15 страница. - Отдыхаем? – вежливо интересуется она, а я понимаю, что не могу вспомнить ее имени.

- Отдыхаем? – вежливо интересуется она, а я понимаю, что не могу вспомнить ее имени.

- Чего надо? – испуг сменяется яростью. Кадры недалекого прошлого атакуют беспощадной цепной реакцией. Ей Дима улыбался, как равной. У нее было кольцо с трикселем. Как и манера проникать в душу взглядом. Твою ж мать! – Я вас приглашала?

- Нет, прости за вторжение. Просто очень уж хочется посмотреть в твои глаза. Гордишься собой?

Слова достигают цели почти сразу… Сглатываю, зацепившись взглядом за воротник чужой белой блузы и короткую прическу каскад-каре, которая наверняка обошлась ее обладательнице в круглую сумму. В глаза просто не могу, не выдержу. Она прожигает меня насквозь, словно трогая чувство вины и совести, прикрепляя к ним стальную леску, за которую сможет дергать с мастерством опытного кукловода. Я не знаю, как мне удается взять себя в руки!

- Посмотрела в мои глаза? Сама так нарисуешь подводкой? Могу помочь по дружбе. Руки с возрастом дрожат, понимаю!

- Ничему тебя жизнь не научила. И смерть – тоже. – Это не угроза, это мягкая обвинительная интонация. Она бьет напролом.

- Да я как бы не собираюсь умирать… Это у вас не за горами… - прячу глаза в экране телефона, чтобы она не заметила, как они заблестели от подступивших слез. Прогнать бы эту суку, но что-то подсказывает, что это невыполнимо! – Не вам меня учить. Забыла имя… Эппл? Сони Эриксон? Самсунг? Ой, простите, Нокия?

Я несу сущую ахинею, но это мой способ защиты. Она считала эту информацию изначально, о чем говорит ее снисходительная улыбка.

- Неважно. Меня почти восхищает твоя дерзость. Попади ты ко мне, а не к нему в руки, не посмела б так разговаривать.

Она провоцирует. И искусно. Только я сдаваться не собираюсь, пусть это и выглядит откровенным хамством, которого я избегаю с тех пор, как Александр назвал меня «леди».

- Да ну? Привела бы меня сюда на поводке и с кляпом? И, наверное, голую?

- Не исключено. Я предупреждала Дмитрия, что ты не поймешь мягкого обращения…

- Я не лесби, тетя! Мечтай молча, в твоих словах нет ни разумности, ни добровольности!

Выкуси, королева преисподней недоделанная. Я уже торжествую победу, но от дьявольского изгиба улыбки этой… да, вашу мать, красивой женщины неопределенного возраста у меня мороз по коже!

- За теорию пятерка. Только с такими, как ты, надо играть по-иному. Чтобы дошло наконец. Ты думаешь, это был самый худший вариант? Девочка моя, да тебе хватило бы вечера со мной, чтобы лишиться не только дерзости, но и своего эгоизма! Он всегда тебя жалеет, даже в ущерб себе. Поверь, если бы я взялась за твое воспитание, ты бы забыла, как он выглядит. Потому что вряд ли решилась бы поднять глаза! Зато цвет кожи его обуви ты бы знала наизусть. Как и вкус.

- Я повторяю, - игнорирую этот поучительный тон, как и то, что она не говорит о нем в прошедшем времени. Но это ускользает на фоне общей угрозы. – Я не интересуюсь бабами… Особенно теми, кому за!

- Опасайся однажды оказаться у меня в руках, девочка. – Да кто ей дал право говорить об этом так, словно это свершившийся факт? Страх парализует капилляры, но защита и вправду в нападении!

- Ты, тетя, совсем кальяна обкурилась!

- Что ты запоешь, когда догонит Голод? – Парирует… Никея. Точно. Я не успеваю закатить глаза, потому как задаюсь другим вопросом: как долго тут находится Эля, и с какой минуты она начала слушать наш разговор.

- Ой, а у нас гости? – я узнаю тон подруги. Сейчас будет жарко и весело. Она наклоняется ко мне для поцелуя, небрежно швырнув клатч… всего лишь в плечо этой суке. Пичалька!

- Добрый вечер, юная леди, - невозмутимо приветствует Никея, аккуратно положив Элькин клатч на стол. Губы моей подруги изгибаются в хищной ухмылке, а пальцы сжимают фотоаппарат.

- Добрый вечер, не знаю имени и отчества. А вы здесь… за советом пришли, да?

- Я ненадолго. Собственно, собиралась уходить.

- Да не стоит, право слово! Вы по вопросу краски, которая закрашивает седину? – Эля прицеливается объективом фотоаппарата и кривится. – Н-е-е-е-т… Все гусиные лапки, как на ладони. Послушайте… У нас в группе есть одна девочка. Продает косметику по каталогам. Как раз на крем от морщин бешеная скидка! Вам заказать?

Мое внимание приковано к лицу Никеи, которая… улыбается, видя Элю насквозь! Ее не затронуло ни одно слово моей подруги, ей вообще не о чем переживать, у нее ни единой морщины, поэтому все слова выглядят жалкими потугами и развлекают эту стерву! Я понимаю, что я боюсь. Этой умудренной жизнью опасной хищнице ничего не стоит опустить нас обеих ниже плинтуса парой небрежных фраз… И я почти ей благодарна, когда она, наградив нас загадочными улыбками, исчезает.

- Как я ее! Побежала записываться на блефаропластику, я тебе отвечаю!

Нет, Эля. Твои слова не то что не тронули ее, они подпитали эту стерву, словно свежая кровь - эго графини Батори. Этой суке ничего не стоило тебя размазать, она сегодня в хорошем настроении, поэтому промолчала. Я стараюсь убить в себе непонятно откуда взявшееся предчувствие того, что все ее слова легко могли воплотиться в действительность… Меня спасло банальное отсутствие ее желания!

- Супер, моя дорогая, классно деактивировала! – я не собираюсь расстраивать подругу. Ей незачем знать, что эта женщина эмоционально пуленепробиваема и опасна. Очень вовремя появляется официант с кальяном, Эля заказывает кофе и пахлаву и подвигается ближе. Ее темные восточные глаза горят лихорадочным блеском, она уже забыла про Никею.

- Они связались со мной еще месяц назад, - начинает рассказывать восточная очаровашка. – Я просто выложила сеты своих работ на всех фриланс-сайтах. Помнишь, там и твоя с Махеровым есть, где вы у меня в образе эльфийки и Арагорна?

- Забудешь такое, - соглашаюсь я, вспомнив, как едва не чокнулась, позируя три часа в длинной золотой тоге со слоем белой пудры на лице и синих теней на веках… еще и с муляжами вытянутых ушек – Эллада не признает фотошоп в своей работе для прикрепления спецэффектов. От напряжения и сохранения королевской осанки болела спина, в глазах пересохло от яркого света софитов, к тому же, владелец студии, в которой происходила фотосъемка, был бисексуалом с картинными манерами, от которых я хихикала и никак не хотела изображать серьезность. Получилась такая вот кровожадная Арвен с хищно-циничной ухмылкой. Но совет фотохудожников пришел в восторг именно от такой ломки шаблона, поэтому фотосет в первозданном виде пошел в печать и на конкурс, где получил грант за третье место.

- Ох, меня этот заказчик заинтриговал еще по телефону. Представляешь, потребовал подписать договор о неразглашении! Я офигела… Мне это напомнило «50 оттенков серого», с той лишь разницей, что от меня нужны были только фото. Я оставила пару кадров себе… Сейчас посмотришь, и сразу сотру. Потому как если попадут в сеть без их авторского логотипа… Ты сейчас сама все увидишь! Боюсь, это проделают со мной!

Элька щелкает кнопками своего дорогого агрегата в поиске нужных фотографий, продолжая щебетать.

- Заказчик – я думала, таких не бывает… Я его только в день съемки увидела, ты «В поле зрения» смотрела? Я тебе говорю, одно лицо. Только взгляд - я едва не сбежала. Заметь, еще до того, как начала съемку! Я понимала приблизительно, что там будет, его помощник помогал подготовить студию и выставить свет, я иначе как на авто не передвигалась… - глаза вспыхивают при упоминании помощника, а высокие скулы заливает очаровательный румянец. - Но такое! Юлька! У меня чуть истерика не случилась. А этот отвел в кабинет, налил вкусного ликера, и знаешь, так, парой слов, даже не помню, о чем говорил, всю тревогу снял. Как отец в детстве, когда говорил, что я у него лучшая и боец по жизни. Я не помню, как отработала фотосессию, но ощущение было, что порхала и не уставала! Только дома вырубилась. Но это, скорее, от впечатлений…

- Ты покажешь уже или нет? – от нетерпения я поперхнулась дымом и закашлялась.

- Юль… - Эля на минуту прервала поток своих восторгов и внимательно посмотрела на меня. – Я не знаю, как… ну, после Димы… ты ко всему этому отнесешься. Понимаешь, там…не так. Модель получила массу удовольствия, меня этими флюидами всю съемку шарахало…

- Ты что, порнуху снимала? – вздрагиваю от такого родного имени. Предчувствие обрушения небес. Незамеченного апокалипсиса. Тень Димы грозится вырваться за пределы замкнутой реальности и заполнить собой, на этот раз окончательно. – И долго мне ждать?

- Все не так. Не так! – оправдывается Эля. – Смотри. Это выглядит… Да это чертовски круто выглядит! И поверь, на ней ни ссадины. Я потом с ней кофе пила… Я счастливей девчонки не видела!

Перевожу взгляд на цифровой монитор фотоаппарата.

На что это похоже? Эля права. На сказку. Фантасмагорию. Иную реальность. Волшебство. Вселенную в ярких цветах красного и черного с тысячами оттенков. Вспышку светового облака, посреди которого центр самой чарующей экспозиции. Я даже не понимаю вначале, что это, а когда до меня доходит…

Нет, мне не страшно. Нет, я не вспоминаю свои оковы и веревки, и сердце не сжимается от боли. Не бьет эта картина ассоциативным разрядом на поражение в центр нервной системы, не запускает болезненные параллели. Потому что я вижу произведение искусства.

Трогательную белокурую красавицу в переплетении паутины веревок – и это шедевр. Красота и гармония в ее первозданном виде. Эпицентр эстетического удовольствия, самая утонченная картина из всех, что мне доводилось прежде видеть!

- «Шибари»… Или «сибари»… Кажется, они так это называли… - неуверенно лепечет Эля, но, увидев одухотворенный шок на моем лице, расплывается в счастливой улыбке. Несколько снимков… А мне кажется, что испытала состояние сатори от их просмотра. Вместе со вспышками сверхновых, с разрядами удовольствия от визуального вторжения и зарождающейся в глубине души мелодией «would fly to the moon and back»… Меня накрывает ощущением первозданной гармонии от просмотра этих снимков… «Должно случиться что-то хорошее!» - я снова не понимаю, что же это со мной. Исцеление прекрасным? Или ментальный ультразвук грядущих перемен?

- Эля, это… - у меня пересыхает в горле. – Ты… можешь их не удалять? Скинь мне… Я тебя прошу!

- Юль, не проси. Меня этот заказчик подвесит так же, если они просочатся в сеть. Их нет даже в инете. Вдруг взлом? Неустойку не оплачу. Я его реально боюсь. Ну понимаешь, он… тебе хочется сбежать, но одновременно остаться… Но ты подожди! Он сказал, что это в рекламных целях его… хм… организации. Вскоре они сами появятся в сети, я полагаю!

Мне удается успокоиться лишь спустя пару часов – я собираюсь домой, зная, что мне будут сниться эти фотоснимки. А Эля тарахтит, как заведенная! Не фотосет гвоздь вечера, нет… А новые отношения моей подруги!

- Вот и он, - хитро подмигивает она, сбросив звонок, когда мы покидаем уютное кафе. – Скажешь потом, как тебе… Только честно!

- Ты закрутила с тем биг-боссом, что так тебя напугал? Будь осторожна… - перед моими глазами пляшут светло-красные пятна самой красивой картинки из всех, что доводилось видеть прежде: переплетение веревок на светлой коже, запрокинутая в экстазе голова модели… Я очарована настолько, что позволяю новому парню Эли поцеловать свою руку, и киваю в ответ на приветствие, а потом до меня доходит.

Я просто устала удивляться совпадением и событиям. Искренне смеюсь. Но мой смех беззаботен. Я научилась смеяться снова! Впереди месяцы реабилитации, но шаг навстречу уже сделан, я еще не знаю, что будет дальше, но плохого не будет. Я это чувствую!

- Рада тебя снова видеть, Денис.

- Юлия, - улыбается он. В джинсах и кожаной куртке он выглядит городским денди. Я поворачиваюсь к Эле.

- Ну и как называется организация твоего заказчика, девочка моя?

- Devi-ant, - забыв про подписку о неразглашении, беспечно отмахивается Эллада, млея в сильных руках водителя Александра. – А какое это имеет значение?

Глава 12

Он сегодня решителен, безжалостен и неистов, а его пальцы, губы и взгляд забыли напрочь трактовку самого понятия «пощада». Оно и раньше было ему мало знакомо. А мне не хочется бежать от подавляющего сжатия всех кожных покровов, обжигающего дыхания в искусанные губы, пронзающих слов, которых я не слышу, окутанная кисеей самой неоднозначной эйфории. Я никогда и никому не позволяла делать со своим телом и сознанием то, что позволено ему, и вряд ли когда-то позволю. Только он имеет на меня неоспоримое право. Три месяца. Две недели. 59 дней без него. Сколько нужно времени, чтобы превратить одного человека в продолжение своих мыслей, воли и власти, покорную и одновременно самую чувственную игрушку экстра-класса в сфере психологии и физиологии, или все гораздо шире, на том уровне, где слова теряют свое значение, оседая пеплом прежнего мировоззрения?

Его губы не знают усталости, сминают мои жестким прессингом до легкого онемения, с наглым прикусом, очередными метками завоеванной давным-давно и так красиво покорившейся территории. Наверное, мне уже надо молить о пощаде, но я лишена голоса одним только усилием его взгляда, пронзающим гамма-излучением с привкусом кофе и крови на кайме атакованных губ. Поцелуй-агрессия, поцелуй-завоевание, поцелуй-утверждение своего права. Почему я не пытаюсь это остановить? Я берегу свое право потребовать передышку на будущее. Тогда, когда эти руки будут сжимать до боли и онемения. Тогда, когда резкие движения его члена внутри меня возьмут сумасшедший темп в попытке достучаться до сердца, как будто там есть барьеры, которые не рухнули под его диктатом. Не было и нет. Но он этого не знает, а я молчу. Меньше всего мне нужно будет это право: гипотетический «красный», не используемое стоп-слово, когда это наконец произойдет. Тогда у меня исчезнут грани между правильно и неправильно, больно и приятно, недопустимо или же… меня не спрашивают. И я готова стерпеть все, чтобы в итоге…

Стерпеть. В этом я вся. Мне так легко обманывать себя тем, что я страдаю в его объятиях! Искать волшебную обреченную покорность, не находить, придумывать, раскручивать по спирали до сжатия сердечного клапана, вспышек аритмии и неконтролируемой дрожи по всему телу. На краткий миг даже удается поверить, поймать этот кайф загнанной в угол лани, а дальше эротическая экспансия накрывает с головой, и больше ни о чем не стоит думать. Только чувствовать. Только принимать. Разве есть другой выбор?

Сегодня я начинаю эстафету невиданной ранее смелости в его руках, меня не пугают больше возможные наказания. Мне хочется это запомнить. Почему именно сегодня? В моих расколовшихся на бриллиантовые осколки снах нет никакой логики и закономерности. Они постоянны и неумолимы. Как я поначалу этому сопротивлялась! Как стремилась заполнить сознание чем-то другим, кроме мыслей о нем! Безуспешно. Только принять и смириться с тем, что на самом деле очень приятно спать!

Во сне можно все. Даже видеть то, чего нет, но мне этого сейчас не нужно. И все же усилием воли, повинуясь желанию, моя ладонь может излучать призрачный свет, чтобы увидеть, рассмотреть, зафиксировать в памяти каждый изгиб мышечного корсета, каждый градус температурного режима, игру тени и света, оттиском фотографического шедевра на расслабленной сетчатке. Запомнить этот рельеф даже не взглядом, нет, ощущением тающего миража на подушечках пальцев, воспроизвести потом термографическим изображением тепловизора, спрятать, сохранить, запечатать, заархивировать до востребования! И ты мне сегодня даже не сможешь помешать. А мои пальцы не знают страха, продолжая свой исследовательский маршрут оттиском поверхности всей ладони по твердому блоку скульптурного пресса, с прорисовкой косых мышц, с выверенным ударом эндорфина в измученный мозг… Мне хочется зажмуриться от удовольствия и предвкушения, но я ни за что не закрою глаза, не позволю себе погружения в визуальный мрак – этот спасительный прежде маневр сегодня мой враг. Он не позволит мне насладиться визуальной оценкой в полной мере, только запомнить путем тактильного осязания, чтобы я имела эту редкую возможность, даже дар – узнавать тебя в одно касание. Мы же встретимся, и у меня будет такая возможность!..

Мое сумасшедшее, сладчайшее, выбивающее почву из-под ног исследование прервано таким знакомым захватом запястий с резким заведением за голову, впечатыванием в поверхность матраса. Несмотря на предупреждающий звонок, я не закрываю глаза. Я хочу видеть все, до последнего жеста, до каждой вспышки в его глазах, каждого атакующего удара такой осязаемой бесплотной тени, которая больше не пугает. Сжимаешь пальцами правой ладони безвольные кисти - мне при всем своем желании не вырваться из такого захвата! Я знаю эту прелюдию, этот немой вопрос «ты готова?» и твой же утвердительный ответ. В мире снов не может быть по-иному, в нем я никогда не вырываюсь и не забиваюсь в угол со слезами, если я и осмеливаюсь плакать, то только от удовольствия – нашего общего на этот раз. Я могу прекратить сон одним усилием мысли, потому что знаю, что сплю… Но я также знаю, что ничто не заставит меня тебя остановить!

Пальцы безжалостно сминают грудь, будь это реальность, остались бы отметины, но мне не больно. Наоборот – это инъекция чистой эйфории прямо в сердце!

Не смей делать того, о чем я потом заставлю тебя пожалеть!

Во сне не нужны слова. Здесь правит телепатия. И я, кажется, знаю, о чем ты говоришь. Или же просто догадываюсь? Никакие слова сейчас не имеют значения, никакие грядущие события, потому что, когда я рядом с тобой, в тебе всеми сплетениями эмоций, выше неба и мира, в котором столько боли и неосуществленных ожиданий. Когда мы рядом, само время замедляет свой бег!

Неистовый бег горной реки – это твои поцелуи вдоль шеи с особым жадным упоением в выемке, ласка не знающего пощады языка лишь затем, чтобы так неотвратимо устремиться вниз, затирая, излечивая губами отголосок боли от сжавшихся пальцев. Я податливей воска под губами непримиримого и неистребимого фантома. Во сне так легко открыть свою сущность и отпустить себя в свободный полет, к тем вершинам, которые никогда не были доступны в реальности! Выгибаться в его руках податливым, жаждущим ласк и прикосновений телом, считать каждый удар пульсирующего естества, ощутить изгиб рельефа пресса и грудных мышц – запомнить каждой клеткой, каждым вкусовым рецептором, потому как мало прикосновения лишенных свободы пальцев!

Сжатая пружина самых первобытных и безошибочных ощущений, открытых желаний неистовой близости и единения сжимается в тугой узел медленным, сладчайшим сжатием, зависшей реальностью за секунды до неумолимого давления, послушного раскрытия навстречу долгожданному вторжению. Мои города взлетят на воздух совсем скоро… Роковой прицел с промедлением, назови этот выстрел на поражение моим именем, пусть он никогда не получит широкой огласки, знать будем только мы вдвоем! Во сне я не боюсь запретов, я не боюсь даже поглощающего огня – впервые в жизни я знаю, что с ним делать!

Ты не будешь меня жалеть и играть в долгие прелюдии… Восторженный крик резкой боли в горячие губы, закрывшие мои властным поцелуем. Боль трансформируется в микроскопические разряды чистейшего удовольствия по сжавшимся стеночкам, напряженным внутренним мышцам с последующим толчком на полную длину, а мои бедра толкаются навстречу, уже не замечая стихающей боли, они хотят принять, поглотить до конца… Записать, запечатлеть, сохранить это непередаваемое ощущение. Ничему из этого больше никогда не уйти от моих мыслей. Это уже внутри, в каждом разряде пульса, в клетках бешено несущейся крови и нейронов, которым тоже передалось сейчас сумасшедшее удовольствие их обладательницы.

Это никуда не уйдет до тех пор, пока не остынет мое сердце, сейчас я верю в это, как никогда, это моя личная религия, мой неумолимый идол, мое установившееся мировоззрение! Как долго я буду искать эти отголоски в бездушных отражениях зеркал! Я все все еще боюсь их до безумия, но скоро перестану, как и находить твое отражение в любой беспощадной глянцевой поверхности. До этого далеко. Вечность и… пара шагов.

Боли нет. Есть только прошивающее насквозь гамма-излучение по имени эйфория. От каждого толчка, каждого соприкосновения тел. Неумолимая пружина сжимается до точки критической деформации, неотвратимо и быстро, понимаю только одно – сегодня я не хочу сдерживаться! Удар! В самый эпицентр сосредоточения удовольствия. Откат, легкий шум накатившей волны до новой атаки потрясающего своим великолепием прибоя. Сильнее… Глубже… До упора, до последнего финального сжатия…

Мой крик пронзает темные небеса нашей замкнутой реальности, тугие кольца пружины разрывают диктат сладкого сжатия, выстрел в зависшие временные петли, соединение параллельных вселенных с его именем на губах, в унисон с яркими вспышками огненных извержений, самой неоднозначной и желанной цепной реакции на свете… В унисон два голоса, два неистовых крика – оставим их биться о стены только нашего мира, который, кажется, можно сжать в ладони, но и в то же время не измерить ни одной системой измерения.

Не делай этого! Я тебя умоляю. Не делай шаг вперед! Не дай мне уничтожить тебя, когда все закончится!

О чем ты говоришь, какой шаг вперед?! Я хочу остаться с тобой. Зависнуть в критической точке сплетения двух реальностей, переплетая пальцы, как тогда, помнишь, впервые… Кого ты уничтожать собирался? Я уже уничтожена для всех, кроме тебя!

Ты позволила себе смотреть ему в глаза… Черт с ним, у тебя не было выбора! Просто оттолкни руку помощи. Тебя не от чего спасать! Просто поверь!

Мне не хочется говорить… Мне не хочется даже шевелиться. В таких снах мне всегда хочется уснуть на твоих руках и не возвращаться. Вспомню ли я твои слова, когда проснусь?

Пообещай.

Нет. Я не знаю, о чем ты просишь. Или ты… Боже мой…

Ледяной откат вырывает из цепких объятий приятной истомы. Нет! Ты же… не зовешь меня с собой? О чем ты просишь?! Ты хочешь забрать меня туда?! Чью руку помощи я должна оттолкнуть? Доктора – если у меня вдруг разорвется сердце? Спасателя – если я буду тонуть, не в состоянии выплыть? Случайного прохожего, который вцепится в мои плечи, чтобы не позволить шагнуть навстречу несущемуся на запредельной скорости автомобилю?!

Когда те, кто не с нами, приходят к тебе во снах и просят не просыпаться, это значит только одно!

Приступ забытой паники. Липкие щупальца, неразрывные лианы оплетают страхом сжавшееся сердце. НЕТ! Только не так! Вот почему я вижу эти сны… тебе мало. Ты решил забрать меня с собой!

Толкаю руками, резко, уверенно, понимая лишь одно - мне рано туда! Вижу проблеск отчаяния, боли, безысходности в твоих глазах… Заткнись! Ты все сказал! А меня ничему не научила ни жизнь, ни смерть…

ИСЧЕЗНИ ИЗ МОЕЙ ЖИЗНИ! ИЗ МОИХ СНОВ! ИЗ МОЕГО СОЗНАНИЯ! Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ!

Сноп яркого дневного света по глазам. Во сне я даже сдвинула светонепроницаемую повязку. Моргаю… Нет. Больше не плачу. Наверное, я становлюсь сильной после подобных снов-фантазий, снов-кошмаров, перемежающихся явью, когда вроде как совсем не спишь. Да чтоб тебя!

Быстрый взгляд на часы. Твою ж мать! Я еще к тому же чуть не проспала! Мало мне этих сновидений, этой боли, после которой я так натянуто улыбаюсь и делаю вид, что у меня все прекрасно, что я забыла и что я здорова… Тебе надо еще и разрушить мою реальность, поставить в ней все с ног на голову!

Программа утренних сборов сжимается до минимума. Душ. Никакого спорта, не успеваю! Выбор «макияж или завтрак» вообще не подлежит обсуждению, есть много вредно! Срываю с плечиков очередную версию little black dress, в спешке – наизнанку и, повинуясь примете, топчусь по ни в чем не повинному платью босыми ногами… Драка? В нашем варианте возиожна только ссора… Такси. У меня меньше десяти минут! Вот черт! Очередной чулок бежит под пальцами длинными стрелками, потеря двух минут, чтобы найти другой. Стайлером по непослушным волосам, сегодня никаких локонов, дождь, и нет времени – только выпрямление. Я собиралась с такой хаотичной резкостью, что офигел бы даже он, если б увидел! Плащ, едва не разрывая по швам, шнуровка высоких сапожек, шарф на обычный узел. Долбаный октябрь, аномальные холода! Служба такси атакует эсэмэками, сбрасываю звонок диспетчера – иду я, иду! И ты, Лекси, катись к черту! Очередной поступок твоего бойфренда обсудим после пар, мир не рухнет!..

Нет времени даже на заезд в «Макдональдс», чтобы купить кофе. Как я высижу эту пару? Еще и пробки! Кусаю пальцы, сдерживая желание послать разговорчивого таксиста, вздыхаю с облегчением, оказавшись на парковке академии… У меня ровно две минуты! Сумасшедший кросс по этажам в направлении нужной аудитории, влетаю в кабинет за тридцать секунд до появления Миранды Пристли – хвала историку, который ее задержал в коридоре.

- Мы думали, капец! – Элька встревожена, но и неприлично довольна, судя по всему, выходными с секси-Денисом. Лекси надула губки. Потом с ними разберусь. – Мы думали, все. Опоздаешь, и вся доброжелательность Пристли за три года вылетит в трубу…

- Как я выгляжу? – это единственное, что меня сейчас волнует. Киваю окружающим, выдавливая улыбку, не дождавшись ответа, втайне надеясь, что макияж не растекся.

- Как Моника Белуччи!

- Отлично. Все потом, после пар!

Мне нужно отвлечься. Все что угодно, только бы вычеркнуть из памяти сон, в котором он предпринял попытку забрать меня с собой. Это ненормально, я только сейчас, автоматически конспектируя лекцию, понимаю, что ни разу мне не стало легче. Ощущение, что заканчивается черная полоса и скоро произойдет что-то хорошее, похоронено под обрывками реалистичного сновидения. Ничего не изменится, страх не уйдет, ему так комфортно в железобетонном бункере моего сознания, что он ни за что его не покинет, пока не иссушит изнутри. Только тогда, возможно, пойдет искать себе новую жертву взамен выпитой до капли…

Сухая наука о методах инновационного ребрендинга проходит мимо, я очень удивлюсь потом, перечитав конспект. То, что я приняла за одышку от быстрого кросса по лестницам, на самом деле – нервная аритмия, паническая атака, непрекращающаяся тревога. Мне нужно в церковь… Точно. После пар, нет, даже раньше, во время получасовой перемены, можно отпроситься с полупары Скляренко, неизвестно, как долго я там пробуду. Мне никогда не было комфортно в церкви, это ощущение давления на плечи и поясницу не проходит… Я даже не знаю, к какой иконе идти со своей болью. Исповедоваться? Боже упаси… Нет у нас гуманной практики тайны исповеди в кабинке, как у католиков. Может, не стоит даже и пытаться? Может, проще отслужить черную мессу, чтобы навсегда прогнать его из мыслей? Если б еще я не была так уверена, что Дьявол ему не покровительствует…

Мне не удалось отвлечься на парах. Удалось только проснуться. Я вполуха слушала рассказ Эльки о шикарных выходных в компании Дениса, кивала на возмущения Лекси, которую преследует настойчивый МЧ из недалекого прошлого, не понимающий слова «нет», пила вторую чашку кофе за последние полчаса и с ужасом думала о том, что придется возвращаться в четыре стены пустой квартиры. Предлагать мне разнообразить досуг никто из девчонок не спешил – то ли из-за дождя и серого смога за окном, то ли у них были на то более романтические основания. Если день не задался с утра, он и закончиться не сможет ничем хорошим.

Очередной удар поджидал меня на крыльце кофейни – я все-таки уговорила подруг уделить мне минут сорок. Лекси, оценив мое состояние, все порывалась дозвониться маман и презентовать мне стоун-массаж в ее спа-салоне, но одной идти туда не хотелось. Пришлось перенести на завтра, с Лекси на соседнем массажном столике хоть поболтать можно будет. Мы уже прощались, когда я получила очередной пинок судьбы-садистки в виде молодого человека нашей супер-блондинки.

Конечно, как же я не вспомнила о нем при фразе «недалекое прошлое»! Ленка и понятие «однолюб» плохо сочетаются, но парней за последние полгода у нее было не так уж и много. Широкую спину Владимира я увидела сразу. Даже если б я его не узнала, догадалась бы по маске стервы на кукольном лице подруги.

Неуместные, совсем не нужные сейчас воспоминания! Все началось на этой гребаной вечеринке в его доме. Как я не хотела на нее тогда ехать, как я боролась с желанием попросить у него защиты от его же лучшего друга – это сейчас казалось глупостью, а тогда… Он же, по сути, единственный, кто мог меня от всего этого уберечь, если бы я не раздумывала, а прямо попросила… Я не знаю, о чем именно, да хоть о предоставлении койко-места на ночь – тогда бы никакой инсценировки аварии не было и в помине! Но, с другой стороны, я ведь даже не знала, какова его роль во всем этом, и была ли она вообще.

Я пытаюсь улыбнуться, когда наши глаза встречаются, но в тот же момент атакована, ударена, нокаутирована стрелами испепеляющей ненависти и ярости черного цвета. Он может напугать, и очень сильно – сочетание светлых волос и темно-карих глаз и без того вызывает дрожь, а когда такие люди злятся… Я очень хорошо помню, чем это заканчивается!

Он просто смотрит на меня, забыв напрочь про Лекси, а потом делает шаг навстречу… И я с ужасом осознаю разницу наших весовых категорий. Если б в его голове родился Димкин план мероприятий, я бы не сопротивлялась и не играла. Я бы сделала все, чтобы выжить и оставить его довольным – с ним мог бы показывать характер только безумец. Это счастье, что он оказался не похожим на своего лучшего друга!

Он сводит брови на переносице, глаза смотрят прямо, я такой прием видела в боксе при обмене взглядами двух противников. Хочется сделать шаг назад, но я, задержав дыхание, выпрямляю спину и выдерживаю атаку двух черных угольков. Кто ты такой, чтобы я тебя боялась, повторяю сама себе, не замечая, как сбивается дыхание и плывут перед глазами черты его лица. Наконец он решается заговорить, а я уже близка к обмороку.

Дата добавления: 2015-10-24