Движки революций

Бывал ли ты, читатель, в заповедных лесах Ленинградской

области, видывал ли сказочные замки, что растут среди волшебных

елей и сосен? Посмотри, вот за этим металлическим забором

белоснежно высится трехэтажный дом-костел: фигурные башенки,

флюгеры, стрельчатые окна… Кстати, тебя снимают все три

телекамеры, глядящие из колючей проволоки наверху забора. А вот

этот домишко изготовлен по специально выписанному из Англии

дизайнерскому журналу: во дворе финская травка, китайские

скульптуры и английский булыжник. Не спрашивай сумму – разве дело

в деньгах? Владелец не так богат, чтобы покупать дешевые вещи.

А вот недостроенный домик не столь счастливого коллеги. Такое

здесь не редкость. Могильным мраком зияют оконные провалы, сгинул

его хозяин, лихой бандит и помощник депутата Сеня Кривой…

Глухой лай. Я остановился.

На меня надвигался огромный доберман в модном шипастом

ошейнике. Такие собаки в американских фильмах обычно охраняют

военные объекты.

– Пшел вон, – сказал я доберману, но сказал неуверенно. В этих

глухих местах бароны замков не стесняли своих буйных нравов.

Говорили, что недавно один из нуворишей застрелил какого-то

подсобника из ружья. Парень покусился на частную собственность –

нырял в речку с барских мостков.

Пес считал километр рядом с двухметровым забором коттеджа

своим. Но возле этого забора проходила единственная тропка через

бурелом на мой строительный объект Х. Я возвращался под вечер из

районного магазина и хотел быстрее сварить и съесть свою добычу.

– Уберите собаку! – Сказал я женщине, мелькнувшей за прутьями

забора.

Меня не слышали или не хотели услышать.

– Уберите собаку! – сказал я уже громче.

Женщина остановилась. Посмотрела на меня. Судя по ее взгляду,

все мое естество состояло из старых «строительных» джинсов,

известковой футболки и цементных кроссовок.

– КУДА я ее уберу? – Спросила с нажимом и спокойно ушла

домой. «Вали отсюда, бездомное нищее фуфло», – сказала мне ее

выразительно-презрительная задница.

Доберман смотрел на меня. И явно ухмылялся.

Голод и доберманы. Движки революций.

«Ешь богатых!» – призывала футболка подсобника Кузьмы. Миша-

Китаец изобразил на своей спецодежде кельтский крест – «наследие

белых предков» – и надпись «White Power». На футболке на моей –

серп-и-молот и звезда, краской-грунтовкой нарисованы.

– А помнишь, как наш прораб увидел твою надпись «Ешь

богатых»? – Спросил однажды Кузьму Миша Китаец, предаваясь

воспоминаниям. – Помню, подозвал он тебя, прочитал, заулыбался и

спрашивает, а чей-то это такое? А ты ему стал объяснять, что это

лозунг такой. Он поржал, сел в машину и уехал. А ты пошел с лопатой

в руках на строяк работать.

Наверное, он думал в машине что-то вроде «Гы-гы, “ешь богатых”

– я вот в тачиле, а он с лопатой». А ты думал, наверное: «Гы-гы, он

думает, что я работать пошел, а я вот чай в бытовке пью, и пошел он

со своей тачилой в жопу».

– Ты не поверишь, – ответил Кузьма, – но именнотак я и думал.

– Всех буржуев мы поставим к стенке, – негромко и ласково

говорил мне тихий Чегевара, а потом чуть смущенно улыбался.

Женя Чегевара учился со мной в универе с первого курса. По

университетским коридорам расхаживал в скрипящей тужурке и

брошюрой Маркса под кожаной подмышкой.

– Маузера не хватает. В деревянной кобуре, – выдавали свои

познания в деле революции журфаковские девочки.

Поначалу я решил, что Чегевара – позер. Чегеварные футболки

нынче в моде – Брюс Ли двадцать первого века. Я не верил его

обещаниям сделать революцию.

Это потом Чегевара – единственный из всех высоколобых

сокурсников – прослышав, что я нечаянно пропил в первый свой

«самостоятельный» день рождения в общаге все родительские

деньги, высланные на месяц, каждый день таскал на журфак мне

домашние бутерброды. Это потом в университет стали приходить

письма из милиции об «асоциальной деятельности» негромкого

спокойного Евгения, и его вызывал на ковер декан. Это потом

Чегевару взяли с тиражом его «красно-коричневой» самопальной

газетки «Хуевыебин» (от китайского «Хун Вей Бин» – «Красные

стражи»), что обрушивала чудовищные нецензурные проклятья на

президентские головы, клеймила буржуев и призывала к немедленной

революции – газету Чегевара с Кузьмой и товарищами клеил на

стенах домов по ночам. Ну и, конечно, Чегевара попал в кровавый

разгон несанкционированного митинга лимоновцев на Марсовом поле

перед 300-летием Петербурга. Тот самый, когда перед речами во

славу града Петра упитанные любители группы «Любэ» в камуфляже

от души и до хруста попинали тщедушные нацболовские тела.

Университет Чегевара закончил с красным дипломом, полагая,

что революция в информационном обществе невозможна без высшего

образования. Раньше он вел политическую колонку в одной городской

газете, но был извергнут из ее лона за неудобные личные убеждения.

Взгляды Че менять не собирался. Теперь он с нами – на объекте Х.

– Ну, и как тебе трудовые массы в действии? – Спросил я Женьку

через неделю его работы.

Наши трудовые массы азартно стучали костяшками домино на

обеде, ездили на рыбалки, опохмелялись по утрам и периодически

ябедничали прорабу на подсобников. Нашихплотников и каменщиков

все устраивало. В гробу они видали революцию Чегевары.

– Ну, они же ж прихвостни капиталистов, – оправдывался Че, –

они же ж коттеджи буржуям возводят.

При словах этих коммунист был мрачен и смотрел в сторону.

Беда наших леваков в том, что они живут в больших городах, а те

злые бедные, кто мог бы пойти за ними, тянут лямку в провинциях. В

больших городах очень мало злых и бедных. Бедные больших городов

завистливы. У них нет времени кропотливо готовить революцию,

писать молоком секретные депеши и заниматься подпольной

деятельностью – им каждый день щекочет ноздри дым чужих сигар на

улицах, и слепят глаза роскошные женщины в чужих иномарках.

Бедным больших городов нужно ВСЕ и СЕЙЧАС или вообще ничего –

поэтому они будут либо вкалывать или грабить, либо растворяться в

спирте. Эти бедные являются частью той же самой Системы.

Вот я и… в общем, пришел. Я потрепал ухо радостного бродяги

Блейка, выбежавшего на объекте мне навстречу. Да здравствуют

макароны с тушенкой – пища богов.

– Привет, – сказал гитаре. Та ждала в преданном молчании. –

Скоро мы выберемся отсюда, – подражая героям-одиночкам в

кожаных плащах, нежно прохрипел я и включил плитку, – скоро все

изменится, дорогая…

Пальцы гитариста-самоучки наполнила сладкая дрожь. Я

поставил воду на ржавую электроплитку и убежал в другие миры.

Словно древнего героя и меч его, гитару и ее хозяина связывают

невидимые магические узы. Противиться им бессмысленно. Хозяин

фальшивит – гитара уходит.

Моя первая гитара ушла, когда я стал с ее помощью охмурять

зелененьких первокурсниц в общежитии. Четыре аккорда из «русского

рока» – и дело в шляпе, радостно открыл начинающий студент.

Однажды под предлогом обучения этим пресловутым аккордам я

заманил в свое логово длинноногую любительницу авторской песни.

При попытке измерения линейкой протяженности девушкиной ноги, я

был атакован мощный прямым ее правой. У моей гостьи оказались

твердыми и рука, и характер. Ошеломлено рухнув на кровать, я

услышал под собой страшный хруст – и ушла вторая гитара.

Второй гитаре не понравилось хранение в кармане ее чехла

любовного письма одной хорошей, но нелюбимой девушки. Каждый

вечер я доставал листок надушенной сладким бумаги и с понятным

удовольствием перечитывал дифирамбы в свою честь. Мое

тщеславие тешилось недолго.

…Спустя две недели гитару вместе с чехлом и письмом выкрал

заезжий наркоман, гостивший в общаге у моих полузнакомых.

– Черт! – Крикнул я, вдруг почуяв знакомый резкий запах.

Пока я медитировал с гитарой, в кастрюле по своему обыкновению

сгорели макароны.

Дата добавления: 2015-10-02