в воротник толстовки и пытаясь согреться. Черт меня дернул надеть джинсовую юбку.

— Как дела дома? — покончив с пением, поинтересовался Костя.

Из-за того, что я шла с низко опущенной головой, то чуть не врезалась в двух громко хохочущих подруг. Но благо внимательный Костя вовремя отдернул меня в сторону, схватив за талию, столкновение удалось избежать.

— Внимательнее нужно быть, Евгения, — шутливым, нарочито строгим голосом посоветовал он, все еще прижимая к себе.

Даже сквозь толстовку его пальцы казались обжигающими.

Я не понимала глаз, потому что жутко покраснела, и если сейчас посмотрю на Костю, то он увидит мое смущение.

— Спасибо, — промямлила, отодвигаясь от него.

Костя издал вздох огорчения и убрал от меня руки.

— Да не за что.

Я должна поговорить с ним. Прогулка вдвоем по набережной — лучший способ внести ясность в наши отношения. Неизвестно когда представится еще одна такая возможность обсудить в спокойной обстановке, где никто не влетит с очередным шокирующим известием о чьем-нибудь убийстве, или типа того.

Я внезапно остановилась у черного кованого ограждения.

— Кость, давай поговорим, — сказала это, глубоко вдохнув влажный воздух и представив, будто это мое мужество.

— Ты не видела больше душу своего отца? — почти одновременно со мной проговорил Костя, встав рядом.

Я рассказала ему вечером того же дня, когда убили Страгловца. Он был ошарашен.

Костя наклонился вперед и оперся локтями об ограждение. Его зрачки дико пульсировали, а на лице застыло выражение тревоги. Возможно, он почувствовал, что я настроена серьезно, и это испугало его.

— Нет, — ответила я на вопрос. — Надо поговорить, Костя.

— Ты же понимаешь, что твой папа не может долго находиться в мире живых? — он задергал коленкой. Точно нервничает. Причем сильно. А еще пытается увильнуть от разговора, который я не решалась начать очень долгое время.

— Понимаю, — я опустила взгляд к непоколебимой водной глади реки, делящей город на две части.

— Он сойдет с ума, если не отправить его обратно, — Костя не пытался смягчить тон, говоря это.

— Знаю, — я устало прикрыла глаза.

Его слова вернули в мою душу смуту. Я отлично понимала, что пребывание папиной души среди живых лишает его чистого рассудка, и риск растет с каждым днем. В первую очередь страдает он, ведь нелегко находиться среди тех, кто не чувствует тебя. Его оболочка потемнела, что свидетельствовало о запущенном процессе, который может стать необратимым, если вовремя не вмешаться.

Я хотела ему покоя. Я хотела, чтобы он перестал страдать.

Но отпускать папу, вновь обретя, пусть и не живого…

— Я не знаю, где искать его, — тихо промолвила я. — Папа больше не приходил.

— Как только появится… — Костя обратил на меня неотступный взгляд.

Я перебила его кивком.

— Я заберу его душу.

Сделаю это, как бы тяжело ни было.

— Насчет того, о чем ты хочешь поговорить, — откашлявшись, Костя развернулся ко мне, и я неосознанно сделала то же самое. — Слушай меня внимательно, Женя, и не перебивай, ладно?

Он взял мои ладони и крепко сжав в своих. Я ощутила свое яростное сердцебиение в ложбинке между ключицами.

— Я не мастер красноречиво выражаться, так что скажу, как умею, — Костя уверенно смотрел мне в глаза.

О мой бог.

— Я обещал тебе не говорить одни слова до тех пор, пока ты не будешь готова услышать их. Но дело в том, что с каждым днем жизнь становится все увлекательнее, — с его губ слетел невеселый смешок, — и я просто чертовски сомневаюсь, что в ближайшее время все утихомириться. Поэтому я скажу сейчас, чтобы перестраховаться. Вдруг, я умру, или что-то вроде того.

— Дурак, — прошептала я.

Костя нежно улыбнулся.

— Я люблю тебя, Женя.

Я поразилась, с какой простотой он сказал об этом.

Впервые в жизни парень признался мне в любви.

Мой лучший друг…

Бесконечное множество раз я читала в книгах о замирающем времени, остановке сердца и неспособности дышать, когда главной героине признавались в любви. Но со мной не произошло ничего из перечисленного.

Может, я какая-то неправильная? Или это потому, что я не испытывала ответных чувств?

Мир превратился бы для меня в сказку, если бы я услышала эти заветные и желанные для каждой девушки слова от человека, которого бы тоже любила.

Я затаила дыхание, но лишь потому, что ощутила острую боль оттого, как сильно укусила себя за язык. Как мне теперь сказать Косте, что я не люблю его? Ведь он только что признался… Черт!

Отношения точно полная фигня.

Дата добавления: 2015-10-28