Сеньориальный строй и пушная торговля

Колония Новая Франция включила несколько изолированных групп поселений, разбросанных от Нового Орлеана в дельте Миссисипи до Луисбурга на острове Кейп-Бретон. Основные поселения были расположены в районе долины реки Св. Лаврентия. Они начинались в 25 милях ниже по течению от Квебека и заканчивались в районе устья Оттавы. Ширина заселенной полосы вдоль берегов не превышала 40 миль. В этом районе во второй половине XVII в. сложилась и просуществовала без особых изменений более 100 лет сеньориальная система владения землей, основанная на феодальной аксиоме «нет земли без сеньора».

Юридической основой сеньориального строя в Канаде была принята одна из систем французкого земельного права, так называемое парижское право, в соответствии с которым определялись основные права и обязанности сеньоров и цеизитариев, уточняемые при заключении контрактов.

Из земельного фонда компания, а затем королевские власти выделяли сеньории. Их владельцы утверждались королем. Сеньоры имели в свою очередь неограниченное право выделять по своему усмотрению лены — цензивы, заселять це-нзитариями свою сеньорию, взимать с них различные подати, осуществлять судебные функции в границах своих сеньорий. Они могли продавать, завещать, сдавать в аренду свои земли. В обязанности сеньора входило заселение сеньории, расчистка земли от леса под пашни и пастбища, сдача земли в аренду на основе ценза, постройка мельниц, строительство дорог.

Сеньории предоставлялись преимущественно представителям колониальной верхушки общества. Среди сеньоров были губернаторы, акционеры компаний, религиозные ордена, парижские и канадские негоцианты, военные врачи, священники и очень редко — простые поселенцы ⁸.

Крупнейшим из сеньоров была церковь, которая в числе первых воспользовалась введением сеньориальной системы и получила основную часть сеньорий в период правления Компании Новой Франции. Религиозным орденам было пожаловано более четверти земель, занятых сеньориями, на которых проживала примерно треть всего населения колоний. Как правило, это были наиболее ценные земли. Кроме получения сеньорий церковники практиковали приобретение земель у светских сеньоров, получение субсеньорий и цензив.

Размеры феодальных владений не были ограничены какимилибо нормами, особенно в первый период после введения сеньориальной системы. Крупнейшие сеньории, порой в несколько ты-

сяч квадратных миль, получили акционеры Компании Новой Франции, их влиятельные друзья и религиозные ордена. Большинство сеньорий имело размер более сотни квадратных миль. Самые маленькие сеньории, располагавшиеся в пределах территории населенных пунктов, имели площадь всего в несколько арпанов *. С установлением королевской администрации в колонии, когда выяснилась неспособность сеньоров освоить полученные ими поместья, размеры новых пожалований были сокращены. Новые сеньории имели размер от одной до двух лиг ** в ширину (сторона, обращенная к реке) и две-три лиги в длину.

Уже в период зарождения сеньориальной системы начался интенсивный процесс дробления сеньорий. Основной причиной дробления сеньорий был их раздел между наследниками после смерти владельца. Учитывая, что семьи в Канаде в тот период были многочисленными, дробление сеньорий происходило весьма интенсивно, и были случаи, когда сеньории принадлежали 20— 30 владельцам⁹.

Часть земли (домен) сеньор оставлял за собой с намерением завести ферму, лесопилку или рыбный промысел. Домен мог разрабатываться сеньором лично или сдаваться в аренду. Большая часть полученной сеньорам земли предназначалась для пожалования цеызитариям (абитанам). Однако существовали еще и субсеньории, предоставлявшиеся на правах лена владельцами крупных владений. Подобно крупным сеньорам, субсеньоры отдавали свои земли в виде цензив и получали за них подати с цензитариев.

Доходы от сеньорий складывались из податей различного рода, вносимых цензитариями, и доходов от эксплуатации земель домена. Перечень феодальных повинностей был довольно внушительным. Основным источником доходов была арендная плата с земли, устанавливаемая сеньором. Она обычно состояла из денежной суммы и определенного количества домашней птицы или зерна, впоследствии замененных денежным эквивалентом. Любая покупка или передача земли сопровождалась уплатой сеньору части ее стоимости. Сеньоры устанавливали свой индивидуальный корвет в виде различных форм барщины, и прежде всего в форме бесплатной работы цензитария сна сеньора. Однако масштабы барщины, учитывая отсутствие крупных господских запашек, были сравнительно небольшими. Как правило, они измерялись несколькими днями в году. Крестьяне были обязаны вносить определенную плату за право пользования мельницей сеньора, отдавали хозяину Vio пойманной ими рыбы ¹⁰.

Этот далеко не полный перечень феодальных повинностей говорит о том, что они представляли собой тяжелое и унизительное бремя. Их относительно меньший размер по сравнению с повин-

* Арпан=около 0,5 га. ** Лига=4,9 км.

ностями в метрополии объяснялся не каким-то особым гуманным и пасторальным характером сеньориального строя во французской Канаде, как утверждали колониальные правители, а специфическими условиями колонии. Крестьянин здесь мог в любой момент бросить землю и уйти от своего сеньора, поселившись в другом месте. Феодал не мог не считаться и с тем, что вооруженный крестьянин был необходим ему и для защиты от возможного нападения индейцев. Кроме того, на всю систему феодальных отношений в Канаде оказывала влияние меховая торговля — одна из основ колониальной экономики. Скупка пушнины была более прибыльным делом, чем обработка земли. По этой причине крестьяне часто забрасывали свои участки и уходили в леса для добычи зверя.

Сеньориальный строй оказался малоэффективным средством колонизации. К 1715 г. в Канаде число сеньорий составило около 250. Однако огромные земельные владения оставались незаселенными, ибо за все 150 лет французского правления в Канаду прибыло всего около 10 тыс. колонистов. Заселение сеньорий шло медленно и по той причине, что желающих стать зависимыми цензитариями было еще меньше, чем прибывающих эмигрантов. В результате за 150 лет французского господства в долине реки Св. Лаврентия было культивировано под пашни и пастбища не более 5% площади земель сеньорий.

Фактически вся обрабатываемая земля находилась в цензивах; на них производилась большая часть сельскохозяйственной продукции и проживало большинство населения. Многие тысячи цензив имели примерно одинаковые и довольно скромные размеры — от 40 до 200 арпапов ^и.

Теоретически каждый цензитарий мог получить одну цензиву, так как сеньоры требовали от цензитариев проживать на цензиве лично. Некоторые цензитарий обходили это требование, получая цензивы в разных сеньориях. Нередко поселенец, расчистив небольшой клочок земли на своей первой цензиве, продавал ее значительно дороже первоначальной цены. Поскольку земля цензитария после его смерти поровну распределялась между наследниками, происходило дробление цензив. Однако цензивы дробились не всегда: некоторые родители завещали землю одному наследнику, который выплачивал соответствующие доли остальным наследникам в денежной форме.

Главным занятием цензитариев было сельское хозяйство. Часть поселенцев занималась охотой, рыбной ловлей, заготовкой леса и ремеслами, чтобы поддержать собственное хозяйство и расплачиваться с податями, ибо за неуплату последних сеньоры могли отобрать у крестьян цензивы. Все работы на цензивах выполнялись обычно членами семьи абитана. Небольшая часть хозяйств (до 10—15%) использовала дополнительную рабочую силу. Некоторые нанимали должников, отрабатывающих в течение ряда лет оплату за проезд через Антлантику, другие даже

владели рабами: неграми или индейцами. Нередко нанимались батраки и поденщики¹².

Некоторые канадские историки с умилением пишут, что сеньорам наравне с абитанами приходилось выполнять всякие повинности ¹³. Однако это не соответствует действительности. На деле между сеньором и крестьянином была глубокая социальная пропасть, хотя, может быть, канадские сеньоры, не будучи наследственными аристократами, жили в Канаде не в такой роскоши и довольстве, как их собратья по классу в метрополии.

Раннеколониальное общество отличалось имущественным и политическим неравенством. Основную массу трудящегося населения составляли аграрии, мелкие ремесленники и торговцы, охотники за пушниной. Одной из наиболее обездоленных групп населения становятся те коренные жители — индейцы, которые оседло проживали в пределах или около поселений белых колонистов. В конце XVII в. на территории Новой Франции зарождается рабство, узаконенное в 1709 г. и облеченное в те годы в форму принятия в услужение индейских детей ¹⁴.

На верху социальной лестницы находились сеньоры, крупные торговцы, правительственные чиновники, духовенство. Представители колониальной верхушки жили, как травило, в городах. Так. к концу XVII в. крупные торговцы занимали центральную часть Монреаля, хорошо укрепленную и отстроенную. Будучи частью крупной сеньории, Монреаль управлялся по типичным законам феодализма. Вся власть в городе принадлежала владельцам сеньории, представителям колониальных властей и церкви. Существовавшее некоторое время выборное городское управление было в 1677 г. упразднено после мятежа жителей города, о котором до нас дошли лишь отрывочные сведения ¹⁵.

Таким образом, система феодальных общественных отношений в Канаде, перенесенная из-за океана, не была точной копией французского абсолютизма. Помимо названных особенностей самих сеньориальных отношений феодальной системе в Канаде была присуща еще одна черта: эта система была приспособлена к интересам торговли. Сам факт возникновения (колонии являлся результатом торговой экспансии французских колонизаторов. Торговля сохраняла свое первостепенное значение и на протяжении всего последующего периода французского господства в Канаде, поскольку метрополия оказалась не в силах создать за океаном какую-либо другую, более прочную экономическую базу.

Пушному бизнесу в Канаде благоприятствовали и некоторые внешние факторы. В канадских лесах жили многочисленные охотничьи племена индейцев—главные добытчики пушнины. Водная система реки Св. Лаврентия представляла собой идеальную торговую магистраль в глубь Североамериканского континента. Не малую роль играл и тот факт, что аристократическая Франция всегда была благодатным рынком для сбыта ценной канадской пушнины. Эти факторы привели к тому, что усилия Франции диверси-

фицировать колониальную экономику, придать ей более широкий и многоотраслевой характер оказались бесплодными. Шкурка бобра оказалась сильнее королевских кардиналов, губернаторов и интендантов.

С пушной торговлей в Канаде в тех условиях не могли соперничать никакие другие формы деловой активности. Пушная торговля не требовала почти никаких капиталов, квалифицированного или тяжелого труда, как, например, расчистка лесов для сельскохозяйственных угодий. Нужно было иметь только набор нехитрых предметов: ружья, ножи, топорики, горшки, чайники, одеяла, куски яркой материи, побрякушки в виде стеклянных бус и, наконец, но далеко не в последнюю очередь, бренди. Нужны были еще берестяные каноэ, в которые можно было погрузить товары для жульнической торговли, а затем награбленные меха.

В первые годы индейцы сами доставляли меха в Монреаль в другие избранные колонизаторами пункты. На обменные торги, проходившие там ежегодно ранней весной, прибывало по 400— 600 индейских каноэ с ценным грузом. Возможностью обменять за бесценок меха у индейцев и получить легкую прибыль не гнушался никто из жителей колонии. На торгах, которые открывал сам губернатор, лицемерно обращаясь к индейцам как отец к своим детям и расхваливая выпавшее на их долю счастье иметь дело с подданными короля Франции, присутствовали не только купцы, мелкие торговцы и абитаны. Далеко не самые малые партии мехов скупали сеньоры, колониальные чиновники и служители церкви. Объем сделок — а вернее, стоимость награбленной пушнины — был весьма значительным и постоянно рос. В 1667 г. из Канады было вывезено во Францию мехов на 550 тыс. ливров. Причем экспорт пушнины был уже в то время монополией крупного купеческого капитала и королевских компаний. Оптовые торговцы скупали здесь пушнину большими партиями и отправляли за океан, получая за это огромную прибыль.

Канада, таким образом, приобретала характер своего рода торгово-посреднической фактории. Эта особенность проявилась еще более отчетливо тогда, когда со временем, конкурируя между собой в погоне за пушниной, французы сами двинулись в леса, сооружая рядом с иезуитскими миссиями торговые пункты (иногда это было одно и то же) и выменивая меха на месте. Даже та часть посреднических функций, которой обладали индейцы некоторых племен, была отобрана алчными колонизаторами.

Ежегодно по канадским рекам и охотничьим тропам отправлялись сотни, а затем тысячи мелких скупщиков пушнины. Это было далеко не мирное наступление. «Лесные бродяги» часто оказывались вовлеченными в ими же разжигаемые кровавые конфликты между племенами, что имело губительные последствия для индейской цивилизации. В ход колонизации белые поселенцы внесли, по выражению канадских ученых, «элемент напряженности», который привел к разногласиям, а в дальнейшем — к войнам меж-

ду различными племенами. В период французской колонизации Канады между племенами практически прекратились прежние торговые и культурные связи. Начался процесс приспособления к европейской культуре, исчезновения древних обычаев индейцев ¹⁶.

Колониальные власти в интересах феодалов и церкви пытались наложить запреты на занятия скупкой пушнины для простых поселенцев-абитанов. Однако многочисленные эдикты, аресты «лесных бродяг» и конфискация контрабандных товаров не (могли исправить дело. Вопрос был здесь не столько в бессилии властей, сколько в их нежелании по-настоящему ограничить мехоторговлю. Дело в том, что сами колониальные власти охотно занимались столь доходным бизнесом, не желая отдавать его на откуп частному торговому капиталу. Губернатор Фронтенак, например, приступил к сооружению системы укрепленных фортов в районе Великих озер, где промыслом ценных зверьков занимались непокорные ирокезы. Скупка пушнины в этих местах сулила огромный доход, полную компенсацию расходов короны на содержание колониального аппарата.

Деспотичный губернатор Фронтенак и его окружение превратились в заправил пушного бизнеса, используя в этих целях армию и свою власть над поселенцами. В 1673 г. губернатор отдал приказ жителям Монреаля и его окрестностей поставить по корвету 120 каноэ и 400 абитанов для сооружения торговой фактории на озере Онтарио. Это вызвало недовольство не только рядовых поселенцев, но и крупных монреальских мехоторговцев. Приход людей губернатора в район Онтарио грозил подорвать их пушные заготовки в районе к западу от Монреаля. Правитель Монреаля Перро, который сам беззастенчиво использовал служебное положение для личного обогащения и в свое время получил в феодальное владение целый остров под торговую факторию, возглавил оппозицию генерал-губернатору. В колонии разгорелась острая политическая борьба среди двух группировок колониальной верхушки за установление единоличного контроля над мехоторговлей к западу от Монреаля. С одной стороны, выступали богатейшие купцы Монреаля, с другой — группа крупного буржуа из Руана Робера Кавелье, пожалованного в дворянство под именем сьера де Ла Саля, за спиной которого стоял сам генерал-губернатор колонии Фронтенак.

В развернувшейся конкурентной борьбе предпочтительнее шансы были у тех, кто мог как можно дальше продвинуть свои торговые посты и перехватить важнейшие пути, по которым поступала пушнина. Колониальные власти добились санкции Парижа организовать.новые экспедиции для освоения континента. Метрополию прельщала возможность тем самым расширить свои колониальные владения. К 80-м годам XVII в. маршруты «лесных бродяг» проходили уже к западу от озера Верхнего и вплоть до озера Виннипег, где жили индейские племена ассинибойя. Но больше всего

колонизаторов манил еще неизведанный район к югу от Великих озер.

Первым среди французов в верховьях Миссисипи побывал в 1639 г. Жан Николе — бывалый торговый агент, проживший в лесах среди индейцев около 20 лет. От озера Мичиган он поднялся по реке Фокс, волоком перебрался через ее верховья и вышел на реку Висконсин. Это был путь, ведущий к Миссисипи. В 1669 г. маршрут Николе повторил иезуит Аллуэ. В 1672 г. Фронтенак направляет отряд во главе с выучеником иезуитов и заправским «лесным бродягой» Луи Жолье «на поиски Южного моря» и исследование «великой реки Миссисипи, которая, как полагают, вливается в Калифорнийское море». По заведенному у французов обычаю, в экспедиции участвовал иезуитский миссионер Жан Маркетт, оставивший записки об этом походе ¹⁷. Жолье и Маркетт достигли вод Миссисипи в июне 1673 г. и преодолели путь от реки Висконсин до реки Арканзас.

Наиболее крупные успехи Франции в приобретении новых территорий и расширении географии пушной торговли в Канаде связаны с именем Робера Кавелье, сьера де Л а Саля. Об этой личности, как, кстати, и о многих других «лесных бродягах» и миссионерах-путешественниках,.написано много приукрашенно-романтических и увлекательных историй ¹⁸. Однако очень мало писалось о том, какими истинными мотивами руководствовались эти люди, кто стоял за их спиной, сколько горя, несчастий и бед они принесли подлинным хозяевам континента, его коренным жителям — индейцам.

По прибытии в Канаду Ла Саль получил от губернатора на правах сеньориального владения форт Фронтенак на озере Онтарио и окружающие его земли. Форт был построен незадолго до этого колониальными властями с помощью индейцев и поселенцев. Однако Ла Саль не собирался расчищать эту землю и заселять ее абитанами, как этого формально требовали условия феодального пожалования. Его интересовало единственное — скупка мехов у индейцев. И здесь его главным соратником был сам губернатор колонии, силой своей власти ежегодно направлявший Ла Салю во Фронтенак дюжины каноэ, нагруженных товарами для торговли с ирокезами.

Фронтенак, Ла Саль и их помощники добились монополии на пушную торговлю в районе озера Онтарио, построив еще один форт на реке Ниагара. Под их контролем оказались теперь не только иро.кезы, но и проживавшие к западу и северу от них племена, которые до этого поставляли меха монреальским торговцам. В 1678 г. Л а Саль добился в Париже официальной санкции на освоение долины Миссисипи и строительство в новых землях фортов на тех же принципах феодального держания, как при получении форта Фронтенак. Фактически ему была предоставлена монополия на скупку пушнины в районе к юго-западу от Великих озер.

Ла Саль со своими помощниками, наемными «лесными бродягами» и солдатами построил ряд фортов в верхнем и среднем течении реки Миссисипи вплоть до слияния с рекой Огайо. Его замыслом было проложить торговый путь из устья Миссисипи через Карибское море во Францию и создать тем самым независимую меховую империю в глубине континента. С санкции Фронтенака Ла Саль запретил кому-либо торговать в контролируемых им районах. Довести до конца свои замыслы этому предприимчивому и отважному путешественнику не удалось. В 1687 г. он был убит своими спутниками по экспедиции во время путешествия в районе Техаса.

Увеличение масштабов пушного бизнеса за счет включения в сферу торговли новых районов, удлинение торговых тгутей и необходимость содержания и охраны торговых постов и укрепленных фортов требовали больших капиталов и были теперь под силу лишь компаниям или самым крупным торговым буржуа. Одиночки «лесные бродяги» не могли уже больше выдерживать конкуренцию. Им теперь отводилась роль наемной рабочей силы в качестве «перевозчиков» партий мехов, принадлежащих крупным владельцам. Время легких удач кончилось. Власти метрополии закрепили этот процесс, издав в 1681 г. указ о введении в колонии системы лицензий на право скупки пушнины. Таких лицензий губернатор с интендантом могли выдавать в год не более 25. Фактически же вся меховая торговля колонии находилась в руках нескольких богатеев.

Монополизация основной отрасли колониальной экономики была выгодна не только господствующему классу колонии, но и прежде всего метрополии, которая во второй половине XVII в. стала получать от мехоторговли в Канаде ощутимые прибыли. Так осуществлялась колониальная эксплуатация владений в Северной Америке. Главными ее объектами были безжалостно ограбляемые индейцы и эксплуатируемая масса простых поселенцев-колонистов.

К концу XVII в. из Канады вывозилось мехов уже в 2 раза больше, чем мог потребить внутренний рынок Франции. Шкурки канадского бобра стали грозным конкурентом на пушных рынках других европейских стран. Особенно остро это ощущали англичане, так же планомерно и яростно осуществлявшие наступление на Североамериканский континент. Предвестником будущей беспощадной борьбы великих держав за континент стал вызов, брошенный в Канаде французской колониальной империи английской Компанией Гудзонова залива. Начало этой старейшей в истории Канады монополии (компания существует и поныне) ¹⁹ было положено в 1668 г., когда группа лондонских купцов снарядила экспедицию в этот район, открытый англичанином Генри Гудзоном еще в 1610 г. Патроном экспедиции был двоюродный брат короля Карла II принц Руперт. Инициаторами экспедиции стали скупщики пушнины Радиссон и Гроссейер. Официальными целями экспедиции были объявлены поиски пути в Индию и Китай. Но когда

корабль экспедиции после зимовки вернулся в Лондон, нагруженный пушниной, о первоначальных целях было забыто. В 1670 г. Карл II пожаловал группе купцов хартию на учреждение «Компании авантюристов Англии, торгующих в Гудзоновом заливе». Под контроль компании поступала обширная территория северной части континента, которую Франция считала своим владением.

Англо-французское соперничество и падение Новой Франции

Политика расширения владений и утверждения колониального господства Франции на континенте нашла энергичную поддержку и в самой Канаде, где к этому времени оформились влиятельные, враждующие между собой группировки местной торговой буржуазии. Шла грызня из-за доходов от торговли пушниной и за политическое господство в колонии между монреальскими имущими кругами и более тесно связанной с метрополией группировкой губернатора и его фаворитов (долгое время это был альянс Фронтенака с Ла Салем). Не оставили своих корыстных планов создать собственную заповедную зону на западных территориях континента и иезуиты, скрыто, но ожесточенно сопротивлявшиеся экспансии светских дельцов. Все это порождало борьбу за дальнейшее проникновение французских колонизаторов в глубь канадских земель через Великие озера и бассейн реки Миссисипи, вело к возникновению новых войн с индейскими племенами, а в конечном итоге — к столкновению с другими колониальными державами в борьбе за континент.

Этими чертами и характеризовалась история Канады в первой половине XVIII в. Ее главным содержанием стало соперничество Франции и Англии за утверждение своего господства в Северной Америке. Усиление колониальной экспансии Англии в свою очередь было обусловлено прежде всего результатами буржуазной революции XVII в. Опираясь на развитую промышленность, Англия сначала нанесла удар по своему главному сопернику и конкуренту в торговле — Голландии. В результате развязанных войн с голландскими колониями в Северной Америке было покончено. В 1664 г. англичане захватили Новую Голландию, создав непрерывную полосу английских колоний вдоль Атлантического побережья — от испанской Флориды до Новой Франции.

После образования в 1670 г. Компании Гудзонова залива Новая Франция оказалась зажатой между английскими владениями. Соперничество с ними обострилось на почве торговой конкуренции. Англичане в районе Гудзонова залива оказались более удачливыми в скупке бобровых шкурок по той простой причине, что могли платить за них в 3 раза больше, чем французы. Промышленные изделия «капиталистической Англии были дешевле и совершеннее, чем французские изделия. Дешевле обходилась и перевозка пушнины через Гудзонов залив и Атлантику.

Главные усилия колониальных властей Канады были направлены на запад, где французы после экспедиции Ла Саля наладили торговлю с индейцами. Для устрашения ирокезов экспедиция под командованием губернатора Денонвилля в 1686 г. подвергла опустошению селение сенеков. В ответ ирокезы начали осаду форта Фронтенак, заставив французов покинуть его. Летом 1689 г. под покровом ночи ирокезы совершили нападение на окрестности Монреаля, убив несколько десятков жителей.

Со временем ирокезы изменили тактику, ограничившись обеспечением своей независимости и защитой поселений. В 1701 г. они заключили мир с французами и в течение многих лет держались нейтрально. Во время войны Англии и Франции за испанское наследство ирокезы отвергли всякие предложения о принесении присяги на верность той или иной стороне. Лига ирокезов объявила себя полностью независимой как от англичан, так и от французов.

Дальновидная и мудрая дипломатия ирокезских племен не устраивала колонизаторов, и они всячески стремились подорвать ее. Щедрыми подарками, в том числе и в виде огнестрельного оружия, они склоняли на свою сторону одни племена и натравливали их на другие. Так, губернатор Водрей с помощью индейцевсоюзников провел в 1715 и 1716 гг. карательные экспедиции против ирокезского племени фоксов. В результате этих разбойничьих походов были разрушены многие поселения индейцев. Сотни из них были убиты. В 1728 и 1730 гг. французские каратели вновь устроили «набеги на это племя и навсегда изгнали его с территории Канады ²⁰.

Настоящая война на Североамериканском континенте разгорелась между двумя державами вслед за переворотом 1688 г. в Англии и вступлением на престол Вильгельма Оранского. Объявление Англией войны Франции в 1689 г. послужило сигналом для наступления купцов Новой Англии против своих колониальных соперников на севере Канады, а для торговцев Новой Франции — для нанесения ударов по английским постам на канадской земле у Гудзонова залива.

В 1689 г. в Канаду на пост губернатора вернулся Фронтенак. Под его командованием были совершены рейды против пограничных поселений штата Нью-Йорк и Новой Англии. Для более широких военных действий у французов не хватило сил. В 1690 г. английские колонии организовали ответную экспедицию против Квебека. Но и она окончилась безрезультатно, ибо канадские ополченцы оказали действенное сопротивление. Более того, в район Гудзонова залива в 1694 г. была направлена морская экспедиция Пьера д'Ибервилля, которая захватила ключевую английскую позицию — форт Йорк. Французы разорили несколько английских поселений на восточном побережье. В 1697 г. война закончилась Рисвикским миром, не принеся победы ни той, ни другой соперничающей на континенте стороне.

Заказ № 1805

В 1701 г. в Европе династической ссорой между Бурбонами к Габсбургами из-за испанского престола началась новая война, продолжавшаяся до 1713 г. Французы в ту же пору предприняли попытки расширить свои колониальные владения на Североамериканском континенте. Д'Ибервилль совершил несколько налетов на английские укрепленные пункты на Ньюфаундленде. Замысел англичан нанести решающий удар по Квебеку не был осуществлен лишь по случайному обстоятельству: английский флот был рассеян бурей. Однако в результате победы Англии в Европе Франция лишилась в Северной Америке Ньюфаундленда, Акадии и всех территорий в районе Гудзонова залива. Эти итоги были оформлены Утрехтским миром 1713 г.

Утрехтский мир не ослабил решимости французских колонизаторов бороться за свои интересы на Северо-Американском континенте. Мехоторговцы Новой Франции продолжали настойчивые попытки подорвать торговлю англичан в Гудзоновом заливе в вновь утвердиться на западных землях. К середине XVIII в. Новая Франция достигла заметных успехов в своем развитии. За период с 1713 по 1760 г. население Новой Франции выросло с 18 тыс. до 75 тыс. человек. Конечно, по сравнению с соседними колониями Новой Англии, где за это же время число колонистов выросло с 350 тыс. до 1,5 млн. человек, этот рост был незначительным. Однако для французской колонии, где процесс колонизации в течение предшествовавших 100 лет проходил крайне медленно, увеличение числа поселенцев за 50 лет в 4 раза было весьма значительным. К середине XVIII в. в трех городах провинции — Квебеке, Монреале и Труа-Ривьере — насчитывалось 13 тыс. жителей²¹.

С точки зрения социально-экономических условий Новая Франция оставалась аграрной областью. Большинство ее населения составляли сельские жители, занятые обработкой арендуемой земли» В первой половине XVIII в. были пожалованы десятки феодальных доменов вдоль реки Ришелье, в районе озера Шамплейн и в долине реки Св. Лаврентия. И хотя заселение новых сеньорий шло медленно, земледелие все же заметно продвинулось вперед«, К 40-м годам XVIII в. площадь обрабатываемых земель этой провинции увеличилась в 4 раза по сравнению с временами Талона, а> урожай пшеницы составлял уже 600—700 тыс. бушелей * в год. Поголовье рогатого скота выросло до 39 тыс.²²

Поселенцы стали производить сельскохозяйственную продукцию не только для собственных нужд, но и на рынок. Зерно поставлялось разросшимся военным гарнизонам и даже вывозилось в Вест-Индию. Однако феодальная система землепользования пре^ пятствовала росту основанного на наемном труде капиталистического земледелия.

В Канаде начинают развиваться некоторые отрасли промышленности — лесная, судостроительная, металлургическая. Богатые-

* Один бушель в зависимости от вида зерна равнялся 25,4 или 28,6 кг.

лесные массивы, ценная древесина и потребность в ней судостроительных верфей Франции создали предпосылки для становления лесной промышленности. К 1739 г. в Новой Франции работало 70 лесопилок. Заметно увеличилось и судостроение. Если в первой четверти XVIII в. судостроители Квебека построили только несколько небольших военных кораблей, то в 1740 г. со стапелей был уже спущен корабль водоизмещением 500 т, а всего в этот год было построено десять судов²³. Однако метрополия к этому времени перестала поощрять развитие судостроения в колонии, которой отводилась роль лишь поставщика пиломатериалов и мачтового леса для судоверфей Франции. Канадское судостроение так и осталось на зачаточном уровне.

Из-за нежелания метрополии активно развивать промышленность подобная участь постигла и другие хозяйственные отрасли в колонии. Например, еще при Талоне была начата разработка залежей железной руды на реке Сен-Морис. В железе нуждались судостроение и лесопильное производство. Но король в 1714 г. запретил закладку железных рудников в Канаде на том основании, что их достаточно во Франции²⁴. Только в 30-х годах XVIII в. военные потребности колонизаторов заставили французское правительство разрешить строительство железоделательного завода в Канаде. Создаваемый с большими трудностями завод на Сен-Морис был пущен в 40-х годах. Он выпускал самую разнообразную продукцию: пули и ядра для мортир, котлы, чайники, чугунные печки, лемехи для плугов.

В Канаде королевский двор запретил производство пеньки и изготовление тканей, дабы не подорвать монополию французских мануфактуристов. Под запретом находилась организация шляпных мануфактур и ряд других видов производственной деятельности²⁵.

Однако, несмотря на все эти ограничения, в Канаде в первой половине XVIII в. продолжался процесс формирования капиталистических отношений. К тем зачаткам капиталистических мануфактур, которые появились еще во второй половине XVII в. (кожевенные, по производству смолы и дегтя и т. п.), теперь добавились десятки мелких и даже средних предприятий, основанных на наемном труде.

Расширились внешние торговые связи колонии, преимущественно с метрополией. Колония ввозила из Франции материю, обувь, промышленные изделия, вина, другие товары. Эти товары, как правило низкого качества и рассчитанные на сбыт индейцам, приносили метрополии до 700% прибыли²⁶. Из Канады вывозились помимо мехов лес, мука, пшеница, горох, овощи, мясо. Ввоз превышал вывоз в 2—3 раза. Торговля носила типично колониально-меркантилистский характер, а колония в целом являлась аграршьсырьевым придатком метрополии.

Основой основ колониальной экономики оставалась пушная торговля. Только эта отрасль давала устойчивый доход метрополии «правящему классу колонии. До 1725 г. в Канаде ежегодно добы-

а*

валась около 60 тыс. шкурок ценного меха, в 1726 г. — 135 тыс., в 1730 г. — 164 тыс. На этом уровне пушная торговля сохранялась и в дальнейшем. К 1744 г. стоимость годового «урожая» мехов составила 1,5 млн. ливров, а в последующие годы превысила 2 млн. ливров²⁷. Вся пушнина вывозилась за пределы колонии.

Механизм торговли за десятилетия почти не менялся. Окончательно были монополизированы скупка и вывоз бобровых шкурок. В 1719 г. Вест-Индская компания получила монополию на всю канадскую пушную торговлю. Местные жители могли торговать внутри колонии, между собой или с индейцами, но в конечном счете все меха должны были сдаваться на склады компании. Мо/~ нополия французского капитала вызывала недовольство набиравших силу канадских торговцев.

Созданные монреальскими купцами собственные торговые ком«пании оказались не в силах конкурировать с Вест-Индской компанией. Однако местные купцы и «лесные бродяги» подрывали монополию путем контрабандной торговли с англичанами. Колонисты скупали для обмена с индейцами более дешевые и внешне привлекательные английские товары. В 1709 г. король запретил продажу бобровых шкурок англичанам, но запрет не возымел действия. В контрабанде были замешаны даже церковники и колониальные чиновники самого высокого ранга²⁸. В 1716 г. была восстановлена выдача лицензий на мехоторговлю местным дельцам, которые получали товары и сдавали меха оптовикам Вест-Индской компании. Важной фигурой в пушном деле оставались странствующие агенты, которых набирали за определенную плату торговцы— «буржуа», владевшие патентами. Такие агенты получали специальные разрешения от колониальных властей и назывались «вояжерами». Название «лесные бродяги» отныне сохранялось лишь за теми, кто не имел таких разрешений.

Как и в прежние времена, «вояжеры» и «лесные бродяги»_? преимущественно молодые колонисты из простонародья, преодолев немалые трудности и огромные расстояния, добирались до торговых факторий и выменивали у индейцев меха, расплачиваясь за это алкогольными напитками. Ясно понимая действительный смысл формальных протестов церкви и лицемерных запретов Версаля, колониальные власти в Канаде дали официальное разрешение на доставку и продажу индейцам бренди. Королевский двор также одобрил это преступление во имя наживы.

В первой четверти XVIII в. французы удерживали контроль за скупкой пушнины у индейцев, живших к югу от озера Верхнего и в бассейне верхнего течения Миссисипи. Но меха, добываемые племенами, жившими к западу и северу от Верхнего озера* ускользали из их рук. Все больше индейцев предпочитали совершать далекие путешествия по западным и северным рекам, доставляя пушнину к английским факториям у Гудзонова залива. Англичане систематически расширяли район скупки мехов по берегам многочисленных рек, впадавших в Гудзонов залив. Для

их французских конкурентов было важно разведать индейские водные пути, которыми индейские племена доставляли меха к северным английским факториям. За решение этой трудной задачи взялся сын губернатора Труа-Ривьера Вареян де Ла Верандри,

В 1731—1732 гг. Ла Верандри с четырьмя сыновьями построил два новых форта к западу от озера Верхнего, где жили и промышляли индейцы племени кри. Средства на строительство фортов, закупку и транспортировку товаров выделили монреальские купцы, ставшие пайщиками его предприятия. В 1733—1735 гг. сыновья Ла Верандри на приобретенных у индейцев челнах спустились вниз по реке Виннипег и достигли одноименного озера. Они открыли полноводную реку Ред-Ривер, впадающую в озеро с юга, и низовье ее крупнейшего притока — Ассинибойя, а также собрали сведения о двух западных озерах — Манитоба и Виннипегосис.

В 1738 г. Ла Верандри вместе с двумя сыновьями и отрядов в 50 человек пешком прошли по долине Ассинибойна и достигли района прерий, где ясили индейцы манданы. Это уже была верхняя долина великой реки Миссури. В 1739 г. младший сын Ла Верандри Луи-Жозеф достиг северного угла озера Виннипег, откуда берет свое начало река Нельсон, С братом Пьером они завершили также открытие озер Манитоба и Виннипегосис и достигли Белой реки (Нижний Саскачеван), где построили форт Бурбон.

Все эти открытия делались во имя единственной цели мнимых цивилизаторов — «не допускать дикарей идти к англичанам». Они дали французским колонизаторам новый огромный район на континенте. Границы Новой Франции продвинулись на сотни километров в глубь канадских прерий. Однако воспользоваться в полной мере этими достижениями феодалам Франции уже было не суждено. Кризис, который переживал французский абсолютизм накануне Великой французской буржуазной революции, проявился и в колонии.

Всеми делами в Новой Франции конца XVIII в. вершила привилегированная группа чиновников, спекулянтов, финансистов во главе с интендантом колонии Франсуа Биго. В течение последних десятилетий колониального господства французов местные власти, гражданские и военные, награбили огромные состояния, оцениваемые в 99 млн. ливров! Квебек превратился как бы в малый Версаль, где роскошь наживавшегося привилегированного меньшинства резко контрастировала с нищенским положением большинства населения.

Войны и коррупция колониальных правителей вызвали глубокий кризис Новой Франции. Ее финансовое положение стало критическим. Резко возросли цены на потребительские товары. Под видом увеличения расходов на военные приготовления власти ввели дополнительные налоги на население. В 1747 и 1748 гг. были обложены налогами все промышленные изделия, ввозимые в колонию. Усилили нажим на своих крестьян и сеньоры. Все это при-

Дата добавления: 2015-10-24