Д. Повседневные и привычные формы членовредительства

Некоторые формы членовредительства стали настолько привычным явлением в повседневной жизни, что воспринимаются как нечто само собой разумеющееся, и мало кому придет в голову сравнить их с экстравагантными выходками дикарей, психопатов или невротиков. Однако факт остается фактом — в той или иной степени все без исключения люди занимаются членовредительством. Так, мы отрезаем части своего тела, например, стрижем ногти и делаем это по привычке, если не по более глубоким, подсознательным побуждениям. Сила привычки настолько очевидна, что проследить первоначальные мотивы бывает достаточно сложно. Однако если вспомнить, с одной стороны, привычку грызть ногти, а с другой — подсознательную приверженность древнему закону «клыка и когтя», то напрашивается вывод о том, что остригание ногтей является своего рода контрмерой, которую цивилизованное общество противопоставило первобытным инстинктам. Можно предположить, что эта привычка не только утверждает отказ от примитивных тенденций, но служит средством, оберегающим человека от искушения дать волю своим инстинктам.

Согласно легенде «грязь», которая послужила причиной грехопадения Адама, находилась под ногтями. (См. «Энциклопедию религии и этики Гастингса», Скрибнер, 1910 г.)

Как известно, эти защитные меры доказали свою полную неэффективность.

Но чаще всего цивилизованные люди измываются над своими волосами. Широко распространенный обычай брить голову наголо вполне можно рассматривать как намеренное лишение себя части своего тела, то есть как членовредительство. Как и в ряде других случаев, эстетические критерии общества торжествуют над субъективными ценностями личности, что не умаляет существования последних и нашего интереса к сложившемуся раскладу сил.

Существует немало исторических свидетельств тому, что в прошлом стрижка волос имела более глубокий, знаковый смысл. Так, древние египтяне не стригли волос до окончания длительного путешествия, после чего обривали себе головы, принося волосы на алтарь богов в качестве благодарственного подношения. Греческие юноши по достижении совершеннолетия бросали отрезанные волосы в реку. Ахиллес не стриг волос, ибо его отец дал клятву посвятить его волосы реке Сперхей, если сын вернется с войны. В Сирии и на Аравийском полуострове волосы остригали по достижении половой зрелости. Этот же обычай бытовал в Древнем Риме, где волосы посвящались богу-покровителю. Известно, что Нерон посвятил свою первую бороду Юпитеру. Орест возложил свои волосы на могилу отца, что, вероятно, было частью общепринятой похоронной церемонии. У римских мореходов считалось особой честью посвятить свои волосы богу морей. У назореев бытовал следующий обычай: «Во все дни обета назорейства его бритва не должна касаться головы его; до исполнения дней, на которые он посвятил себя в назореи Господу, свят он: должен растить волосы на голове своей» (Чис.6:5). После этого волосы сбривались и сжигались на жертвенном огне перед входом в жреческий шатер. Во время религиозных праздников запрещалось стричь ногти и волосы. Все эти примеры наводят на мысль о том, что волосы служили своего рода заменой жертвы целого его частью.

Североамериканские индейцы, подобно грекам, считали волосы источником жизненной силы. Прическу рассматривали как нечто неприкосновенное и неотъемлемое от жизни конкретного человека. Поэтому даже легкое касание волос другого человека воспринималось как смертельное оскорбление. Индеец племени пони выстригал волосы по всей голове, оставляя лишь гребень ото лба до макушки. Окрашенный и намазанный салом гребень торчал подобно рогу. Представители других племен снабжали прическу украшениями, символизирующими заслуги и доблести ее хозяина.

Очень часто волосы служили отличительным признаком социального положения. Так, коротко остриженные волосы носили рабы, а длинные — свободные граждане. У франков длинные волосы были исключительной прерогативой королей.

Стрижка волос служила наказанием за прелюбодеяние у древних индусов и германцев; шумеры также практиковали этот обычай в качестве наказания за другие преступления. (Напрашивается невольное сравнение с бритьем головы современным уголовникам.) Перуанские вдовы бросали свои отрезанные волосы в погребальный костер мужа (очевидная иллюстрация замены фактического самоубийства частичным, символическим).

Нередко волосы ассоциируют с мужской силой. В качестве примера можно привести сложившееся представление о мужчине как о существе с волосатой грудью, образ «Волосатой обезьяны» О'Нил а, легенду о Самсоне и т. д. Говоря о волосах, достаточно упомянуть разветвленную индустрию парикмахерского дела, а также большое внимание, которое как женщины, так и мужчины уделяют не только самой прическе, но и цвету, и структуре волос. Следует иметь в виду и обеспокоенность, которую испытывают лысеющие люди, и т. д.

Однако случаи, с которыми сталкиваются психиатры, заслуживают особого внимания, так как в них отношение человека к своим волосам предстает в преувеличенном, а порой и гротескном виде. Например, существует такое явление, как фетишизм, где объектом сознательного вожделения служат, в частности, волосы, то есть отдельная часть тела. Фетишисты могут просто восхищаться волосами любимого человека, но, как правило, волосы для них становятся объектом всепоглощающей страсти; возникает желание полного обладания ими. Нередко такое желание реализуется, то есть волосы состригаются и действительно переходят в собственность фетишиста. После этого локоны любимого человека начинают выполнять роль замены истинного объекта любви. Полицейские не раз сталкивались со случаями так называемых «стригунов», которые срезают волосы у абсолютно незнакомых людей

По сути дела, эта манипуляция мало чем отличается от обычая индейцев скальпировать своих врагов. Однако в последнем случае эротическая составляющая не так очевидна, так как ее подменяет явная садистская мотивация.

Коллега-психоаналитик привел случай, когда мужчина, в детстве заплетавший косы своей матери, всю оставшуюся жизнь проявлял нездоровый интерес к волосам. Когда стригли волосы его одноклассников, он приходил в сильное возбуждение. Потом, уже во взрослой жизни, он стал завсегдатаем парикмахерской, и каждый визит туда доставлял ему неимоверное наслаждение. Нормальному человеку трудно себе представить, как от столь заурядного действия, каковым является стрижка волос, кто-то может испытывать сексуальное возбуждение и даже получать удовлетворение. Дело в том, что в процессе исторического развития человечества сексуальная составляющая волос была принижена и стала носить скрытый характер. Невротики и психопаты преодолевают сдерживающие барьеры и в полной мере проявляют первобытные чувства. Для них это тягостная ноша, а для психоаналитика — благодатная почва для исследования.

Похожий, но еще более поразительный пример приводит доктор Роберт Найт, который любезно предоставил мне эту информацию. Четырнадцатилетний юноша во время первого бритья испытал чрезвычайное сексуальное возбуждение, и с тех пор оно его сопровождало при каждой попытке взять в руку бритву. Ежедневно в четыре часа утра, то есть за два часа до того, как просыпался его отец, он шел в ванную комнату и совершал несколько специфических ритуалов. Один из них ассоциировался с чувством боли. Он накладывал на лицо депилаторий и после того, как маска подсыхала, отрывал ее от лица. Не ограничиваясь этим, он выщипывал остатки щетины ногтями, что приводило к образованию многочисленных прыщей, которые потом он с болезненным удовольствием выдавливал. Кожные высыпания приобрели хронический характер, и, когда молодой человек в возрасте двадцати одного года обратился за лечением, ему поставили диагноз «acne indurata».

Этот случай демонстрирует не только эротическую привязанность к процессу бритья, но прямую взаимосвязь между привычной формой членовредительства и невротическим расстройством (выщипывание щетины ногтями), причем для пациента как первое, так и второе имело одинаковое значение.

Внимание, уделяемое манипуляциям, которым подвергает своих клиентов парикмахер, показывает, что даже нормальные люди придают этому процессу особое значение. Для того чтобы убедиться в том, что на подсознательном уровне люди придают этим услугам эротический оттенок, достаточно вспомнить об атмосфере, царящей в парикмахерских салонах, об удовольствии, которое многие женщины и некоторые мужчины испытывают во время этой процедуры, разделении парикмахерских по половому признаку. (При этом будет любопытно отметить, что все вышесказанное в основном имеет отношение именно к стрижке волос, а не к прическе.) Стрижка олицетворяет своего рода умаление мужественности, как, например, в истории Самсона и блудницы Далилы. В наше время она символизирует принесение в жертву первобытных инстинктов в угоду нормам цивилизованного общества. Кто-то сказал, что степень цивилизованности общества зависит от того, как часто используется бритва.

Подчеркивая сексуальную символику волос, Гарник ссылается на семитский миф об Адаме и Еве: «После того, как ели они от дерева, волосы их осыпались, и они предстали во всей своей наготе». (И г е н Д ж. Тайное удовольствие, потребность в украшении и чувство прекрасного. Психоаналитический вестник, июль 1932 г., с. 216-261.)

Как мы знаем, частичное самоотречение, как правило, преследует более серьезную цель. Небритый мужчина хотя и выглядит более мужественным, но имеет мало шансов понравиться современной женщине. Таким образом, уступая в малом, он добивается большего.

Еще одним примером подобного самоотречения может служить отказ китайцев от вековой традиции носить косичку. Таким образом, цивилизации отдается дань, подобно тому, как в древние времена признак мужественности приносился в жертву богам.

Дата добавления: 2015-10-02