8 страница. Я рухнула на кровать, устав от этого дня.

Я рухнула на кровать, устав от этого дня.

И я даже не подозревала, что именно сейчас моя жизнь начала рушиться…

Деметра [2] — в древнегреческой мифологии богиня плодородия, покровительница земледелия. Одно из наиболее почитаемых божеств олимпийского пантеона.

\

Глава 15.

Что же изменилось? Я не могу определенно ответить на этот вопрос. Мой характер? Нет, не уверена. А что же тогда? Что смогло поменять меня настолько, что я понимаю, что моя смерть не за горами, и мне практически всё равно на это? Всё равно на собственную жизнь? Ух…

Я поднимаюсь с кровати, не сразу осознавая, что мне нужно в школу. А как только я поняла это, я громко застонала. Проснулась Фиби, я очень удивлена. Обычно она спит, совсем не обращая внимания на всё вокруг, и это никогда меня очень бесит, потому что если мне что-то от нее надо — она спит, а сейчас же наоборот.

— Ты чего? — спросила она.

Я повернула голову в её сторону. У неё бардак на голове, но в этом что-то есть. Она красива, хотя и сама это не осознает.

— Да так, ничего, — протянула я. — Просто школа…

— Не повезло тебе, сестренка. В университете не лучше, но тебе я тоже не завидовала.

Лично для меня школа всегда была наихудшим кошмаром. Дело в том, что если ты учишься в университете, ты можешь сам выбирать, кем ты хочешь стать. А в школе мы учим всё подряд, не зависимо от того, хотим мы этого или нет. Я всегда мечтала вырасти и выбрать то, что я хочу знать, а все другие, ненужные знания отбросить в сторону. Но, если я умру, мне не суждено это сделать…

— Эй, ты чего застыла? Одевайся, иди, тебе в школу пора, — сказала сестра.

Я моментально вернулась в реальность. Быстро поднялась с кровати и пошла в душ, на несколько минут забыв обо всем.

Одеваться я решила как всегда — неброско. Простые, обыденные джинсы и немного вызывающая майка с номером «23». Не помню, когда и почему я купила её, но она мне безумно нравится. Подчеркнула глаза с помощью туши и всё, с меня хватит. Я практически никогда не крашусь.

Я вошла в кухню, на которой уже вовсю хозяйничала Фиби.

— Что будешь есть? — спросила она.

Я пожала плечами, сказав этим: «всё равно».

— У нас ещё осталась лазанья, будешь?

Я кивнула, хотя и не очень любила лазанью, но это тоже подойдет. Сестра начала делать завтрак, а я тем временем принялась пялиться в одну точку. Я так часто делаю, когда нечем заняться.

«Ты не убежишь от самой себя».

«Жить так — это то, чего ты хотела?»

«Никто не застрахован от смерти».

Я тряхнула головой, пытаясь избавиться от этих мыслей, но всё равно ничего не вышло.

— Что-то ты сегодня не очень разговорчива, — сказала сестра, а я громко засмеялась. Она посмотрела на меня недоуменными глазками. – Что?

— А когда это я была разговорчива?

— Ну да, в этом ты права, — отрезала она, и вернулась к готовке.

Я всегда удивлялась своей сестре. Она то говорит без умолку, то может перекинуться несколькими фразами.

Лазанья уже разогрета, и мы молча, в гнетущей тишине начали уплетать еду. Я не была бы против поговорить, но мне и так хорошо. Если некоторые люди испытывают потребность общения, то я в любом случае не из их числа. Я люблю слушать тишину, каждый звук, но иногда мне кажется, что тишина слишком громкая.

Я встала со своего места, взяла свой портфель и вышла на улицу. Солнце ударило мне в лицо, и я, как вампир, попятилась назад. Мне потребовалось пять секунд для того, чтобы привыкнуть к его свету, обычная акклиматизация, которая мне просто необходима. Я прохожу свой дом, и смотрю в небо.

Безоблачное.

Знаете, я всегда думала: «Наслаждайся своей молодостью. Ты никогда не сможешь быть моложе, чем сейчас». А что я имею сейчас? Болезнь, от которой люди в некоторых случаях, при желании, выживают? Разбитое сердце, точнее нет, потому что я вообще не уверена, что у меня есть сердце. Куча врагов? Самую худшую в мире школу? Родителей, которые сейчас на другом конце земли?

Как можно этим наслаждаться? Да никак.

Я никогда бы не пожелала такой жизни кому-то другому, но если бы был шанс, что моя боль перейдет кому-то другому, я бы не упустила его. Я бы передала свою боль кому-то другому без лишних слов и рассуждений. Возможно, я слишком глупа и слишком эгоистична, но я так бы и сделала. Даже если бы пришлось убить кого-то, я бы всё равно это сделала.

«Странная».

Да знаю я, знаю.

***

Я вошла в кафетерий. Прошел уже практически весь учебный день, осталась только алгебра, и всё. На всех уроках учителя даже не спрашивали меня. Я не переживала, но осадок того, что меня может кто-то спросить о чем-то, а я не готовилась, определенно, был.

Взяла я простенькую еду, так как и всегда — диетическую колу, яблоко, которое я уже приготовила дома, и легкий салат. Я не знаю, почему у меня именно такой рацион выработался, но я всегда ела только такую еду. Не помню, чтобы я когда-то брала гамбургер, или что-то вроде того. Некоторые девушки вырабатывают всякие диеты, а у меня, можно сказать, такие диеты каждый день. Действительно, странная.

Что-то щелкнуло в моей голове, не знаю, что, но я начала направляться к «элитному» столику. Почему его так назвали мне не известно, может быть, из-за того, кто там сидит, но, по-моему, все столики одинаковы.

«Ты сможешь сделать это».

Меня встретили удивленные лица, но я постаралась скрыть свое неудовольствие этим.

— Привет, — уверенно, с приподнятой головой сказала я, можно сказать, даже естественно. Я смотрела только на Крисс, которая только что обернула голову.

Кажется, она вскрикнула или издала стон возмущения, я, можно сказать, не поняла этого.

— Что ты тут делаешь? — прошипела она.

Крисс оглянулась по сторонам, словно подумала, что сейчас кто-то выйдет и нападет на неё. Я усмехнулась, подумав об этом, но быстро сделала естественное выражение лица, как ни в чем не бывало.

У Крисс красивые, белокурые волосы. Макияж у неё для меня слишком броский, но в этом тоже есть что-то особенное. Не знаю, может быть, её внешность всё решает. Она не то, чтобы слишком высока, но ноги у неё достаточно длинные, так что она выше меня. Сейчас я её практически догнала в росте, но мне всё равно неудобно стоять рядом с ней. На ней красивый топ и джинсы, которые полностью облегают её. Нельзя сказать, что она распутно одета, но и скромно — тоже нет. Я, если равняться к ней, одета скромно. Мне всегда нравились красивые, независимые внешности, только не так, чтобы сама внешность излучала изящность, но и чтобы сам характер был настолько сильным, чтобы я могла это почувствовать. У Крисс не так. Да, у неё красивые волосы, да, у неё модная одежда, да, у неё неприятный, но в какой-то мере актуальный макияж, да, у неё идеальная внешность. Но её характер всё портит. Я не могу судить её, я ещё недостаточно знаю, чтобы говорить такое о ней, но я достаточно знаю о ней, чтобы сказать, что она ничего хорошего в этой жизни не сделала.

Я сделала глубокий, успокаивающий вдох.

«Скажи ей».

— Крисс, извини меня, — девушка поджала губы, словно совсем не ожидала такого исхода событий.

Мне казалось, что это выглядит нормально, но мне всего лишь казалось. Ник удивленно вытаращил глаза, глядя на меня с изумлением.

«Сможешь».

Я повторяла себе это слово, как молитву.

— Что? — выдохнула она.

Я чуть ли не задохнулась от желания выйти отсюда, и побежать, куда глаза глядят. Такое чувство у меня впервые. Мои глаза начали бегать среди столиков, среди учеников, которые смотрели на нас. Я выпрямилась, почувствовав, что становлюсь сильнее и сильнее. Не знаю, откуда у меня появилось это чувство, но я действительно стала сильной. Вся сила сосредоточилась в словах, в поступках.

Я посмотрела на Крисс, мои глаза остановилась.

«Я уже не та девушка, которую ты обижала ранее.

Я сильнее».

— Извини меня. Я не знаю, в чем провинилась, но извини. Если я когда-либо причинила тебе боль, страдания, горечь, — извини. Мне жаль, что я сделала что-то не так, а если и не сделала, всё равно прости меня. Прости за то, что я появилась в твоей жизни. Я не нарочно. Я не хотела ничего портить. Но всё равно извини. Я не старалась делать всё лучше и лучше, поэтому извини. Извини меня за то, что появилась на этот свет. Я не хотела. Просто не хотела. Ты же видишь, что я какой была, такой и останусь, и меня не исправить. Если я когда-то причинила тебе боль, то причиню и ещё, поэтому, извини. Я не хотела. И сейчас не хочу, — я перевела дыхания, и опять взглянула в эти пустые, голубые глаза. Такие красивые, но ничего нет внутри. Только пустота. — Мне жаль, Крисс, мне жаль. Возможно, нельзя ничего исправить, но я говорю это искреннее. Я просто не хочу, чтобы ты запомнила меня такой, какой запомнила сейчас. Мне не надо быть лучше. Я не стремилась быть лучше тебя, просто знай это. Ты всегда была лучшей. Довольна? Всегда. Я никогда даже не претендовала на твое место и не хотела на него претендовать. Но если я допустила повод сомневаться во мне, то извини, просто извини. Извини. Я не нарочно. Всё это время я — была не я. И это всё только моя вина, так что извини…

Меня резко взяли за руку, я даже не успела опомниться, только мельком увидела, как Ник уводит меня из кафетерия.

Я постаралась вырвать свою руку, но ничего не вышло, и я покорно пошла с ним в коридор. Его глаза были наполнены злостью, нет, даже, можно сказать, яростью. Как будто все его чувства собрались воедино и отразились на его лице.

— Зачем ты это говоришь? — сказал он.

Я не сразу поняла суть вопроса, мне даже показалось, я ослышалась.

Быстро взяв себя в руки, я спросила, будто не понимала его фразы:

— Что?

Я не знала, что он хочет сказать мне своим поведением, и это меня начало напрягать.

— Зачем ты это всё сказала Крисс? — переспросил он. — Зачем? Знаешь, как это звучало? Как слова из предсмертной записки.

Я увидела кое-что на его лице. Его глаза предательски светились, будто он плачет. Я тряхнула головой и ещё раз присмотрелась, но действительно. Он… плачет? Из-за меня? Из-за МЕНЯ?

— Это не так, — прошептала я, мои глаза словно увеличились, я не верила им.

Для меня это было как-то в новинку.

— А как? — он покачал головой. — Она всю жизнь издевалась над тобой, а ты что? Ты извинилась перед ней? Кто должен был извиняться, так это она.

— Она этого не сделает.

— Если она это не сделает, это всё равно не значит, что это должна делать ты.

— Почему?

Мои глаза тоже начали слезиться. Я не знаю, почему, но меня эта ситуация очень разозлила. По-моему, я сделала всё правильно. Я так считаю.

— Она не права.

— И что? В чем я провинилась?

— Вот именно — ни в чем. Зачем ты просишь у неё прощения? А главное, почему? Она всю жизнь калечила тебя, издевалась над тобой, можно сказать, сделала тебя в глазах других хуже. А ты ещё и извиняешься перед ней.

— Я уже давно простила её.

— Но она не заслуживает этого, — возразил Ник.

— Все заслуживают быть прощенными. Знаешь, я, возможно, сделала и неправильно, но я и не отрицала этого. Я ничего не понимаю. Я не понимаю, какая у меня опухоль, сколько мне осталось жить. Я даже не знаю, хочу ли я этой операции, нужно ли мне это. Лучше уже было бы умереть.

— Не говори этого.

— Разве я сказала не правду? Так и есть.

Секунда — и Ник сжал меня в объятьях. Я забылась, но буквально на минуту, а потом осознала, что делаю. Мне было бы легче без него.

«Без него».

— Ты не понимаешь. Ты ничего не понимаешь.

Я вырвалась из его объятий и побежала, куда глаза глядят. Я бегу, бегу, бегу, не оглядываясь.

«Я начинаю бежать, бежать что есть силы, я уже не думаю про какие-то приоритеты, судьбу, будущее. Я думаю об этом дне. Об этом мгновении. Я бегу, бегу, бегу. Я чувствую её. Я чувствую свободу. Пускай, она будет короткой. Потом я приду домой, опять будут крики, ссоры и другие передряги. Но это будет потом. А для меня главное сейчас».

Воспоминания ударяют мне в голову, но я не перестаю бежать.

Я бегу, бегу, бегу, бегу, не переставая.

Люди оглядываются, смотря на меня. Но я, не обращая внимания, продолжаю бежать.

Я смотрю на дорогу. Какой-то парень переходит её, а со стороны я вижу машину, которая надвигается на него.

Всё происходит как в замедленной съемке.

Я бегу. Продолжаю бежать.

— Берегись! — закричала я.

Я откинула парня в сторону и мельком увидела машину передо мной. Дальше жгучая боль в голове и звон бьющегося стекла. Как будто я прорвалась в какую-то дыру, огромную, черную дыру, с которой не смогу возвратиться обратно.

«Умираю? Это конец?»

«Да, скорее всего».

Я лечу. Всё смешалось. Всё вокруг в один миг запылало огнем, а в другой миг я уже лечу. Я просто лечу, не останавливаюсь. Я проваливаюсь во тьму, которая никогда не была пропастью, это просто тьма.

Темнота.

Сознание угасало.

Остался мрак, жуткий, черный мрак и темнота… Это конец.

И лицо Адама прямо передо мной, такое четкое, словно на фотографиях. И всё. Смерть…

Глава 16.

— Если бы ты хотела жить, что ты бы сделала? — сказал незнакомый голос. Я очнулась, открыла глаза.

Помещение было то ли темным, то ли светлым. Или черно-белым. Казалось, я перестала различать цветы и гаммы, всё смешалось.

Света больше нет.

Одна тьма.

Но на свое удивление, я всё видела. Я вижу человека. Руки у неё поцарапанные, избитые. Лицо наполовину перекошенное, около правого виска у неё шрам, большущий шрам. Сама она одета в черную, сумрачную одежду. Никогда не видела ничего подобного. Взгляд у неё непонятный, то ли она смотрит на меня, то ли на то, что у меня стоит сзади.

Я смотрю на свои руки, пытаясь понять «я — это я?». Да, всё в порядке. Руки у меня целы; кожа такая же бледная, как и была. Я стараюсь осмотреть помещение, но не могу двигаться, словно что-то сковывает меня, и я не могу отрегулировать свои движение.

— Не узнаешь меня? — прошипела девушка.

Я поймала её взгляд, он полон ненависти и злобы, как будто она ненавидит не только меня, но и весь мир. Да, на миг она показалась мне знакомой, но я всё равно нигде не видела её. Да и где я могла видеть её? В такой-то одежде?

— Нет, — хрипло выдала я, еле слыша себя и свои слова. – Нет, — уже более уверенно произнесла я, но всё во рту начало жечь.

Девушка усмехнулась, слово её позабавил мой ответ. Моя ярость вышла наружу, я просто не могла терпеть этого издевательства. Я выпрямилась, оправилась, как будто хотелась казаться то ли сильнее, то ли выше.

— Что тебе от меня нужно? — чуть ли не крича, сказала я. – Что? — уже настойчивее спросила я, но девушка продолжала ухмыляться.

Ответа я от неё не дождалась. Она то и делала, что ходила взад и вперед, невзначай, будто мой вопрос ничего не значит. Я облизнула пересохшие губы, но во рту всё равно было сухо.

— Где мы? — уже изнемогая от всего этого, произнесла я.

Девушка посмотрела мне в глаза, и мне показалось, что в них я увидела отражение себя. Мне на секунду стало жаль её.

— Правда, уютно? — опять же начала толковать о своем она.

Что ей нужно?!

— Ответь мне, — сказала я, пытаясь скрыть дрожь в голосе. — Пожалуйста, — добавила я следом.

— Знаешь, ты довольно глупая, хотя это же я во всем виновата, — пробормотала она. — Мы в твоей голове, Дженн.

Я осмотрелась; если честно, мне показалось это странным. Хотя это наверное всем показалось бы странным.

— А ты кто? — продолжала расспрашивать я. — Тем более, что ты забыла в моей голове?

Девушка опять усмехнулась, из-за чего мне стало не по себе.

— Я — твоя душа, — с ненавистью продолжила она, я бы даже сказала, с яростью. — Видишь, что ты со мной сделала?

Я не могла поверить своим глаза.

«Она говорит правду?»

— Вот видишь, насколько я изуродована, насколько я побита. И во всем виновата ты, и только ты. Ненавидя людей, знакомых, ты ненавидела и себя. Ты исключала все трудности, не желая проходить их. Ты даже исключила из своей жизни того, кто был искренним с тобою, и при этом, ты винила только его.

— Но… почему я ничего не помню? Кто я вообще такая?

— А это, девочка, наказание тебе. Ты — никто. Разве не так было всегда? — с вызовом произнесла она.

«Я — никто».

«Разве не так было всегда?»

***

Жуткая боль сковывает мое тело, я не могу даже поднять руку из-за кучи проводов и кучи разных трубочек, которые присоединенны к ней. Я быстро оглядываюсь — около меня никого нет. И вот сейчас я сделала наиглупейшее, что только смогла сделать.

— ВРАЧ! — закричала я так, что уверена, на всю больницу было слышно.

На помощь сразу же примчались медсестры и, конечно же, вошел врач.

— Меня зовут доктор Рик, — представился он. — Вы что-нибудь помните?

— Нет, — отрицательно покачала головой я.

— Помните аварию?

Опять отрицательный ответ.

— Так вот, как мы успели установить, Вы, Дженнифер Грин, попали в аварию. У Вас практически нет телесных повреждений, но есть серьезное сотрясение мозга. Из-за этого у Вас амнезия, и Вы о себе ничего не помните. В карточке я прочел, что у Вас злокачественная опухоль мозга, и написано, что к лечению можно будет приступить за два месяца, если, конечно же, всё не будет потеряно, и ещё будет возможно Вас спасти.

Я сглотнула огромный ком в горле. У меня опухоль мозга? Да, похоже, я настоящая неудачница.

— Мы ещё не успели сообщить об аварии вашим родственникам, пытались дозвониться до отца, но всё напрасно. Так что об этом уведомите их Вы сами, я полагаю.

Я в знак согласия кивнула, но делать этого не собиралась. Зачем? Я не хотела быть проблемой для себя, а главное — для своих родных.

— Вы хотите встретиться с тем человеком, который сбил Вас на машине?

Я отрицательно покачала головой, так как внезапно меня охватила слабость, и я сразу же провалилась в сон.

***

Четыре года не так уж много, чтобы забыть тебя.

Эти слова таки прожигали меня, и даже во сне, или же в реальности, я прямо чувствовала их привкус. У меня появилось чувство, что они действительно что-то значат, но чтобы то ни было — исчезло.

И вот, зеленые глаза.

И вот, такие живые, крепкие руки.

И вот, такое знакомое лицо.

Мой взгляд впивается в эти черты, но я не могу понять, кто это, где я. Я сплю? Да, скорее всего я сплю. Я живая? Я пробую сдвинуться с места, но что-то удерживает меня, словно я связана, связана путами судьбы.

Пропасть уже намного ближе, чем раньше.

Я лечу. А если точнее, то я падаю. И мне абсолютно всё равно. Я падаю и падаю, я падаю в пропасть. Это незабываемое мгновение, когда летишь с такой высоты, что аж дух захватывает. Ты летишь, летишь, летишь, забыв обо всех проблемах и бедах, летишь, понимая, что это твоя судьба, что так всё и должно быть.

Что ничего не изменишь.

Еще несколько десятков метров и я разобьюсь об асфальт. Всё. Меня не станет. Я уже никогда не буду ходить по этой земле, не улыбнусь своим родителям. Это конец.

Счастливый конец.

Один. Два. Три. Боли не чувствую. А может, так и должно быть? Нет. Я до сих пор жива. Я стою. На ногах.

***

Изображение растворяется, я просыпаюсь, чувствуя горячее прикосновение чье-то руки. Как только мои глаза открываются, руки разжимаются, и я вижу его, я вскрикиваю:

— Адам!

Я быстро поднимаюсь с кровати, словно и не было той боли, словно не было тех капельниц и проводом, и обнимаю его. Парень немного ошарашен, а ещё больше ошарашенным выглядит доктор Рик, который, несомненно, наблюдал за этой сценой.

— Вы… Вы помните его? — не веря собственным глазам, спрашивает доктор.

И только сейчас я понимаю, что делаю. Я обнимаю человека, которого вижу то ли впервые, но я чувствую, что нас, определенно, что-то связывает.

Глаза Адама засветились.

— Да, — произношу я твердым голосом. — Ты… ты же Адам?

— Адам, — кивнул парень.

Мой взгляд застыл на его зеленых глазах.

— Но это невозможно.

Мне немного становится смешно от того тона, в котором он это произнес, но я стараюсь сдерживать свой смех, чтобы не показаться странной.

— Так… — доктор Рик немного отошел от своего удивления, и, что ни на есть, взял себя в руки. — Я иду наведу кое-какие справки, а вы можете пока что пообщаться.

Я смотрю на него, такого красивого, неземного, и даже не знаю, что сказать. Он тоже, видимо, не может произнести ни слова.

— Знаешь, а я думал, что мне показалось, — усмехнулся он, я не сразу сообразила, о чем он говорит. — Когда я увидел тебя там, около магазина, я уверен, ты не помнишь, я тебе одолжил кожаную куртку, потому что шел дождь. Я одолжил её незнакомой девушке, по крайней мере, я так думал. Но когда увидел тебя ещё раз, я понял, кто ты. Мы не виделись четыре года, но я верил, что мы встретимся. И вот, так и есть.

«Четыре года не так уж много, чтобы забыть тебя».

— Почему ты ушел из моей жизни, не попрощавшись? — сказала я дрогнувшим голосом. — Почему бросил меня, не объяснив?

— Ты помнишь, — с ноткой надежды в голосе сказал он. — Я тогда был мелким и очень глупым. И я любил тебя.

«И я любил тебя».

Мое сердце упало.

— Когда родители сказали, что нам необходимо уехать, — продолжил он, — я был в ярости. Да, возможно из-за того, что я ничего не понимал, и мне было трудно, но я же в начале лета знал, что мы всё равно уедем. Но… попрощаться с тобой я не мог. Я просто не мог. Я не хотел будить хоть немного зажившие раны, и да, я ошибся. Я не смог забыть тебя. Я до сих пор не мог забыть тебя.

«Я до сих пор не мог забыть тебя».

Я усмехнулась.

— Хоть в чем-то мы похожи.

И знаете, теперь, смотря ему в глаза, мне показалось, что он никогда не был так красив. А я толком его и никогда не видела.

— Давай уедем, — прошептала я, скрепив наши пальцы, — далеко-далеко.

Часть 5.

Глава 17.

Не было гнусных, долгих прощаний.

Я не плакала за сестрой, которая даже не подозревала о том, что я уезжаю.

«А куда я еду?» — спросите меня вы.

На что я отвечу: «Не знаю».

За день до этого.

— Давай уедем, — прошептала я, скрепив наши пальцы, — далеко-далеко.

— Что? — спросил парень, недоуменно открыв глаза.

Его взгляд прожигал меня насквозь; я не знала, куда бежать, что делать. Внезапно меня осенило приятное чувство, и я как будто очнулась. Передо мной стоял незнакомый человек, да что там греха таить, знакома я была с ним довольно хорошо.… Но это было целых четыре года назад. Стоит ли доверять человеку, с которым ты не виделась четыре года?

Всю свою жизнь я делала только обдуманные поступки, и вот, сейчас я хочу уйти от всех обязательств и уехать, куда глаза глядят?

«Это будет правильным?»

— Ох, извини, — я спрятала глаза, невольно смущаясь из-за своей просьбы.

Парень же наоборот, быстро взял себя в руки, оправился, можно сказать.

— Нет, нет, нет, я не то имел в виду, — сказал парень, но я остановила его, прижав палец к губам.

— Я… я просто сказала не то, что хотела, — попыталась оправдаться я, но голос предательски задрожал. — Я не знаю, как это вырвалось.

Не знаю почему, но именно с ним у меня никогда не получалось скрывать свои чувства. Как в раннем возрасте, так и сейчас.

— А мне кажется, что ты сказала именно то, что хотела, — произнес Адам, будто читая мои мысли. Я отвела взгляд, посмотрев в окно, не решаясь заглянуть в его прекрасные, зеленые глаза. — И я бы хотел это.

Он сжал мою ладонь, и я окончательно расслабилась.

— Посмотри на меня, — сказал он, и я нехотя посмотрела в его глаза.

На его лице отражались разные эмоции: и страх, и надежда, и ласка. Я не знаю, каково это, испытать столько разных чувств в одночасье, да и не хочу испытать.

— Я же знаю, что ты хочешь, — утвердил парень, — я знаю, что ты хочешь быть со мной, — я ценю его искренность, но то, что он говорил, действительно была страшная правда, которую мне сейчас же, сию минуту требовалось оправдать, скрыть, запрятать в глубины моего подсознания, чтобы ни один из людей не мог узнать мои настоящие мысли. — Я ведь прав, Дженн, — продолжил он, но я упрямо старалась не отвечать. — Скажи, что я прав.

Я отрицательно пошатала головой, мне не хотелось скрывать правду, и давалось это с трудом, но я должна была.

«Должна была, потому что я недостойна, быть с ним в свои, возможно, последние дни жизни».

— Понимаешь… Всё гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Я не отрицаю того, что, возможно, я бы и захотела этого, но это не имеет смысла, — я ещё раз тряхнула головой, будто пыталась убедить себя, что если я буду прятаться от своей судьбы с Адамом, то я никогда не узнаю, каково это - быть настоящей.

— Так давай упростим задачу, — сказал он, и по его голосу было понятно, что он настроен решительно. — Ты уедешь со мной.

— Что? — я отчаянно завертела в головой, не веря, что он сам может попросить об этом. — Нет… Я не могу… Я не должна, — пыталась оправдаться я, но слишком поздно поняла, что ситуация утратила контроль.

Парень посмотрел на меня, усмехаясь, сильнее сжав мою ладонь.

— Что? Что такое? — не поняв причину смеха, спросила я.

— Знаешь, ты такая… Такая смешная, когда пытаешься отрицать правду, — сказал парень, и уже не мог воздержаться от смеха.

Я, окончательно разозлившись, процедила сквозь зубы:

— Ты… Ты ещё и смеешься! — прошипела я от гнева, который бурлил во мне, затем выдала обреченный вздох.

Парень, наконец, успокоился.

— Ты очень забавная, — произнес он.

— Так я ещё и забавная! — теперь уже с неприкрытой презрительностью воскликнула я.

— Это был комплимент, вообще-то, мисс, — для Адама всё это было смешным, но мне сейчас же захотелось убрать любым способом эту ухмыляющуюся физиономию с его лица.

— Зачем я нужна тебе? — решив сменить тему, на полном серьезе спросила я. — Я не верю в этакие штучки, которые обычно говорят девушкам.

Он посмотрел на меня исподлобья, и мне уже хотелось выкрикнуть: «да, я не так маленькая девчонка».

— Ты осталась такой же, какой была в детстве, — задумчиво произнес парень, у меня едва не отвалилась челюсть. — Ты до сих пор умеешь постоять за себя.

— Ну, извини, какая есть, — сказала я, стараясь не обращать внимания на его завораживающие, зеленые глаза.

— Зачем? Можно задать тебя встречный вопрос? — спросил парень, и я полностью потеряла дар речи. Ещё несколько секунд я смотрела на него в упор и пыталась придумать ответ, который был бы самым убедительным в этой ситуации.

— Я… Я… — неведомая волна захлестнула меня; ранее я всегда умела контролировать себя, в независимости от обстоятельств, но, похоже, это исключение.

Адам уставился на меня, в ожидании ответа.

— Я не говорила, что ты мне нужен.

Он хмыкнул.

— Ты же меня вспомнила, — сказал парень, я сначала не поняла, что он имел в виду. С этими обстоятельствами я совершенно забыла об амнезии, об аварии. Память будто вновь покидала меня.

— Ты прав, — вздохнула я. — Ты всегда был прав. Я действительно скрываю свои чувства. Ты действительно мне нужен

Парень был ошарашен этим признанием.

— Ты прав, — повторила я, — я хочу уехать с тобой.

* * *

Сейчас мы едем вперед. Я не спрашиваю куда, мне это совершенно неважно. Адам сидит за рулем, а я, тем временем, рассматриваю его.

Когда я смотрю на него в свете солнца, мне кажется, что он ещё никогда не был так красив. Его глаза завораживают, а его сосредоточенное лицо тем более.

Что-то я отвлеклась.

— Я чувствую твой взгляд, — сказал он, из-за чего я невольно прыснула со смеху.

И знаете, я не скучаю. Ни по родителям, ни по сестре, ни по своей школе, мне абсолютно всё равно.

Дата добавления: 2015-10-24