Ничем. Хочешь посмотреть фильм у меня дома? 6 страница

Раздается пронзительный звонок, и нестерпимая боль раскалывает мою голову.

В тот вечер, когда от солнца остаются лишь оранжевые полосы на горизонте, я стою на пляже напротив дома Коула, мои кости и конечности все еще болят. Вижу, как за шторами в его комнате движется тень. Еще тридцать минут и я должна буду уехать. Неожиданно яркий закат озаряет большие грозовые облака, что собираются позади меня.

Уже должна была появиться на небе луна, но огромное скопление облаков заграждает ее. Мне необходимо плавать, но я не могу заставить себя уйти.

Налетает осенняя буря, и удар молнии над океаном освещает небо. Ветер треплет мои волосы, а позади меня разбиваются волны, дикие и непослушные. Холод пронзает меня сквозь мой голубой свитер, но я все еще стою и смотрю.

Дверь в его комнату распахивается. Мне хочется убежать, спрятаться, но я не двигаюсь. Я смотрю, как на небольшую террасу, что примыкает к его комнате, выходит Коул, останавливаясь ближе к дому, где навес защищает его от внезапного натиска дождевых капель, которые обрушиваются на меня.

Одна... Две...

Вспышка молнии рассекает почерневшее небо, освещая все вокруг, и в этот момент я понимаю, что Коул видит меня.

Он отклоняется назад и выключает свет на террасе, погружая себя в темноту, в то время как выходит под ливень. Его серая футболка моментально темнеет от дождя.

Мой свитер также промок, и даже мои кроссовки настолько влажные, что я могу ощущать воду на своих пальцах. Дождь такой, что за секунду промокаешь до нитки, а волосы превращаются в мокрые спутанные веревки. Мне нужно пошевелиться. Убежать. Скрыться. Но я застыла на месте, в то время как он сходит с террасы и идет по пляжу, а ветер продолжает завывать.

Он поднимается на невысокий песчаный холм и пересекает небольшое пространство, поросшее тростником. Прежде, чем я успеваю отреагировать, он оказывается прямо передо мной, дождь капает с его волос. Его футболка прилипла к мышцам на плечах и груди.

– Что, черт возьми, ты делаешь? – ему приходится кричать, чтобы я могла его услышать.

Но он разговаривает со мной. Стоит мне увидеть выражение его глаз, как в груди зарождается надежда.

Я не должна быть здесь, не должна этого хотеть. Я едва не убила его, и все же продолжаю стоять здесь, надеясь, что, как только скажу ему, кто я, – как только он поймет, что это я была на берегу озера, – он даст мне еще один шанс. Это невозможно, но все же я должна узнать.

Я просто не могу сдержать желания быть с ним. Может быть, это судьба, что он нашел мое озеро, и вернулся туда снова. Я не знаю, что он там делал, но значение имеет лишь то, что он был там.

Он – единственный, кто имеет значение. Он – единственный, с кем я захотела сблизиться, с тех пор, как узнала о себе правду.

И только с ним.

Снова сверкает молния, но ни один из нас не вздрагивает. Кажется, гром и молния достигли своего апогея, но мы все еще не двигаемся, не прерываем наших пристальных взглядов друг от друга.

– Просто ответь мне на один вопрос! – кричит он.

Шторм практически поглощает его слова, порывом ветра унося их вдаль. Он подходит ближе, и мне видно, как капли дождя стекают вниз по его переносице. Он стоит так близко, что практически наступает на мою обувь.

– Был ли я действительно небезразличен тебе? Хоть когда-нибудь?

Мои губы начинают предательски дрожать. Я не поддаюсь искушению сделать шаг назад, отступая. Вместо этого я киваю, в то время как слезы смешиваются с дождем и стекают по моим щекам. Мне трудно дышать. Я лишь всхлипываю.

Гнев в его глазах исчезает, и он протягивает руку, словно хочет вытереть мои слезы. Но в последнюю секунду, кажется, понимает, что это бесполезно. Вместо этого он заключает мои щеки в свои ладони.

– Тогда почему, Лекси? Почему ты с ним?

Я открываю рот, пытаясь сказать ему что-нибудь, что удержит его здесь, со мной, но тут раздаются раскаты грома, сопровождаемые ударом молнии.

И в то самое мгновение я принимаю решение. То, которое, в конце концов, скажет мне, может ли быть будущее у наших отношений. Я хватаю его за футболку и притягиваю к себе, крича на ухо:

– Я не могу объяснить. Но я могу показать тебе. Возьми свой iPod.

Мы сидим в моей машине рядом с озером и дрожим. Он – от холода, а я –... от страха.

Однажды моя мама играла в эту игру. И это не закончилось ничем хорошим. Она показала моему отцу, кто она на самом деле, и он лишь сбежал. Мне больно думать об этом сейчас. Я никогда не была близка с ней, никогда не понимала ее, не могла осознать, почему она сделала такой выбор.

Но сейчас я все понимаю. Потому что та же слепая надежда переполняет меня. Мое сердце не желает соглашаться с доводами рассудка. И я следую за своим сердцем. Знаю, что играю с огнем, и могу обжечься так же, как и моя мать. Но я не могу быть с Коулом, если не расскажу ему свои тайны.

Ложь едва не убила его. Из-за лжи погиб парень моей мамы. Играть в ложь – опасно.

Так же возможно и то, что он не будет моим, когда узнает обо мне правду. Но я должна попробовать. Я не могу больше так жить, не попытавшись.

Он – единственный заставляет меня чувствовать себя живой.

– Готов? – спрашиваю я, практически шепотом.

Дождь утих, оставив после себя крошечные полосы на окнах. Коул одел куртку, но я не потрудилась переодеть свой влажный свитер и джинсы. Мои пальцы мокрые внутри сношенных кроссовок. Он всматривается в меня в темноте.

– Я не понимаю, почему мы здесь.

– Поймешь. Идем.

Я толкаю, открывая, свою дверь, и она издает свой ​​привычный скрип, только сейчас он звучит как похоронный звон. Еще не поздно изменить свое решение, сделать вид, что я привела его сюда посмотреть на озеро, которое выглядит как десятки других вокруг. Но так ничего не решить. Так я не получу Коула.

Сейчас дождь лишь слегка моросит, и свет луны, изредка выглядывающей из-за облаков, позволяет нам увидеть дорогу. Забавно, что настолько близко к океану бури утихают так быстро.

Коул спотыкается о корень и врезается в меня. Он не привык к таким прогулкам, не умеет хорошо ориентироваться в темноте, как я. Должно быть, прошлой ночью он был с фонариком. Когда он снова спотыкается, я беру его за руку, наслаждаясь чувством его ладони в моей, в то время как веду его по дорожке, которую знаю на память. Навес из лесных деревьев заслоняет оставшийся свет.

– Подожди, – говорит он, останавливая меня за руку. – Я был здесь прежде...

– Знаю, – говорю я, снова увлекая его за собой.

Мне нужно разобраться со всем, прежде чем я передумаю.

Его рука такая теплая, и это сводит меня с ума. Я хочу развернуться, обнять его и поцеловать, вкладывая в поцелуй все свои чувства. Но вместо этого, я заставляю себя идти, игнорируя разгорающийся в венах огонь.

Мы выходим на поляну, и луна освещает озеро.

– Я был здесь. Две ночи назад..., – говорит Коул, в его голосе слышен еле улавливаемый страх. – Так странно, я...

– Знаю, – говорю я. – В этом-то и дело. Я видела тебя на этом озере больше месяца назад. Зачем ты приезжал?

– Я много раз бывал здесь. Не конкретно на этом озере, но в лесу. Просто, чтобы побыть вдали от всего. В ту ночь я блуждал бесцельно, в конечном итоге оказавшись здесь, хотя должен был уже возвращаться домой, но ночь была такой тихой, что мне не хотелось уезжать. Если ты была здесь, тогда почему не...

– Потому что я не хотела, чтобы ты возвращался. Но ты вернулся. Ты не понимаешь: это озеро мое.

Он поднимает брови.

– Но ведь оно является частью заповедной системы. По крайней мере, я так думал. Одна из моих любимых тропинок находится немного дальше, вниз по гравийной дороге. Но этого озера нет на картах.

– Знаю. Вот почему оно мое.

У Коула такой вид, словно он собирается что-то сказать, а затем останавливает себя, снова переводя взгляд на озеро. Я веду его к дереву, где стояла в тот вечер, наблюдая за ним. Воспоминания обрушиваются на меня, словно это происходит прямо сейчас: кора врезается под ногти, в моих венах закипает ярость.

Возможно, если бы я тогда узнала, кем он станет для меня, как сильно полюблю его, то смогла бы избежать всего этого. А теперь я собираюсь сделать то, чего никогда не планировала совершать.

Рискну всем ради парня.

Думаю, просто такие мы, сирены, на самом деле. Ставим любовь превыше всего. Не можем жить без нее, как только находим. И я уверена, что у нас с Коулом не просто мимолетное увлечение. Он – тот самый, единственный. Я нуждаюсь в нем. Хочу его.

Люблю его.

– Хочешь узнать, что на самом деле произошло со Стивеном?

Он находит мои глаза, и я встречаю его взгляд, больше не пытаясь скрывать своих секретов. Затем он кивает.

В течение мучительно долгой секунды я смотрю вниз на грязь между нашими ногами и делаю глубокий вдох. Я должна это сделать. Должна. Я едва не убила его, скрывая правду.

Слова, которые я так долго пыталась держать в себе, выходят одним быстрым потоком:

– Той ночью на вечеринке около одиннадцати Стивен пригласил меня наверх. Я последовала за ним на террасу, но, когда добралась туда, то едва могла расслышать его голос, поскольку у меня было ощущение, словно океан шумит прямо в ушах. У меня появилась... необъяснимая необходимость поплавать. Поэтому я попросила его пойти со мной, на пляж.

На его лице застыло выражение, словно мои слова отнимают у него все жизненные силы. Не уверена, что правильно истолковала его выражение, поскольку нас окружает темнота с ее странными тенями.

Я сглатываю. История станет только хуже.

– Мы спустились на пляж, и я почувствовала такое странное, возбуждающее головокружение. Похожее на прилив адреналина, но в тысячу раз сильнее. Мы разделись и зашли в воду. Но как только я оказалась в воде, сразу же уплыла от него. Я... Я начала петь. А потом следующее, что помню, как все стихло, и я не могла найти Стивена. Я поплыла к берегу, а потом я... затем... Я нашла его. Плавающим лицом вниз.

Похоже, Коул медленно прокручивает в голове сказанные мною слова, его яркие карие глаза потемнели в тусклом свете луны.

– Ты не можешь чувствовать себя ответственной за это. Он сам решил зайти в воду той ночью. Я читал полицейские отчеты. Это не твоя вина.

– Нет, Коул. Моя.

Он моргает и останавливается. Переводит взгляд на озеро. Что-то мелькает в его глазах. Проблеск страха?

– Я не хотела убивать его. Никогда не хотела, чтобы он утонул. Вот в чем заключается правда. Я не понимала, что делала, когда пела. Я вообще не осознавала, что пою. Но теперь я знаю, кто я. Знаю, почему хотела плавать. Я заманила его в воду, где он утонул. Я – сирена. Вот, кто я на самом деле.

Все это время он не двигается. Часы тикают, и тикаю, и тикают. А затем я вижу, как начинают крутиться шестеренки в его голове.

– Я был здесь несколько ночей назад. Помню, как пришел сюда, но потом... я словно потерял сознание. Следующее, что помню, как, задыхаясь, откашливал воду.

– Это была я. Мне пришлось... вытянуть тебя из озера и сделать искусственное дыхание.

– Ты спасла меня?

– Ты что не слушаешь? Я топила тебя!

Лес погружен в гнетущую тишину, не слышно ни сверчков, ни птиц. Я только что рассказала ему все, а он просто стоит, даже не моргая. Мне хочется, чтобы он накричал на меня или начал обвинять во всем, или просто убежал, потому что тогда бы я знала, о чем он думает. Его молчания достаточно, чтобы у меня появилась надежда, но каждый раз прежде надежда лишь ранила меня.

– Я не понимаю. Зачем ему... зачем мне было заходить в воду?

– Будет проще, если я покажу тебе, – я делаю очень глубокий вдох. Вот этот самый момент. – Ты принес свой ​​iPod?

Он кивает и вытягивает из кармана своих мешковатых джинсов крошечный красный предмет.

Я смотрю на него. Вот и мой запасной план. Пока у него в ушах будут эти маленькие наушники, он не сдвинется со своего места под деревом. Не будет отчаянно пытаться последовать за мной в озеро.

– Поставь громкость на максимум. И выбери что-нибудь потяжелее. Рок, например.

Некоторое время он возится с управлением, и из наушников взрывается настолько громкая и тяжелая музыка, что я могу ее слышать со своего места в метре от Коула.

– Дай мне свой ​​ремень.

Он поднимает бровь, но делает то, о чем я его прошу, вытягивая ремень из петель. Я сжимаю кожаное изделие в своих руках, в то время как веду Коула к большому кедру позади нас.

– Ты мне доверяешь? – спрашиваю я, вглядываясь в его лицо в темноте.

Вдруг он убежит прямо сейчас? Вдруг ему не хочется знать того, что я собираюсь показать?

Он кивает, сглатывая, и в его широко раскрытых карих глазах, всегда излучающих искренность, нет настороженности. Даже после всего, что я ему рассказала, всего, что я совершила, вижу, что он действительно доверяет мне, и лишь Богу известно, почему.

– Одень наушники.

Он вставляет «вкладыши» в уши, немного при этом поеживаясь из-за громкости.

Он тянется к настройкам громкости, но я ложу свою руку поверх его и качаю головой. Он оставляет все, как есть, и ложит iPod в передний карман своих выцветших джинсов.

Я беру его руки и завожу их ему за спину. Затем плотно затягиваю петлю из ремня вокруг его запястий до тех пор, пока он не оказывается пригвожденным к дереву с руками за спиной. Я обхожу его, останавливаясь перед ним, и смотрю ему в глаза. Его взгляд встречается с моим в поисках ответов. Он открывает рот, словно хочет что-то сказать, но потом, кажется, понимает, что все равно не услышит моих слов из-за громкости iPod-а. Не имея другого способа обратиться, он просто стоит, сомкнув губы, с вопросом в глазах.

С этого момента моя жизнь изменится.

К лучшему или нет, но я должна показать ему, кто я на самом деле. Мне хочется закрыть глаза и загадать желание, но вместо этого я наклоняюсь вперед и прижимаюсь своими губами к его. Возможно, это мой последний шанс поцеловать Коула, и я не собираюсь упускать его. Он наклоняется ко мне, натягивая сопротивление пояса. Я обхватываю ладонями его лицо, и позволяю поцелую продлиться дольше, чем следовало бы.

Затем отстраняюсь. Я отступаю назад и расстегиваю свои мокрые джинсы, спуская их по ногам. Его взгляд опускается вниз, а глаза широко распахиваются. Я не разрываю зрительного контакта с ним, в то время как снимаю свой свитер через голову.

– Лекси..., – начинает он, его голос звучит громче, чем он предполагает из-за громкой музыки в наушниках.

В лесной тишине его голос разносится эхом.

Я прикладываю палец к своим губам, заставляя его замолчать, и надеюсь, что он не заметит, как я нервничаю, зная, что он смотрит на меня, в то время как я стою практически голая, но понимаю, что у меня нет другого выбора. Он осматривается вокруг, как будто ожидает обнаружить того, кто наблюдает за нами. Из-за моего поведения, темноты и музыки, ревущей в ушах, он должен быть сбит с толку, думая, что я сумасшедшая.

И, возможно, так оно и есть. Мои босые ноги становятся холодными на грязном берегу, но я ни на минуту не могу отвести глаз от напряженного, смущенного выражения на лице Коула. Я привязала его к дереву посреди леса, а сама стою полуголая.

Я отступаю назад до тех пор, пока не чувствую воду на своих пальцах. И лишь тогда останавливаюсь.

– Ты меня слышишь?

Коул смотрит на меня непонимающе. Он не может расслышать моих слов.

Хорошо.

Я отворачиваюсь от него, затем делаю глубокий но-вовсе-не-успокаивающий вдох, и ныряю.

Задерживаюсь под водой. Надолго. Я плаваю кругами и пытаюсь успокоить свое колотящееся сердце. Я знаю, что когда окажусь на поверхности, переливающегося блеска моей кожи будет достаточно, чтобы он осознал правду.

Кроме того, он должен увидеть, как долго я могу обходиться без воздуха.

Наконец, я выныриваю, подавляя желание петь. Мне нужно убедиться, что он до сих пор в наушниках, поэтому я разворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Он по-прежнему связан, наушники на месте. Он смотрит на меня совершенно неподвижно. Словно статуя.

Нет... стоп. Что-то не в порядке с выражением его лица. Это не шок, или смятение, или тысячу других эмоций, которые я ожидала увидеть. Это... тревога? В действительности он боится меня? Я не ожидала увидеть настоящий страх, неподдельный ужас...

Мое сердце разбивается на тысячи осколков. Он искренне напуган и смотрит на меня так, словно я собираюсь затащить его в воду и убить там или что-то в этом духе. Мы не в силах отвести взглядов друг от друга, и я просто плаваю на месте, завороженная страхом в его глазах.

А затем он двигается.

И я осознаю, что он больше не привязан к дереву.

А? Тени перемещаются и приобретают очертания. И вот вырисовывается полная картина. От дерева отходит Эрик. Луна освещает его лицо, отбрасывая странную, мрачную тень ему под глаза. Он одаривает меня кривой улыбкой, посылая озноб по моей спине. Он делает еще один шаг по направлению к нам с Коулом.

Страх распространяется во мне словно рябь на воде. Спускается вниз по моей спине, оседая в животе. Во взгляде Эрика читается победа. Словно он выиграл. Что он делает?

И тогда все становится еще хуже. Из-за другого дерева выходит Сиенна, одной рукой держась за кору дерева, как будто это единственное, что удерживает ее на ногах.

Она одета в пижаму. Почему-то это первое, на что я обращаю внимание. На ней фланелевые брюки и темно-серая футболка, вероятно, позаимствованная у Патрика. Кажется, я застряла на пижаме, словно она самая важная часть этой головоломки. Неужели Эрик поехал к Сиенне домой, выдернул ее из постели, чтобы привезти сюда?

Во мне поднимается паника. Сколько же она видела? Я пытаюсь прочитать это по выражению на ее лице и понимаю – достаточно. Она видела достаточно. Я кусаю губу. Да так сильно, что выступает кровь.

Зачем Эрику понадобилось делать это? Зачем ему понадобилось портить все одним махом?

Я бросаюсь вперед, пока мои босые ноги не ступают на грязный берег, и выхожу из воды. По моим волосам и телу стекает вода. Я делаю несколько торопливых шагов, стесняясь, что на меня смотрят посторонние, в то время как я практически голая. Инстинктивно я направляюсь к своей одежде, но она отсутствует. Кто-то украл ее.

Я начинаю отступать назад, чтобы скрыть свое тело в воде, но от этого моя кожа меняется. Мне не хочется видеть переливающуюся чешую на своих ногах. Я не уверена, чего хочет Эрик, хотя он и контролирует ситуацию. Хочет ли он, чтобы я оставалась в воде или чтобы вышла из нее?

И почему он привел сюда Сиенну? Чтобы полностью разрушить мою жизнь? Он запаниковал, потому что я оттолкнула его?

Я делаю еще несколько шагов, и таким образом полностью оказываюсь на берегу. Я должна быть смущена, попросить какую-нибудь одежду, но я слишком зла, чтобы думать об этом. Как Эрик мог такое сделать? Неужели он настолько отчаялся, что пытается отделить меня от всех остальных? Неужели он думает, что изолировав меня, каким-то образом выиграет?

– Что, по-твоему, ты делаешь? – мой голос должен был звучать сердито, требовательно, но вместо этого получается жалким и дрожащим.

– Убеждаюсь в том, что получу то, что заслуживаю.

Он стоит так, словно владеет озером, с расправленными плечами и дерзкой ухмылкой на губах.

Он совсем не похож на того парня, с которым я провела последние несколько недель. Совершенно.

– Что, черт возьми, это значит?

– А то, что я очень много работал над этим и не позволю тебе помешать мне.

– Что ты такое? – Сиенна подается вперед.

Ее розовые тапочки утопают в грязи, в то время как ветер, оставшийся после шторма, треплет ее волосы. Теперь она в нескольких сантиметрах от меня. Ее руки сжимаются и разжимаются в кулаки, и я готовлю себя к тому, что она собирается ударить меня.

Но этого не происходит. Я моргаю. Кажется, Сиенна в шоке и не знает, что сказать мне, или почему вообще говорит. Ясно одно: она не понимает ничего из того, что здесь происходит.

– Ты приехала сюда на своей машине? – спрашиваю я.

Она моргает.

Я смотрю мимо нее на Эрика, который теперь пытается удержать Коула под контролем, в то время как тот больше не привязан к дереву. Не знаю, как ему удалось отвязать его от дерева, а руки оставить по-прежнему связанными за спиной. Я понижаю свой голос до шепота.

– Ты. Приехала. Сюда. На. Своей. Машине? – каждое слово я произношу отдельно, достаточно тихо, чтобы Эрик не смог услышать меня.

Слава Богу, Сиенна кивает.

– Уезжай. Пожалуйста, если ты доверяла мне хотя бы однажды, уезжай. И я клянусь тебе, что расскажу обо всем завтра. Обо всем. В том числе правду о Стивене. Но сейчас ты должна уехать.

Эрик понимает, что я сейчас делаю, и направляется ко мне, словно пытается остановить, его ухмылка превращается в хмурую гримасу. Он не рассчитывал на это. На то, что Сиенна послушает меня после того, как увидит, кто я такая. На то, что Сиенна не сойдет после этого с ума.

Одно долгое мгновение я смотрю ей прямо в глаза. Они так похожи на глаза Стивена, и мне трудно не отвернуться, когда боль закрадывается в мое сердце. И тогда... она разворачивается. И убегает. Ее светлые волосы рассыпаются по плечам, когда она перепрыгивает через бревно и ускоряет темп, в то время как ветки хрустят под ее ногами.

Крошечная часть меня расслабляется. А затем я поворачиваюсь к Эрику, удивленная тем, что он отпустил ее.

– Ты должен уйти. Ты же понимаешь, что это не правильно. Таким способом ты никогда не получишь то, что хочешь.

– Ты даже не знаешь, чего я хочу.

Он выглядит довольным, чем посылает волну страха по моей спине. В его глазах странный блеск удовлетворения, как у кота, который поймал канарейку.

Я стискиваю зубы.

– Тебе не удастся принудить меня к этому. Ты хочешь от меня вечности, а я даже дня не могу тебе дать. У нас никогда ничего не выйдет. Просто отпусти меня. Отпусти его.

Он только смеется.

– Ты так ничего и не поняла, да? Я не хочу от тебя вечности. Никогда не хотел, – говорит он, немного подталкивая Коула. – Я никогда не планировал влюбляться в тебя. Да, любовь может разрушить твое проклятие, но мне, черт побери, наплевать на это.

Он делает паузу, вглядывается в выражение моего лица и усмехается еще шире.

– Видишь ли, я не прόклят стать никсом. Я и есть никс. Навечно и всегда, существо из реки. На самом деле, это не так уж и плохо. У меня есть контроль над людьми. Я могу утопить их, когда ощущаю желание это сделать, – на его лице расползается жуткая улыбка. – И ощущаю я его довольно часто.

Глаза Коула распахиваются шире. Он уже понял, что в опасности. Этот Эрик способен на большее, чем любой из нас мог предположить. Он начинает отходить от Эрика, ко мне, но Эрик опережает его. Он хватает Коула сзади за рубашку.

Я не могу сдвинуться с места, поверженная жестокой правдой о том, кем на самом деле оказался Эрик, поверженная тем, что так глупо доверяла всем его словам. Просто я отчаянно нуждалась, чтобы они были правдой.

– Хоть что-нибудь из сказанного тобой – правда? Твоя мама действительно сирена?

Ухмылка возвращается на его лицо, в то время как он отрицательно качает головой, а потом она превращается в уродливую, высокомерную улыбку, как будто он только что захватил мир и собирается махать им передо мной, прежде чем закинуть его далеко-далеко. Он протягивает руку к Коулу и толкает его так резко, что Коул падает на колени. Поскольку он по-прежнему связан, то не сможет выставить руки, чтобы поддержать себя, так что просто упадет лицом вниз.

Я снова делаю шаг вперед, дрожа от страха, не совсем уверенная, есть ли какой-нибудь более логичный выход из сложившейся ситуации, кроме как накинуться на Эрика.

Эрик переключает свое внимание с Коула на мне. Что-то незнакомое сверкает в его взгляде.

– Ты была легкой добычей в отличие от других сирен. Вина за убийство заставила тебя отчаянно верить тому, что выход есть. И мне потребовалось лишь нарисовать красивую картинку, и ты – моя.

Я не моргаю, не двигаюсь. Словно каждый мускул в моем теле внезапно ослабел, словно все мое тело хочет перестать функционировать. Я смотрю на Эрика, вода озера все еще достигает моих лодыжек. Его дьявольская ухмылка становится шире, и он похож на одержимого.

– А теперь ты должна спросить, почему. Почему ты. Почему сирена. – Он делает паузу. – А все потому, что людей так легко убивать. Из-за моей красивой внешности, они готовы на все. Они практически сами заходят в реку, а все, что мне нужно делать – это улыбаться. Сначала ты убиваешь одного, а затем – тысячи. И за четыреста лет, я убил достаточно много.

Четыреста лет.

Он говорил мне, что ему должно исполниться восемнадцать.

И вот, когда я осознаю: не его предки презирали обезображенных женщин. Это был он. Непосредственно он. Эрик не унаследовал свое проклятие. Он был прόклят лично. Он – психопат. Законченный и абсолютный психопат.

– Помнишь, Кейт?

Я сглатываю. Должна ли я играть в его игру? Поддерживать этот разговор?

– Девушка, о которой ты мне рассказывал на встрече выпускников? В которую ты был влюблен?

Он кивает.

– Однажды ночью я столкнулся с ней, это было сто пятьдесят лет назад.

История, что он рассказывал мне. О никсе, встретившем сирену... Это были Эрик и Кейт, а не два незнакомца, живших полтора века назад.

– Моя любимая река впадала в океан в том месте, где плавала она, – он делает паузу. – Она была красива. И за месяц я влюбился в нее.

Я стою в предвкушении развязки, что должна последовать.

– Но она не любила меня. Я разрушил ее проклятие, а она так и не полюбила меня. – Он смотрит куда-то вдаль. – Поэтому я утопил ее.

Мой ужас растет вместе с улыбкой на его лице.

– А потом я вернулся к привычному порядку вещей. Топить женщин в реке было единственным, что когда-либо приносило мне удовлетворение. Но вскоре я пресытился этим, и тогда мне пришла в голову идея. Я найду другую сирену, приведу ее в воду, пока проклятие с нее не снято... чтобы она была вынуждена по-настоящему бороться. Сирены намного дольше могут задерживать дыхание, тем самым делая сражение напряженнее. И я наслаждаюсь, когда мне бросают вызов.

Я делаю шаг вперед, надеясь, что он забудет про Коула, все еще стоящего перед ним на коленях.

– Тогда какой, черт возьми, смысл был всего этого? Зачем ты выдумывал мне всю эту ложь? Для чего тебе было нужно узнавать меня? Каждую ночь я была на этом озере. Ты уже давно мог убить меня.

От этого его улыбка расползается только шире.

– Ты когда-нибудь наблюдала за тем, как кошка убивает мышь? Она не просто наносит ей смертельный удар. Ведь гораздо веселее поиграть с жертвой. Знаешь, убийство является своего рода обольщением.

– Ты отвратителен.

– Оу, и все же ты едва не влюбилась в меня. Жаль, что все заканчивается так быстро. Я бы с большим удовольствием услышал эти три слова, прежде чем утопить тебя. – Он ухмыляется. – Знаешь, ты будешь восьмой. Это число было бы значительно больше, если бы ваши поиски не отнимали столько времени. Вас не так уж и много, как ты предполагаешь.

Он поджимает губы, изображая на лице глубокую задумчивость, но все это часть его представления.

– Последняя сирена влюбилась в меня за тридцать девять дней. Поэтому, как только я убедился, что ты сирена, дал себе три недели. Возможно, это было немного самонадеянно.

Мои пальцы как будто превратились в корни, и вросли прямо в берег озера. Я не могу сдвинуться, даже на сантиметр. Не могу поверить, что я была такой слепой.

Он хмурится.

– И это привело меня сюда, – говорит он и обводит рукой озеро. – Твое время истекло. И к счастью для тебя, его время – тоже. Так что, в конечном итоге, он будет твоим, пока смерть не разлучит вас.

Он произносит последнюю часть, словно это клятва, которую дают при вступлении в брак. Он протягивает руку и толкает Коула в грязь лицом. Я прыгаю вперед, чтобы помочь Коулу, но Эрик выставляет руку вперед, и взглядом пригвождает меня к месту. Коул извивается, пытаясь снова встать на колени, но его руки связаны так сильно, что у него это не получается. Эрику, похоже, нравится смотреть, как он корчится.

– Не пойми меня неправильно, с тобой иногда было весело. Но ты немного скучная. Слишком прилежная, слишком серьезная. Последняя сирена, эм, была тусовщицей. Топила свою печаль, если ты понимаешь, о чем я.

Эрик жестикулирует обеими руками как ненормальный, и в моем животе поднимается паника. Он может сорваться прямо сейчас, и у меня нет ни одной идеи, как выбраться из этой неразберихи. Я поворачиваюсь, чтобы снова взглянуть на Коула, и меня захлестывает отчаяние. Этого не должно было случиться. Не за этим я привела его сюда. Если бы я только знала...

– Просто отпусти его, Эрик. Это между мной и тобой.

Эрик наклоняется и поднимает Коула на ноги. Эрик выше Коула на шесть-десять сантиметров, не говоря уже про то, что он еще и больше его килограммов на десять-пятнадцать. У Коула нет шансов против него. Уродливая, дьявольская ухмылка расползается на губах Эрика, и он делает шаг в сторону от меня.

– Видишь ли, тут ты ошибаешься. Это касается и Коула. Парень так сильно влюблен в тебя, что, наверное, будет любить тебя, несмотря на все это, и тем самым разрушит твое проклятие. Поэтому он должен умереть, пока ты все еще сирена, чтобы я смог получить удовольствие, когда буду топить тебя. Мне нужно, чтобы ты оставалась прόклятой, или ты еще не поняла этого?

Дата добавления: 2015-10-24