Через тернии

– Ну дайте хоть поесть человеку, нах! – Взмолился завхоз школы,

снова увидев нашу четверку перед своим столом в школьной

столовой. – Вы меня ДОСТАЛИ со своей аппаратурой!

– Еще нет, – спокойносказал Ха, глядя на него в упор. На фоне

нашего гробового молчания эти слова прозвучали зловеще.

Шифер утверждает, что наш Эгрегор – астральная идея будущей

группы – уже родился, а это значит, все устроится само собой, нужно

лишь усиленно верить. Но школьный завхоз о законах тонких миров не

имел ни малейшего представления и лег на нашем пути к искусству

неодолимой тушей. Дело на пару перемен – открыть дверь на чердак

и покопаться в хламе – лень школьного управдома превращала в

сакральное действо. Над завхозом черным вороном кружилась давно

задуманная нами «темная».

– Мы получили добро от директора, – в сотый раз напомнил ему я,

– вы обязаны выдать нам инструменты.

За «добром» директора мы бегали полмесяца, теперь еще этот…

Завхоз невнятно выругался.

– Не оставят человека в покое, – сказал он и… неожиданно

согласился, – ладно, пошли.

Он тяжело поднялся, вздохнул и с видом большого одолжения

поплыл к выходу. Шифер радостно ткнул меня локтем в бок. Ха за

спиной завхоза делал неприличные жесты, оскорбляющие

достоинство школьного работника. Паша был спокоен и тверд. Именно

он целую неделю тащил нас на охоту на завхоза – даже когда нам

казалось, что раскачать этого безответственного мамонта на поступок

уже невозможно.

От скрежета железной двери чердака у меня заныли зубы.

– Забирайте, что найдете, нах, – обиженно сказал завхоз.

Мы нырнули в многообещающий сумрак. На свет из паутины были

извлечены:

- ритм-гитара «Урал»

- бас-гитара в форме большой нелепой скрипки

- несколько барабанов, педаль с колотушкой для ударника

- микрофонная стойка

- одна старая колонка

- ламповый усилитель, один

- шнуры

– Ха, тут еще один барабан, пионерский! – Крикнул Шифер.

– Забей, – распорядился Ха.

Мы спустили все хозяйство на первый этаж и под любопытными

взглядами школьного населения потащили аппаратуру в каморку за

актовым залом. Поставили. Посмотрели. Подключили.

– Фигасе, у бас-гитары всего четыре струны! – Сообщил нам

Паша, пытаясь соорудить на грифе бас-гитары аккорд «ля-минор». –

Как на ней боем-то играть?

– Тебе и четырех струн достаточно, – заметил Ха, с ужасом

рассматривая своего уральского монстра с кокетливым фиолетовым

«флажком», – черт, в этой гитаре килограммдесять…

Шифер возвышался над грудой разнокалиберных барабанов и

чесал в затылке.

– И что мне с этим делать? – Возведя очи горе, спросил он

небеса.

Покровитель Начинающих Рок-Музыкантов безмолвствовал. Да и

существует ли он вообще?

Для меня инструмента не нашлось. Поэтому я сказал:

– По ходу, Паша, на твоей «басухе» еще Пол Маккартни играл.

И засмеялся.

Из подключенной колонки доносилась страшная какофония. Ха

пытался взять пару аккордов на своем «Урале», аккорды пытался

взять на басу Пола Маккартни и Павел. В этом хаосе меня и осенило:

– У меня в соседнем подъезде Серега Туз живет. Он меня на

гитаре учил играть. Говорил, что раньше в группе лабал…

– Класс, тащи его сюда! – Сказали хором мои товарищи.

В коридоре оглушительно забился школьный звонок. Мы отпихнули

любопытных младшеклассников от двери каморки и пошли изучать

никому не нужные синусы.

Задумчивый Серега Туз явился к нам после уроков второй смены.

Посмотрел на наш музыкальный антиквариат, взлохматил пятерней

свои длинные светлые волосы. Хмыкнул, но ничего не сказал.

Расставил барабаны, как полагается.

– А где «рабочий»? – Спросил он нас.

– Какой еще рабочий? Не надо нам никаких рабочих, – сказал я.

– «Рабочий» – это барабан, который дает звук «дыщ», – пояснил

наш музыкальный эксперт, – басовый барабан дает «тум». Он и

«рабочий» – основа ритм-секции: «тум»-«дыщ», «тум»-«дыщ». Без

него ничего не получится.

– А как он выглядит? – Спросил я, уже догадываясь, что его у нас

нет.

– Ну… такой… на пионерский немного похож.

Мы вчетвером уныло переглянулись. «Пионерский» барабан

остался на чердаке…Благородный Туз молвил:

– Не парьтесь. У меня дома как раз бесхозный «рабочий»

валяется. Завтра принесу.

У Туза был хаер и гнутая серебряная серьга в левом ухе.

Начинающим музыкантам Туз внушал уважение.

– Слушай, Санек, я тебя могу с мужиком свести, который

электрогитару свою продает, хочешь? – Спросил меня Туз на

следующий день.

– И сколько стоит? – Заранее расстроился я.

– Он алкаш ужасный, может и на водку сменять.

И я пошел на преступление – залез дома в кладовку и похитил две

бутылки «Брянской», припрятанные родителями для оплаты услуг

местных сантехников…

Мы с Тузом поднялись на третий этаж «хрущовки» на Ломоносова.

На звонок из квартиры выполз небритый мужик в тельняшке.

– Дядь Вась, это я, Сергей, – сказал Туз, – вот, человек хочет

гитару у тебя купить.

Мужчина мутно уставился на меня. На его сорокалетнем лице

слесаря ясно выступали последствия недельного запоя.

– Хто там, Вась?

Судя по свежей волне перегара, к нам вышел Дядь Васин

собутыльник. Тоже небритый и в тельняшке, только ростом пониже.

Вместе они походили на экипаж неспешно тонущего корабля.

– Чо надо, мужики? – С порога рявкнул на нас собутыльник.

– Споконей, Федя, – одернул его Дядя Вася, – это – музыканты.

Мне показалось, что его хрип потеплел.

– А чо дадите за гитару-то? – Спросил продавец.

Я молча предъявил ему содержимое своего пакета.

– «Брянская»! – Обрадовался Федор, но тут же посуровел. – Три

давай!

– Так… – начал было я, но Туз дернул меня за рукав. Дядя Вася

уже скрылся в недрах своей неуютной холостяцкой квартиры. Через

минуту он вынес электрогитару, цветом под дерево, с изящными

изгибами тела.

– Держи, – сказал он мне, но тут замешкался на секунду. Взял

дрожащими с похмелья руками гитару – и я не поверил своим глазам.

Его грубые пальцы без запинки пробежали стремительную гамму по

всему узкому гитарному грифу, туда и обратно.

– Так-то! – Вдруг улыбнулся он мне. – Держи.

Он вздохнул и взял пакет с «Брянской».

– А-а! – Неожиданно махнул в пустоту рукой и сказал:

– Пошли, Федя…

Собутыльник внимательно посмотрел на нас и захлопнул дверь.

Мы репетируем в школе через день. Туз научил нас простейшим

правилам аранжировки, помогал «снимать» русскорокерские песни,

потом мы уже самостоятельно разучили шлягеры «Нирваны»,

«Аэросмит», замахивались на «Дорз» и пытались играть «Металлику».

Ха настоял на том, чтобы исключить русских динозавров из нашего

репертуара.

– Когда я слышу очередной надрыв монстров русского рока, я

недоумеваю, – говорит Ха, – что еще? У вас есть гитары, концерты,

женщины, машины, квартиры. Что еще вам нужно, чтобы перестать

ныть о том, как плохо жить? И когда вы, наконец, сдохнете?

– Они лицемеры, – говорит Ха, – они пели нам о красоте бунта и о

том, что спокойствие и богатство – это дерьмо. И кто они сейчас?

Пивное брюхо, ожирение кошелька и неохотный выход на бис.

– Сколько раз встретишь ветерана русского рока,столько раз его

и убей, – говорит Ха, – звезда рок-н-ролла должна умереть.

Теперь мы играли в команде. В окружении старых колонок,

шнуров и совковых гитар мы становились другими, гораздо лучше, чем

были на самом деле. Сонный провинциальный день зазвучал и

наполнился гитарным драйвом по самые облака. Мы порвали джинсы

на коленях. И каждая трасса в Новозыбкове вела на широкий

«хайвэй» среди каньонов под небом, свободным, как блюз, – туда, где

на обочинах голосовали огромным грузовикам веселые хаератые

люди с гитарными чехлами в руках.

…Будущие поклонники пытаются заглядывать в школьные окна,

слухи о группе дошли и до самых красивых девочек школы – с нами

кокетничает жгучая Марго из девятого «А» и сама Жанна Монтана из

выпускного. Гитары мы уносим домой на доработку, а, возвращаясь,

вальяжно идем с инструментами по коридорам – Шифер кладет

барабанные палочки в передний карман своих «труб», чтобы

повиднее было.

– Все это понты, – вздыхает на репетициях Туз, – нужно

выступать, а для этого нужны свои песни. Нужен хит…

Дата добавления: 2015-10-02