Глава тридцать третья

– Прости, вечно я как та девица в беде,^[64] – сказала Гарри. – Уже второй раз за неделю.

Она искоса взглянула на Диллона, пытаясь уловить его реакцию, но лицо шефа оставалось бесстрастным. Он завел двигатель и резко развернул «лексус» на сто восемьдесят градусов. Взгляд его был устремлен вперед. С тех пор как Диллон отыскал ее в низине, он не произнес и двух слов.

После того как джип уехал, Гарри каким-то чудом доплелась до своей машины и вынула сумку из-под сиденья. Она опустилась на землю, свернулась калачиком у своей «мини» и кое-как набрала его номер. Когда Диллон ее нашел, она окоченела так, что не могла двинуть ни рукой, ни ногой.

Гарри снова взглянула на него. Его губы были плотно сжаты, будто застегнуты на «молнию»; пальцы крепко вцепились в руль. Диллон то и дело разжимал их и снова сжимал, словно никак не мог на что-то решиться.

Бросив на нее быстрый взгляд, он сказал:

– Не нравятся мне эти порезы у тебя на руках. И над глазом тоже. Отвезу тебя в отделение экстренной помощи. Может, придется наложить швы.

– Нет, я уже говорила, что со мной все в порядке. – Гарри заставила себя улыбнуться. – Честное слово.

– Судя по твоему виду, у тебя сотрясение мозга.

Она покачала головой – и тут же пожалела об этом: прямо в лоб штопором вонзилась острая боль. Похоже, насчет сотрясения он прав.

– Со мной все будет хорошо. – Она помассировала онемевший участок, быстро разраставшийся у основания шеи. – Мне просто нужно отдохнуть.

Нахмурившись, Диллон снова сосредоточил внимание на трассе. На нем были джинсы и дорогая кожаная куртка, свободно болтавшаяся у него на плечах. Черная кожа казалась мягкой, как масло, и Гарри подумала о том, что будет, если она протянет руку и потрогает ее.

Она кашлянула.

– Куда мы едем?

– А куда ты хочешь?

Гарри взглянула на чернеющие за окном поля и живые изгороди и решила, что деревенских пейзажей с нее достаточно.

– Ты не против, если мы вернемся в город? Заедем ко мне, возьмем какой-нибудь еды… Если ты хочешь.

Диллон встретился с ней взглядом. В глазах его застыл вопрос, но он только пожал плечами и, отвернувшись, произнес:

– Хорошо.

Гарри опустила голову на подголовник и закрыла глаза, пытаясь отогнать мысли о Диллоне. Сейчас она могла думать только о простейших, самых необходимых вещах – крыше над головой, сне, еде. Все более сложные материи могли подождать. Ее тело, мало-помалу справлявшееся с постадреналиновым обвалом, было сейчас вялым и сонным.

Пожалуй, ей следовало получше подготовить Диллона к кошмарному состоянию ее автомобиля. По телефону она только и сказала ему, что попала в аварию и съехала с дороги. Тогда ей показалось, что этого вполне достаточно. Еще хоть одна подробность – и она, Гарри, точно не справилась бы с дрожью в голосе.

После короткого раздумья Диллон поводил по ее машине фонариком, как бы оценивая точный масштаб повреждений, и ничего не сказал. Лобовое стекло треснуло, превратившись в покрытую инеем паутину; все остальные окна выглядели так, будто стекла в них выбил изнутри невидимый кулак. Капот был раздавлен и сплющен, словно машина начала плавиться. Даже Гарри удивилась, что ей удалось выбраться из нее живой.

Она постояла у «мини» несколько минут, поглаживая ее по капоту, словно это была не машина, а раненый щенок. После этого, не говоря ни слова, Диллон взял ее под локоть и повел вверх по склону к своему «лексусу».

«Лексус» зашуршал шинами по горной дороге. Машина покатилась под уклон. У Гарри все поплыло перед глазами, и на нее, как свинцовый передник, навалился сон. Диллон ударил по тормозам, и Гарри бросило вперед, так что сумка едва не слетела у нее с колен. Гарри открыла глаза и сердито посмотрела на него. Она готова была побиться об заклад, что он сделал это нарочно. Да и вообще, чем же он, черт бы его побрал, так расстроен? В конце концов, ведь это она чуть не погибла, а не он!

– Ты даже не собираешься поинтересоваться, что случилось? – спросила она.

Диллон стукнул по рулю кулаком, заставив ее вздрогнуть от испуга.

– Не знаю, Гарри… Стоит ли? – Он резко перевел рычаг переключения передач на вторую скорость. – А если и спрошу, скажешь ли ты мне правду? Или опять отмахнешься, заявив, что все в порядке?

Глаза Гарри округлились от удивления. Она открыла рот, чтобы заговорить, но тут же передумала.

– Так, значит, у тебя была авария и ты съехала с дороги. – Он покачал головой. – Любому ясно, что машина опрокинулась не сама по себе.

– Слушай, если ты расстроился из-за того, что сегодня вечером…

– О господи, Гарри! – перебил ее Диллон. – Ну конечно, я расстроился не из-за сегодняшнего вечера. – Он вдавил педаль тормоза в пол, и автомобиль с визгом остановился. – За кого ты меня принимаешь?

Он провел пятерней по волосам, затем, по-прежнему обнимая руль одной рукой, протяжно выдохнул и повернулся к Гарри, оказавшись с ней лицом к лицу.

– Слушай, мы оба знаем, что у тебя серьезные неприятности, – произнес Диллон, глядя на нее в упор. Ей на секунду вспомнился темноглазый парень, сидевший у нее в спальне и с воодушевлением рассказывавший ей о жизни и морали. Вздохнув, Диллон покачал головой. – Неужели случится что-то страшное, если ты примешь мою помощь?

Гарри моргнула, затем закусила губу. Он был прав. Она все время словно отгораживалась от него. Привычка полагаться только на себя давно вошла в ее плоть и кровь. По мнению Гарри, это спасало ее от разочарований. С другой стороны, она была так занята своей независимостью, что ей ни разу не пришло в голову, что Диллону, возможно, больно от того, что она пренебрегает его помощью.

Гарри постаралась придать своему лицу виноватый вид, но при мысли о том, что Диллону небезразлична ее беда, почувствовала, что где-то на задворках ее сознания прогудел-таки бравурный мотивчик.

– Прости. Просто я привыкла со всем справляться сама. – Она пожала плечами. – Однако на этот раз у меня, похоже, ничего не получится.

– Так ты расскажешь мне, что и как?

Гарри кивнула.

– Ты ведешь, я говорю. – Она посмотрела на тени, обступившие их со всех сторон. – Вернемся к цивилизации.

Пока «лексус» плавно скользил под уклон, Гарри думала, с чего начать рассказ. Затем она вздохнула, осознав, что все, как всегда, начиналось и заканчивалось ее отцом.

– В общем, я сама еще не связала в этой истории концы с концами, но вот как мне это видится. Перед самым арестом мой отец припрятал кучу денег, заработанных на инсайдерских сделках, и теперь его старые дружки хотят наложить на них лапу. Загвоздка в том, что они думают, что деньги – у меня. По правде сказать, какое-то время я тоже так думала, но теперь выяснилось, что я ошибалась.

Диллон бросил на нее недоумевающий взгляд. Гарри вспомнила о своем испорченном банковском счете и состроила кислую мину.

– Не спрашивай ни о чем, – сказала она. – Меня саму до сих пор от всего этого мутит. В конце концов я совершила просто катастрофическую ошибку. – Она закрыла глаза. Голова у нее прямо-таки кружилась от собственной глупости. – Я договорилась с инсайдерским кругом, к которому принадлежал отец.

– Что? Ты совсем спятила?

Открыв глаза, она быстро взглянула на него.

– В свое оправдание могу лишь сказать, что я была почти в полном отчаянии. Я только что узнала, что они убили человека, и решила, что следующей жертвой буду я. – Она обхватила себя за плечи. – В общем, я заключила с ними договор. Если я отдаю им деньги, они оставляют меня в покое. Если нет – они меня убивают.

У нее внутри все похолодело при мысли о белобрысом типе в горах и о том, что он мог сделать с ней – на свой выбор.

Она зябко поежилась.

– Понятно, что это не та сделка, от которой мне хотелось бы увильнуть. Если я вообще могу ее выполнить…

Диллон молчал. Гарри искоса взглянула на него, заметив, как сокращаются мышцы у него на шее. Казалось, ему трудно было глотать.

– Во что ж такое ты вляпалась, Гарри? Что это за люди, черт бы их всех побрал?

– Ну, их целая коллекция.

Она подробно рассказала ему о тех членах инсайдерского круга, чьи имена ей удалось узнать: о Пророке, поставлявшем кругу анонимную информацию от «Джей-Экс Уорнер»; о Леоне Риче, избежавшем судебного преследования и заложившем своих дружков; о Джонатане Спенсере, который решил выйти из круга и которого убили во избежание срыва намеченной сделки по «Сорохану»; о Ральфи-бое, чью личность пока не удалось установить, но предположительно это был тот самый банкир, которого покрывал Леон; о Феликсе Роуче, тайком следившем за инсайдерскими сделками круга и погибшем из-за того, что он узнал, кто такой Пророк; о собственном отце – последнем в списке, но не по значимости, – единственном, кто отсидел срок в наказание за всю эту злосчастную неразбериху.

Диллон тихо присвистнул. Он снизил скорость до черепашьей, переключив все свое внимание на Гарри.

Она рассказала ему и о своем разговоре с Руфь Вудс. Ей самой с трудом верилось, что она встречалась с журналисткой в баре «Пэлэс» только вчера. Она не стала упоминать о том, что взломала электронную переписку Феликса, ибо не знала, как на это посмотрит Диллон с его моральными принципами.

– И кто же возглавляет этот самый круг? Твой отец?

Гарри покачала головой.

– Похоже, за все нити дергает Пророк. С ним я и заключила договор. – Она указала в сторону гор и с горечью произнесла: – Это его киллер столкнул меня с дороги там, наверху.

– Что? – Диллон прижал машину к краю шоссе, пропуская встречный автомобиль. – Но он же запросто мог убить тебя! А зачем ему это, если ты еще не отдала деньги?

– Ну, он не собирался меня убивать, хотя, честно говоря, у него это почти получилось. Он только хотел меня напугать, убедиться, что я не увильну от сделки. – Гарри вспомнила низкий, сиплый голос белобрысого, и внутри у нее что-то сжалось. – Это тот самый тип, что толкнул меня под поезд. Может, именно он был и в лабиринте, не знаю.

– Господи!

– Леон тоже кое-кого ко мне приставил. – Она рассказала Диллону о Куинни. – Не знаю, как они там работают – вместе или порознь, – но в любом случае мне очень страшно.

– У тебя есть хоть какая-то догадка о том, кто такой этот Пророк?

Гарри покачала головой. Ни с того ни с сего ей вспомнился Джуд. Впрочем, единственным поводом для подозрений было то, что он работал когда-то в «Джей-Экс Уорнер». А еще то, что мнимый подкуп Феликса был разыгран Джудом как-то уж слишком ловко для напыщенного инвестиционного банкира.

– А что насчет Ральфи-боя? – осведомился Диллон. – Может, это он и есть? В конце концов, если Леон Рич его покрывал, Ральфи-бой наверняка имел значительный вес.

– Я об этом не подумала. – Гарри наморщила лоб. – Надо будет постараться найти что-нибудь по этому Ральфи-бою.

Диллон посмотрел на нее в упор.

– Гарри, ты одна не справишься. Ты должна обратиться в полицию.

Она отвернулась, теребя ремешок сумки.

Диллон в отчаянии воздел руки, и несколько секунд машина ехала без управления.

– Послушай, Гарри, попросить о помощи – еще не значит расписаться в собственной слабости.

– Не в этом дело…

– Только не рассказывай мне, что все еще печешься о досрочном освобождении отца. Речь идет об угрозе твоей жизни.

Гарри намотала ремешок на указательный палец. Наверное, Диллон прав.

– Пообещай мне, что хотя бы подумаешь об этом, – сказал он и, чуть помедлив, добавил: – И разреши мне помочь тебе.

Она собралась кивнуть, но вздрогнула и поморщилась. Любое движение сопровождалось болью. Внезапно Гарри кое-что вспомнила.

– На самом деле очень может быть, что ты здесь замешан гораздо глубже, чем думаешь.

Она рассказала ему о планах Куинни покопаться в прошлом Диллона и попытаться использовать его для того, чтобы подобраться к ней. Нахмурившись, он отвернулся.

– Обо мне не беспокойся, – сказал он. – Я за себя постою.

Какое-то время они ехали молча. Потом Диллон спросил:

– Но если деньги не у тебя, то у кого?

Гарри посмотрела ему прямо в глаза. Она решила, что они оба знают ответ на этот вопрос.

Когда они добрались до ее квартиры, было уже начало одиннадцатого. Пройдя мимо Гарри, Диллон отправился прямиком в кухню. Не успела она запереть входную дверь, как он уже вовсю гремел дверцами ее буфета.

– Что у тебя есть из еды? – крикнул он.

– Немного.

Она застыла на пороге кухни, глядя на Диллона. Он стоял спиной к ней, широко расставив ноги, и все еще исследовал содержимое буфета. Он бросил свою куртку на кухонную стойку и в своей белой футболке выглядел стройным и загорелым, как теннисный экс-профи.

– Ты, похоже, почти никогда не ешь дома, – произнес он, закрывая последний пустой шкафчик.

– Тут рядом есть лавка с едой навынос.

Кухня была узкая, как корабельный камбуз, и, чтобы добраться до ящиков с вилками и ложками, Гарри пришлось протиснуться мимо Диллона. Ее рука задела его грудь. Гарри вздрогнула, как будто ее обожгло. Она отвернулась и занялась ящиком.

– Я называю это «мой воскресный вечерний буфет». – Она наклонилась и осторожно, чтобы не разбередить порезы на руках, начала копаться в содержимом ящика. – Тут у меня есть все, что нужно для приятного вечера: меню лавки с едой навынос, штопоры, формуляр видеобиблиотеки, а еще – большой-пребольшой пакет шоколадных эклеров!

Гарри закрыла глаза. Ради бога, прекрати нести чушь. Абсолютно ни к чему обрисовывать перед Диллоном свое убогое социальное положение. Она услышала, как он подошел к ней сзади – так близко, что волосы у нее на затылке шевельнулись. Она продолжала шарить в ящике, пока не отыскала меню. Больше предлогов стоять к Диллону спиной не было, и Гарри, глубоко вздохнув, повернулась к нему лицом.

Он стоял даже ближе, чем она думала. Она прижала к груди карточки меню, но Диллон, протянув руку, взял их у нее и положил на кухонную стойку. Задумчиво глядя на Гарри, он приблизился к ней еще на шаг и обнял ее за плечи. Гарри почувствовала, как ее руки покрываются пупырышками гусиной кожи.

– Я помню тебя маленькой. Ты была такая смешная, – сказал он. – Так свирепо ощетинилась… Прямо как тигренок.

Гарри почувствовала, как ее щеки заливаются румянцем, и попыталась принять беспечный вид. Пришло время снова превратиться в смешного ребенка.

– Тигренок? Не помню. Помню только, что на ногах у меня были эти уродские школьные туфли… – Она почувствовала непреодолимое желание посмотреть вниз и проверить, нет ли их на ней сейчас.

Диллон улыбнулся.

– Ты тогда рассердилась на меня.

Она подняла брови.

– Если честно, я тебя испугалась.

Диллон взял ее за подбородок, погладил пальцами по уху. По ее плечам и дальше – вниз, по спине – рябью прокатилась легкая дрожь.

– Я думал, ты вообще ничего не боишься, – заметил он.

– Ты будешь удивлен. Прямо сейчас в верхних строчках хит-парада – киллеры и пауки-сенокосцы.

Гарри снова стиснула зубы, не давая себе разболтаться. Диллон провел большим пальцем по ее щеке, заставив слегка заныть свежеполученные синяки. Только тут до нее дошло, как она выглядит со стороны после той дикой встречи в горах. Она опустила глаза.

– А сейчас ты меня боишься? – спросил он.

Она покачала головой, потом кивнула и сразу же залилась краской. Диллон приподнял ее лицо за подбородок, так что Гарри пришлось снова смотреть ему в глаза, затем завел ей руку за затылок и притянул ее голову к себе. От его прикосновения кожа на затылке начала саднить. Гарри вспомнила, как тот тип – там, в горах, – чуть не вырвал ей волосы.

Словно зачарованная, она смотрела на приближающееся к ней лицо Диллона. В голове у нее вертелось одно и то же: это тот самый парень, что так заворожил ее, когда ей было тринадцать лет; это мужчина, в которого он вырос; это Диллон. Он нашел ее губы своими – мягкими, горячими, – раздвинул их языком, и у нее появилось ощущение, будто по ее телу пошел сладостный ток. Гарри сама не поняла, застонала ли она от удовольствия вслух или только про себя.

Диллон отстранился и заглянул ей прямо в глаза. Его взгляд был взволнованным – он явно не решался сделать следующий шаг. Гарри пришла в голову странная мысль, и она, не отдавая себе отчета, спросила:

– А ты меня боишься?

Судорожно сглотнув, он секунду смотрел на нее, затем кивнул.

– Чуть-чуть.

Гарри ухмыльнулась. Она попросту ничего не могла с собой поделать. Уголки его губ слегка дернулись в ответ. Затем он обхватил ее одной рукой за талию, другой притянул ее тело к своему паху и снова склонился к ней. Теперь он поцеловал ее всерьез. Гарри окатило жаром – сумасшедшее сердцебиение Диллона явственно отдавалось в ее теле. Он легонько, дразня, ударил языком по ее нижней губе. На этот раз она определенно застонала вслух.

Он снова отстранился, и Гарри открыла глаза. Ее лицо пылало огнем, веки отяжелели.

Одарив Гарри широкой, ленивой улыбкой, Диллон взял ее за руку и повел в спальню. Он прикасался к ней очень нежно, помня о том, что у нее болит шея, а руки покрыты болезненными порезами. Весь следующий час Гарри вдыхала его землистый запах, зачарованно глядя, как Диллон двигается вверх-вниз по ее телу. Захваченная его ритмом, затянутая вглубь этого ритма, как в водоворот, она в конце концов почувствовала, что его ритм стал ее ритмом, и слова «это Диллон, это Диллон…» стали сами собой повторяться у нее в голове как заклинание, после чего судороги, сотрясшие ее тело, заглушили и их.

Потом, глядя, как он спит, переплетя пальцы ее руки со своими, она вспомнила о том, что сказал Пророк.

Будь умницей. Иначе и тебе, и всем, кто тебе дорог, будет очень-очень плохо.

Она смотрела, как поднимается и опускается грудь Диллона, и слушала тихий звук его дыхания. Она мысленно провела пальцем по его темным бровям, дотронулась до еле заметного свода над его переносицей, затем позволила пальцу пройтись по его губам, подбородку и груди.

После этого она отвернулась и уставилась в потолок. Имоджин была права. Завтра она пойдет и навестит своего отца.

Дата добавления: 2015-10-02