8 страница. Правая ладонь, пахнет яблочной шарлоткой с корицей, такой сладкий

Правая ладонь, пахнет яблочной шарлоткой с корицей, такой сладкий, приятный запах жизни… жизни без проблем. Приятно, что я почувствовал ее запах и обидно, что она не может почуять его! Если бы доверие и любовь, как-нибудь пахли, то они бы пахли жженным сахаром и корицей…

Я просто люблю ее… так сильно и искренне, и не хочу отпустить, отпустить свою мечту… сложить ручки и ждать у моря погоды, я не смогу так! Я не могу оставить ее одну… я боюсь, что ничего не будет! Мне больно, мне страшно, мне некуда деться из тела… поэтому придется бороться… если хочешь, что-то… за это нужно бороться… этот урок на сегодня я усвоил!

***

24 декабря 2013 «19:48»

Холодная сцена, темная и мрачная. За кулисами хаос и также темно. Балаган, кто на ходулях ходит, кто кидается какими-то странными мячиками. Один угодил мне в шею, было больно, а Настя сидела на тумбе, с краю, грустная, устремившая взгляд на экран телефона – играет в игру, странная игра конечно: разноцветные смайлики «врубаются» друг в друга и взрываются. Я хотел проклинать весь мир, но рядом с ней, я не могу сказать не слова, поэтому походил, попыхтел и вроде успокоился.

Я сел рядом с ней, постукивая ногами по тумбочке, слушая глухие отголоски внутри, и смотрел на нее. Она красива, но не той красотой, что была на виду, не той, которую мы привыкли видеть, тут что-то иное, не могу объяснить. Красота её незаметна, но при этом бросалась в глаза. Длинные, тёмные волосы, собранные на затылке, такой штукой, которую мой, не сказать, чтобы скудный… нет, просто не информированный разум, даже бы и близко описать не смог… плавно спускались вниз, и еще волосы на лбу, разбросанные хаотично, просто забавно торчали, освещаясь мягким светом от телефона. Чуть изогнутые линии бровей дополняли взгляд лучистых, ярких глаз. Сам же взгляд пронзает душу и смотрит глубоко-глубоко, в самое сердце твоей сущности…

Настя, обладает мягкими чертами лица светлая, как лепесток белой розы, кожа, только подчёркивала её великолепие. Тонкие, нежные пальцы, холодные, как лед, но сегодня я их даже не коснулся. Её изящная фигура, легкие движения, потрясающая осанка, неволей наводили на мысль, что Настя занимается танцами. Ах, вы бы знали, как мне нравиться ее занятие!

Жалко, что ее красоту нельзя описать ни цветом, ни размерами, ни длиной волос и ногтей, тут все настолько великолепно, что слова все – забыты разом.

- Настя, ты чего такая грустная? – я хотел, всего лишь поговорить, хотел, чтобы она была такой же веселой, как и всегда, хотел посмеяться вместе! Ведь настроение у меня, благодаря ей, было у меня невероятно хорошее. С утра, меня снова мучила тема любви, давящие сердце, ноющая душа, зависимость в ней! Тоска по ней! А увидев ее с утра, настроение сразу поднялось, я и не думал даже, что она… Настя, может быть такой безбашенной. Танцевала на парте, потом снова ударила мне в сердце, снова головой, мы посмеялись и боль прошла, я снова понял, что пройдет время и все будет круто! Все будет, как мечтаю я, как решит судьба! Как жизнь расставит нас: ее и меня!

Но тут она просто подняла голову… на секунду оторвалась от экрана телефона, и взгляд ее устремился в пустоту. Я с недоумением посмотрел на нее и услышал… еле слышный шепот:

- Я просто хочу побыть одна… Мне нужно немного времени! - тут меня словно ошпарило, я обиделся… и понял, что ее снова, что-то тревожит, но она не может мне это сказать! Но почему? Почему она сейчас такая грустная, а еще утром, превосходила меня по «безумству»?

- Хорошо, - я вскочил с тумбы и тоска нагоняла на меня, душа улетала куда-то, в груди стало больно, сердце сжималось, а в голове, будто лопались пузыри… Я ушел… в мрак сцены и скрылся там.

Мне стало так плохо! Так больно! Я просто стал плохо понимать, что вокруг, кто все эти люди, только грустная Настя и ничего вокруг больше не было… вокруг темнота и Настя – единственное, что темнота не тронула.

- Смотри! Смотри! Ходули – заорал парень, мой хороший приятель… я бухнулся на тумбу за сценой и просто не понимал, что происходит… Он запрыгнул на тумбу и встал на ходули, чуть-чуть не падая, - Еху! – похоже тут нужно смеяться? Я стал улыбаться, потому как забыл, что такое смех! Настя вскочила с тумбы и начала записывать на видео этот момент… Тут мне стало еще хуже! Она смеялась… похоже… ее грусть, как-то связана со мной…! Все… я не жив, не мертв, бледен… и слеза во мраке стекла по щеке! Думаю, она даже не увидела моей грусти… как же мне плохо! Похоже… это и есть конец! Что я сказал не так, что сделал, ведь я мог! Ведь я такой… что обо мне можно узнать много плохого! Я просто хочу с ней поговорить об этом! Но нет такого момента, чтобы мы снова уединились! Похоже, всему пришел конец, все кончено, даже не начавшись…

Я ведь так и не признался ей… Мой первый стих был готов, очень давно, ради нее и я спустился со сцены к креслам и потихоньку вырвал один листик из своего дневника, и подкинул ей, все было до боли противным и плоским:

«Я написал – мне стало легче,

Я высказался – я живу…

Пожелайте мне удачи,

Ведь без нее я не уйду!

Я записал… чуть-чуть воспоминаний,

На черствую бумагу, на клочок:

Стерлись горести прощаний, бессмысленных мечтаний…

Одна любовь е тебе осталась, к чему ж это… я… как дурачок!

Один твой поцелуй – на тысячи романсов,

Как знать…? Один твой томный взгляд – на целый стих!

Одно прикосновение пальцев ледяных –

На сотни сказок долгожданных!

Одна твоя улыбка и чистый смех,

Для меня, как воздуха чистого глоток!

Готова ль утонуть ты, на волнах сладких строк?

А сможешь ли согреть меня – похоже, изнутри продрог!

Но только… вот… удар мне в сердце!

А сможешь ты… когда-нибудь любовь мне подарить?

Чего найдешь, в вольнолюбивом оборванце!

Иль можно о мечтаниях забыть…?

Просто Костик»

Я так просто подписался, хуже бы я не сделал.

Репетиция окончена, все разбежались по своим делам, а Настя юркнула за кулисы, даже не бросила на меня взгляда, не махнула рукой, даже не крикнула: «Пока… Костик» - даже не улыбнулась мне! Мне просто конец. С этого момента, я не помню ничего… Потом, только я лежу на кровати, завернувшись в одеяло, и слеза стекает по щеке…

***

27 декабря 2013. «09:38»

Как бы это странно не звучало, хотя почему странно? Все это в порядке вещей ведь у каждого человека есть мечта, однако не все из них исполняемые, как например с Настей – все это тщетная мечта… Нельзя отобрать у человека того, чего у него, попросту, нет, если нет у нее ко мне никаких чувств, если я для нее просто друг, - жилетка, которой можно высказаться, поплакаться и ничего больше. Видимо, я для нее не такой яркий, как он, видимо, я – душевно больной полу писатель, да и в принципе, это для меня уже ни так важно, «отпустило», - говоря простым языком. Однако, чтобы со мной не произошло, я буду ждать ее, хотя… если другая моя мечта не исполнится. А это уже маловероятно: она же просто фантом – Девушка из Сна… Вольнолюбивый плод моего могучего воображения. Несуществующий идеал девушку, что за вздор? Ничто не идеально! Даже в случае с Настей, я снова убедился в этом. Ничто не идеально, я уверен, Девушка из Сна, вовсе не идеал, а так… если подумать я никогда, и не узнаю.

Все равно, кто бы, что не говорил, но сейчас за любовь я отдал бы все. Если бы у меня было одно желание, которое исполнилось бы точно, я бы загадал, чтобы Девушка из Сна стала реальностью, и я навеки был бы с ней, несмотря на все невзгоды. Я хочу проснуться, в один прекрасный день, и увидеть ее в моей рубашке, на кресле с чашкой кофе и ромашкой, вплетенной в черный, как смоль волосы. Увидев меня, она блеснет глазами и улыбнется… Все, что нужно для счастья.

Похоже, я совсем еще мал, и если продолжу верить, то пройдет время и Девушка из сна придет в мою жизни сама. Но, а пока, она приходит ко мне во снах: плачет, бросается мне на шею и целует, просит, чтобы я не уходил больше, в я так не могу, мне больно видеть ее слезы, ведь, когда я люблю, я разделю все радости и печали, а видеть ее любовь и любить самому, но ничего не предпринимать, потому что это невозможно! Ее нет, а без нее я уже не смогу!

Но вот и все! Снова какой-то упадок, пылающий в груди синим пламенем, выжигая дыру в груди, шипя и разлетаясь искрами во все стороны. Безразличность с ее стороны, а может она просто ждет меня, а я не могу снова… даже просто заговорит с ней. Мы снова вернулись к тому, что было четыре месяца назад – мы просто не знали друг друга. Мы часто проходим мимо друг друга, глаза бегают, сердце мое замирает, мне больно, мне просто хочется обнять ее и зарыдать от счастья. Ощутить ее теплоту, почувствовать как моя ледышка в груди трескается и тепло вырывается наружу. Я хочу ощутить теплые слезы и ее прерывистое дыхание, слышать биение сердец, держаться за руки и наслаждаться бьющимися на кончиках ледяных пальцев пульсом.

А что будет дальше, уже не важно. Как бы я не старался вместе мы уже не будем. Я каждый день задавался вопросом: «Как можно быть с одной?» А потом тут же вспоминал Настеньку, как можно предать и изменить тому, кого любишь. Да это невозможно! Так нельзя!

В голове день за днем мелькают образы старой, жуткой сцены, и ее серебряные слезы. И приятный запах крема для рук. Не прошло и дня с тех пор, чтобы я не вспомнил об этом? Как она задыхалась, а я испуганно сжимал ее руку и сейчас вспоминаю все глубже и глубже, погружаюсь в воспоминания и они выжигают меня изнутри превращая душу в сажу.

Долгий, протяжный звонок раздался по школе, просто ударил по ушам. Все ученики разбежались по классам, но меня и моего друга Пашу – это не останавливало, ему нужно было в мой класс, а я хотел увидеть Настеньку. Поскрипывая «asics»’сом мы прошли по пустому коридору, крича непонятные звуки, приветствуя друг друга:

- Дай краба! – крикнул я, и наши руки слились в рукопожатии, крепком, дружественном. Толчок плечом и смех; дальше скрип… И я уже в кабинете у Насти.

Она сидела за партой, бросила грустный взгляд на меня и дальше взгляд устремлен в тетрадь. Внутри у меня снова начало биться что-то необыкновенное; скрыть это я попытался за каким-то странным поведением, удивления что ли, смехом и тупыми шутками.

- Что это? Ах… Я забыл, - я взял в руки какую-то странную штуковину… и кинул взгляд на Настю. Она грела руки, вы бы знали, как я хотел подойти и согреть ее, но вспомнил ее слова «Мне нужно немного времени», и тут я сказал, - У тебя прикольные часы, знаешь, как у рокеров, неформалов, с шипами, – я улыбнулся.

- Но там не шипы, - выдавила она.

- Я знаю, - бросил взгляд на дверь, - Она пришла? – и выглянул в коридор. Учительница уже зашла в класс, и я изо всех сил сорвался вслед за ней. Дверь тяжело поддалась, и я выдохнул, обреченно сказав:

- Можно войти?

Она пренебрежительно кинула на меня взгляд:

- Проходи…

Насти трудно, я действительно понял, что она в смятении. Она потеряла власть над своими эмоциями, ей нужно время подумать, ей нужно время подумать, собраться с мыслями. Уверен, что я ей совсем не безразличен. Надеюсь, она что-то все же чувствует. Просто пока не поняла это, не разобралась.

Я буду ждать, я буду рядом, не смотря на то, что она чувствует.

Мысли путаются – пожалуй единственный минус влюбленности. Право, не знаю, как это объяснить, но в голове ее улыбка и завораживающие своей глубиной глаза. Действительно, пожалуй, этот тот случай, когда счастье разрывает диафрагму на части. Сердце раз за разом замирает в грудной клетке, и разносит импульсами «чернильную» кровь. Это ощущение приятное, признаюсь честно, однако и слегка пугает. Оно оживляет меня.

***

29 декабря 2013 «19:47»

Дело во мне! Если бы моё поведение соответствовало моему внешнему виду и уму, я бы мог достичь многого, но я не могу, это маниакальность, эта боль - она не даёт мне сосредоточиться, меня сломали, и я по-прежнему ненавижу это место! Многие люди здесь они ненастоящие, почти все они манекены: люди, прикрывающие себя благородностью и гордыней... И я делаюсь таким. Я очень много плачу в последние время, и я не могу без любви; мне по-настоящему наскучило жить!

Я понял, если бы я был сдержанней, был бы подтянутый и не подстегнутый извечными не нужными переживаниями… Я мог бы быть с Настенькой. Она ведь хорошая, просто хорошая. А я… Что я? Уже несколько месяцев испытываю одно и то же состояние… Будто вас кидают всем телом на сотню иголок, они впиваются в тело. Вам больно, но вы ничего не может с этим поделать. Хочется кричать, но вы не можете. А когда вас поднимают, то обливают соленой водой. Все жжет и горит, но сделать вы ничего не можете. Вам больно, жжётся, но вы как дурак, улыбаетесь.

«Её безразличие - вот, что является главной причиной того, что в скором времени, тот я вернётся... Он будет жесток ко всем, но её он будет беречь всегда, даже если она будет не с ним. Она меня не понимает! Она не выдержит всей той странности, что грядет. Странность есть даже здесь, и прямо в этот момент. Весь я, вся моя грусть в данный момент, вся боль в груди и слезы, ее выводящая меня из себя выдержка.. (ей все равно, что происходит со мной) - вся эта одна большая странность. Прошлое настигло настоящее, наверное, мне сейчас настолько досадно, что хочется лечь... и... умереть на несколько часов. Не нужно ничего сверх ее улыбки и озорных глаз, объятий и банального поцелуя в шею... Нежным шёпотом слово: «бурундучок" на ушко... и согревающие: «не грусти, Кость!"... Злобного взгляда, с нотками сочувствия – увы, недостаточно... это делает только больнее... А мне и без того: холодно, больно, грустно, обидно. То самое ощущение с солёной водой, и сотнями иголок, заживо впивающихся в каждую клеточку тела... Какую роль играет безразличие...? Если когда-то я смог с этим бороться, я противостоял боли... Теперь я умираю.... Давление и жуткая головная боль - разрывает мою черепную коробку... Становится досадно, до горькой тошноты... Я думаю обо всех подряд сразу! В моей голове много безумия. В моей голове много девушек, а я все не могу забыть Одинцову… Хотя уже успел привязаться к другой!» (на этом запись обрывается)

Я вошел в зал. Вы бы видели, сколько там было народу. Люди толпились, стояли вдоль стен и постоянный, оглушающий гул стоял в воздухе и шлепанье сидений кресел, деревянным стуком разлеталось из разных концов концертного зала. Люди смеялись в предвкушении моей пьесы, я слышал разные выдумки и пьяный хохот от их действительной бессмысленности, люди кричали, чтобы быстрее начинали, но до начала было еще целых десять минут, за это время, вполне, могло случится что-нибудь безумное.

Я читал свой дневник и шел в бликах прожекторов, которые падали со сцены. Безусловно, все было красиво. Я заметил шикарные фрески на стенах и аккуратные порезы на старых кулисах, которые пахли пылью, а пыль пахла стариной, а стариной дышало все это место… И делалось уютно, не хватало только теплого пледа, чашки чая с лимоном и доброй книги в стиле Пушкина, что-то такого, что заставило бы меня ностальгировать, даже потосковать и убиваться по прошлому счастью Константина Андреевича фон Ризина! Ведь когда-то, правда, было хорошо…

И я увидел Настю, которая сидела на первом ряду, рядом с ней не было никого, хотя весь зал кипел гулом людей, опустив голову в низ, она перебирала пальчиками и что-то шептала себе под нос. Она была особенно грустной сегодня, так же как по-особенному красивой… Она царапала ногтями красные кресла и это резало мне слух… Я хотел что-нибудь для нее сделать, поэтому сел рядом…

- Ты ведь прочла его, правда? – я не уверенно начал разговор и я думал, что она будет меня избегать, но она игриво улыбнулась и подняла голову на меня…

- О да.. Костик, ты пишешь шедевры! Это просто великолепно, правда! Мне очень понравилось… Ты пишешь еще что-нибудь?

Я хотел протянуть ей свой дневник, пускай бы она взглянула на мои записи, хоть одним глазком, чтобы получше меня узнать… Она ведь все-таки открылась мне, и я должен был. Мои глаза загорелись, я думал вот-вот протянуть ей его, как мои руки будто бы укололи, пробежалась легкая дрожь по телу… И я потух. Будто во мне что-то перевернулось, не знаю, как это выглядело со стороны, но чувство было мне не знакомо, поэтому я тут же продолжил разговор:

- Погоди, в чем соль? Я тут так вот, случайно, даже капельку внезапно заметил, что стих, да еще про такое не посвящен никому, так вот, теперь он твой!

- Ты хочешь сказать, что этот стих ты посвящаешь мне? – Настя почему-то померкла слегка.

- Да... от первой до последней строчки!

-Просто я очень люблю стихи и поэтов! Это правда великие люди! И в стихах я нахожу частичку себя, как и в музыке. – о боже мой, я правда стал надеяться на то, что у меня с ней все будет хорошо…

- Это невероятно насыщенно! А я в стихах могу выразить мысли, эмоции и снять напряжение! А когда кому-то это нравится, меня это безгранично вдохновляет…

- Каждый человек любит, когда ценят его труд! Я когда-то тоже сочиняла, но из меня поэт… К тому же, кому я нужна…

Я не знаю, что на меня нашло в этот момент… Но я схватил Настю за руку и потащил на сцену… Она вырывалась, даже кричала по началу: «Что ты делаешь? Отпусти меня», но в ее голосе было что-то такое, что выражало всю приятность этой ситуации, хочу сказать, что ей это нравилась и на секунду я подумал, что ей это доставляет какое-то страстное удовольствие. Люди, увидев это стали громко кричать:

- Смелее! – крикнула какая-то пухлая женщина в бушлате и валенках…

- Поцелуй ее! – озорная девчонка крикнула нам и послала воздушный поцелуй…

- Ну… Вы не пара! – прохрипела старая, сморщенная старушка и затертой шали.

- Она хорошая баба, а он дельный мужик! – пьяный мужчина, икая, еле как выдавил из себя эту фразочку…

- Горько! – кричала компания женщин где-то далеко.

- Совет вам, да любовь… - грозя пальцем, мягко проговорил дедушка.

- Тили-тили тесто… Жених и невеста! – «ну как же без этого», - думал я.

И все они, все кто сидел в зале стали хлопать… И мне это начинало льстить, и доставлять какое-то неимоверное удовлетворение. Даже Настя стала широко улыбаться. Только Чернов, что стоял у края сцены недовольно смотрел на нас, хотя Настя даже не обратила на него внимания. А он оскалился, поджал руки к груди и топал ногой. Мы пробрались за кулисы… Я открыл старую скрипучею дверь, которая вела в танцевальный класс… Господи, там было столько зеркал. И я подвел Настю к одному из них. В отражении были только мы: хрупкая, миниатюрная девушка с длинными волосами, красивой фигурой и чистыми, светлыми голубыми глазами; высокий, грузный и большой юноша, с растрепанными волосами, уставшим лицом и блестящими, зелеными глазами, тогда мне казалось, что мы просто идеальны… Но на самом деле, это было далеко ни так, я обнял ее сзади скрепив руки у нее на животе:

- Настя, скажи мне, ты видишь… Этого грустного, большого парня, рядом с тобой? Видишь его печальные, влюбленные глаза?

- Конечно, вижу, Кость! – Настя как-то наигранно воодушевилась и ее живот замирал от моего прикосновения, и она дрожала от каждого слова, которое я произносил.

- Чтобы не случилось. Я всегда буду рядом, слышишь? Всегда! Что бы ни было со мной, как бы мне ни было плохо, как бы я ни был занят – я всегда рядом. Ты можешь прийти, позвонить, если вдруг станет плохо или что-то случится… Хоть ночью, хоть если я буду сильно занят! Я всегда… всегда... Слышишь, всегда тебя поддержу, я всегда буду рядом, чтобы не случилось… Даже если против тебя будет настроена вся вселенная я буду с тобой и помогу, всегда! Слышишь меня? Мне все равно, что ты думаешь о себе, но ты лучшая! Мне все равно с кем ты, и чем занимаешься - я буду любить тебя! И что бы ни случилось ты всегда можешь попросить о помощи, и я помогу, как бы я занят не был! - у меня дрожал голос в этот момент. И самое печальное в этом то, что она ничего не ответила, она просто заплакала, снова, и повернулась ко мне лицом, оставляя на моей любимой, синей рубашке капельки своих слез. Она печально, но так любяще посмотрела на меня… Будто бы раскрывая всю свою теорию жизни: «Сделай добро и оно к тебе обязательно вернется». И она потянулась ко мне. Поцеловала шею и так тепло, оставила пятно слез на ней и подтянулась выше до моих губ. И мне было так приятно в этот момент. Она была такой… такой сладкой, и она так сильно целовала меня, что с каждым поцелуем я влюблялся в нее еще больше и еще более необратимо! Боже мой, я закрыл глаза, крепко ее обнял, она накинулась мне на шею, обхватив обеими руками, и крепко-крепко вцепилась в меня… Ее поцелуй был божественным… Но он был единственным…

Дверь тяжело отворилась и из нее вывалился Паша, я краем глаза увидел всю злобу, что кроилась в его лице, он напрягся, даже покраснел, и я оторвался от ее губ:

- Что с тобой? Что-то не так, - хрипло спросила Настя и закашляла…

Я не стал ничего говорить, просто еще сильнее прижал ее к себе, якобы она была только моя, и Паша здесь был лишним. Сквозь зубы он выпалил:

- Твой выход, Насть… - и ушел, хлопнув дверью.

- Ты идешь? – Настя так по-особенному на меня смотрела, будто бы я был самым чистым и прекрасным созданием на Земле, я думал, что она полюбила меня.

- Я… пять минут, мне нужно пять минут. Я побуду здесь, а ты иди, конечно. – я не мог поверить во все это!

Она быстро ушла, оглядываясь на меня. А я устремил взгляд на зеркало. Знаете, а я счастлив! Правда, я даже поменялся в лице и постоянно улыбался… Постоянно мои глаза блестели, мне хотелось петь и танцевать, или просто прыгать и так хотелось написать что-нибудь в дневнике… Но одновременно со всеми этими чувствами, я думал, что заплачу… Так я не открывался еще не перед кем… И сейчас я весь пахнул яблочной шарлоткой! И я медленно направился к двери, которая вела меня в удивительный театральный мир – за кулисы.

Серебристый свет падал прямо в зал. А за кулисами был полумрак, были видны только романтические силуэты людей. А когда один человек крепко, страстно обнимал другого человека, тогда это было больно. Я разглядел как он плотно прижимал ее к себе, а она прижималась к нему и их губы сливались в поцелуе…

- Я люблю тебя, Насть… И мне без тебя очень плохо! Слышишь…? Я никогда… никогда больше никому тебя не отдам…

А она только больше прижималась к нему:

- Прости меня, - говорила она и слезы стекали по ее бархатным щекам… а он держал ее волосы, и перебирал пальцами… А что я? Я чуть было не умер в этот момент… Не передать, что я испытал: я не плакал нет, я просто был в ступоре несколько секунд и почувствовал, как внутри меня перевернулась что-то.

Я схватил с тумбы микрофон и вылетел на сцену. На меня были устремлены десятки взглядов людей, которые ждали продолжения пьесы, а вместо этого на сцену вышел я… Красивый, статный и злой… Будто бы внутри меня что-то оборвалось и это был вовсе ни я…

- Что ты делаешь, - запищала Настя, а я был не приклонен…

Мне этот так нравилось, когда на меня смотрели и что-то ждали, так, что перехватывало дыхание. «Ну же!» - послышались пьяные крики… И я начал свой монолог:

- Я автор, этой гребанный пьесы… И я знаю, какого это сходить с ума! – этот гул отозвался в самой глубине зала, - Вы хотите продолжения? – заорал я, - Хотите? – я продолжал заводить толпу….

- Дааааа! – зал будто взорвался!

- Пьесы не будет! Мерзкие людишки; актеры сошли с ума! Все они… - я залился сумасшедшим смехом и швырнул микрофон в толпу, с грохотом спрыгнув со сцены вниз, когда яркие лампы ослепили меня. Я не видел ничего. Только слева от меня, я увидел высокого, длинноволосого юношу в пышной, зимней куртке в той же белой, грязной шапке… Он испуганно смотрел на меня и не мог пошевелиться… Я встал и вышел из зала, - Прощайте, твари! – оделся и без памяти вышел на улицу…

Упав на холодный снег, мне казалось, что я задыхаюсь и обеими руками схватившись за волосы я закричал:

- Уйди из моей головы! – и оскалившись я залился дешевым плачем… Навзрыд, как плачет ребенок, когда у него отбирают любимую конфетку!

Зазвонил телефон, и я быстро ответил, даже не посмотрел, кто мне звонит:

- Костя, твой отец тяжело заболел и хочет поговорить с тобой… - звонила моя тетка, и я забылся, а мой телефон оказался в снегу…

Темнота!

5 глава.

31 декабря 2013 «17:12»

Я сидел дома. После событий произошедших со мной я крайне ярко во всем разочаровался. Бутылка шипучего шампанского и несколько сладких мандаринов лежали передо мной. Я не хотел что-либо пить или есть. Старшая сестра Саша с моей мамой готовили что-то на кухне, а я сидел в своей комнате. Меня много кто звал: Паша в Солнцевку, мои друзья с гимназии и еще несколько девушек, но знаете, мне не хотелось. Я решил посмотреть поздравительную речь Президента Российской Федерации, выпить кружечку чая, скушать мандаринку и лечь спать. Но у меня не бывает ничего простого, жизнь напоминает сюжет смазливого романа.

Дверь пинком отворилась и взъерошенная старшая сестра: полная девушка низкого роста с длинными волосами, стала кричать на меня:

- Надька объелась лекарств, вставай, давай быстрее! – я сначала ничего не смог понять, думал, надо мной так странно подшутили, но когда сестра заревела, я понял, что мне правда надо что-то сделать. Я вышел из комнаты и быстро пробежал по коридору в ванну. В парадную дверь зашел высокий блондин с вытянутым мерзким лицом и с язвочкой на щеке. В руке он сжимал сумку моей сестры. Я испуганно посмотрел на него, он в свою очередь кинул сумку к стене. За стенкой послышался рев сестер, и я разъяренно схватил парня за глотку левой рукой и прижал к стене:

- Как задалбали вы все! – заорал он на меня, а я ударил его в зубы локтем, он слегка хрипнул и опустился вниз. Я припер его к стене и кулаком ударил его в нос, он неприятно хрустнул и хлынула кровь, запачкав мне руку. Я раскрыл дверь и пинком в ребра прогнал этого парня из моего дома.

- Промой ей желудок, вон банка, дочь! – кричала мама, все мое новогодние настроение разом пропало. Я вошел в комнату, накинул куртку на плечи и на кухне прихватил с собой бутылку дорогого коньяка. Только вышел во двор - сразу отпил глоток… И все мое сознание снова окуталось темнотой.

***

31 декабря 2013 «23:31»

Разбив пустую бутылку из-под коньяка около памятника самому Ленину, я шел на вокзал к дому Одинцовой. На лавочке сидел невзрачный парнишка, на вид ему было пятнадцать лет. Куртка его была на половину расстегнута, а из-под нее торчала пестрая олимпийка с бирюзовыми лентами. Шапка на макушке и красные длинные уши с Дарвиновым бугорком. Он был маленьким и хилым на вид. С редкой челкой, свисающей на лбу. Я был слишком пьян, чтобы в точности его запомнить. Но он крикнул мне:

- Костя? Стой!

- Ты кто такой? – я обернулся к нему.

- Я Жека, что дурак?

- Жек много! – я оттолкнул приближающегося ко мне парня.

- Испра́внов! – он еще ближе подошел ко мне, так что свет фонаря упал на его лицо. Я вспомнил этого человека. Несколько лет назад, этот парень учился со мной в одном классе, очень давно, когда я не знал ни Эгоисова, ни Одинцову, ни Молчанова, тогда я не знал никого.

- Да, слушай, я вспомнил тебя…

- Есть курить? – он перебил все мои мысли. Достав пачку «Winston’a» я щедро достал для него две сигареты:

- Два на покойника, - он лукаво улыбнулся и один кривой зуб привлек мое внимание, - Давай три… - я дал три.

- Вот держи…

- Ха! Не дал бы: с левой коронный, с правой – похоронный. Черт! Хуже петуха, сука! (сказал в сторону)

Я слышал, но ничего ему не сказал, потому что не хотел разговаривать со столь странным человеком, тем более он был не менее пьян, чем я.

- Пойдем нахер отсюда, а-то мусара сейчас приедут и увезут нас! – он толкнул меня вперед, ударив по левому плечу, и мы пошли.

- Я зол!

- Почему? – спросил он.

- Потому что не смогу больше полюбить. Я не могу дышать! Да! Злоба окутывает меня. Я стараюсь не думать об этом совсем, однако ночью - это мешает мне спать!

- Бывает… - томно протянул он и зевнул, резко достал зажигалку, и щелчком закурил сигарету.

- Стой! – мы услышали крик неподалеку от нас. Мы остановились и присмотрелись, кто это мог быть?

- Красноперые… - злобно выпалил Жека. Он собрался бежать, но тут его схватили за руку:

- А…! Исправнов… Все ясно! Ну-ка дыхни, - сказал один из полицейских, толстенький дядька, низкого роста.

- Что я-то!? Я ничего не делал? – Жека дыхнул. И тут «Красноперый» (как выразился Жека) приказал пройти с ним до участка, и двое полицейских схватили Жеку с обеих сторон. А я следом пошел за ними и всего один полицейский шел за мной, не прикасаясь ко мне, наверное, потому, что я был одет очень прилично: чистый, свежий, выглаженный, в довольно дорогой одежде. Ко мне не было претензий, просто я был пьян, как и Жека: шел, чуть-чуть шатаясь по сторонам, а Жеку практически волочили по тротуару. Жека, как мог, упирался и не хотел идти в участок, но все-таки его скрутили и затащили туда.

---

Дата добавления: 2015-10-02