Элементы зла ― #1 2 страница

Если бы я только могла сделать что-нибудь. Если бы я только могла вернуть отца…

Но мертвые — это мертвые. Они ушли и больше не вернутся. Нужно учиться жить с этим.

***

Я удивилась, когда, зайдя на кухню, чтобы сделать себе какао, увидела маму. Почему она вернулась на целый час раньше? Обычно она как раз таки задерживается. У нее что-то случилось? И вообще, как давно она здесь?

Она сидела за кухонной стойкой, спрятав лицо в ладонях. На ней был серый пиджак и юбка в тон. Мама ненавидела свою работу главного секретаря в юридической фирме, но это приносило хорошие деньги, которые сейчас нам просто необходимы, ведь папы больше нет. У него была стабильная должность заведующим рекламным отделом в страховой компании, и он много зарабатывал. Мы ни в чем не нуждались. Но у меня не было привычки клянчить у родителей деньги, папа всегда учил нас с Аней самостоятельности. Поэтому я устроилась на подработку в библиотеку, даже не подозревая, во что ввяжусь.

— Привет, — сказала я, и мама вздрогнула.

Она убрала руки от лица и устремила на меня уставшие, светло-карие глаза.

— А-а-а, привет, Жень, — хрипло отозвалась она и выпрямила спину. — Извини, я задумалась и не услышала, как ты пришла, — мама протерла глаза.

Я еще минуту топталась на месте, а затем нерешительно прошла вперед. Обошла маму, которая следила за моими действиями, и остановилась у раковины. Гора немытой посуды. Я издала громкий вздох и включила воду.

Посуду должна была помыть Аня. И это единственное, что от нее требовалось за целый день. Но она, конечно же, снова пропустила мою просьбу мимо ушей и просидела за ноутбуком в своей комнате.

«Быть терпеливой» сказала себе.

Я капнула моющее средство на губку и принялась натирать тарелки.

— Женя? — я услышала, как мама произнесла мое имя, и обернулась.

— Да?

Она что-то сказала, но ее слова утонули в неожиданно прогремевших аккордах рок-композиции, исходившей из владений сестры, и намыленная тарелка выскользнула из моих рук, упав на вершину горы грязной посуды.

Мама закрыла глаза и слабо покачала головой.

Раньше бы она зашла к Ане и командирским голосом заставила бы ее выключить, наконец, музыку. Но сейчас… сейчас тяжелый вздох — это все, на что она способна в этой ситуации.

— Что ты говорила? — громко спросила я, перекрикивая солиста, издающего какие-то сумасшедшие, дикие крики. И это еще называется искусством…

Мама вернула ко мне внимание и взгляд.

— Я сказала, что ты можешь сварить пельмени на ужин, — мама подошла ближе, чтобы я лучше слышала ее. — Сегодня от меня нет никакой пользы на кухне. Ну, или ты сама что-нибудь приготовь, — она вяло махнула рукой в сторону плиты. — А я пойду спать. Сегодня был завал на работе.

Не дождавшись моего ответа, мама захватила папку с документами со стойки и направилась к выходу из кухни. Через несколько секунд ее сгорбленная фигура скрылась за углом.

— Конечно, — тихо проговорила я, обращаясь в пустоту.

Честно говоря, от мамы не было никакого толка на кухне со дня смерти папы. Готовкой занималась я. Как и уборкой, стиркой и прочими домашними хлопотами. Но когда работа в библиотеке отнимала у меня все силы, я тоже становилась бесполезной и прибегала к услугам доставки пиццы, или суши.

Когда я домыла посуду, музыка, наконец, престала трясти нашу четырехкомнатную квартиру в старом доме. Неужели Аня сама устала от своего оружия пыток для меня?

Выключив воду, я взяла полотенце, чтобы вытереть руки, и услышала приближающийся топот ног. Через пару мгновений мимо промелькнул силуэт с копной рыже-каштановых волос.

Аня.

Я отбросила полотенце в сторону, не глядя, куда оно прилетит, и бросилась вслед за сестрой.

Я нагнала ее у входной двери.

— Ты куда?

Сестра не ответила. Она наклонилась к прямоугольному зеркалу в темной деревянной раме, висящему на стене, и стала поправлять завитые локоны. На ней была джинсовая мини-юбка и серебристый блестящий топ, поверх которой она надела жилетку, тоже джинсовую.

Ответ мне не требовался.

Она снова собралась на гулянку.

— Ань, — вздохнула я почти отчаянно.

Сестра повторила мой вздох, только с раздражением, но не повернулась ко мне. Достала из черной сумочки блеск и нанесла еще один слой на губы в форме сердечка, чтобы она сверкали ярче.

Мое сердце сжималось от волнения каждый раз, когда Аня уходила гулять с друзьями. Ей совершенно нельзя доверять. Летом, наверно, я вообще ее не буду видеть дома, так как сестра любила оставаться у своей подруги Тани. И у Марины. А так же у Наташи. У нее много подруг.

Я беспокоилась, что с Аней могло что-нибудь случиться. Я боялась этого, как наступления конца света. Даже больше. Хотя в принципе это одно и то же.

Она не сможет постоять за себя, если ее настигнет беда. Она маленькая и худенькая.

Сестра отстранилась от зеркала, закинула блеск обратно в сумочку и потянула на себя входную дверь.

— Чао, — сказала она.

— Постой! — я сделала шаг вперед.

К моему счастью, Аня остановилась. Но она не хотела смотреть на меня.

Может, у меня получится убедить ее остаться дома и обезопасить от глупостей, которые она непременно совершит, чтобы насолить мне или маме. Процент моего успеха в этом был катастрофически мал, но я не перестану надеяться даже с нулевой вероятностью своей победы.

— Ты… — нерешительно начала я. — Ты гулять?

Боже. Это же очевидно.

— Да, — резко сказала Аня. Но она хотя бы ответила.

— Когда ты вернешься? — осторожно поинтересовалась я.

Сестра раздраженно цокнула.

— Не знаю.

Поведение Ани давно вышло за грани дозволенного в ее возрасте. Она грубила и вечно где-то пропадала. Последнее меня тревожило больше всего, и как бы я ни пыталась достучаться до нее, она не слышала меня, делая все по-своему. Делая неправильно.

Я думаю, что Аня ведет себя так специально. Многие ее поступки совершаются назло другим. Я думаю, что она запуталась в себе, в жизни, в людях, которые ее окружают. Она запуталась в своих чувствах, которые обуревают ее, и сестра просто не в силах сопротивляться их давлению. Она пытается разобраться во всем путем совершения ошибок, причинении боли другим. Это каким-то парадоксальным образом приносит ей спокойствие. Хотя я не могу знать этого наверняка, потому что Аня закрыта от меня. Я делаю вывод из того, что вижу каждый день.

Я не знаю, как помочь ей.

Но я пытаюсь.

— Все? Допрос окончен? — нервно уточнила она.

Я ответила вздохом, так как ничего не могла сказать.

Аня ушла, громко хлопнув за собой дверью.

Я действительно вела себя с ней, как мамочка.

Как тяжело быть ответственной.

Я бы тысячу раз пожелала избавиться от этой черты характера и просто стать беззаботной, как Аня. Но кто-то должен за все отвечать, следить, решать. Кто-то должен поддерживать порядок, потому что из хаоса выбираться еще тяжелее, чем из того неопределенного положения, в котором сейчас оказалась наша семья.

Кто-то должен продолжать жить.

И я живу.

Я хочу, чтобы жили остальные.

Я любила папу. Я всегда буду его любить и помнить. Никто и ничто не сможет вытеснить этого человека из моего сердца. Но в отличие от мамы и младшей сестры я не только понимала, что жизнь продолжается, даже если иногда хотелось это исправить. Я пыталась делать все, чтобы наша семья окончательно не разрушилась.

Папа не хотел бы этого.

Нужно уважать желания мертвых. Нужно уважать их память и не забывать, какими они были при жизни.

Иногда мама смотрит на меня обвиняющее, как и Аня, потому что я не скорблю так, как они. Но это не значит, что я не скорблю по отцу вообще. Мама и Аня, точнее только Аня, считает, что я отнеслась к его смерти так, словно умерла собака. Однажды она так и заявила мне об этом. Эти слова просто чертовски обожгли меня, но я понимала ее недоумение.

Я действительно спокойна для той, кто потерял горячо любимого отца. Но ни мама, ни она не знали, какая для моего поведения существовала причина.

Ведь я знаю, что мертвецы оживают после смерти. Нет, их тела мертвы, а души просыпаются, отделяясь. Я достаточно времени провожу в их обществе — среди призраков.

К чему я это веду.

Мама и Аня убеждены, что после смерти люди исчезают. Это так. Они покидают мир живых. Но ведь существует еще и мир мертвых. Человеческие души отправляются туда, когда их оболочки погибают.

Никто не знает, что представляет из себя Иной Мир. Но она существует. И после смерти призраки живут там.

Они живут. А это главное.

Мертвые — это мертвые. Для живых. Они никогда не вернутся в мир тех, чьи сердца бьются. Но они продолжают существовать в другом, новом для них мире.

Я не увижу папу. Но я знаю, что есть его душа. И сейчас она блуждает в просторах Иного Мира.

Это облегчает жизнь.

Это облегчает процесс смирения.

Это упрощает тернистый путь от невыносимой боли при одной лишь мысли об ушедшем до осознания, что ничего не стоит на месте.

Это кажется невероятным, но все же возможно.

Мне легче справляться со смертью отца, потому что я связана с миром призраков — его новым домом.

ТРЕТЬЯ ГЛАВА

Меня разбудило шипение, доносящееся с компьютерного стола. Разлепив глаза, я поморщилась от режущего солнечного света, проникающего через окно в мою комнату. Раздражающий звук издавал портативный радиоприемник, настроенный на одну определенную частоту.

Такое радио имеется у каждого Ловца.

Протерев глаза, я скинула с себя одеяло и свесила ноги. Коснувшись ступнями прохладного пола, блаженно улыбнулась. Ночка выдалась душной. А еще эти комары со своим надоедливым писком…

Косо взглянув на причину своего пробуждения, я вздохнула. Кого угораздило умереть в такую рань?

Когда я поплелась к шкафу с одеждой, потягиваясь, радиопомехи исчезли.

Новое задание для Ловца Евгении Лариной.

Меня слегка передернуло от звука этого голоса. У каждого Ловца есть персональный информатор, сообщающий о заданиях. Моим была женщина. Я никогда не видела ее, хотя мы работали в одном здании. Но Роберт Александрович сказал, что информаторы не очень любят публику и предпочитают тихие, уютные кабинки, в которых проходит их непрекращающиеся рабочие будни.

Имя погибшего: Самсонов Григорий Сергеевич.

Возраст: 43 года.

Место смерти: Улица Красноармейская 32.

Причина смерти: Остановка сердца.

Время смерти: 7 часов 23 минуты.

Я натянула через голову футболку и посмотрела на часы.

Григорий Самсонов покинул этот мир ровно две минуты назад.

Конец связи.

Резкое шипение заставило меня подскочить на месте. Пропустив удар, я подошла к радио и пожалела, что не могу выключить его… Оно работает не на батарейках, а на магии. И еще одно условия пользования радиоприемником — оно всегда должно быть у Ловца, так как задание может поступить в любой момент.

Натянув джинсы, закинув радио и Шкатулку в рюкзачок, я напоследок осмотрела себя в зеркале, поправила сооруженный на скорую руку хвост и вышла из комнаты. Непривычная тишина таилась за соседней дверью. Я притормозила на секунду, уставившись на радиационный знак. Аня не пришла домой, когда я ложилась спать. Интересно, она вернулась ночью, или ее до сих пор нет?

Пришлось сильно прикусить нижнюю губу, чтобы подавить желание постучаться в дверь и выяснить это. Даже если Аня дома, я не могла тратить время на допросы. Меня ждал только что умерший, сорокатрехлетний Григорий Самсонов.

Я выскользнула в подъезд, наспех пожелав маме доброго утра. Она стояла в бигудях и с чашкой кофе в руке на кухне, пока разогревался завтрак в микроволновке. Ее пустой, отстраненный взгляд был устремлен в окно. Она так внимательно смотрела на ясное небо, будто пыталась что-то найти там.

Спокойствие и тишина ускользали с улиц небольшого города Московской области — Эхо. Да… название странноватое. Жители нашего района выплывали из своих домов, разбредаясь, кто куда. Я застыла у подъездной железной двери, тщательно оглядываясь на наличие нежелательных свидетелей.

Работа Ловца требует максимальной скрытности. Люди, не просвещенные в дела Системы — сложной, огромной корпорации, связанной напрямую с Иным Миром и призраками — не должны знать о Портале и душах. Таковы правила. Но если все-таки кому-то удается столкнуться с этим, ему стирают память. Процедура Форматирования небезопасна. Велика вероятность того, что операция способна повлиять не только на область информации, которую нужно стереть, но и на другие воспоминания, которые при Форматировании бесследно исчезнут из головы человека.

Форматирование — главная причина, по которой мама и Аня не знают о том, кто я. Ну, а еще причина в том, что меня бы отстранили от должности Ловца и выпнули из Службы Доставки — подразделения Системы — если бы я раскрыла свою деятельность даже самым близким людям.

Я сама чуть не свихнулась, когда узнала обо всем год назад.

Одиннадцать месяцев настоящего безумия. Но, как ни странно, эта работа оплачивается. Как будто ловить призраков в порядке вещей.

Понятие нормальности довольно-таки растяжимое.

Год назад и я бы никогда не подумала, что нечто подобное имеет быть место в этом мире. Пока один случай не подкосил твердую почву уверенности в адекватности вселенной. Я глубоко погрязла в этом сумасшествии.

Я узнала, что смерть — это не конец. Это переход из одной жизненной формы в другую. На самом деле, теперь я не уверена, где находится грань между жизнью и смертью. Где начинается одно и заканчивается другое. Быть может, жизнь — это продолжение смерти? Или, к чему я больше склоняюсь, смерть — это следующий этап жизни?

Если относиться к этому, как к должному (а именно такова моя нынешняя политика), то можно жить дальше.

Смирение — главный путь к спокойствию.

Я не могла позволить себе слететь с катушек.

Закончив осмотр двора, я взяла в ладонь медальон и повернула стрелку на север.

Путь до места моего задания займет около часа. Если пешком. Я не могла воспользоваться машиной. Техника в Середине не действовала. Но я так же не могла отправиться на место смерти пешком, потому что очень долго. Призрак может сбежать за это время. А искать его еще проблематичнее, чем уговорить идти со мной.

К счастью, медальон Ловца многофункционален. Он не только перемещал нас в Середину, но и мог доставить прямо к душам, если правильно скомбинировать иероглифы по краям медальона. Это значительно упрощало работу и экономило силы.

Без чудесной комбинации мне бы пришлось добираться до Красноармейской на своих двух, но позавчерашняя беготня за Заблудшим призраком до сих пор отзывалась стонущей болью в мышцах и жгучей пульсацией в затылке на месте шишки.

Я опустила голову к медальону и сдвинула самое крайнее кольцо иероглифов влево. Символ, похожий на букву «У» встал напротив символа «II». Затем я прокрутила кольцо, приближенное к центру медальона, и в ряд первым двум символам встал третий.

Через пять секунд я перемещусь.

Хоть бы этот… Григорий Сергеевич оказался спокойным духом. Если он начнет нервничать, то мне придется остановить его, а для этого понадобятся силы, которых у меня нет.

Души становятся сильнее живых после смерти. Их либо удается успокоить с физической помощью, либо словесно. Я предпочитала второй способ, потому что на первый элементарно не способна. Вспомнить хотя бы случай с Заблудшим двухдневной давности.

Я закрыла глаза, а когда открыла их, то оказалась на месте.

Легко и просто. Если можно было бы так перемещаться в мире живых...

Самсонов Григорий Сергеевич умер у небольшого ресторанчика. Вокруг него скучковались люди, из-за угла показалась машина скорой помощи.

Я обошла толпу и подошла к мертвецу. Людские голоса заполнили мою голову. Они звучали приглушенно, словно за стеной, но достаточно громко, чтобы свести с ума.

— Почему? — сквозь гул голосов я услышала один ясный.

Этот сквозивший непониманием голос принадлежал умершему мужчине. Он сидел в деловом костюме перед своим бледным, неподвижным телом и держался руками за голову. После смерти души сохраняют человеческие очертания. В общем, они выглядят так же, как и при жизни, только сквозь них можно видеть предметы.

Григорий издавал хриплые стоны, плакал и качался вперед-назад. Я с трудом блокировала в голове рой людских, негромких голосов и сделала осторожный шаг к призраку.

«Пожалуйста, будь спокойным духом» про себя попросила я.

— Григорий… Сергеевич? — неуверенно позвала я.

Живые меня не услышали и не увидели, а вот призрак — да.

Мужчина резко поднял голову и оторвал руки от лысой головы. На меня уставилась пара ничего непонимающих серых глаз. Я не заметила злости, или бешенства. Только растерянность в самом чистом виде. Я проглотила жалость и сделала еще один шаг вперед. Григорий вздрогнул и попятился назад. Он испугался меня. Теперь в его глазах плескался страх.

— Не бойтесь, я не причиню вам вреда, — с внушающим спокойствием заверила я, с гипнотизирующей прямотой глядя на призрака.

С ним проблем не будет.

Слава богу. Сегодня я не настроена драться и гнаться за ним.

На лице мужчины, сквозь которого я видела асфальт, зародились сомнения.

— Я… я умер? — надрывающимся голосом просил он.

Я изобразила глубокое сожаление и осторожно кивнула.

— Да, Григорий. Вы умерли. Мне очень жаль.

Стандартная фраза, сделавшая мозоль на моем языке. Но она подействовала. Полупрозрачное тело призрака расслабилось, и он взглянул на свою неподвижную копию с широко распахнутыми, стеклянными глазами, устремленными на небо.

— Но я ничего не понимаю, — прошептал Григорий. — Как… Как… Господи, — он громко выдохнул и схватился правой рукой за сердце. Медленно поднял голову и снова взглянул на меня. — У меня остановилось сердце. Я вышел из кафе и почувствовал внезапную боль… — он говори больше вопросительным тоном и смотрел на меня так, словно ждал, что я поправлю его, или скажу, что ему это просто снится. — А потом все прекратилось. Замерло. Я больше ничего не чувствовал. Темнота, и вот я уже смотрю на себя со стороны, — его голос дрогнул в конце.

Я кивнула, выражая свое понимание и соболезнования.

— Григорий Сергеевич, вы должны идти со мной, — мягко сказала я.

— Куда? — испуганно спросил он.

Я невольно напряглась, ожидая в любой момент, что призрак сорвется и разнервничается. Их психика после смерти становится хрупче, поэтому нужно тщательно и осторожно подбирать слова.

— Туда, где будет спокойно, — медленно ответила я.

Я не знаю, насколько спокойно ли в Ином Мире. Но будет спокойнее в мире живых, если души вовремя доставить к Порталу и отправить в мир мертвых, потому что их долгое пребывание среди людей усугубляет ситуацию для всех. Для живых, для мертвых. Призраки начинают сходить с ума, если за ним долго не приходят Ловцы, или они сами скрываются. Как правило, такие призраки возвращаются к своим родственникам, или друзьям. Они находят любой способ, чтобы задержаться в этом мире. Но от их затянувшегося присутствия живым становится хуже.

— Кто ты? Смерть? — спросил Григорий.

Конечно, я не Смерть.

— Да, — ровно ответила я, стараясь сохранить невозмутимый вид.

Одно из правил Кодекса Ловца: уметь замечать вещи, которые помогают призраку успокоиться и использовать их против самих же призраков, чтобы добиться своей цели, то есть поместить их в Шкатулку.

Если Григорию спокойнее от мысли, что я — Смерть, значит, я буду ею.

— Я думал, что Смерть выглядит… иначе, — он пробежался взглядом по моему внешнему виду.

Ну да. Ну да. Типа в черной мантии и с косой.

— Стереотип, — уклончиво ответила я.

— Ох, — мужчина судорожно выдохнул и смотрел на меня, не обронив ни слова, целую минуту. — Я… я не знаю, — забормотал он, нерешительно сведя брови вместе. — Я не могу уйти. Я не хочу уходить. Как же моя работа? Три дня назад я получил повышение! Я собирался купить новую машину, — его голос приобретал истерические нотки, и я машинально насторожилась. Нужно забрать Григория, пока он не вышел из-под контроля. Призраки очень эмоциональны. — Я не могу уйти, — прошептал мужчина, и его голова упала вперед, широкие плечи осунулись, и он снова зарыдал. — Мне же всего сорок три! Я не собирался умирать. Я не собирался… У меня никогда не было проблем с сердцем! — он резко вскинул голову и пронзил меня отчаянным взглядом. — Почему это произошло со мной? Может, можно что-нибудь сделать? Исправить? Вернуть?! Я не хочу умирать!

У призрака начиналась истерика.

— Мне жаль, Григорий, — повторила я. — Это нельзя исправить. Вы умерли. Нужно двигаться дальше.

Лицо призрака скривилось.

— Двигаться дальше?! Я мертв! Меня больше нет! Все закончилось!

Его пугало то, что после смерти будет пустота. Значит, я должна убедить его в обратном.

— Смерть — это не конец, — начала я свою лживую проповедь. — Это лишь временное состояние, отдых, чтобы потом начать все сначала. Новую жизнь в новом мире.

Григорий внимательно слушал меня.

— В новом мире? — переспросил он.

Я кивнула.

— Но… — он замолчал, так и не договорив.

Я дала ему время подумать обо всем, и когда поймала на себе очередной взгляд призрака, то приготовилась услышать ответ.

— Хорошо. Я пойду с тобой.

Я внутренне заликовала. Какой хороший призрак. Если бы все были такими, как Григорий Самсонов, работа Ловцов была бы намного проще.

Я сдержанно улыбнулась мужчине и стянула с плеча рюкзак. Призрак наблюдал за моими действиями.

— Что это? — поинтересовался он, глядя на Шкатулку в моих руках, которую я достала.

Я закусила губу, придумывая ответ.

— Мне нужно поместить вас туда, — сказала я в итоге.

— Поместить в Шкатулку? — удивился Григорий. — Но как?

Я вздохнула.

— Вы — призрак. Теперь возможно все.

Мужчина громко сглотнул.

— Х-хорошо, — согласился он, хотя складка между густыми бровями говорила о его неуверенности. Но оставаться здесь, наедине с сотней вопросов, ему было сложнее.

Он поднялся с колен и мельком взглянул вниз на свое тело, к которому подбежали врачи из машины скорой помощи с носилками. Один присел на корточки и прижал два пальца к пульсу на шее. Взглянул на своих коллег и покачал головой.

— Кладите его, — сказал он им и кивнул на носилки.

Я отошла в сторону, чтобы не мешать (хотя моего присутствия все равно не почувствовали бы), и призрак последовал моему примеру.

Я открыла Шкатулку и вопросительно посмотрела на Григория.

— Вы готовы? — уточнила я.

Он нервно сглотнул.

— Это больно? — он имел в виду помещение в Шкатулку.

Я нахмурилась.

— Нет, не больно, — ответила я.

— Ладно, — призрак оглянулся на свое тело, которое погрузили в машину скорой помощи.

Я протянула Шкатулку в руках.

— Постой, — мужчина сделал крошечный шаг назад. В его глазах застыл вопрос. Много вопросов. Я затаила дыхание. Неужели, передумал? — можно… можно кое-что спросить?

Я облегченно вздохнула и кивнула.

— В чем смысл жизни? — озвучил он.

Мои брови поползли вверх.

Странный вопрос.

В чем смысл жизни?

Хм.

— В смерти, — сказала я и изобразила улыбку Смерти, хотя понятии не имела, как она выглядит.

Григорий Сергеевич явно не ожидал такого ответа.

— Ясно. Понятно, — растерялся он и опустил взгляд на Шкатулку. — Что я должен делать? Как я… окажусь там?

— Просто расслабьтесь, — отозвалась я, из последних сил стараясь выглядеть уверенной и расслабленной. Но это было непросто. Я знакома с Системой почти год, но за это время так и не привыкла к общению с призраками. — Самое страшное уже позади.

Григорий напряженно усмехнулся.

— Это точно. А… что будет в этой Шкатулке?

— Ничего.

— Ничего? — он мне не верил.

— Ничего, — подтвердила я.

— Тогда почему я должен быть внутри нее?

Я издала усталый вздох. Ненавижу, когда призраки задают много вопросов.

— Таковы правила, — сказала я и взяла Григория за руку. Пока я нахожусь в Середине, то могу физически контактировать с призраками. Однако это не всегда может быть безопасно.

Его полупрозрачная рука дрожала.

— Все будет хорошо, Григорий, — пообещала я, не зная этого наверняка. — Доверьтесь мне.

Он избегал моего прямого взгляда.

— Я все понял. Мне просто страшно.

Я понимающе кивнула.

— Это нормально. Все боятся. Вы всего лишь человек.

Мужчина поднял глаза.

— Тяжело быть Смертью? Тяжело забирать людей?

Я немного растерялась и потянула руку мужчины к Шкатулке, так и не ответив на его последние два вопроса. Григорий крепко зажмурил глаза, словно готовясь встретиться с адской болью. В следующую секунду мужчину затянуло внутрь. Вспышка. Шкатулка стала тяжелее. Призрак внутри. Он превратился в крохотный сгусток плотного серого дыма и занял одно из шести отделений.

Я закрыла это отделение крышечкой и убрала шкатулку в рюкзак.

С Самсоновым покончено.

Теперь нужно доставить его к Порталу, который находился глубоко под библиотекой.

ЧЕТВЕРТАЯ ГЛАВА

Внутри большого, старого, кирпичного здания с высоченными потолками оказалось пусто. Я пробежалась взглядом по читальному залу, погруженному в мягкий полумрак, и не увидела Костю. Обычно он всегда здесь, сидит за библиотечной стойкой и играет в «Ангри Бердс» на телефоне, делая вид, что выполняет свои обязанности первого помощника библиотекаря — Роберта Александровича, который сам редко появлялся в зале.

Вторым помощником была я.

Столь привычная для этого места бездонная тишина посеяла в моем сердце глупое чувство страха. Это безмолвие заставило меня окунуться в события семимесячной давности, когда мы похоронили папу. В нашем доме было так же тихо.

Поскольку начались летние каникулы, здесь теперь всегда будет мало народу. Никому не хочется тратить свое драгоценное и долгожданное свободное время на библиотеку. Но мне нравилось работать здесь. Летом — тем более. Это куда лучше, чем стоять под палящим солнцем и продавать мороженое, чем я и занималась вначале прошлых летних каникул.

Моргнув пару раз, я направилась вглубь зала, стараясь идти как можно тише. Окутанное печальными воспоминаниями сердце билось быстрее обычного. Прошествовав к стойке, я увидела запись, оставленную знакомым корявым подчерком в раскрытой тетради.

«Хэй, если появится хотя бы одна живая, ну, или даже мертвая (все равно) душа, мне требуется помощь в архиве. Кажется, босс решил избавиться от меня. И он выбрал самый мучительный способ…

Ах, да.

Моего спасителя ждет награда в виде ужина за мой счет в Макдональдсе»

Я улыбнулась, с трудом разобрав слова. Бедный Костя. Кажется, Роберт Александрович придумал для него что-то очень увлекательное. Что ж, придется мне помочь ему, но сначала отправлю душу Самсонова в Иной Мир.

Проходя мимо возвышающихся полок с книгами, я огладывалась по сторонам, терзаясь безосновательной тревогой быть атакованной. В лабиринте зала было темно, а тьма таит в себе нескончаемую разновидность опасностей.

Но эта библиотека — одно из самых безопасных мест в Эхо. Точнее, это единственное место, защищенное от воздействия потусторонних сил, и в то же время присутствует риск из-за Портала.

Читальный зал остался позади. Я вышла к узкому, длинному коридору, ведущему к лестнице наверх, где находился чердак, переделанный под архив, в котором давно никто не наводил порядок. Хотя, скорее всего, именно этим сейчас и занят Костя.

Рядом с лестницей была дверь, металлическая и слегка пошарканная. Для остальных работников библиотеки за ней — недостроенный полуразрушенный подвал, о котором все давным-давно забыли. Но для тех, кто знает о Системе, за этой дверью находится тайный отдел Службы Доставки и тот самый Портал в Иной Мир.

Попасть в так называемое «сердце» Службы Доставки могут только те, кто знает о мире призраков, ну, и у кого есть ключ.

У меня был этот ключ — небольшой, серебряный, с выгравированным иероглифом Системы.

Я достала его из маленького внутреннего кармашка в рюкзаке и открыла металлическую дверь. Вслепую спустилась по крутой, разваливающейся лестнице — сколько раз просила вкрутить лампочку, — чуть не угробила себя, но все же сумела устоять на ногах, что уже было маленькой победой над темнотой. Оказавшись в подвале, размеры которого достигали читального зала, я прошла в самый конец помещения, где стоял древний, деревянный шкаф с украшающим элементом, так называемым короной. Кроме него в подвале ничего не было, разве что повсюду висела паутина, и в воздухе танцевала пыль.

Я потянула на себя скрипящие дверцы двухметровой, потрепанной временем деревянной громадины и надавила пальцем на кнопку вызова лифта, предназначенного для перемещения вниз, глубоко под землю, где находился штаб Ловцов. Прямо как в фильмах про супер секретные логова ЦРУ-шников.

Дата добавления: 2015-10-28