Полшестого

ИБАЛ Я ВАС.

Написано корявыми буквами под окнами факультета. Прощальное

письмо какого-то неплохого парня, отчисленного за плохое поведение.

ИБАЛ Я ВАС.

Это написано на моем опухшем от добротного пьянства лице. И

на лицах моих друзей из блока 1803.

В блоке 1803 бухают все. Даже ручная крыса Маша, живущая в

отдельной эмалированной кастрюле на книжной полке. Ей просто

ничего не остается: кроме портвейна, пива и настойки боярышника в

черные дни у нас и ее хозяина Казака ничего нет. За редким

исключением. Поэтому крыса Маша вместе с нами завтракает пивом,

обедает портвейном, а на ужин ей достается крепкий сон алкоголика.

– И что делать будем?

Мы держим совет, где взять денег – соображаем. В совете

принимают участие заслуженные алкаши общежития, Корабли: Казак,

Серега Тарантино, я, получивший здесь кличку Худой, и мой новый

сосед по 1801 по прозвищу Маркиз.

Вопрос, где взять денег, – риторический. Все прекрасно знают, что

наручные часы, которые можно загнать, остались только у Казака. Но

у них работает только секундная стрелка. А если легонько щелкнуть

по стеклу циферблата ногтем, все стрелки занимают позорную

позицию «полшестого».

Казаку не жаль своих часов. Во-первых, он человек верующий и

рад помочь ближним своим. Во-вторых, давно хочет избавиться от

этого хлама. Но ему неизвестно, как можно продать неисправные

наручные часы.

– Их нужно продать как исправные! – Предлагает Тарантино. Его

дьявольский гений всегда был головной болью добропорядочных

обывателей.

Это идея.

Мы решаем в момент сделки незаметно поставить стрелки на

текущее время, после чего спокойно сделать ноги. Зловещих

замыслов полны, выходим из общаги. Операция назначена на три

часа дня у станции метро «Василеостровская».

Мы их сразу приметили.Трое больших громких мужчин в

одинаковых усах и кожаных куртках. Вид у этих пивных животов такой,

будто они владеют всем миром. По обыкновению подобные румяные

типы полагают, что они всегда знают, что почем. В этом их главная

ошибка.

– Мужики, – бодро обращается к ним Казак, – часы не купите?

Отцовские, дорогие, но отдам по дешевке – выпить надо, вообще

труба.

– Дай-как сюда, – презрительно говорит самый крупный из их

компании.

Смотрит. Секундная стрелка исправно описывает полагающийся

круг. Мужчина смотрит – бенгальские огни алчности. Он называет

одну десятую от настоящей стоимости наших замечательных часов –

разумеется, в рабочем состоянии.

– Сколько?! – Возмущается Тарантино. – Это же ОТЛИЧНЫЕ

КОМАНДИРСКИЕ ЧАСЫ!

Мужчина обдает нас презрением и отворачивается. Он знает, что

такие ханурики, как мы, уже на крючке.

– Ну ладно, – чешет в затылке Казак, – жаль самому, а что

делать? Берите.

Счастливый обладатель раздолбанных часов небрежно

отсчитывает мелочь. На нее можно приобрести целый литр дешевой

водки и папирос. И еды в придачу.

– Носите на здоровье! – От всего сердца желает покупателю

Тарантино, и мы медленно, чтобы не вызвать подозрений, торопимся

к проходным дворам. Мужчина с улыбкой победителя смотрит нам

вслед. У него на лице написано: «Как ловко я вас нагрел, засранцы!».

Мы ускоряем шаг. Я оглядываюсь и вижу, как наш покупатель стучит

пальцем по циферблату, как меняется его самодовольное лицо, и он

поднимает на нас проясняющийся взгляд.

Полшестого…

– Делаем ноги! – Ору я, и мы срываемся в запутанные грязно-

желтые василеостровские дворы. Мы пробегаем с десяток арок,

спасаясь от пудовых кулаков, шлепая по асфальту и брусчатке, пока

не понимаем, что вероятная погоня давно должна была отстать.

Мы останавливаемся и глядим друг на друга. Мы думаем одно и

то же.

«Ну и кто теперь засранец, старина?» – Думаем мы.

Ради таких моментов стоит жить.

Ы-Ы

Когда припекли первые лучи весеннего солнышка, Маркиз

обнаружил в углу на подоконнике нашей комнаты банку сметаны. По

моим самым скромным подсчетам, посылку со сметанкой родители

прислали ему более полугода назад.

– Ты уверен, что банку стоит открывать? – спрашиваю я его, с

беспокойством глядя на зеленоватую жижу за стеклом. – По-моему,

там уже другая форма жизни.

– Интересно же, – парирует Маркиз, пытаясь открыть пластиковую

крышку дрожащими с похмелья пальцами.

– Иди-ка со своей биологической бомбой в ванную! – Приказал

присутствующий при этом Тарантино.

Сказано – сделано. Через пару минут из ванной послышался

хлопок, а затем звук рвотных спазмов, задушивших незадачливого

естествоиспытателя.

– Ы-ы, – протянул Маркиз, появляясь на пороге со своим

бактериологическим оружием. Из ванной пахнуло так, что наши

грязные носки – и те не выдержали конкуренции.

– Убери ее!! – Возопил я.

– Нет! – Сказал Тарантино. – Есть идея!

Он подвел нас в окну и указал вниз. Под нашими окнами на

семнадцатом этаже две пары женских ножек опрометчиво пытались

насладиться солнечными ваннами. Мы, не сговариваясь, поняли, что

нужно делать. Маркиз принес три ложки. Заткнув носы, мы загребли

мутировавшую сметану и, как по команде, опрокинули их.

Раздался визг.

Мы обменялись злодейскими улыбками.

– Дураки! – Крикнули снизу.

– Я этого так не оставлю, – заявил Тарантино, –Худой, подержи

меня за ремень!

Я держу его за ремень, а Серега, болтаясь между восемнадцатым

и семнадцатым этажами, отправляет посредством ложки все

содержимое адской банки в 1701 через распахнутое окно.

– Отведайте сметанки, дамы! – Глумится злодей и смеется,

счастливый, как ребенок.

С чувством выполненного долга мы продолжаем ритуал

опохмела.

– У меня глюки или где-то трубы потекли? – Говорю я.

Все прислушиваются.

– Входная дверь! – Кричит Маркиз, и мы бросаемся в коридор

блока.

Кто-то мстительно вылил под нашу дверь ведро воды. Маркиз,

чертыхаясь, пошел за тряпкой.

– Вот и повод познакомится! – Замечает Тарантино. И мы, оставив

Маркиза разбираться с наводнением, отправляемся к соседкам.

Разведка показала, что в блоке 1701 живут две девушки. Их зовут

Ыркина и Ыргина, у них смуглые лица и узкие глаза. Пока я заводил

разговор, Тарантино быстренько сгонял за пивом. Я оглянуться не

успел, как в их блоке уже царил полумрак, играла медленная музыка,

а мы танцевали, разбившись на пары.

Сереге досталась худенькая симпатичная Ыркина, меня облапила

огромная могучая Ыргина. Тарантино тому был совершенно рад и

тайком, когда девушки не видели, показывал мне язык. Мы танцевали,

пили пиво, трепались ни о чем и снова танцевали. Я пробовал

обнимать свою партнершу, но в ответ получал неизменный и

болезненный тычок под ребро. Единственным утешением служило

наблюдение, что у Тарантино тоже ничего не клеилось.

Когда забрезжил рассвет, девушки попросили нас на пару минут

выйти. Мы отправились в коридор покурить, после чего обнаружили,

что наши прелестницы постелили себе на диване и якобы спят.

– Нужно приступать к решительным действиям, – сказал я.

– Я первый, – вызвался Серега.

Он стащил с себя футболку и джинсы. Оставшись в одних

семейных трусах по колено, он зачем-то взгромоздился на

подлокотник дивана у девушек в ногах. На таком насесте Тарантино

стал похож на задумчивого грифа с волосатыми ногами.

– Сейчас или никогда, – подбадривал я.

– И как? – Говорит он.

– Щас покажу, – я мужественно расстегиваю джинсы и взбираюсь

на подлокотник рядом с ним. Подлокотник скрипит. Два задумчивых

грифа в нерешительности трезвеют и смотрят на скуластые желтые

лица на подушках.

– Утро в чуме, – не выдерживает Тарантино, и я неполиткорректно

хихикаю.

– Идите в жопу, – говорит, не открывая глаз, Ыргина.

– Пионэры, – добавляет, не открывая глаз, Ыркина.

Мы безропотно собираем свои манатки и покидаем дам по-

английски.

– Интеллигентность не пропьешь! – Говорит Тарантино.

Вновь непонятые и отверженные, мы выходим навстречу заре.

Дата добавления: 2015-10-02