Прекрасные и Порочные – 1 5 страница

– Что ты делаешь?

– Пытаюсь немного поспать.

– Ох. Плохо спала?

– Да, пару ночей, – соглашаюсь я. – Это просто бессонница. Типичные дурацкие подростковые суточные ритмы[14].

– Ты отсутствовала.

– Да, я болела.

– Ох, – она прикусывает губу и смотрит на свою обувь, а потом выдает, – мне очень жаль. За то, что я сказала на той неделе. Про тебя, ну, и другие вещи. Прости. Я не знала.

– Все круто. Я тоже была к тебе несправедлива.

– Ну, эм!

– Я была бесчувственной. На счет Джека и к тому, как сильно он тебе нравится. Извини.

Зависла пауза. Затем она протягивает свою руку.

– Давай начнем все сначала? Я Кайла Термополис.

Я трясу её руку.

– Айсис. Айсис Блейк.

– Ты действительно хорошо справляешься с историей планеты.

– Всемирная история, – улыбаюсь я, когда она повторяет наш первый разговор на вечеринке у Эйвери. Кстати, говоря, о рогатом красном существе с трезубцем. Именно в этот момент заходит Эйвери. Кайла ясно видит её, но в отличие от того, что было раньше, не несется к ней. Она остается стоять передо мной и продолжает болтать:

– У меня... У меня сегодня вечеринка. Мои родители уехали из города, так что... это просто небольшая тусовка. Будет здорово, если ты придешь. Будут крендельки с солью. И пиньята. Ты даже можешь кого-нибудь побить! Но только если тебе это необходимо. Действительно очень очень необходимо. Как, если бы от этого зависела твоя жизнь, – она ненадолго задумывается. – Вообще-то, не могла бы ты и вовсе никого там не бить?

– Я постараюсь, – смеюсь я.

– Отлично! Начало в восемь, приезжай.

Я смотрю на Эйвери, которая взглядом бросает в меня мечи. Клейморы[15]. Топоры.

– Эйвери придет? – спрашиваю я. Кайла пожимает плечами.

– Нет. Она сказала, что ей нужно разобраться с какими-то делами.

– Ты уверена, что всё в порядке? Она смотрит, как мы разговариваем.

– Я... я не знаю. Ей это не нравится, но я задолжала тебе извинение. Она действительно потрясающая и прочее, но я не позволю ей лишить меня вежливости.

– Точно. Круто! Тогда увидимся вечером.

Кайла торопится к Эйвери, та набрасывается на нее, что-то резко говоря и кидая на меня убийственный взгляд.

После школы я роюсь в шкафу, ища что-нибудь классное, и останавливаю свой выбор на черной рубашке с красной фланелью поверх нее и черной юбке с колготками. Раньше я особо не интересовалась одеждой. Сложно интересоваться модой, когда единственное, что люди замечают в тебе, так это что ты толстая, а не стильная. После потери веса я не смогла удержаться и культивировала новое удовольствие – одевать свое тело, над которым я так усердно трудилась.

– Ты куда-то идешь сегодня? – мама заглядывает в мою комнату и замечает, что я подвожу глаза. Я робко улыбаюсь.

– Эмм, да. Кайла пригласила меня в последнюю минуту.

– Кто такая Кайла?

– Первый человек в школе, который назвал меня иначе, чем «Новая девочка».

Мама слегка хлопает в ладоши.

– Она мне уже нравится!

– С тобой... – я замолкаю. – Ты будешь в порядке, находясь здесь одна?

– Со мной все будет хорошо, не беспокойся. Когда придешь домой?

– Я...я не знаю. Определенно до полуночи.

– Хорошо.

– Коп всё еще будет здесь сегодня вечером, поэтому тебе не стоит переживать.

Она наклоняется и целует меня в макушку.

– Знаю. Прости, что так тебя напугала. Я вела себя глупо.

Я почти начинаю спорить, что это не глупо, но она гладит мою руку.

– Торопись. Ты ведь не хочешь опоздать.

– Но я хочу! Это заставит всех думать, что я невероятно важная и занятая!

Она смеется. Я заплетаю волосы в косичку на бок и хватаю сумочку. Жвачка – есть. Наличка – есть. Тампоны – есть. Никогда не знаешь, когда у кого-то могут начаться месячные, ну, или когда я кого-нибудь ударю, и у него из носа пойдет кровь. По крайней мере, с тампонами я могу быть внимательной к врагам.

К слову о врагах, не знаю, будет ли там Джек или нет, и, откровенно говоря, мне плевать. У меня до сих пор нет ощущения войны, и я в настроении покутить. Перед тем как уйти, делаю сытную запеканку из говядины и засовываю её в духовку для мамы. Она машет мне рукой, когда выезжаю с подъездной дорожки. На полпути к дому Кайлы, она пишет мне сообщение с просьбой захватить красные пластиковые стаканчики. Я разворачиваю машину и газую к ближайшему супермаркету, чтобы приобрести самый важный элемент для всех вечеринок. Всё еще чувствуя себя паршиво, хватаю банку глазури, чтобы перекусить. После потери восьмидесяти пяти фунтов, набрать два или три фунта благодаря оставшимся дерьмовым вкусовым привычкам – небольшое преступление.

– Кстати о преступлении, – шепчу я, когда смотрю в зеркало заднего вида. Я замечаю парочку, которая, выйдя из модного итальянского ресторана, прогуливается по тротуару напротив супермаркета. Парень высокий и с растрепанными, но очень-идеально-растрепанными-если-вы-меня-понимаете волосами – Джек Хантер. Но он улыбается. Теплая, нежная улыбка украшает его угловатые скулы, заставляя выглядеть более человечным, чем обычно. Молодая женщина в меховом пальто, за которое можно умереть, держит его за руку. Знаю, что люди в Носплейнс по большому счету богатые, но эта женщина определенно относится к категории богатых из Колумбуса. Она принадлежит столице, Сиэтлу, Лос-Анджелесу, но ни этому месту. Её волосы идеального рыжего цвета, а губы мягкие и пухлые. Она не более чем на четыре года старше меня. Наверно, дочка какого-то богача.

И тут до меня доходит, что Джек работает! Это объясняет его улыбку. Ему за нее платят. Я борюсь с желанием выскользнуть из машины и пойти за ними. За рекордное время в четыре секунды, накидываю на себя капюшон и выхожу из машины, следуя за ними. Должна признаться, что это похоже на романтическую прогулку. Кованые из железа уличные фонари, выполненные в Викторианском стиле, проливают теплое свечение, сдерживающее прохладную октябрьскую ночь. Маленькие туристические магазины, заполненные разноцветными стеклянными фигурками животных, и скучная акварель озера окружают улицу.

Я прячусь за растениями в горшках и вывесками кафе, всякий раз, когда Джек или леди поворачивается. Я так нервничаю и переживаю, что снимаю крышку с банки глазури и погружаю в нее палец, облизывая его, пока следую за ними. Это похоже на просмотр кино с попкорном, но в сотню раз смешнее, потому что ледяная-задница-Джек пытается быть хорошим. Кроме того, это крайне настораживает. Видеть его улыбку так же неестественно и странно как вспоминать, что твоим родителям пришлось заниматься сексом, чтобы сделать тебя.

– Я не знал, что твой отец – идиот, – говорит Джек. Его голос... дразнящий. Мягкий. Не такой скучающе ровный как обычно. Леди игриво бьет его по руке.

– Не смейся над ним. Технически, он тебе платит.

– Ах, но я мог бы делать это и бесплатно. Ведь ты прекрасное отвлечение, Мэдисон.

Я засовываю еще больше глазури в рот, прежде чем разрываю дыру в пространственно-временном континууме своим взрывным смехом. Девушка искренне воспринимает всё сказанное Джеком и хихикает, положив свою красивую головку ему на плечо во время прогулки.

– Хочешь вернуться обратно в отель? – спрашивает она тише. – Я купила новую веревку, которая нуждается в испытании.

Я взвизгиваю, когда прикусываю свой покрытый глазурью палец. Сначала оборачивается Мэдисон. Выражение её лица становится взволнованным и смущенным. Затем поворачивается Джек, и маска на его лице с легкой улыбкой моментально сменяется смертельно-злостным выражением. Я сглатываю и поднимаю липкую руку, приветствуя их.

– Эм, привет! Не обращайте на меня внимания! Я просто прогуливаюсь позади вас. Не преследую.

– Но ты слишком близко, – осторожно говорит Мэдисон.

– Я просто... наблюдаю, таким образом, я могу управлять всем этим!

– Управлять? – Мэдисон приподнимает бровь. Ледяные глаза Джека становятся холоднее неожиданно замерзшей горной реки в декабре.

– Ага! Я управляю всем этим! Я... менеджер! Его менеджер! – я указываю на Джека, подмигивая ему, и произношу банальным старомодным голосом. – Ты попадешь в Голливуд, малыш!

– Я все оплатила, если вы здесь из-за этого, – начинает Мэдисон. Джек смотрит на нее, и за мгновение его лицо озаряется улыбкой.

– Позволь я с ней поговорю. Дай мне секунду.

– Хорошо, – хихикает Мэдисон. Он страстно целует её, так страстно, что я практически смущаюсь, наблюдая за ними. Когда они отрываются друг от друга, она задыхается, а Джек, усмехаясь, шагает ко мне. Он хватает меня за локоть и тащит в другую сторону.

– Меня ты также целовал? – спрашиваю я, почти спотыкаясь, пока он силой тащит меня. – Ни хрена себе! Это чертовски смущает. Неудивительно, что все в школе говорят об этом неделями. Ни хрена себе!

– Хватит говорить «ни хрена себе».

– Ату[16], парни!

– Хватит молоть чушь! – огрызается он, отпуская меня только тогда, когда мы заходим за угол, а от взгляда Мэдисон нас скрывает чайный магазин.

– Молоть чушь! – кричу я.

– Как ты меня нашла? Если ты взломала компьютер Клуба, чтобы просмотреть мои встречи...

– Воу, думаю, ты меня переоцениваешь, зануда. Моя вина лишь в том, что я оказывалась не в том месте и не в то время. Я увидела тебя и решила...

– Преследовать меня.

–...тактично приблизиться к тебе. Пользуясь собственным методом. Следуя сзади. Я думала, что меня не увидят. Всего десять минут!

– Почему ты вообще здесь? Я думал, ты болеешь.

– Болела. Видишь ли, есть такая вещь, как иммунная система...

Он поднимает руку и трет глаза.

– Хорошо, прекрати. Закрой все свои системы. И просто. Прекрати. Разговаривать.

– Почему?

– Это раздражает.

– Раньше меня это никогда не останавливало!

– Почему ты вообще за мной следила?

– Мне было... любопытно?

– Попробуй еще раз.

– Хочешь, чтобы я была честной?

– Предпочтительно да, поэтому прекрати тратить моё время.

– Мы воюем. А войны не требуют честности. Кстати, как тебе временное отстранение?

– Замечательно, спасибо, – его голос наполняется едким сарказмом. – Меня наняли семь новых клиентов, так что за эту неделю я заработал дополнительную тысячу.

– Впечатляет! Они столько платят за твой член или за офигенно убогие комплименты? Оу, или это оплачивается отдельно? Если так, то выпиши мне счет! Я хочу наслаждаться твоими серенадами вместе с ними, пока буду давиться собственной желчью.

Он смотрит вниз на банку с глазурью у меня в руках.

– Ты ешь это прямо из банки?

– Ты король глупых вопросов? – выпаливаю я. – Конечно ем! Глазурь – это же пища богов! Господи, если ты, конечно, вообще что-то понимаешь в религии. Ты религиозен? У меня такое ощущение, что единственная церковь, к которой ты можешь присоединиться – это церковь самопоклонения. Мое тело – мой храм. Так это работает, парень?

– Что ты несешь? – рычит он. – Ты пустомеля!

– По крайней мере, я не распутница!

Джек закатывает глаза.

– Все не так просто.

– Ммм, действительно? Потому что звучало именно так. Новая веревка и гостиничный номер? По-моему это означает, что или вы займетесь извращенным сексом или собираетесь совместно повеситься.

Хантер вздыхает.

– Ей нравится, когда её связывают, понятно? Не мне. Мне такое не нравится, ясно? Это моя работа. Поэтому отвали и отправляйся на свою вечеринку для малолеток, на которую ты изначально собиралась.

– Как ты узнал, что я собираюсь на вечеринку?

– Квитанция на красные пластиковые стаканчики торчит из твоей куртки. Подводка для глаз. Девушка рисует такие стрелки только тогда, когда планирует напиться.

– Туше! Ты умнее, чем я думала.

– А ты раздражаешь сильнее, чем я изначально предполагал. Если бы знал, что ты будешь меня преследовать как и все остальные, то никогда бы тебя не поцеловал даже в отместку.

– Серьезно, ты всех так целуешь! Ничего особенного?

– Точно. Ничего особенного. Поэтому отвали, оставь меня в покое.

Он разворачивается и уходит, а я как сумасшедшая машу ему в спину, подпрыгивая на месте.

– Пока, лузер! Постарайся не обложаться[17]! Хотя догадываюсь, тебе за это уже заплатили, да?

Он показывает мне через плечо средний палец, но от этого я смеюсь еще громче и поздравляю саму себя. Я в первый раз увидела его действительно возмущенным. До этого было только много холодного сарказма и каменных взглядов. Но в этот раз я забралась ему под кожу. Я, Айсис Блейк, забралась под его заледеневшую кожу. Всю дорогу к машине и на вечеринку я ору триумфальную песню Кэти Перри. Мне даже не нравится Кэти Перри. Но моя победа так сладка, что даже бессмысленная поп-музыка звучит, как военные трубы римских гладиаторов, в любом случае, я всё равно кричу вместе с ними!

-6-

3 года

14 недель

0 дней

Лужайка перед домом Кайлы вся заставлена машинами. Я втискиваю свой Жук между деревом и БМВ, затем спешу в тепло освященного дома.

– Я принесла подарки! – кричу я сквозь уже грохочущую музыку. Здесь, должно быть, около сотни людей, если не больше. Как там сказала Кайла? Небольшая тусовка?! Пфффф. Я могла бы зарядить небольшой реактивный самолет энергией от человеческого тепла, распространившегося по комнате.

Сваливаю стаканы в кухне, где на стойках уже громоздятся бутылки «Джек Дэниэлс» и «Бакарди». Я ревностно слежу за своей глазурью, медленно поедая её, пока слоняюсь в поисках Кайлы. Как обычно, группа извивающихся танцоров собралась вокруг динамиков, а на каждом стуле и диване встречаются зажимающиеся и целующиеся парочки. Кто-то разбрасывает повсюду рулоны фиолетовых лент, кто-то одел искусственную голову лошади, которая меня пугает, а кто-то пультом от телевизора вытирает с книжной полки рвоту. Я не узнаю и половины людей здесь. Некоторые, должно быть, из Мидвейл Хай. Кайла находится в саду, который представляет собой великолепное собрание решеток, обвитых плющом, и мягко бурлящего фонтана. Кайла выглядит просто бесподобно! Благодаря своему обтягивающему синему топу и белой юбке девушка похожа на загорелую богиню тенниса. Она разговаривает с кем-то из компании Эйвери, но когда замечает меня, то сразу отходит от них и с улыбкой торопится ко мне.

– Привет! Ты это сделала!

– Да, стаканы на кухне.

– Потрясающе! Большое спасибо. Отлично выглядишь.

– Ты тоже. Буду сегодня в состоянии боевой готовности, побью всех ползучих гадов бейсбольной битой, если потребуется.

– Ох, расслабься, – смеется она. – Иди, возьми что-нибудь выпить!

Когда возвращаюсь с колой и ромом, её уже нет. Я оглядываюсь в поисках Кайлы и вижу, что она танцует с каким-то парнем. Он не трется об нее и не пялится на её грудь девяносто девять процентов времени, поэтому он мне нравится. Сейчас. Когда парень встречается со мной взглядом, я показываю двумя пальцами на свои глаза, затем на него, предупреждая, что наблюдаю за ним. И, вау, должно быть, он понял, потому что нервно улыбается мне и кивает. Хороший мальчик.

– Как обычно угрожаешь мужскому населению? – произносит знакомый голос. Я поворачиваюсь и вижу Рена, в повседневной рубашке поло и джинсах. Он крепко держит напиток, солнечно ухмыляясь мне и смотря своим ужасающим настойчивым взглядом.

– Аха. Что с тобой, друган? Почему ты здесь? Ох, знаю! Ты супер крутой През! Ты не сплетничаешь о пьяницах.

– Ну, если бы я сплетничал, то не дружил бы с таким количеством людей, не так ли?

– Ах, понимаю. Ты сильно жаждешь этой игры в популярность.

Он смеется, качая головой.

– Это не жажда популярности, а скорее... как его? Дружелюбие? Я просто люблю нравиться людям.

– Аха. Эта глубоко укоренившаяся потребность в одобрении взращена твоей мамой алкоголичкой или постоянно работающим отцом? Это бы объяснило, почему ты столько работаешь волонтером и пытаешься сделать как можно больше хорошего, потому что никто для тебя ничего не делает.

Он выглядит так, будто я ударила его. Я машу рукой и смеюсь.

– Я пошутила. Я делаю бредовые умозаключения, когда напьюсь.

– Как ты... – он останавливается. – Думаю, я должен прекратить задавать вопросы на данном этапе. Ты и он никогда не перестаете меня удивлять.

Он? Рен имеет в виду Джека? Я показываю на его стакан, чтобы сменить тему.

– Что ты пьешь?

– Виноградный сок.

Я смеюсь.

– Серьезно?

– Серьезно. Сегодня меня назначили «трезвым водителем».

– Аааах, През, – я хлопаю его по спине, и он проливает сок на пол. – Всегда такой правильный. Тебе необходимо научиться жить!

– А я что делаю?! Я постоянно живу!

– Да, но ты живешь для других людей и их дерьма. У тебя нет времени на себя. Вскоре ты начнешь обижаться на всех, если так и продолжишь делать всё для них, а не для себя!

Песня сменяется на Lorde «Royals», я немного вскрикиваю и сую ему свой стакан.

– Подержи! Я танцевать!

– Ты танцуешь?

– Эм, да, хорошо разбираюсь в движениях танго, и отлично умею крутить задницей, спасибо.

Глаза Рена мечутся между мной и танцполом.

– Потанцуешь со мной? – кричу я.

– Что? – его лицо моментально бледнеет.

– Давай! Будет весело!

– Я не танцую.

– Да, а я не какаю.

– Что? Звучит немного нездорово.

– Ну, давай же, През! – я хватаю его за руку и тащу на «танцпол», который представляет собой освобожденный от кресел ковер десять на десять в углу. Я начинаю глупо танцевать. Строю из себя идиотку, чтобы Рен не беспокоился насчет правильного выполнения движений. Люди, которые не танцуют, боятся выглядеть глупо, но когда ты выставляешь себя дураком, как это сейчас делаю я, то им танцевать становится намного легче. Рен смеется, когда я встаю на колени и пытаюсь покружиться на голове, как в нижнем брейк-дансе. В итоге я сбиваю двух ребят, и Кайла по-дружески толкает меня, заставляя остановиться. Рен слегка покачивается в такт музыке, выглядя при этом чертовски нервно. Я двигаюсь вокруг него, а когда начинается медленная музыка, кладу его руку на свою талию и показываю, как надо танцевать медляк. Хотя, он и так уже знает.

– Видишь? Ты знаешь, как танцевать.

– Уроки бальных танцев, – говорит он. – Мама заставляла меня заниматься ими, когда я был маленький.

У него не такой одеколон, как у Джека, но его натуральный запах намного приятней, чем у других потных парней, которые источают «Aкс» из каждой поры. Затем я замечаю, что кто-то сидит в кресле на другой стороне дома и смотрит на меня. Ледяные голубые глаза очень мне знакомы. Что он здесь делает? Кайла его пригласила? И почему его взгляд задержался на руках Рена, обнимающих меня за талию?

Наконец, я устаю находиться под пристальным наблюдением и мчусь к нашим напиткам. Рен следует за мной, выпивая залпом свой виноградный сок. Я повторяю за ним, выдохшаяся кола с теплым ромом обжигает горло, стекая вниз.

– Мне оооочень жарко, – говорю я. – Физически, моя задница невероятно горячая, впрочем, как и я сама, поэтому мне просто необходимо выйти на улицу.

Рен смеется.

– Хорошо. Спасибо за танец.

– Нет, тебе спасибо, През.

– Рен! Вот ты где!

Я наблюдаю, как сияющая Кайла подбегает к нему. Рен почти роняет стакан, а его очки сползают с лица. Кайла наклоняется, чтобы поднять их, а он бормочет извинения. Я направляюсь к выходу, позволяя им самостоятельно преодолеть возникшую неловкость.

Я глотаю прохладный воздух, пытаясь восстановить дыхание. Я никогда раньше так не танцевала. Во Флориде меня перестали приглашать на вечеринки после того, что произошло с Безымянным. Его влияние распространилось далеко и глубоко, поэтому меня не звали ни на какие вечеринки. Не то, чтобы они приглашали меня, толстую девочку, до этого. Но всё же. Конечно, я танцевала прежде, но это была первая ночь за очень долгое время, когда мне было действительно хорошо. На эти несколько минут я отогнала от себя беспокойство за маму. И подумать только, я танцевала с кузеном Безымянного! Громко смеясь, хлопаю по скамейке, на которой сижу.

– Теперь нападаешь на неодушевленные предметы? Твоя жестокость не знает границ, – произносит скучающий голос. Мне даже не нужно поворачиваться, чтобы узнать, кому он принадлежит.

– Джееек! – я сильнее хлопаю по скамейке. – А тебе разве не заплатили за ночь? Где девушка? Ты привел ее сюда?

– Она всё отменила. У её отца инсульт.

– Бедняга. Наверно, у него будет еще удар, когда он выяснит, что деньги, посылаемые дорогой дочери на колледж, спускаются на ветер и проституток.

– Я не проститутка.

– Иди сюда! Присядь рядом со мной. Это отличная скамейка. Очень хорошая и приятная для задницы.

– Ты пьяна.

– Да, а ты урод, я жалуюсь на это?! Нет! Потому что я не жалуюсь на вещи, которые не могу изменить. Это называется интеллект. Как ты узнал о вечеринке?

– Я вспомнил, что сегодня утром Кайла пропищала мне про вечеринку. Затем встретил тебя с красными стаканчиками, так что оставалось всего лишь сложить два плюс два.

– Ничего себе! Такой ум. Такой интеллект. Почему ты не пьешь?

– Я предпочитаю не терять голову. Выпивка делает людей неразумными.

– Не хочешь, чтобы кто-то увидел, как могущественный Джек Хантер ведет себя глупо?

– От тебя разит ромом, – он садится рядом со мной, вдыхая воздух через нос.

– Хорошо, что я не чертовски сексуальный пират, иначе я бы повторяла тебе снова и снова, что ром закончился, и сняла бы из этого фильм.

– Значит, тебе нравится Джонни Депп.

– Нравится? Этот парень – красавчик на машине моей мечты, в доме моей мечты, пфф, да он фактически моя мечта!

Губы Джека изгибаются в полуулыбке-полускептической насмешке.

– Тоооочно.

– Ой, что ты знаешь о сексуальности? – бормочу я, отмахиваясь от него. – Ты ничего не знаешь.

– Я знаю некоторые вещи, мне нравится размышлять.

– Да? Не говори мне, что дурацкие комплименты и есть твое представление о сексуальности. Ты только грубо льстишь им, надеясь, что какая-то девочка, прости, твоя клиентка будет достаточно глупа и купится на них.

– Большинство моих клиентов достаточно глупы. И поверхностны. Это неизбежно, когда работаешь для Клуба, который нанял тебя за внешность.

Он выглядит очень усталым. В его голосе чувствуется опустошенность и утомленность от жизни. Я прислоняюсь к спине Джека. Его позвоночник тверд, а лопатки соответствуют моим, создавая тем самым невероятный комфорт.

– Ты… ты, по крайней мере, попробовал веревку? – икаю я.

– Вовсе нет.

– Черт возьми! Это, должно быть, была очень хорошая веревка, раз эта девушка богата. Типа, из золота, ну, или с золотыми нитями, а, может, даже с сапфирами в узлах!

Возможно, я настолько пьяна, что у меня появляются галлюцинации, но клянусь, что почувствовала его смех. Грохочущая вибрация проходит по его спине и отдается чистым звуком. Но его быстро поглотила музыка, до того, как я смогла сконцентрироваться сквозь пьяный ступор и оценить: был ли это настоящий смех или просто еще одна злая насмешка. В саду становится тише, а за кустами целуются люди. Я показываю на светло-желтую воду в фонтане.

– Кто-то туда пописал.

– Готов поспорить на деньги, что это ты.

– Если бы! Было бы офигенно помочиться в эту штуку! Вот только у нас, девочек, нет такого богатства как переносной шланг, из которого можно пописать, понятно? Мы можем писать только на вещи, которые можем достать сидя на корточках. Фонтан определенно не входит в их число.

– Уверен, что с таким тупым упорством, ты нашла бы способ.

– Естественно. Прямо сейчас и попробую...

Я встаю немного быстрее, чем нужно, покачиваясь на ногах. Джек хватает меня за запястье и притягивает обратно на скамейку, но я падаю прямо к нему на колени. Я пронзительно взвизгиваю и быстро пересаживаюсь.

– Ну и ну! Это была почти катастрофа. Катассстттрофа! Понял? Я такая молодец!

– Ты такая пьяная, – настаивает он.

– Ты еще ничего не видел!

Фонтан бурлит, где-то, просыпаясь, стрекочут сверчки.

– Я хотела тебя поблагодарить, – я украдкой смотрю на лицо Джека.

– За то, что поставил тебя на место, маленькая проказница?

– Я даже не знаю, что означает «проказница». Где ты берешь все эти слова? Ты как дотошный чувак, который постоянно участвуют в Jeopardy[18]. Минус борода. И ученая степень по английскому языку.

– Это значит – сумасшедшая девочка. Вроде как... человек-торнадо. Тот, кто в своем безумии прорывается сквозь людей, словно через бумагу.

– Ох. Точно! Круто, что придумали целое слово только для того, чтобы описать меня.

– Это Шекспир.

–У него было видение?! Насчет меня?! На миллион лет вперед?! И это заставило его составить слово. Малоизвестный факт.

Где-то кто-то разбивает что-то стеклянное и кричит: «Вот дерьмо». Через окна я вижу, как Кайла бежит наверх с веником и совком.

– Как я уже говорила, до того, как меня грубо перебили! – начинаю я снова. – Я хотела поблагодарить тебя.

– А собственно, за что? Думал, ты ненавидишь меня.

– Ох, так и есть! Но я всё еще должна тебе благодарность. Ты... трудно объяснить, но я никогда не думала, эммм... никогда не думала. Это, когда ты кто-то вроде меня, тогда даже не задумываешься, что с тобой это когда-нибудь произойдет. Я просто бросила эту затею, понимаешь? На самом деле, я была счастлива и без него, правда, потому что люди, подобные мне, не получают их или не заслуживают. Мы не из тех людей, с которыми происходят подобные вещи.

– О чем, черт побери, ты говоришь? – Джек сужает глаза.

– Я только! – кричу я, затем шепчу. – Я только хотела сказать... эм... спасибо. За... эм... поцелуй.

Он выгибает бровь.

– Это был поцелуй в шутку. Ты раздражала меня, распространяя слухи, и мне было необходимо как-то положить этому конец. Это было несерьезно.

– Ох, знаю! Думаю, мы, эм, уже обсудили это раньше. Нет, просто я имею в виду, я в курсе. Это была, ахаха, определенно шутка! Только. В любом случае, спасибо.

Джек молчит, а затем смотрит на меня, как будто внезапно видит в новом свете.

– Ты имеешь в виду… ты никогда… это был твой первый поцелуй?

– Ха-ха. Я имею в виду, что он также будет и моим последним. Ты ведь знаешь таких людей, как я, могут поцеловать только в шутку. Ха-ха. Но это был, эм, опыт. И… и счастлива, что это случилось со мной, так как я никогда не думала, что кто-то когда-нибудь захочет сделать это со мной. Поэтому… эм… да... спасибо. Вот что я имела в виду.

– Ты никогда...

– Нет! Но это совсем не странно для такого человека, как я, я имею в виду, посмотри на меня! – я указываю на свою одежду и лицо. – Я не, эм, ну ты знаешь, не Кайла. Даже близко не она. И плюс задаю огромное количество тупых вопросов. Я никогда не смогу довериться кому-то, чтобы делать с ним подобные вещи. Но тем не менее. Это было мило. И круто. И шутка, аха, да знаю, но, думаю, даже шутки могут быть милыми. Ха-ха.

В голубых глазах Джека отражается шок или, может, это я настолько пьяна.

– Но ты такая... – начинает он.

– Громкая? Раздражающая? Озлобленная? Отчаянная? Да, знаю. Парни уже называли меня так раньше.

– Я собирался сказать, – резко произносит Джек. – Самоуверенная. Харизматичная. И веселая. Ты как... просто кажется... многие парни испытывают к тебе… влечение... я не знаю.

– Вот! Опять ты начинаешь явно подхалимничать. Я не клиент, ясно? Тебе не нужно мне льстить, ведь ты даже не имеешь это в виду!

– Но именно это я и имел в виду! Я всегда говорю только то, что думаю.

– Кроме того времени, когда ты работаешь.

– Но сейчас я не работаю. Здесь нет девушки, которая заплатила бы мне за обхаживания, поэтому я говорю честно и искренне.

– Хорошо, тогда, очевидно, ты еще не полностью отошел от работы и вернулся обратно в нормальную жизнь. Всё в порядке. Комплименты милые, даже если ты на самом деле не имел это в виду.

– Я это имел в виду, понятно?! Прекращай сомневаться в моей искренности!

– Тогда прекрати лгать, – вздыхаю я. – Ко мне все те вещи, которые ты назвал, не относятся. Но всё в порядке. Я могу притвориться.

Он потирает свой лоб.

– Господи, как же ты бесишь.

– Ооооо, это тоже можно добавить в мой список!

– Если бы я знал... – он проводит рукой по волосам, но они снова падают, закрывая его глаза. – Если бы я знал, то не поступил бы так с тобой. Первый поцелуй... это то, что девочки должны беречь в памяти. То, чем делишься с человеком, которого действительно любишь. А не терять его в мелкой школьной битве желаний с тем, кого ты ненавидишь.

– Да, ладно. В любом случае, я никогда снова не влюблюсь. Всё окей. Я рада, что, наконец, потеряла этот поцелуй! Вроде как, даже приятно покончить с этим.

– Ты так уверена в этом, не так ли?

– Уверена в чем? – моргаю я.

– Что никогда никого снова не полюбишь. Ты произнесла это с таким... убеждением. Как будто это высечено на камне.

– Ох! Но это так! – улыбаюсь я.

– Значит ты никогда, даже не смотря на бесконечные миллионы и триллионы возможностей, которые появятся у тебя в будущем, не влюбишься снова?

– Ага! Правильно! Прошло три года, двадцать недель и четыре дня с тех пор, как я влюблялась. И больше никогда не влюблюсь снова. Я выучила этот урок.

Я встаю и потягиваюсь, чтобы разорвать неловкую тишину между нами.

Дата добавления: 2015-10-24