|
Читайте также: |
Новая жизнь.
Вотона, смотрит на меня окнами студенческого общежития, и
Большой Город Петербург расправляет каменные крыла за моей
джинсовой спиной.
– Молодой человек, вы куда?
– Я это…студент! – Гордо произношу еще непривычное слово.
– Чтой-то я вас не припомню! – Старушечий голосок вахтерши в
новой жизни звучит злорадно.
– Так я это… вселяюсь, – поясняю, поклонясь ее окошечку, – я из
другого города сюда приехал. Поступил в здешний университет – и
приехал…
– А срок заселения в наше общежитие – завтра! – Не без
приятности сообщают мне из вахтерской будки. – А пока НЕ ПУЩУ!
…Так я впервые услышал коронную фразу этой
шестидесятилетней крашеной блондинки. Как часто супруга офицера
КГБ бросала свою «коронку» в лицо припозднившимся студентикам и
сомнительным барышням без пропусков! Неслухи упирались носами в
ее необъятную строгую грудь.
Здравствуйте, Клара Александровна!
– Что же мне теперь делать? – Робко интересуюсь я.
Почуяв победу на своей стороне, женщина добреет.
– Дождись коменданта общежития, может, она что-то решит.
Комендант… Общага в моем воображении превращается в
крепость.
– А скоро он… она…это?.. – Формулирую с надеждой.
– К вечеру будет, – с фальшивым сожалением в голосе сообщает
старая ехидна.
Я сжимаю зубы и, покрепче ухватив растрескавшиеся ручки сумки,
иду к выходу. На улице у здания я в первый раз в жизни вижу
Настоящих Негров. Естественно, они играют в баскетбол.
Про Негров я перед отъездом наслушался всякого. Товарищи
охотно уверяли, что все Негры без исключения – гомосексуалисты и
преступники.
Это настораживало.
Негры подозрительно поглядели на меня. Судя по всему,
собираются выколачивать бабки за то, что слишком долго нахожусь на
их территории. А что они делают с теми, у кого денег нет? Страшно
подумать… Закуриваю как можно независимее и устраиваюсь на
питерском поребрике.
Так проходит три часа. И на сцене появляется Комендант в
сопровождении черного пуделя.
– Ничего не знаю! – Отмахивается от меня комендант общежития
и пытается скрыться.
– Мне и переночевать-то негде, – Бубню я, волоча за
комендантом свои баулы. Одна из сумок нескромно распахивается, и
на пол сыплются мои свитера и исподнее.
– Ну что мне с тобой делать!
Я обреченнопожимаю плечами. Откуда мне знать?
Вот в чем минус. Когда ты, крутой и взрослый в подготовительной
группе детсада, вдруг приходишь в первый класс школы, ты вновь
становишься обыкновенным ребенком. Что уж говорить о
самочувствии того, кто поменял маленький город на большой!
Первоклашка – в лучшем случае!
– Ну ладно, отправлю тебя к Володе на восемнадцатый, – решает
власть, – он в «двушке» один живет, там у него и разместишься. Блок
№1801. Запомнил?
Запомнил. Скоро о существовании этого блока узнают многие.
– Выпиши у Клары Александровны пропуск и проходи, – кивает
еще ни о чем не подозревающая комендантша.
Я выписываю и прохожу. Скрипучий грузовой лифт поднимает
меня на восемнадцатое небо. Сдерживая взволнованное дыхание,
подхожу к двери указанного блока, что недалеко от лифта. За дверью
– тишина. Рядом на стене выцарапано: «НАДЯ – КОЗЕЛ».
Мой палец медлит у звонка.
Какой он из себя, Володя, мой будущий сосед? На каком он курсе?
Есть ли девушка? Какую музыку слушает?
Интересно вот еще что: насколько он сильнее меня, если дело
дойдет до потасовки? В моем Новозыбкове в некоторых общагах
царила просто армейская дедовщина. Сдаваться общажному «деду»
я, однако, не собирался.
Дверь распахнулась. На порог вышла задумчивая пухлая девушка
в халате, очках и при сигарете.
- Привет. Ты к нам? – поинтересовалась она и села на
подоконник возле дежурной консервной банки, приспособленной под
пепельницу.
– Да, – сказал я и уточнил, – жить.
– Ну, живи, – разрешила девушка и выпустила струю дыма, -
откуда сам?
Я называю город.
– В середине «дэ» или «тэ»?
– «Бэ», – говорю я и тоже закуриваю.
– Меня, кстати, Ирой зовут. А тебя?
– Сашей. Очень приятно.
– Здесь, в общем-то неплохо, – важно сказала Ира после долгой
паузы, – спокойно. Народ мирный, местами интеллигентный. Только
пьет много. Песни по ночам горланит под гитару. Местами даже в
ноты попадают… Ну ладно, пойдем, я тебе блок покажу.
Внутри довольно уютно. В общем коридоре стоит электрическая
плита, негромко гудит маленький холодильник, урчит раковина для
мойки посуды. На двери туалета наклеено фото белой девушки, на
двери ванной – чернокожей. Инь и Ян.
– Вот здесь – двушка, здесь – трешка, – показала Ира на две
другие двери.
– Не понял.
– Ну, здесь комната на два человека, а здесь – на три. В трешке
мы с Дэном Лукашенко живем, в двушке – Володя. Тоже с девушкой.
Правда, сейчас он ушел куда-то.
– Меня к нему подселили, к Володе этому – говорю я, – а он с
девушкой…
– Там разберетесь. Девушка, как я понимаю, местная, а наша
общага – для иногородних. Ставь пока свои баулы здесь, в коридоре.
Пошли, чаем хоть напою. Не ел, поди, с дороги…
Мы сидим в трешке у Иры. В комнате – страшный беспорядок:
воображаемый снаряд, влетевший в помещение, разбросал по полу
мужскую и женскую одежду, перевернул набок оба холодильника.
Через всю комнату тянутся веревки, на которых бесформенными
комками сушится одежда. В центре комнаты стоит огромный шкаф,
рядом притулился столик, у которого, в свою очередь, притулились
мы.
Ира намазала мне булочку маслом и налила чай. Ее халатик на
груди почти разошелся, и я постарался сосредоточиться на своей
булочке.
– Чего замолчал? – Ира и закинула одну голую ногу на другую.
– Да я это…
В это время дверь в трешку распахнулась.
На пороге появился огромный усатый Негр. На черном лице
свирепо светятся белки глаз. Он внимательно посмотрел на меня.
Ира торопливо поправила халатик.
Я хрипло поздоровался, вспомнив известный шекспировский
сюжет. И рассказы товарищей. При этом не мог оторвать взгляда от
потрясающих воображение усов афроамериканца – они были густые и
спускались до самого подбородка на манер казачьих.
– Привет, как дэла? – Вдруг ослепительно улыбнулся Негр.
– Привет, Дэн! – Обрадовалась Ира. – Я его Дэном называю, а из-
за усов – Лукашенко, он на президента Белоруссии похож. А так он
Доминик.
– Саша, – представился я.
– Домынык, – гулко пробасил «Лукашенко», протягивая свою
гибкую живую лапу с розовыми ногтями, – очень прыятно.
Узнав, что я – новый жилец блока 1801, Доминик начал суетиться,
обещая накормить всех национальным блюдом Берега Слоновой
Кости, и мне снова стало не по себе. Оказалось, речь шла о блюде
«манэ» – обыкновенной манке, своеобразно приготовленной и
скатанной в шары. Доминик наколдовал свирепый кроваво-красный
соус. Мы по всем правилам отщипывали руками куски от вязкого
манного «манэ» и макали их в соус. От африканского соуса во мне все
горело, как в русской печи.
После обеда Доминик показал фото со своей родины. Чернокожий
Лукашенко обернулся местным принцем. Вот, на фоне райских
африканских кущ позирует его папа. В руках у папы автомат
Калашникова.
– Мы просто хотым быть свободными, – улыбается Доминик и
пытается рассказать историю своего небольшого государства. На
пятом по счету перевороте я окончательно сбит с толку и теряю нить
повествования.
В это время в блок позвонили. В трешку ввалилась компания всех
оттенков черного: Симо, Али, Абу, Марко. С ними и сегодняшние
баскетболисты, плюс – мулатка с бархатными глазами и
удивительным телом в обжигающе красном платье. Это студенты из
разных африканских стран. А бербер Симо больше похож на испанца.
– Привет, бандерлоги! – Весело скалится Доминик, а потом
смущается, – ой… Марита…ты…
Компания притащила ящик пива «Балтика №3». Ира недовольно
нахмурилась.
– Мы русские, просто загорели, – уверил меня Абу, похожий на
маленькую умную обезьянку. Откуда-то появился второй ящик пива,
немалая бутылка водки, и я готов был поверить его словам.
– Айда на Фынскый залыв! – Закричал Али.
– Пошли с нами, – позвал Доминик, – осмотрышься.
В составе студенческой сборной африканского материка я вышел
на улицу. Оторвать взгляд от Мариты было невозможно – до этого дня
я подозревал, что такие женщины живут исключительно в кино.
– Моя мама – француженка, а папа – с берега Слоновой Кости.
Он каннибал, – кокетливо поведала мне мулатка и расхохоталась,
обнажив сахарные зубы.
Веселая компания всучила мне бутылку пива. Мы миновали двор
за общежитием – и оказывалось, в двух шагах от городской общаги, за
унылым рядом сероэтажек, прохладно живет северное море. Море!!
– Предупреждать же надо! – Забеспокоился я, остановившись.
Мои глаза чуть не задохнулись от воды и неба, а легкие – от
свежего ветра Балтики. Ветер надул мою рубашку и загудел в зеленом
горлышке пивной бутылки. Красное солнце уже клонилось к горизонту,
выстилая багровую дорожку света к каждому из нас.
Берег Финского залива усеян строительным мусором и сухим
плавником. На отдельных сухих корягах расселись шумные и
разноцветные студенческие стайки. Длинные волосы развеваются и у
девчонок, и у парней. Неподалеку под гитару поют «Чижа» и «БГ».
Мы тоже подыскали себе корягу по вкусу. Через пару минут к нам
подсела компания с гитарой. Специально для моей негритянской
команды волосатым гитаристом, увешанным разноцветными
фенечками, исполняются композиции из репертуара Боба Марли.
– Оо! Боб Ма-алы! – Пробасил Дэн и лучезарно улыбнулся.
Смуглая Марита стала медленно танцевать на фоне заката, и на
северном берегу выросли призрачные пальмы, а волны что-то
зашептали по-кубински. Или на суахили – не разобрал.
– Захлопни варежку, – дружески посоветовала мне на ухо Ирина,
– тебе с этой девушкой ничего не светит.
– Это почему же? – Хотел обидеться я.
– За Маритой одно время вся общага бегала. Пока не стало
известно, что ей нравятся геи. И девочки. Так что расценивай мою
реплику как комплимент…
Я дышал всей грудью и не мог надышаться новым воздухом.
Симо в это время хвастал своими предками – пиратами-
берберами.
– Хачик ты африканский, а не пират, – говорила ему Ирина.
– Э-э, зачэм? – Обижался пиратский потомок.
– Знаешь, – сказал я Доминику, уже изрядно накачавшись пивом в
кругу новых знакомых, – а ведь я вас вначале побаивался.
– Люды всэгда боятса того, чего нэ понымают, – серьезно сказал
Доминик, – и нас, чернокожих, боятса. Но забывают, что в могилэ
человеческие кости всэгда одинакового цвета.
– Саш, смотры какы аккорочка! – Толкнул меня локтем Симо,
восхищенно кивая куда-то за мою спину. Я оглянулся и увидел
возлежащую на покрывале огромную обладательницу мясистых
белых ляжек.
– Да-а-а, – восхищенно вздохнул то ли Али, то ли Абу. Скорее
всего, оба.
Несмотря на общий цвет наших костей в будущих могилах, вкусы
наши при жизни существенно расходились.
На закате резко похолодало.
– Навэрно, Володя уже вернулся, – сказал Доминик, открывая
очередную бутылку пива и пытаясь не слушать недовольные
антиалкогольные реплики Иры, – пора в общагу. Хотя… можно и еще
по одной…
– Я те дам еще по одной! – Заводилась Ира.
Мы попрощались с музыкальной компанией и двинули обратно.
– «Ноу вумэн – ноу край!» – Дружно затянули мы с Дэном по
дороге назад.
Африканская сборная с удовольствием подхватила.
– Дураки, – сказали Ира с Маритой и рассмеялись.
А за нашими спинами вздыхал Финский залив, и нежно зажигались
фонари в наступающих синих сумерках, и рядом шла удивительная
Марита, и пахло уходящим августом, и пиво, и кеды, и Большой Город
приготовил на завтра миллион подарков и сюрпризов, и все
прекрасно, и все хорошо…
Через месяц Ира и Доминик съехали из общежития на съемную
квартиру. Год назад я узнал, что они погибли. Группа неизвестных
нанесла Доминику и Ирине около двадцати ножевых ранений, когда те
поздно вечером возвращались из кино.
Ничего из их вещей похищено не было.
Дата добавления: 2015-10-02; просмотров: 58 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Возвращение Шульца | | | Попытка выживания |