Читайте также:
|
|
Дерматолог интуитивно делает акцент на психологической подоплеке симуляции, которую я считаю определяющим фактором. Он констатирует стремление к страданию, желание скрыть истинное намерение, желание причинить себе увечье и, самое главное, желание стать причиной душевного дискомфорта других людей. Иными словами, мы наблюдаем ту же картину, что и в случаях самоубийства: желание причинить боль себе, желание испытать боль от внешней агрессии и желание причинить боль другим.
В следующей главе мы поговорим более подробно об ухищрениях, к которым прибегают симулянты, чтобы склонить медиков к операции, равно как и о подсознательном стремлении быть изувеченным чужими руками. В четырех приведенных Нетертоном случаях пациентов подвергали операции по удалению аппендикса. Один из примеров воистину поражает воображение, ибо за первой операцией последовали шесть других. Пациентка поступила в больницу вторично, расчесав до крови шрам от первой операции. Сложилось впечатление, что она вынуждена пойти на повторное хирургическое вмешательство. Однако семи попыток ей оказалось мало, и она вновь и вновь продолжала расчесывать кожу в области шрамов. Записи Нетертона не оставляют сомнений в том, что эта больная превратила жизнь своих родителей в кромешный ад. Порочный круг в том и состоял, что ее страдания проявлялись как агрессия по отношению к близким, после которой она получала наказание, которое, в свою очередь, провоцировало очередную вспышку агрессивности.
Я выражаю благодарность доктору Джозефу Клодеру за предоставление сведений о случае, аналогичном вышеприведенному. Женщина тридцати шести лет в течение полугода страдала возвратным дерматитом. По просьбе мужа и других родственников семейный врач отправил ее на консультацию к дерматологу. Она продемонстрировала врачу кисти рук и подколенную область, на которых явственно просматривались симптомы эритемы, напоминающие след от наручных часов или подвязки. Дерматолог поставил диагноз — dermatitis artefacta. Когда больная принимала ванну, ее комнату обыскали и обнаружили бутылку с крезолом. Доктор Клодор прямо обвинил ее в членовредительстве, но она упорно отрицала свою вину. Затем она призналась, что использовала жидкость как профилактическое средство против кожного заболевания, так как ей сообщили о наличии у нее стрептококковой инфекции. Это заявление было лишь частичным признанием истинного положения дел. Ее эмоциональное состояние не вызывало опасений, никаких неврологических аномалий также не отмечалось, за исключением слабой чувствительности твердого нёба и слизистой оболочки глаз. Таким образом был поставлен окончательный диагноз — истерия.
Доктор Клодор отмечает, что в маленьком городке, где она жила, ее болезнь стала притчей во языцех. Домашнего врача обязали вести ежедневную запись клинической картины болезни. Она получала уйму подарков, цветов и открыток, поток которых не иссякал и тогда, когда ей пришлось лечь в больницу. В своей палате она устроила нечто вроде галереи, состоящей из почтовых открыток с выражением соболезнования.
Становилось ясно, что пациентка не только дурачит врачей, но преследует и другую цель — почивать на лаврах мученицы и выслушивать слова сочувствия. Следует особо подчеркнуть отсутствие в этом случае материальной выгоды, которую заурядные хирурги всегда считают главным мотивом симуляции.
Таким образом, симуляция, связанная с членовредительством, подразумевает следующие элементы: нанесение телесных повреждений, сопровождаемое болью и изъязвлением кожных покровов; демонстрация раны эмоциональным и склонным к сопереживанию людям, желание стать центром повышенного внимания и объектом лечения; ввод в заблуждение посторонних наблюдателей относительно истинной причины ранения и нередко сопротивление усилиям врача; получение материальной выгоды, показная скорбь, стремление к унижению, а иногда и к фактическому наказанию. Приведенные случаи опровергают наивную точку зрения, согласно которой в симулянтах силен дух игрока, ставящего на карту последнее, что у него есть. Однако, если бы это было так, то случаи симуляции стали бы массовым явлением, ибо азарт — в крови у человека, а этого не происходит. Известно, что боль, которую они себе причиняют, нередко бывает настолько сильна, что ее не оправдаешь средствами, вырученными в результате обмана. Более того, подобная интерпретация не принимает в расчет подсознательные факторы, которые стали известны современной медицине.
Несоразмерность между предполагаемой выгодой и добровольной мукой объясняется двумя причинами. Во-первых, цель лишь частично имеет меркантильную основу, так как симулянт рассчитывает на сочувствие других людей, старается привлечь внимание к собственной персоне, упивается чужим волнением и беспокойством. Во-вторых, боль является не единственным средством в достижении цели, а скорее результатом, своего рода воздаянием, полученным по требованию психологических установок. Поступки говорят сами за себя, и, какова бы ни была сознательная мотивация, подсознание пациента провоцирует в нем чувство вины и жаждет наказания. К сожалению, мы не обладаем приборами, способными точно определить эмоциональные параметры. И все же есть смысл говорить о несоразмерности принудительного наказания объему причиненных страданий. В этом смысле налицо обратно пропорциональная зависимость: чем ничтожнее наказание, тем больше симулянт страдает от неудовлетворенного чувства вины. Человек, лишающий себя глаза, вызывает меньшее осуждение, чем тот, кто прижигает тело горящей спичкой, хотя оба преследуют одну и ту же внешнюю цель. При этом особую роль играет присущее человеку чувство справедливости, и именно этим пользуется симулянт для достижения эмоционального равновесия.
Дата добавления: 2015-10-02; просмотров: 47 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
Клинические случаи | | | Глава 4. Полихирургия |