15 страница. Спустя пятнадцать минут, Янив искал место, где припарковать машину

Спустя пятнадцать минут, Янив искал место, где припарковать машину. В этот вечер было трудно найти место, словно, было бы лучше, если он поехал бы домой, но мысль: поскорее припарковать машину – не покидала его. Спустя минуту, он уже шёл по стоянке, в направлении входа в торговый центр.

В то же время, в пяти минутах ходьбы от торгового центра города Рамат-Ган, в тёмном углу – «прочь от глаз» остановилась машина. В ней сидели трое террористов, выглядевших очень прилично. На них была современная одежда, которую носят молодые мужчины. С ними в машине приехала Ирада. На ней был хорошо укрытый пояс шахида с несколькими килограммами взрывчатки.
– Ты должна войти сразу, чтобы израильтяне нас не заметили,– сказал один из тех, кто ехал с ней в машине.
– Ты помнишь всё, что мы тебе сказали? Ты знаешь куда идти? – спрашивает второй.
Ирада взглянула ещё раз на одного из них и сказала:
– Не беспокойтесь. Я не боюсь – я хочу убить этих людей.

Далее, открылась дверь, словно движение метронома, и девушка выскочила. Её выход из машины выглядел вполне обычно с внешней стороны. Двери тёмного микроавтобуса, стоявшего под кустом, закрылись и тишина объяла это место. Не было слышно ничего, даже разговоров и движений в микроавтобусе, кроме шума от торгового центра и машин проезжающих в двадцати метрах от неё. Она шла по малолюдной улице, вокруг было темно. Торговый центр выдавал себя огнями и шумом от машин. Приблизившись к нему, люди, мимо которых она проходила не замечали её, из-за её концентрированного взгляда и стремительного, но не быстрого, как объясняли «инструкторы», движения. Приблизившись к входу, прохожих стало намного больше. Хоть и во многих городах Израиля, люди обращают внимание на людей с палестинской внешностью, но никто не примечает их присутствия от индивидуального отношения к ним. И вообще, отношение к человеку строиться вследствие поведения, осанки и походки. На входе в торговый центр стоял охранник с металлоискателем в руках. Ирада подошла к входу, охранник взглянул ей в глаза, и через какой-то миг, который ей казался как три минуты, направился к ней, намереваясь подробнее обследовать, не допустив к входу. Охранник собирался отвести её подальше от людей. Девушка, собиравшееся стать смертницей, отскочила в сторону, но охранник увидел, что у неё в руке, и в прыжке толкнул её ногой в солнечное сплетение со всей силы. Ирада полетела назад на несколько метров и перед тем, как упасть спиной в фонтан, в дали от людей, она не потеряв самообладания, нажала в полёте на пульт и произошёл взрыв. Вся округа протряслась от взрыва, посыпались стёкла из близлежащих окон, разлетелась часть металлических шаров в разные стороны, которым была предназначена роль осколков. Благодаря решительности охранника, они не разлетелись во все стороны, как это задумывали злодеи. Один из шаров попал в грудную клетку, подходившего Янива и он упал. Он забыл включить сигнализацию в машине и, опомнившись, он потерял бдительность. На место взрыва поспешили люди, находившиеся в торговом центре, которые не пострадали от осколков стекла и некоторых шаров, распространение которых пытался предотвратить, вовремя смекнувший охранник. Люди, сбежавшиеся вокруг, остановились недалеко, опасаясь повторного взрыва. Их опередили охранники, прибывшие на место из комнат безопасности. На месте теракта лежали несколько больших камней от фонтана, лужи алой и багровой крови, и по всей округе и первому этажу распространился запах серы. Ирада погибла. Охранник – ветеран «афгана» умело увернулся от осколков и взрывной волны, остался невредим, разве что был немного оглушён взрывом. У него кружилась голова и поднялось давление. Большинство металлических шаров, которые были встроены в «пояс шахида», не достигли целей – остались в пределах фонтана и теле спасавшей семью Ирады. Неподалёку лежали раненные и оглушённые от взрыва и осколков.

Три секунды после взрыва, после взрывной волны, прозвучал женский крик. Несколько мгновений позже из толпы посетителей прозвучало несколько криков, которые были слышны на других этажах и на заполненной людьми и лёгким дымом стоянке.

Через полминуты – сирены скорой помощи, миштары (стражи порядка) и машин связанных с безопасностью. Приехали машины с добровольцами. На месте были плачущие мамы, которые пришли с детьми; недовольные женщины, которые негодовали на то, что кому-то удалось сотворить зло. В толпах собравшихся неподалёку людей были неприятно настроенный по отношению к тому, что произошло. Пока не прибежали медики добровольцы, прохожие помогали пострадавшим от осколков и оглушения, и одновременно следили за тем: не появится ли причина к повторному взрыву, поэтому помогавшие стояли в отдалении. Люди не нарушали ощущение присутствия у пострадавших, не позволяли себе оставить их одних. Настроения массового страха и паникоподобных настроений не было.

Прибывшие на помощь люди, пытались поднять и помочь Яниву. Один случайный осколок остановил его сердцебиение. Один, одиноко летевший осколок, попал ему ровно в сердце. Если бы он остановился, выходя из машины, и включил бы сигнализацию, то остался бы жив, задержавшись на секунды. Когда он выходил из машины, он поспешил, потому что голова была занята разными мыслями: и, об ужине, и о приглашении матери.

На место прибыло несколько сотен сотрудников миштары, сотрудников спецслужб, работников медицины, добровольцев. Прохожие отошли за только что созданные ограждения. Когда санитары находились рядом с лежащим Янивом, после попыток привести его к жизни, то зазвонил его телефон. Как только один из медиков услышал мелодию звонка, он переглянулся со своим ближайшим коллегой. Это означало то, что кому-то придётся поднимать телефон. После каждого теракта, в эфир выходили новости и сообщали о теракте в многолюдном месте…. Кому-то придётся поднять трубку зазвонившего телефона, даже через сто лет, понимали медики. Медики, санитары и добровольцы, находившиеся рядом, ещё раз переглянулись между собою, собирались решить, кому придётся поднимать трубку и сказать звонившему, скорее – родственнику, что сердце хозяина мобильного телефона не бьётся. В первые моменты все подумали: «Чтоб телефон не позвонил!» И это произошло одновременно. Сотрудники служб, по взгляду решили, что это должен быть тот, кто меньше всех пережил эмоций. Далее, один из переглянувшиеся санитаров, нагнулся и поднял трубку. Так семья Хавив узнала о том, что их сын Янив – погиб.

В городе Хеврон, в доме Фарука стояла необычно тихая обстановка. Тишину в доме лишь нарушали хлопоты Асали по хозяйству и игры Таисира возле дверей. Шабиб сидел в комнате вместе с отцом. Скоро должен был прийти Гассан. Фарук сидел у окна и смотрел на вечерний город. Ему было не по себе. Он знал, что его дочь Ирада – у террористов. Сбежала с дома, не смотря на свою помолвку к людям, которые заманивают к себе людей или забирают к себе тех, кому некуда идти. Если дочь ушла к террористам, они превратят её в шахидку, но, возможно, она одумается, ведь она была умная.

– Нет,– подумал Фарук. – Они, хитростью, как они это делают с остальными девушками и женщинами, которых заманили в шахидки, как обычно вбили ей в голову идеи сражаться. Да каким образом. Она не вернётся.

Шабиб сидел с отцом в отдалении и молчал. Он сопереживал с отцом. Он не понимал ещё, что такое смерть, но был погружён в одни мысли с отцом. Хоть он не знал, что его сестра способна попасть в руки плохих людей; что его не сможет задеть коварство злых людей, однако по печали и взгляду отца, он постепенно стал понимать серьёзность ситуации. Он также не верил, что Ирада способна сделать больно кому-то, хотя она, в последние дни, выглядела очень напряжённо, как он замечал. Асаля – тоже была не в себе, ведь положение касается не только мужских дел, но и её дочери. Она была занята на кухне, Самура помогала ей.

Тут на кухню заскочил Таисир и спросил мать:
– Мам, ты не видела Шабиба?
– Сын, он в комнате с папой.
– Спасибо мама. Я пойду к нему.

Таисир отправился к брату с отцом. Подойдя к комнате, он увидел, что дверь туда открыта, что необычно. Он, с небольшой осторожностью, наклонился и заглянул к отцу из-за коридора. Только Таисир хотел что-то сказать, Шабиб повернулся к нему и говорит:
– Ты пойдёшь к маме помогать или останешься тут?
– Что, случилось с Ирадой? – спрашивает в ответ Таисир. В это время, Фарук из окна увидел, как отворились ворота и во двор вошёл Гассан. Глава семьи встал и вышел из комнаты. Старший сын вошёл в дом и встретился с отцом.
– Привет сын,– поприветствовал его отец.
– Привет папа.
– Нам нужно поговорить,– сказал Фарук. – Гассан, ты старший сын. Почему ты не уследил за Ирадой, как ты не вычислил, что она ушла?
– Это было утром. Вставала мама,– рассказывает старший сын. – Кто вставал, кто спал ещё. Сразу как ты ушёл, я услышал, как мама попросила помочь ей что-то сделать. Потом Ирада пошла к себе в комнату, а мама на кухню. Через десять минут, я услышал, как тихо открылась дверь в её комнату. Я подумал, что она идёт на кухню и тихонько вышла, чтоб не разбудить никого. Потом я услышал, что мама пошла в сторону её комнаты, а может это была не она. Не знаю. Ирада ведь помолвлена – через несколько месяцев её свадьба с Асрафом. – Гассан продолжал. – Не знаю как, но они с мамой разминулись в коридоре. Потом, когда стало понятно, что она вышла из дома, не кому не сказав, прошло уже много времени. – Через мгновение, Гассан, вдруг встал от раздражения, стал ходить по комнате и сказал с ненавистью в голосе: – Члены Фатх увели её на теракт. У неё нет среди них друзей. Она помолвлена с Асрафом. Это хороший парень. Папа, я знаю, она ушла в шахиды!
Выслушав Гассана, отец ещё раз взглянул на сына серьёзным взглядом ему в глаза, через миг взгляд стал сопереживательным, и на одном ментальном потоке (на одной волне) со старшим сыном….

Через некоторое время и Фаруку и Гассану подошла Самура и сказала, что ужин на кухне уже готов. Отец и старший сын взглянули на неё непередаваемым взглядом, который она не поняла, так как она была ребёнком и тогда когда ушла, они встали и пошли в столовую. Отец с сыном расселись в столовой, включили телевизор в ожидании ужина.

Фарук и Гассан смотрели телевизор, ждали ужина, ведя обсуждения. Спустя десять минут после того, как он с сыном пришли в столовую, он встал и пошёл на кухню к жене, сказав, что сходит что-то спросить у Асали и сейчас вернётся. Пока Фарук находился на кухне, начались новости. Гассан не стал переключать. Гассан увидел репортаж, который шёл впереди всех – эта была информация о произошедшем теракте в торговом центре города Рамат-Ган, проведённом террористической организацией, боровшиеся с израильским государством. Гассан, когда был на улице, узнал о том, в какую организацию его сестра попала и когда повели её на теракт. Он смотрел на экран телевизора, в комнате не было никого. На этот момент он оставался на мгновения абсолютно один и наполнился злостью на несколько мгновений. Когда одиночество нарушили посторонние звуки, а затем и шаги отца, возвращавшегося из кухни, ярость спала.

Позднее, перед тем, как отец вернулся в столовую, отварилась калитка, ведущая на улицу, и во двор вбежали ликующие соседи. Это было примерно пятьдесят человек. Они радовались и искали членов семьи Ирады, чтобы поздравить их. Масса толпы, не спеша, проникла в дом, и он наполнился шумом. Первый Аль-Ихтирами, которого они увидели, это был младший сын, Таисир – осыпали конфетами. Пришедшие, сделали вокруг него что-то вроде хоровода, хлопая в ладоши. В это же время Фарук, Асаля и Самура вошли в столовую. Через полминуты, радостные соседи были уже там. На фоне репортажа новостей, соседи поздравляли семью Аль-Ихтирами с совершенным Ирадой терактом на вражеской территории. Внезапные гости, состоявшие из людей разных возрастов и жизненного опыта, наполнили радостью всю гостиную. Они раздавали подарки и целовали хозяев дома. Пришедшие обратились к Фаруку: «Поздравляем с успехом вашей дочери! Мы вам завидуем.» В это время Гассан вышел из комнаты, а гости не заметили этого. У некоторых членов семьи Аль-Ихтирами были заметны разные чувства на лицах. Однако, гости поздравлявшие их и праздновавшие с ними, не обращали на это внимание, так как существующие чуткие стороны в душах людей не дают полностью сблизиться для полноты общения и со-ощущения очень личных эмоций. Фарук сначала стоял в центре комнаты и вокруг него стояли соседи и хлопали в ладоши, высоко подняв руки. Когда в гостиную вошли Шабиб и Таисир, соседи обратили внимание на детей и направились к ним поздравлять и радоваться, осыпали конфетами. Самуре подарили золотую цепочку. Фарук отошёл в сторону комнаты, стал поодаль, сложив руки, и стоял молча. Он выражал недовольство гибелью дочери ради смерти и зла незнакомым людям, зла другому государству и пользе организации, обманом и опрометчивыми решениями смертников, запугиванием завлекавших на действие людей на не до конца ясных целей.

К нему подошли двое мужчин его возраста. Они были из его соседей. Эти мужчины попросили отойти в соседнюю комнату. Фарук отошёл вместе с ними в коридор по предложению тех людей, под хлопанье в ладоши более молодых гостей. В коридоре один из них протянул Фаруку связку денежных банкнот, сказав: «Ваша семья – герои. Вот – это вам, мы это все собрали. Это от нас. Вы и ваша семья – Аль-Ихтирами, будьте счастливы, много здоровья, богатства, удачи во всех делах.» Фарук, взглянув на деньги, отрицательно покачал головой и промолчал.
– Это вам, вашей семье,– сказал один из соседей, протягивая ещё раз подарок и деньги.
– Я не могу их взять,– говорит в ответ Фарук и, немного погодя, глава семьи добавил. – Я никогда их не возьму. Это кровавые деньги. Это деньги из крови моей дочери.
– Фарук, вы – герои,– его сосед моргнув глазами заговорил в ответ, во время чего, на лице гостя засияла радостная мина. – Твоя дочь – героиня.
Наобщавшись с Фаруком, гости, находившиеся в коридоре, вернулись к остальным. Пришедшие продолжали веселиться и поздравлять хозяев дома.

Прошло пятнадцать минут, после разговора на коридоре, соседские мужчины-ровесники Фарука, опять предложили отойти поговорить хозяина дома. В коридоре они сунули ему ту же пачку денег, сказав:
– Фарук, вот от нас, вашей семье подарок, нашим героям.
– Я никогда их не возьму,– ответил отец шахидки. – Это кровавые деньги. Это деньги из крови моей дочери.
Среди шума ликующих, один из стоявших рядом подавшим деньги, сказал тому, что-то на ухо, а спустя некоторые мгновения, они отошли в гостиную, а последний, шедший за ними обратился к Фаруку с тем же предложением, но получил отказ:
– Я вас уважаю и понимаю. Я уважаю ваше желание помочь мне, но мне неприятно их взять. Я не возьму их…

В доме Аль-Ихтирами празднование возвращения уважения в обществе продолжалось до глубокой ночи.

На горизонте Рамат-Гана заканчивался закат. Ещё на небе оставались язычки тёплых и холодных цветов. Сергей Елисеев далеко находился от места теракта. Он спокойно поел ужин и решил выйти на улицу, отвлечься от мыслей. За окном в противоположном дом был слышен плач, что удивило Сергея, и он подумал: «Что же у кого-то случилось?» Но плач был слишком слабо слышен, чтобы вызвать внимание и сочувствие.

Сергей вышел из подъезда своего дома и стал там, где дорожка выходила со двора на тротуар. К подъезду противоположного дома, где живёт семья Хавив, подходили на короткое время, а потом шли дальше, люди по одному, по двое, по трое, разных возрастов. Ощущалось, что перед тем, как он вышел, минут десять назад было спокойно. Было лишь немного шумно, как обычно вечером, однако ощущением напряжённости веяло со стороны от дома напротив – что-то случилось!

Сергей услышал женские голоса, женский плач, иногда навзрыд. Мужские и голос юноши, пытающиеся успокоить расстроившихся и плачущих. Всё это происходило так, что можно было расслышать и горе в мужских голосах. Соседи думали о том, как их утешить и сочувствовали им.

Квартира семьи Хавив, гостиная. Мать погибшего говорит горюющим голосом:
– Ави, я вижу чёрное в глазах! – Спустя паузу она сказала, сделав несколько шагов. – Ты понимаешь: Бог забрал его. Бог забрал его.
Отец с серьёзным видом обнял жену и успокаивал её. Яков, поражённый состоянием матери, подошёл и хотел сказать что-то успокаивающее, пожалеть её, но увидел, что отец обнял её и решил им обоим не мешать. Он повернулся и подошёл к старшей сестре Катрин.

Все понимали, что они больше никогда не увидят своего брата и сына. Кармит – младшая дочь, была в той же комнате и тоже горевала.

Спустя полчаса, зазвонил телефон – это звонили родственники. Кармит подошла и взяла трубку.

Чем младше человек, чем проще ему свыкнуться с потерей утраченной личности близкого человека, но тем труднее отвыкнуть от его ласки.

Стоявший у своего подъезда Сергей, задумчиво наблюдал за тем, что происходит у тех людей. Спустя несколько минут он понял, что погиб Янив – его знакомый. Сергей подумал: «Скоты, убили пацана!» После этого он услышал, как спускается сосед по подъезду – Альберт. Обернулся в его сторону и увидел его подходившим. Они поздоровались, поинтересовались как друг у друга дела. Сергей начал разговор, указав пальцем на окна квартиры:
– Янив – «изер» из этого дома, погиб в теракте.
– Вот этот Янив, который вот в том доме живёт? – переспросил Альберт.
– Да, вот его окна,– указал Сергей.
– Я только что смотрел новости,– начинает рассказывать Альберт. – Произошёл теракт. На входе в «Каньоне Рамат-Ган». Погибли: смертница и один человек. Двадцать раненых.
– Вот неудача, погиб один человек,– выражает досаду один из наших героев. – Он же, по-моему, не работал в охране.
– Нет. Не работал в охране.
– Вот неудача, а! Из-за теракта ранено двадцать человек и даже один единственный мирный житель погиб,– досаждается Сергей. – Всего один.

Затем, оба взглянули на окна квартиры Янива. Глядя на окна погибшего соседа и горя его семьи.
– «По ходу дела» слышал, что «изерские» женщины рожают много детей, готовясь к тому, что одного из детей придётся отдать на войне или в теракте.
– Заметь,– примечает Сергей. – В день независимости в школах всегда найдётся учительница, которая во время представления плачет. Всегда найдётся хотя-бы одна.

Потом наступила небольшая пауза на полсекунды, но любому из двоих она казалась разной по долготе, потому что Альберт и Сергей разный опыт. Альберт был старше своего собеседника на несколько лет. Альберт репатриировался из города Мирный в центре Сибири, в котором население было занято наукой и добычей полезных ископаемых. Однако не местоположение малой родины повлияло на эту разницу, а наличие жизненного опыта.

– Заметь,– завершил паузу Альберт. – «Местные» довольно избалованы, по сравнению с той обстановкой, которая есть. Когда говорят об Израиле по российским телеканалам, можно подумать, что тут все жутко подготовлены.
– Говоря про армию и спецслужбы, да,– продолжает разговор Сергей. – Я не говорю о том, что рассказывают всякие «малолетки», что Израиль жутко «крутой». Я говорю то, что мне люди рассказывали – эти вещи на уровне. Это потому что управляют этим те, кто создавал страну.
– Ключевые функции в стране держат те, с кем мы не живём в одних районах. Есть в этой стране такие города и микрорайоны, где живут совсем другие «изеры»,– говорит Альберт. – Конечно, они не совсем такие и их побольше, чем здесь в Рамат-Гане.
– Я знаю, тут их тоже много,– дополнил Сергей. – Ближе к Гиватаиму и Бар-Илану их больше.
– Ну, ты посмотри, а мы с кем живём, хотя рамат-гановские «коричневые» лучше тех, кто живёт в других городах.
– Да,– подтверждает Сергей. – Если сравнить с Бат-Ямом, то там из марокканцев остались самые бестолковые. Нормальные – переехали, кто в Ришон, кто ещё куда-то. Наши живут там вперемежку с «идиотами», и к тому же они сами такие. Многие это говорят. Бат-Ямовские белые – тоже. Пытался заговорить я там с одной белой – снобка. А русские – там можно увидеть таких «пацанчиков», которые орут на свою мать посередине улицы; молодых «коней» с «лоховскими» комплексами; инфантильные «понты», перенятые от израильтян.
– Да. Насчёт «понтов», я с тобой согласен,– продолжает тему сосед одного из наших героев. – Приедет на тель-авивский пляж компашка незрелых людей с понтами. Если спросят: «Откуда вы?» Им ответят: «Бат-Ям». Но всё же, там есть люди, которые вызывают уважение. …Не знаю, может быть, кто-то скажет, что это не так, но так это выглядит.
– Я заметил, что некоторые люди, которые занимают неплохое положение среди молодёжи в Бат-яме, иногда много на себя берут,– поделился своим мнением о русскоязычной молодёжи того города, и во время разговора, на его лице стала выступать улыбка. – Бывают такие случаи, когда на его пути появляется человек, который «пацан», и тогда появляются проблемы.

– После этой фразы, оба помолчали – наступила пауза в беседе. Оба взглянули на мгновение наверх, на окна семьи Хавив.
– Почему же в израильском обществе, которое всё время воевало, «такая» обстановка? – Пытается узнать Альберт, этим перейдя на другую плоскость разговора.
– Это да. Действительно. Когда приезжаешь в Израиль, наблюдаешь, особенно в районах, где наши обычно снимают и покупают квартиры, всяких странных людей. Разве такие люди могут сделать то, что нам потом на уроках истории и ульпана рассказывают о конфликтах и войнах Израиля.
– Это ты прав,– коротко прозвучал голос Альберта. – Кто мог взорвать несколько объектов англичанам в одну ночь?
– Это всё белые. Не все конечно, но такого происхождения как Пэрэс.
– Он из Беларуси,– приметил Альберт. – Те, кто создавал эту страну, они, в большинстве, из: Беларуси, Литвы, западной Украины, Словакии, Венгрии и Австрии. Потом, после обретения независимости, приехали польские, а за ними и все остальные. Спецслужбы и «Моссад» – это тоже белые, причём, преимущественно непольские.
– А ты представляешь, что бы было, если бы в Моссад отправили йеменитов? – подцепил Сергей.
– Служба действительно серьёзная,– рассуждает Альберт, задумываясь, и повернувшись, искал опору, чтобы опереться рукой. – Не… среди них есть много умных и хороших людей, но им просто не суждено туда проникнуть. Кто-кто, но они нет. На «коричневых», на которых можно положиться – это персы и турецкие из больших городов, но не деревенские.
– Поэтому-то в этом обществе о персах ходят всякие «мерзкие» анекдоты. Слышал их?
– Шутки про «парсим»,– разъясняет свою точку зрения Альберт. – Я не знаю, как над ними можно смеяться. Это специально кто-то из сефардов придумал, потому что они бережливее и находчивее, чем остальные сефарды.
– Сначала, когда я слышал, я подумал: это, «так» – подцепка, но потом я понял, что это серьёзнее – объясняет свою точку зрения Сергей. – Судя по таким шуткам, они совсем «ненормальные». Даже персидские, иногда, не говорят, откуда они. Это же обалдеть можно!
– О нас – сколько клеветы и попыток клеветы было в начале 90-х,– примечает Альберт. – Среди «изеров» тогда распространили слухи о том, что мы не умеем пользоваться унитазами, не знакомы с машинами и многие этому поверили.
– Мне рассказывали,– говорит Сергей.
– Мы их били за это. Ух, мы их били за это. – После слов соседа, наступила небольшая пауза, которую прервал Сергей, повернувшись обратно, после того, как оглянулся на фонари по улице.
– Израильских туристов за границей не любят.
– Я слышал. Их стороной обходят,– добавил Альберт.
– Мне рассказывали, в Германии, панки поймали израильтян и за их поведение побили ремнями. Мол – отшлёпали. Ремнями только – чтобы не обвиняли их в том, что может быть нацистский след.
– Хорошо,– сказал Альберт. – Сегодня они немного другие. Но всё же, если услышишь крики в многолюдном месте, людей, которые сидят на полу в общественных местах – это израильские туристы.
– От них иностранцы пытаются держаться подальше или хотя-бы подозрительно смотрят,– дополнил мысль собеседника Сергей, опытом из своих наблюдений, после немного призадумался.
– Среди «наших» тоже дебилов много, особенно те, кто не умеет жить здесь. Эти умственные недостатки похожи на умственные недостатки тех, рядом с кем мы живём – «местными»,– Альберт развивает тему. – Люди рассказывают: Ехала колонна машин и одной спустило колесо. Остановились, чтобы поставить запаску. Водитель машины – один «нашый», который служил тут в армии на джипах, ставил колесо с дрожащими руками. «По ходу дела» – это же самое простое дело в машине.
– Таких в «Моссад» не берут,– дополнил реплику Альберта Сергей.

Оба собеседника взглянули на окна квартиры, где жили Хавив. Нахлынувшая сероватость, развившейся темы разговора стала причиной её смены. Тема, сама напросилась, так как они глядели в сторону квартиры Янива, и они возобновили разговоры о нём.
– Нормальная семья,– прозвучал голос Альберта в городской темноте, освещаемой фонарями – солнце уже село совсем. – Это нормальная, смешанная, сефардская семья. Для израильтян, для их менталитета, это нормальная семья. Сам Янив нормальный «пацан». Ладно, их, там, младшие сын и дочь, малые эти – малолетки ещё. Подлость какая, лучше бы погиб какой-нибудь, как они говорят «дефект» в момент ковыряния в носу. Хотя, лучше было бы, если не погиб никто.
– В жизни, к сожалению, так бывает, что хорошие люди часто терпят, а не плохие,– вспоминает кем-то, когда-то сказанное заключение Сергей.
– Что поделаешь, правды не хватило,– выскочила крылатая фраза у Альберта. Спустя некоторое мгновение, Сергей взглянул в глаза собеседнику и сказал:
– Что ты думаешь, чтобы пойти в магазин?
– Ты предлагаешь что-нибудь взять? – выясняет Альберт, повернувшись в сторону магазина.
– Да. Выпьем за упокой.
– А сколько у тебя есть?

Оба соседа обсудили тематику следующих действий и цель похода в магазин.

Глава 8.

Сергей проснулся приблизительно в одиннадцать часов у себя в постели.

Не успел встать со своей кровати, как он задумался о том, как держится один телеведущий передачи новостей иврит-язычного канала. В поведении того, Сергей видел инфантильность, но одновременно тот рассказывал о серьёзных темах в обществе.
– Тот телеведущий не достоин говорить о вещах столь важных для общества, как обеспечение безопасности отрядом спец-войск в одной из операций, о которой он комментировал на прошлой неделе,– подумал Сергей о телевизионном сюжете, увиденном недавно. – Есть и нормальные телеведущие. Однако, по неизвестным мне правилам, женщин среди них больше. – Далее, Сергей ещё вспомнил, как, с виду серьёзный, но в глубине души инфантильный комментатор, рассказывал об акции стражей порядка, направленной на поимку коррупционных чиновников относившихся к определённому министерству. – Какой серьёзный взгляд был у комментатора, когда он перешёл на эту тему! – подумал Серёга. – Хочешь посмотреть новости в глобальном смысле, менее тенденциозные на мировую политику и другого мнения, включаешь российский канал,– продолжает думать юноша, взглянув вглубь комнаты. – Израильский канал «9», нечего включать, потому что там полно «жмеринковских» – они говорят только то, что им скажут свыше всегда. На российских телеканалах, особенно РТР, а о НТВ вообще нечего говорить – это «офисный планктон», кроме нескольких женщин. «Мужики» копируют какой-то стиль, женщины – меньше, и у всех заметен какой-то туман в глазах. Где классическая культура СМИ? Раньше такого не было,– заключает в своих мыслях Сергей.

– Ладно, мне шестнадцать лет, но в мире взрослых всё более последовательно,– минуту позднее подумал один из наших героев, собираясь вставать.

– Доброе утро,– он поздоровался с Ольгой, которая уже давно встала.
– Доброе утро Серёжа,– в ответ поздоровалась сестра. Затем она вышла из детской, и он встал и оделся.

По дороге на кухню, он разминулся с Олей, она спросила:
– Ты как себя чувствуешь, после вчерашнего?
– Прекрасно. Плохого самочувствия нет. В компании с толстяком Альбертом, время летит незаметно.
– Вы с ним были? Он же намного старше тебя.
– У меня с ним нашлась общая тема для разговора,– сказав, Сергей пошёл дальше по квартире.

На кухне, за столом перед завтраком, он поздоровался с остальными членами семьи. За столом вместе с Сергеем сидели: отец, мать и сёстры.
– Серёжка, твоего папу направили на повышение квалификации, после чего, твоему папе дадут повышение,– говорит отец. – Так что учись хорошо, скоро пойдёшь в армию – служи хорошо.
– Ты идёшь на курсы? – переспросил сын.
– Да. На несколько месяцев. Мы подружились с Барухом. Он очень нормальный человек. Сейчас добавились к нему ещё два гаража. Он набирает работников. Ему нужны помощники в администрации,– едва закончив речь, Михаил опомнился и, прервав разговор, обратился к жене. – Мм, Ира, моё пальто высохло?
– Да. Я сняла, уже с утра. Она в шкафу Кешенька.
– Вчера к нам в школу пришли представители той художественной школы, которую, как тогда рассказывали по телевизору, открыли две женщины – одна из «Союза», другая – местная художница из Тель-Авива, помните? – Начала рассказывать Оля об успехах в учёбе, после чего родители обернулись к ней и стали наблюдать, как наблюдают опытные родители на своего ребёнка, пытаясь разглядеть в глазах то, чего ребёнок не расскажет. И она продолжала: – В конце каждого восьмого класса, из техникумов присылают представителей рассказывать о своей, там, школе. После всего, я подошла и записалась к ним на подготовительный кружок. К тому же учителя меня им хорошо советовали. Я единственная в классе, которая подходит по оценкам и способностям. Специализацию ещё не выбрала.
– Ты точно выбрала то, что тебе надо? – Спросил отец.
– Да. Я даже не думала, что они пришлют представителей к нам. Две женщины пришли в класс, ну, такие… приятные.
– А что за техникум? – Спросил дочь мама.
– Ну, тот помнишь, по телевизору, ещё в газете о нём писали,– пояснил жене Михаил.
– Я поинтересуюсь,– говорит Ирина.
– Да. Съезди, посмотри,– сказал отец. – Можем вместе съездить, если у меня время будет. – Через некоторое мгновение отец перевёл глаза на дочь и, подождав немного, спросил свою старшую дочь: – А платить за кружок надо?
– Раньше платили,– отвечает Ольга. – Теперь, мэрия стала спонсировать. Я спрашивала у этих женщин. Они мне сказали, что ещё не ясно, если да, то сколько. Когда будет ясно, то в школу сообщат. Классная руководительница,– далее поясняет Оля. – Стояла с нами, когда я подошла и сказала, что, когда они сообщат – мне скажут.
– Раньше в Израиле ничего не было,– говорит папа. – Только футбол, баскетбол, немного гандбол. Театр в Израиле есть, кинематограф – слабый, но был, а всё остальное – на самодеятельности. Сатирика была – Топаз тащил за собой.

Дата добавления: 2015-10-28