7 страница. В шесть утра Ева тайно звонила своему руководству

* * *

В шесть утра Ева тайно звонила своему руководству. Она наивно думала, что если я сплю, то никак не расслышу её приглушённого шёпота в соседней комнате. В общем выходило, что у нас есть время до обеда, раньше двенадцати они не предпримут никаких действий. Это правильно, после ночных забав на пляже обеим сторонам надо хотя бы выспаться. Чтобы зря не волновать и без того нервную охотницу, я встал в девять часов, укрыл спящую Сабрину и направился на кухню посмотреть, что можно придумать на завтрак. Например, пожарить пельмени с помидорами по-астрахански или сделать омлет с сыром и колбасой, к чаю осталось полплитки горького шоколада. Ладно, оставим это на усмотрение дам, а мне следует побриться и почистить зубы.
Когда я вышел из ванной, зазвонил телефон.
— Дэн, ты ещё жив? — Не дожидаясь моего ответа, неизвестный подонок повесил трубку.
Спустя несколько секунд пришло осознание того, что мне знаком этот голос. Он нашёл нас на даче у Яраловых и сказал «беги!», проблема лишь в том, что я не бегаю по заказу... А также по свистку, принуждению, совету, пожеланию, указанию и прочим не зависящим от меня обстоятельствам. Судя про сегодняшнему звонку, незнакомец вряд ли относится ко мне с ноткой дружелюбия. Может быть, кто-то из пары «кондоров» так развлекается? Вполне в их стиле, должен признать...
— Доброе утро... — Ева встала и неслышными (как ей казалось) шагами прокралась ко мне за спину.
— Как спалось?
— Замечательно!
Мы прошли на кухню. Я зажёг газ и поставил чайник, девушка уселась на табурет в уголке, не сводя с меня зелёных, как океан, глаз.
— Чай будешь?
— Не-а, спасибо, я... я спросить хотела, пока она не слышит...
— О Сабрине? Спрашивай.
— Ну, она вампир ведь, правда? А почему же тогда спит не в гробу?
— М-м, как тебе сказать... — От удивления я как-то сразу растерял все необходимые слова.
— Послушайте, я ведь тоже не слепая... — на полтона выше заговорила Ева, горячась с каждой фразой. — Общеизвестно, что настоящие вампиры имеют большие клыки на верхней челюсти. У вашей подружки они... ну, не очень крупные... по-моему?! А ещё она должна спать днём как мёртвая, потому что даже самый тоненький лучик солнца испепелит её в прах! И чеснока должна бояться, и звона колокольного, и знака креста, и в гроб ложиться обязательно, и...
— Погоди-погоди! — не выдержал я. — Откуда ты набралась этих архаических сведений?!
— Из «Справочника охотников на вампиров», — вскинув брови, призналась она, — у меня всегда была пятёрка по теории демонологии!
— Пособие преподобного отца Паоло Радочинского, 1995 года издания?! — утвердительно кивнул я. — Абсолютно бесполезная литература, набитая безбожно устаревшими сведениями! К тому же написанная теоретиком, ни разу в жизни не выходившим с осиновым колом на живого вампира.
— Вы знали его?
— Автора? Да, приходилось встречаться. Старик итальянец был вообще зациклен на проблемах крови и даже всерьёз требовал от правительства России строить спецлагеря принудительного режима для ВИЧ-инфицированных.
— Бред собачий! Он что?!
— И я о том же. — Мы обменялись понимающими кивками, одновременно покрутив пальцем у виска. — Таким образом, если ты не передумала охотиться на вампиров, то следует как можно тщательнее и без суеты изучить, так сказать, объект притязаний. Поговори на эту тему с Сабриной, она охотно тебе поможет.
— Нет... ну как можно?! — сообразив что к чему, опомнилась шпионка Лопаткова. — Я ж не... эта какая-нибудь! В смысле, завязала с прошлым и на вампиров больше не охочусь!
— Вот и замечательно. — Я встал, разворачиваясь к холодильнику, но, оказывается, женское любопытство неистребимо никаким дустом.
— А только ещё... вот насчёт чего вопросик, это...

— Что?
— Так почему она всё-таки не спит в гробу?!
— Видимо, в постели со мной ей нравится больше.
Глаза Евы потускнели и погасли, похоже, она всё ещё надеялась на какой-то иной ответ. Но у меня не было причин врать, а беспричинное враньё — удовольствие ниже среднего. Девушка тупо уставилась на голубое пламя конфорки, так плотно сжав губы, что мне невольно показалось, будто она мысленно переворачивает в этом огне меня...
Но тут вновь проснулся телефон, и я покинул кухню.
— Здорово, Дэн! — Трубка наполнилась густым басом Храпа. — Ничего не говори, не перебивай, только слушай! Обстоятельства несколько вышли из-под привычного контроля. Вокруг тебя слишком много проблем... Я иду на превышение служебных полномочий, и мне это совсем не нравится. Жду тебя и Сабрину на выходе из подъезда, ровно через час. Вам придётся уехать... на время или даже насовсем. Ладно, поговорим у меня. Всё. Жду. У тебя в запасе целый час. И главное — никому не звони! Я выслушал его, не перебивая. Доверчивость — не лучшее качество для вампира-долгожителя, но Храпу надо было предложить нечто из ряда вон выходящее, чтобы он решился предать меня. Тем паче — Сабрину... К ней-то он точно относится с изрядной долей благоговения, потому что слышал, как она играет на виолончели. Иногда мне кажется, Даже ангелы простили бы ей всё на свете за один её сольный концерт. А может, и нет, кто их знает...
— Хм, похоже, сегодня не мой день... Всех уже накормили, а бедная, забытая девочка—вамп вынуждена питаться только снами. Дэн, будь добр, кружку подогретой крови по-венгерски, с водкой и вишнёвым соком!
Сабрина торжественно прошествовала на кухню, поправила халат, распахнувшийся на груди, заняла табурет подальше от окна и уселась, закинув ногу на ногу.
— Слушай, а тебе вообще нравится быть вампиром? — неожиданно злым голосом начала охотница.
— Что именно ты подразумеваешь под словом «нравится»?
— Да всё! Всё это... — Ева неопределённо помахала руками перед грудью. — Ходить в чёрном, пить кровь, обольщать мужчин, убивать! Нравится, да?
— Не знаю... моего желания никто особо не спрашивал, — невнятно ответила моя подруга.
— Ах, какая мы бедная овечка!
Сабрина молча встала и удалилась в ванную. Я недоумённо обернулся ей вслед — обычно после таких слов убивают... Медленно, со вкусом, хладнокровно, в соответствии с больной фантазией самого извращённого садиста. Не буду врать, будто бы моей восхитительной вамп совершенно чуждо милосердие, хотя, как правило, она проявляет его лишь тогда, когда это выгодно. Или, правильнее сказать, старается избегать бессмысленной жестокости. Это не значит, что она добрая, по крайней мере, раньше не значило...
— По-моему, ты её сильно обидела.
— Так пусть идёт и поплачет! — Красная от праведного гнева охотница встала передо мной, выдвинув упрямый подбородок.
— Откуда такая агрессия?
Вместо ответа Ева гордо повернулась ко мне спиной. В сущности, причина могла быть только одна, но я хотел знать, понимает ли это и сама девушка. Вряд ли... но даже если и да, то не признается ни под какими пытками. Как понимаете, женское сердце — терра инкогнита, мы можем лишь приспосабливаться...
— Хочешь расскажу, как она стала такой? — Мои ладони мягко легли на плечи девушки. Рыжеволосая проблема вздрогнула, но вырываться не стала... Значит, какое-то время будет слушать, вполуха... — Её укусил за руку полубезумный вампир у буддистского храма в Иокогаме. Девочке было только семнадцать, и она всего лишь пыталась подать ему милостыню. Отец, благородный барон фон Страстенберг, был мужчиной высоким, сильным, но даже он с трудом оторвал тщедушного старичка от своей дочери. Потом подоспела охрана, негодяя бросили в тюрьму, а через месяц юная Сабрина поняла, кем она стала. Ещё через месяц, когда жажда крови стала неумолимо доводить её до сумасшествия, она покинула отчий дом на торговом судне. История этого ужасного плавания была освещена всеми газетами мира. Судно нашли аж у берегов Австралии, а из всей команды и пассажиров чудом уцелела одна черноволосая девушка с бледным лицом и неестественно красными губами...
— Она... могла бы убить себя. Чёрт, да она была просто обязана себя убить!
— Да, так просто... — тупо пробормотал я. — Ты не поверишь, но в те времена у людей было чуточку иное воспитание. Сабрина росла в набожной лютеранской семье, самоубийство у христиан вообще считается страшным преступлением против Господа! Она и без того проклята...
— Тем более, значит, нечего терять... — уже гораздо тише огрызнулась Ева. Я опустил руки и повернулся к плите, говорить больше было не о чем. Оправдываться — значит уже наполовину признать себя виновным. Я взял сковороду, плеснул подсолнечного масла, достал из холодильника четыре куриных яйца, молоко и остатки колбасы. Если почти готовый омлет присыпать сверху тёртым сыром, получится совсем хорошо. За моей спиной тихо плакала рыжеволосая охотница...
Мы вышли из подъезда в указанное Храпом время, минута в минуту. День был солнечный, Сабрина закуталась, как могла, и шла под моим зонтом. Ева уверенно шагала рядом, не отставая ни на сантиметр, молчаливая до невозможности. Честное слово, после того как девица отревелась, мы вообще не слышали от неё ни звука — каменное молчание!
Наш мент—оборотень хладнокровно ожидал на углу, сидя за рулем помятых голубых «жигулей». Думаю, до новой атаки Гончих мы всё-таки успеем поговорить...
— Хм... и она тут, — понимающе хмыкнул мой друг, когда мы трое сели к нему в машину, я на переднее сиденье, девушки на заднее.
— Поехали, покатаемся. — Машина недовольно заворчала, но, зная нрав хозяина, смирилась, покорно вывозя всю нашу компанию в сторону Кубанского моста.
— Дорога на кладбище. Кто-то проголодался? — невинно спросила Сабрина.
Оборотень скосил глаза в явном недоумении. Я вздохнул и признался:
— Она просто учится шутить. Бегемот дал мне почитать «Пластилин колец», вот оттуда и нахваталась...
— Чего именно?
— Этого самого! — с многозначительным нажимом пояснил я.
Двухметровый Храп покраснел, как мальчишка.
— Ах, этого... Колечки, книжечки, штучки всякие, а пластилин-то зачем? Куда его... ну ладно — я в чужие постели не лезу... вам видней!
В последнее время меня практически все понимают неправильно. Наверное, что-то с дикцией или интонацией.
— Дэн, сверху пришло указание о содействии Гончим. Те слухи насчёт неких соглашений, якобы имевших место в среде вампиров и охотников, полностью подтвердились. Ты должен исчезнуть... на неопределённое время.
— А она?
— Дьявол! Не надо так со мной разговаривать! Я — оборотень и вмешиваюсь в эти игры лишь потому, что не хочу видеть город залитым кровью. Да, ты прав... ты во всём прав, но кому от этого легче?!
— Завтра кто-то может подписать соглашение и на оборотней, — раздумчиво заметил я. Волосатые пальцы Храпа едва не смяли «баранку» автомобиля.
— Вот и будем думать об этом завтра, сегодня речь о тебе! Пока между отстрелом и резнёй стоишь ты... Не я, а ты!
— Хочешь ещё что-то добавить?
— Нет! — Он скрипнул зубами. — Я и так наговорил больше, чем надо, и, кажется, кое-кто уже обратил на это внимание.
Храп резко свернул с трассы, пролетел на красный свет и раздражённо скривил подбородок:
— Вон, встали на перекрёстке... Бдят, чтоб их!
— Нас преследуют? — попробовал удивиться я. — Если ты имеешь в виду чёрную «волгу» с заляпанными номерами, то она «ведёт» нас едва ли не от подъезда. Мне казалось, что это твои сопровождающие, нет?
Ева не удержалась и, вывернув шею, посмотрела в сторону перекрёстка. По тому, как радостно вспыхнули её глаза, стало ясно: она знает этих людей. Спрашивать бессмысленно, всё равно соврёт, да и мы вроде как под охраной милиции. Чёрная «волга» медленно развернулась и, набирая скорость, пошла на таран. Похоже, те, кто там внутри, могут позволить себе наплевать на милицейские погоны. Храп дёрнулся, матюкнулся и едва успел вывести «жигули» из-под удара...

* * *

Дальнейшее напоминало американский боевик с поправкой на нашу российскую действительность. То есть ни одного постового ГАИ, все случайные свидетели разбегаются в стороны, а восхищённые мальчишки орут так, словно тут кино снимается. Храп повёл машину вдоль нового кладбища, Гончие рванули следом. Если бы мы могли остановиться и принять честный бой — четверо на четверо, я бы гроша не дал за жизнь этих идиотов. Даже одна Сабрина, несмотря на то что её плечо ещё ноет в хорошую погоду, в несколько минут управилась бы со всем экипажем. Такое детское количество молодых здоровых парней она просто порвёт. Оборотень способен законсервировать их всех в их же тачке... Но те, кто упорно долбил нас сзади, понимали своё преимущество. Если бы тяжёлой райкомовской «волге», на хорошей скорости удалось въехать в бок «жигуленку», нас хоронили бы скопом, одной неэстетичной лепёшкой... Поэтому их водитель старательно пытался обойти нас и примеривался для решающего удара. С каждым пинком по багажнику бедной машины милые дамы дружно подпрыгивали и визжали — им это нравилось. Я же, в свою очередь, чисто по-мужски оценивал, как виртуозно мой друг уходит от погони.
Он вертел руль, яростно давил на педали, бросал автомобиль из крайности в крайность, словно на испытательных гонках. Сабрина умолкла, гулко стукнувшись макушкой о крышу салона, Ева хихикнула и до крови прикусила язык. Мы, вихляя, пролетели мимо бабулек с искусственными цветами, едва не задавив парочку, и вырулили к питомнику служебно-розыскных собак; преследователи вынужденно отвалили. Храп вылез из машины, успокоил подбежавших с автоматами сержантов и уселся на капот, обхватив голову лопатообразными ладонями.
— Сволочи-и...
И в это слово он вложил всё. Что начальство дубовое; что его подставили; что нет ничего труднее и безнадёжнее ежедневной борьбы за жалкое подобие законности; что он обязательно отыщет ту падлу, которая разбила его «жигуль», а зарплата в милиции — сам знаешь что...
Хватит, это его проблемы, у меня своих забот в избытке.
Интересно, куда же нам отправиться сегодня, если не на квартиру, не на дачу и не на пляж? Чем я буду кормить Сабрину, раз кровь осталась дома? Куда мы денем Еву, так чтобы и глаза не мозолила, и в случае чего всегда была под рукой? Боюсь, окончательно избавиться от неё нам уже не удастся. И что за необходимость сохранять жизнь этой доморощенной разведчицы-практикантки? Ведь её что ни час тянет на подвиги...
— Вот так всё оно и начинается. — Храп вновь сел за руль, достал из бардачка сигареты, повертел початую пачку и раздражённо швырнул обратно. — Шекспир сказал: «Не суйся между драконом и яростью его!» Гончие всегда славились полнейшим равнодушием к тем, кто стоял на пути к их цели. Либо эти парни возьмут своё, либо они будут убивать направо — налево и... опять-таки возьмут своё. Дэн, всё это уже было!
— Ты чего-то хочешь лично от меня?
— Я не хочу, чтобы умирали ни в чём не повинные люди!
— Значит, умереть должна ни в чём не повинная Сабрина... Действительно, о чём речь?! Всего одна-единственная вамп, смерть которой по большому счёту ничего не изменит. Это ведь даже не убийство, а скорее искупительная жертва. Сколько лет нас потом не тронут? Год, два или целых три, согласно договору? Потом ещё одно жертвоприношение... Это немного, очень даже выгодная сделка и вполне приемлемая цена. Из двух зол выбирают меньшее... Пальцы оборотня в молниеносном броске обхватили мою шею, как горлышко бутылки. В синих глазах Храпа плескалось безумие и боль.
— Не заводи меня... Ты не успеешь воспользоваться своей силой.
— Я и не стану с тобой драться. Ты уже проиграл! — На секунду мне показалось, что сейчас он сожмёт пальцы и раздавит мою гортань. Страха не было, я понимал его смятение и знал, что он не причинит мне зла. Рука оборотня судорожно вздрогнула, и в этот момент на него храбро бросилась скоропалительная Ева. Рыжей кошкой охотница прыгнула Храпу на плечи, профессионально пытаясь провести удушающий захват сзади. С таким же успехом девочка могла попробовать силой перекрыть кислород десятилетнему тополю.
— Гаси мента—предателя! — старательно пыхтела она, вытаращив глаза.
Храп от удивления не сразу обрёл дар речи: — Чего... эта психованная... от меня хочет?!
— Руку убери, — сухо напомнил я.
— Ах это... да, разумеется... извини.
— Непременно. — Я с видимым удовольствием повертел головой вправо-влево, вроде бы хруста травмированных позвонков не слышно. — Ева, будь добра, отпусти его. Он не опасен, поверь.
— Ни за что! — обеими ногами упёрлась охотница, и Сабрине пришлось уговаривать её, как ребёнка.
— Девочка моя, перестань душить Храпа, он хороший дяденька и наш общий друг. Голову ему всё равно не оторвёшь, только мышцы себе растянешь. Ну не надо, не надо... у тебя уже от напряжения уши свело!
— Правда?! — охнула Ева.
— Нет, — честно призналась Сабрина, — это я в книжке вычитала, такое бывает при стрессе.
— Поехали! — Побитый «жигуленок» зафырчал и, поскрипывая багажником, тронулся в путь. — Пока поживёте на квартире у моей сестры. Она в командировке, дня три вас никто не побеспокоит. Из дому носу не высовывайте, продукты и всё необходимое я буду приносить сам.
В общем-то особенно привередничать не приходилось. О «феррари» Храп обещал позаботиться, охотницу мы сами как-нибудь нейтрализуем, и потом, два-три дня в тихой, уютной обстановке, возможно, дадут мне шанс неторопливо вчитаться в «пустой» подарок шефа. Заветную книжечку я предусмотрительно сунул в карман летних брюк тайком от обеих девушек. Сабрина всё равно уже читала, а Еве покажи — ей тоже захочется. Ехали озираясь, но слежки больше не было. У ряда коммерческих ларьков Храп остановил машину и вышел за покупками. Вернувшись, сунул мне на колени большущий пакет с продуктами и бутылкой каберне сверху.
— Почти всё взял, только там штопора может не быть, сестра не пьёт. Ну и по мелочи, типа туалетной бумаги. Здесь нет... — с непонятной озабоченностью в голосе буркнул он. — А продавщицы — дуры малахольные! Подхожу, спрашиваю вежливо так: «У вас туалетная бумага есть? А штопор?!»
Ева так и закатилась на заднем сиденье. Мы трое обменялись непонимающими взглядами. Самое близкое к человеческому чувство юмора, несомненно, у Храпа, но оборотень тоже разводил руками. Ладно, потребуем объяснений в более приватной обстановке, сейчас не тот момент.
Нас завезли в район Грузинской, там, среди высотных новостроек, затерялся ряд маленьких домишек. Сестре Храпа принадлежала квартира на первом этаже старого, но ещё довольно сносного домика. Второй этаж представлял собой мансарду, там никто не жил, кроме кошек и голубей. Двор отдельный, забор крепкий, ну да нам здесь не оборону держать, надеюсь... Внутри было довольно уютно, три комнатки, печное отопление, ни душа, ни ванной, на кухне — холодная вода, и туалет во дворе. Для меня в принципе условия сносные, но девушки сразу наморщили носики...
— Дэн, а нельзя ли было просто снять номер в гостинице?
— Там нас вычислят в течение часа. Давайте будем благоразумными, поблагодарим за неброское убежище и постараемся как можно полноценнее использовать предоставленную отсрочку.
— Я буду вас навещать, — пообещал Храп, — соседи тут тихие, ближайший круглосуточный магазин за углом на остановке. Особо светиться не рекомендую.
— Но... тут даже телефона нет! — растерянно пискнула Ева.
— Есть телевизор и радио, а звонить вам всё равно некуда. Если случится что-то чрезвычайное, я сам сообщу. Отдыхайте!
— Погоди, — мы проводили его до забора, — знаешь, мне не нравится всё это. Вечно бегать по чьим-то квартирам мы не сможем, а жить с оглядкой... психоз заработаешь! У меня есть другое предложение, но это не при дамах и не сейчас.
— Договорились. Вот ключи, запирайтесь, а я зайду после службы.
— Если не затруднит, заскочи на дачу к Еноту, видимо, он тоже мне понадобится.
Оборотень пожал мою руку, козырнул Сабрине, улыбнулся охотнице и прикрыл за собой калитку.
От проблем не убегают, иначе они начинают так расти, что с ними уже и не справишься. Пока нам противостоят только охотники, есть слабый шанс на успех. Всё-таки мы в своём городе и можем диктовать свои условия драки (как на пляже, например). Плохо, если им начнут помогать вампиры. А такое обязательно случится, когда местных кровососов поставят перед выбором: или они сами найдут законно выбранную жертву, или её место займёт новый претендент, и далее по жребию. Вывод: необходимо нанести превентивный удар, иначе...
Время до ужина пролетело незаметно. Хорошо, что перед выходом из моей квартиры Сабрина успела выпить кружку крови и вполне сможет обойтись дня два. Храп обещал зайти после заката, принесёт на всякий случай бутылочку, у милиции всегда есть, достают по своим каналам. Мы играли в домино, разгадывали кроссворды в старых газетах, посмотрели какой-то тривиальный боевик по НТВ, а за окном постепенно темнело. Сабрина чувствовала себя усталой и разбитой, она слишком много времени провела на солнце. Прямого попадания лучей удалось избежать, но всё равно её сильно мутило.
— Знаешь, я, наверное, всё-таки сбегаю в аптеку.
На щеках и руках моей бледной подруги проявились красные пятна. В иных условиях ей бы стоило залечь часа на три в ванну с колотым льдом. Увы, в этом доме даже элементарные удобства находились во дворе.
— Дэн, не надо, я... попробую перетерпеть, — виновато улыбнулась она. — За столько лет мы почти адаптировались к солнцу, а оно... всё ещё не хочет нас принимать.
— Боюсь, что с такими ожогами ты проваляешься в постели не одну неделю, а гарантий безопасности нам никто не давал. Я знаю, что купить, и вернусь быстро.
— Э... давайте, лучше я сбегаю?! — преувеличенно любезно вмешалась охотница. — Вы посидите тут, поразговаривайте, мне что — взять мазь от ожогов?
— Нет, — холодно откликнулся я. — Во-первых, вампиры лечатся немного иначе, чем люди, а во-вторых, прошу запомнить, нет чести в победе над больным врагом!
— К чему это? — разом вспыхнула Ева, краснея, как пион.
— К тому, что пойду я, а тебя попрошу, если не затруднит, побыть с Сабриной. Ей желательно менять холодную тряпку на лбу и развлекать анекдотами.
— Ладно-ладно, просто я думала...
— Тебе, кстати, тоже лучше полежать, — обличающе вспомнил я.
— Почему это?
— Так ведь скорбные дни на носу, ты набирала полный пакет «чего-то-там» с крылышками! Или уже не горит?!
— Задержка... — мрачно буркнула рыженькая и обречённо уселась на табурет рядом с диванчиком печальной вамп.
В конце концов пусть хоть немножко позанимается общественно полезным делом, даром мы её кормим, что ли?! Да и уроки вынужденного милосердия, возможно, со временем дадут всходы в этой запущенной душе.
— Ты хочешь оставить меня наедине с убийцей? — самым жалостливым голоском пролепетала Сабрина, вслушиваясь в наш спор. — О нет, только не это... Дэн, любимый! Она же задушит меня серебряной цепочкой или воткнёт мне в грудь щепку от забора... Умоляю, не оставляй меня! Посмотри в её глаза — она же не остановится ни перед чем... Маньячка!
Ева сжала зубы и сдержанно зарычала, похоже, моя «юморная» подруга перегибает палку и забыла, что пора остановиться. Любому дураку ясно, что вампир, даже в куда более ослабленном состоянии, справится с самым сильным человеком. С другой стороны, люди гораздо более изобретательны.
— Ева, присмотри за ней, пожалуйста. Будет капризничать, дай немного вина, я протолкнул пробку внутрь. И главное, не позволяй ловить комаров! Да, да... иногда они их едят, как люди семечки. Всегда есть шанс, что попадётся сытый, но мало ли у кого набрались эти кровососы...
— Бу! — громко объявила Сабрина. — Ты злой, противный и нехороший! Теперь меня лишили даже невинных развлечений. Ну ничего... вот вернёшься, а я как встану, как...
— Я тебе встану! — Охотница махом пришлёпнула мокрое полотенце на лоб заболтавшейся больной. — Всё будет хорошо, не волнуйтесь, идите. Возвращайтесь быстрее и...
Я нащупал кошелёк в кармане, снял с гвоздика ключ, кивнул и развернулся к дверям.
—...и осторожнее там...
По-моему, они сказали это одновременно.

* * *

Травы я взял в аптеке, что-то уже в виде настоек, что-то придётся заваривать. Нутряной свиной жир попался в магазине, хорошо бы ещё кошачью шерсть, но попробуем обойтись. Специального медицинского образования у меня не было, но, живя долго, поневоле привыкаешь разбираться в самых разных вещах. Физиология вампиров достаточно проста, доведись, я и кентавра мог бы поставить на ноги — клизма под хвост или капли в нос... На обратном пути купил у бабушек букет ромашек для Евы и подобрал полузасохшую розу под забором. Это для Сабрины, она любит символы бренности и увядания...
Уже на подходе к дому я ощутил в воздухе насыщенный аромат мяты. Стыжусь, что не придал этому должного значения. Давно отцвела акация, У соседей зрели яблоки, свежий асфальт пах битумом, распаренные за день дома — древесной пылью. На этом фоне запах мяты не казался чужеродным, она росла во многих палисадниках, но чтобы столь насыщенный...
У самых дверей я расслышал сдавленные женские рыдания. Похоже, опять кто-то кого-то обидел до глубины души...
— Господи, ну вы как дети малые... ни на минуту оставить нельзя! — Мой снисходительный тон щёлкнул вхолостую, они его даже не заметили. Сабрина с Евой сидели в обнимку на диване, гладили друг друга по голове и заливались горючими слезами. Я поставил пакет с покупками на пол, бросил никому не нужные цветы, тяжело опустился на крашеный табурет и прислонился к стене, массируя виски указательными пальцами.
Судя по всему, никакого сверхвыдающегося горя не случилось, просто девочки побеседовали «за жизнь»... Сабрина наконец выговорилась, найдя за много лет столь чуткого и сентиментального слушателя, а рыжая охотница неожиданно близко приняла к сердцу давнюю трагедию бытия своей «непримиримой» противницы. Что они там друг другу наплели, с чего начали и чем закончили, уже не так важно... Судя по зарёванному лицу Евы — у неё никогда не было такой близкой подруги! Глядя на прыгающие губы Сабрины — никто не поверил бы, какие за ними скрываются клыки... Трогательное единение убийцы вампиров и девушки—вамп казалось живой иллюстрацией к лекции на тему «Всепрощение как образ жизни». Однако всё это совсем не значило, что завтра кто-нибудь, как обычно, не вспомнит о голоде или чувстве долга...
— Дэн, ты вернулся?..
Я молча встал, отыскал на кухне подходящую миску и начал разбираться с лекарствами. Вроде бы обе красавицы понемногу начали успокаиваться. Ева, всё ещё похлюпывающая носом, примостилась с другой стороны стола — посмотреть, что же я делаю... Моя подруга высморкалась в мокрое полотенце и, приподнявшись на локте, сощурила глаза:
— А что, кошачьей шерсти нет?
— Нет, честно говоря, бездомных кошек по дороге не попадалось. Надеюсь, и так поможет.
— Не знаю, не знаю... Вообще-то я тоже не люблю запах палёной шерсти, но это общепринятый ингредиент.
— У тебя всего лишь ожоги, — мягко упрекнул я, держа в руках эмалированную мисочку со своеобразно пахнущей смесью.
— Только не размазывай, клади гуще.
— Я помню.
Через пару минут Сабрина сидела довольная и умиротворённая, щедро обляпанная мазью. Думаю, обычного человека наверняка стошнило бы от одного цвета лекарственного препарата. По крайней мере, Ева, принюхавшись, с ужасом сбежала в другую комнату. А представьте, если бы мне по пути всё-таки встретились кошки...
За окном было уже совсем темно, мы погасили свет и сидели у маленького телевизора. Я никогда не отличался особой интуицией или умением предчувствовать что-то нехорошее и потому на мелькнувшую за окном тень отреагировал не сразу.
— Почему его так долго нет? — спросила моя подруга.
— Храп сказал, что зайдёт после заката. Весьма расплывчатое указание времени, но нам остаётся только ждать...
— А мне он сразу не понравился, — лениво вставила охотница, — грубый, ограниченный, и шуточки какие-то солдафонские.
— Может быть... но если во всем городе я и мог бы на кого-то положиться, то в первую очередь на этого «ограниченного солдафона». Храп не так прост, как кажется... — начал я, но силуэт, вторично проскользнувший за стеклом, заставил меня умолкнуть.
— По-моему, у нас во дворе посторонние. Не делайте резких движений! Сидите как ни в чём не бывало...
Я медленно встал, потянулся и, театрально зевнув, неторопливо прошествовал в прихожую. Теперь меня не было видно с улицы. Ева, проследив мой взгляд, так же неспешно протянула руку и убавила звук. Я приложил ухо к входной двери и вслушался... Так и есть! С той стороны раздавались едва различимые голоса, осторожные шаги и плеск чего-то жидкого. Всё ещё не веря в происходящее, я вновь снял с гвоздика ключ, попытавшись открыть замок. С этим проблем не было, но выйти наружу не удалось — дверь была надёжно припёрта чем-то тяжёлым. Сквозь замочную скважину просачивался еле уловимый запах бензина.
— Судя по твоему лицу, произошло самое худшее, — без улыбки предположила Сабрина, когда я, вернувшись, едва не сел мимо стула. Мне удалось кивнуть.
— Ваш хвалёный мент—оборотень не придёт?! — прозорливо угадала Ева. Я кивнул ещё раз.
— Дэн, не пугай меня, неужели нам не дадут провести ночь в тишине и уюте? Время к двенадцати, и в моих жилах вот-вот начнёт бушевать пламя необузданной страсти...
— Кстати, о пламени... — осторожно начал я, — нас как раз собираются сжечь.
— Ха-ха-ха! — совершенно искренне рассмеялась рыженькая умница. — Это самая удачная шутка за всё время нашего знакомства!
Сабрина медленно повернулась к окну и определённым образом сфокусировала зрение. Похоже, увиденное её не обрадовало...
— Там четверо ребят с арбалетами на изготовку. Держу пари, что второе окно и дверь тоже под прицелом. Один наш неверный шаг — и они начнут стрелять. Напомни, когда меня сжигали в последний раз?
— В сорок седьмом, на Кубани, ты представлялась сельской учительницей и спаслась только благодаря заступничеству тогдашнего секретаря обкома. Местные казаки были полны отчаянной решимости, они унаследовали от предков умение безошибочно узнавать нежить. Но сейчас наше положение гораздо менее выгодное...
— Эй! Вы что, серьёзно? Мне уже не смешно.
— Нам тоже, девочка, — откликнулась Сабрина. — Как ты думаешь, твои друзья готовы отпустить нас на свободу, если мы будем прикрываться тобой, как заложницей?
Ева, разом посерьёзнев, бросилась к окну. Мгновением позже она метнулась в сторону: и вовремя, разбив форточку, в комнату влетел заточенный осиновый колышек! Итак, у кого-то не выдержали нервы, атака началась... Я шагнул вперёд, выдёргивая шнур телевизора из розетки. Всё сразу погрузилось во тьму, зато теперь нас не было видно никому снаружи.
— Не бойтесь, стрелять они не будут. Дом деревянный, старый, достаточно одной спички, и он сгорит дотла в течение получаса. Очень надеюсь, что Гончие уже вызвали пожарных, огонь может выжечь весь квартал.
— Нет... нет... нет... не надо... — неизвестно кого убеждая, заладила охотница, сжавшись в комочек у подоконника.
— У тебя есть какие-нибудь предложения? — хладнокровно повернулась Сабрина.
Я развёл руками:
— Могу лишь предположить, что нас кто-то предал.
— Кто-то?! Это он! Ваш Храп! Он, он, больше некому!
— Ева, успокойся...
— А я говорю, что это он! Заманил нас сюда, позвонил куда надо и сдал, сдал всех... даже меня!
— Всего и делов-то: выйти, представиться, попросить, и они тебя непременно выпустят, — не сговариваясь, предложили мы.
Охотница почесала в затылке, взвесила все «за» и «против», а потом резво бросилась к дверям. За стенами раздался треск, и первые языки пламени взметнулись под окнами.
— Эй! Откройте сейчас же-е! Это же я-а-а!!!
— Что-то мы слишком спокойные, не находишь? — меланхолично наблюдая за попытками Евы пробить дверь головой, заметила моя подруга.
В принципе нам обоим (и вместе и порознь) доводилось бывать в куда более паршивых ситуациях. Хорошо воспитанный вампир может в случае крайней необходимости вырваться из горящего дома, дабы не разочаровывать ожидающих его специалистов. Оконные стёкла лопнут первыми, вот вам и выход! Понятно, что будут стрелять, но тут главное выдержать сценическую паузу — выпрыгивать надо в тот момент, когда враги уже поверили, что вам крышка. То есть когда дом превращён в ревущее пекло. Хотя, справедливости ради, должен признать, что нервы выдерживают не у многих... Скорее даже очень у немногих, избранных...
Ева продолжала надрывно голосить, дубася несчастную дверь так, что летели щепки. Помещение быстро заполнялось удушливым дымом...
— Думаю, минут через десять-пятнадцать ближайшие соседи поднимут крик, — глубокомысленна предположил я.
— A-a-a... мы умрём! За это время мы все умрём, мама-а-а!!!
— Надеюсь, жители девятиэтажек ещё не спят и кто-нибудь обязательно вызовет пожарную службу, — дружелюбно поддержала меня Сабрина.
Увы, пылкая сибирячка вряд ли что расслышала — она была слишком увлечена попытками выйти именно через дверь. Хотя, по сути, судьба всегда оставляет как минимум один запасной выход. Откуда-то издалека донесся рев сирены, значит, уже заметили и позвонили. Скорей бы, от дыма становилось трудно дышать...
— Глаза щиплет.
— А у меня нет.
— Ты же вамп. Тебя не то что убить, синяк поставить и то проблемно, — невесело пошутил я. Сабрина ласково приткнулась лбом мне под мышку — как же всё-таки приятно было вдыхать мертвенно-терпкий запах её волос. Так пахнет кладбищенский базилик, его ни с чем не сравнишь и ни с чем не спутаешь. Мы приникли друг к другу, смешивая дыхание, забыв обо всём на свете, так что тяжёлый грохот упавшего тела показался не более чем досадным недоразумением, отвлекающим от... простите! Я виновато взглянул в глаза моей подруги, с большим сожалением разомкнул её объятия и пошёл поднимать охотницу.
— Готова?
— Потеряла сознание, её надо вынести на свежий воздух.
— Полагаешь, что, если мы сунемся в окно и попросим Гончих забрать их же девочку, они её благодарно примут?
— Ты уже предлагала использовать Еву как щит...
— И что, хорошая мысль!
В доме стало настолько жарко, что кроссовки начали тихо тлеть. Пламя пробивалось сквозь щели, снаружи бесновался народ, пожарники никак не могли подобраться к горящему строению и вовсю рубили заборы и деревья. Понятное дело, если огонь перекинется на соседей...
— Спорим, что Гончие всё ещё держат дом под прицелом?
— Вряд ли, на людях они не рискнут стрелять
— По-моему, крыша рушится...
— Я — в левое окно, ты — в правое!
— А её куда?
Не знаю... Можно попробовать броситься рыбкой в пылающий квадрат оконного проёма, всем весом выбить раму и суметь вывалиться наружу, не словив осиновый кол в грудь, но... Но делать всё то же самое с совершеннолетней девицей на руках?! Я не бог, не герой и не самоубийца. Прежде чем мы приняли хоть какое-то разумное решение, с улицы раздался рокочущий медвежий рёв, и мгновение спустя дверь открылась! На пороге стоял Храп, обвешанный пятью-шестью охотниками, грозный, словно древний пещерный ужас. Его тело уже начала ломать трансформация, а огромные медведи в тихих астраханских двориках встречаются не чаще, чем бездомные мамонты...
Я подхватил обмякшую Еву и, зажмурившись, шагнул к выходу. Сабрина изо всех сил толкнула меня в спину. Деревянный козырёк над крылечком рухнул едва ли не в ту же минуту, как все мы пёстрой кучей малой вывалились наружу. Простые, милые, добрые люди бросились к нам, оттаскивая от разваливающегося в пламени дома. Им не было никакого дела до того, кто здесь человек, оборотень или вампир, они просто пытались нам помочь. В любом случае мы умрём не сегодня. Ну по крайней мере очень на то похоже...

Дата добавления: 2015-10-24