3 страница. Я уже не могу ровно стоять или идти, я еле сижу на кресле

Я уже не могу ровно стоять или идти, я еле сижу на кресле, всё, что я могу — это сидеть и пить. Я потерялась во времени, я не знаю какой год, месяц или день, я всего лишь знаю, что я существую. Я живу, вопреки всему и вопреки самой себе.

Мне плохо. Я еле сдерживаюсь, чтобы не закричать, так сильно и так громко, что, думаю, меня услышать даже на другом конце света. Я хочу обнять свою сестру, чтобы она сказала, что все будет хорошо, но этому не бывать. По крайней мере, сейчас.

– Сэм, я тебя никогда не брошу, слышишь? Не расстраивайся, пожалуйста, я всегда с тобой, — говорю я и обнимаю подругу, утирая слезы, которые ливнем текли из ее глаз. — Он не достоин тебя. Не надо, не плачь, — успокаиваю я ее.

— Нет, Дженн, ни черта ты не понимаешь! — кричит Сэм. — Ты не знаешь, что такое предательство, ложь, горечь. Тебе на всех наплевать! Я тебя ненавижу! — говорит она и убегает от меня. Мне больно, я хочу уйти, я хочу сделать что-нибудь, только чтобы стереть это со своей памяти.

— Помнишь, я тебе говорила, что ты бездарность? Так вот, я ошибалась, — объясняет Крисс. — Ты вообще не заслуживаешь жить. Ты мерзкая. Неудивительно, что с тобой никто не дружит. Видишь, какая ты жалкая? Всем на тебя наплевать, Дженн. Ты никогда не станешь такой, как мы.

Слезы ливнем хлынули из моих глаз. Воспоминания убивают меня изнутри.

Я не замечаю, как начинается дождь. Я начинаю бежать к какому-то магазину, который вижу неподалеку. Мои зубы начинают предательски стучать. Но я не останавливаюсь, а бегу дальше. Наконец-то. Я укрылась от дождя. Из магазина выходит какой-то парень, и, увидев меня, снимает свою кожанку и дает мне. Он очень красивый, беззаботно улыбается и на вид ему лет 17-18.

— Не стоит, — говорю я и отдаю ему его кожанку, но он оказался настойчивее и ещё раз протягивает её мне. — Спасибо. — Я беру её, он помогает мне одеться.

— Как ты здесь оказалась? На вид тебе лет 17, разве ты не должна быть в школе? — спрашивает он.

— Ну, как-то оказалась. Спасибо тебе. Отдам тебе при первой возможности, — я улыбаюсь и начинаю убегать. Он сначала пробует догнать меня, но я скрываюсь за каким-то домом. Почему-то мне захотелось громко засмеяться, что в итоге и сделала.

Это воспоминание заставляет меня улыбнуться, уголки моего рта приподнимаются. Он мне помог не потому, что так было нужно и не из-за вежливости, а потому, что он сам захотел это сделать. Никто ему это не приказывал и не говорил об этом, он сам так решил. У него был выбор. И он помог мне.

Я чувствую, что сейчас все выйдет наружу, весь алкоголь, вся дурь. Я начинаю искать выход и замечаю небольшое окно. Я смотрю в него, сейчас я на первом этаже, поэтому расстояние до земли совсем маленькое. Я решаюсь как-то выпрыгнуть из окна и пролезаю в него, но я не успеваю вылезти полностью и падаю.

Мое тело ломит, голова трещит от алкоголя, все суставы и кости ноют от моих прикосновений. Я на второй стороне дома; Крисс сделала все, чтобы меня отсюда никто не услышал. Вечеринка, по-моему, уже закончилась. Я даже не знаю, сколько времени просидела там. Да и мне на это абсолютно наплевать. Сейчас все что я хочу — это теплая постель.

Я стучусь в дверь, хотя знаю, что мне никто не ответит. Еще раз. Да, это глупо, я знаю. Но телефон у меня разрядился, а мне хотя бы нужно позвонить Фиби, чтобы отвезла домой. Если честно, я сейчас совсем не хочу и не могу думать об отце, о его мнении. Мне абсолютно на это все равно.

— Детка, — голос Ника возвращает меня в реальность. — Э… Что с тобой? Куда ты пропала? Я искал тебя, — я чувствую, что еле стою на ногах. Я хватаюсь за дверь, и Ник, видя это, берет меня на руки. Я вдыхаю его запах, он, скорее всего, не пил, что очень удивляет меня.

— М-м-м, — бормочу я. — Ты очень вкусно пахнешь, — он пускает небольшой смешок.

— Похоже, ты много выпила, — ухмыляется он. — Что с тобой случилось?

— Давай не сейчас, я потом тебе объясню. Что ты здесь делаешь? Я думала, что вечеринка уже закончилась.

— Ну, обычно я, Меган, Крисс и Энди остаемся здесь после вечеринки.

— Э-э-э… Ну тогда я поеду домой… Можешь заказать такси, а то у меня телефон сел?

— В таком состоянии я тебя никуда не отпущу, — говорит он. — Я сейчас отнесу тебя в одну из комнат, ладно? — я киваю и мы следуем по коридору. Он вносит меня в какую-то довольно милую комнату и кладет в постель. — В таком виде тебе лучше не ложиться, — говорит он. — Я принесу тебе какую-то из футболок Джеймса, — он уходит из комнаты, а я осматриваюсь. Все в черно-белых тонах и очень много пространства. Кровать здесь огромная и очень удобная. И я почему-то уверенна, что это еще не самая большая комната в этом доме. За несколько минут приходит Ник, отдает мне футболку.

— Спасибо, — благодарю я.

— Да не за что, детка, — отвечает он. — Сладких снов, — говорит он и уходит.

Я, наконец-то, через некоторое время, погрузилась в страну грез…

Часть 2.

Глава 6

Я просыпаюсь из-за жуткой головной боли. Все мышцы болят, тело ломит, и чувствую, что у меня похмелье. Наверно, я вчера неплохо напилась. Я прихожу в шок. Где я?! Этот вопрос застает меня врасплох. Я осматриваюсь и вижу комнату в черно-белых тонах, очень большую и незнакомую мне. Около меня стоит тумбочка, на ней таблетка и вода. Я, не думая, выпиваю ее. Боль помалу утихает. Все, что я помню из вчерашнего дня: вечеринка. Я что, не вернулась домой? Господи, да отец меня убьет!

Я прокручиваю у себя в голове самые худшие сценарии, которые могут произойти, когда я вернусь домой. Что мне делать? Господи, помоги мне!

Я поднимаюсь с кровати и получаю еще одну порцию боли. В комнате есть зеркало, поэтому я подхожу к нему и всматриваюсь в свое отражение. Волосы спутались, на теле видны несколько синяков и отеков, а футболка еле прикрывает мои ягодицы. Я замечаю около зеркала расческу и пробую привести волосы в порядок.

Я, наконец-то, решаюсь спуститься вниз. Я совсем не хотела этого делать и ждала, когда кто-то придет ко мне и объяснит, какого черта здесь творится. Я расхаживаю по коридорам этого дома, они такие большие, даже непривычно находиться здесь. Я слышу какие-то звуки снизу и иду туда.

Я слышу шорохи и смех из кухни. Я замечаю там Крисс, Ника, короче, всю элиту в сборе. Какого черта я здесь делаю?

Я выхожу из своего убежища и встречаюсь с ними взглядами. Все удивлены и ошарашены, мне даже смешно. Так, Дженнифер, успокойся. Сейчас не время для смеха. Будь серьезной.

— Что она здесь делает? — шипит Крисс, и ее взгляд падает на мою футболку. — Какого черта? — визжит она и неудовлетворенно смотрит на Джеймса.

— Ник, можно тебя на несколько слов, — как можно серьезнее проговариваю я, и жду, пока он выйдет. Когда мы вместе выходим, я сразу же набрасываюсь на него:

— Что я здесь делаю? Почему на мне чья-то футболка и почему мы не в школе?! Черт, Ник, объясни мне…

— Так, во-первых, сегодня суббота. Во-вторых, ты напилась в хлам, и отправлять тебя домой было бы не вежливо с моей стороны, детка. В-третьих, футболка Джеймса, твоя одежда была полностью испорчена. Это всё? — спрашивает он. Я смотрю в его глаза и пытаюсь вспомнить вчерашний день. Ничего не помню. Чертов алкоголь.

— Э-э-э.… А что я делала? — у меня была надежда, что ничего такого страшного я уж точно не вытворила. Хотя, кто его знает…

Отец.

Черт. Он меня убьет.

— Ну, я увидел тебя уже после вечеринки. Ты была очень пьяной, — это ещё неплохой ответ. Я думала, всё будет гораздо хуже.

— А-а-а… Ясно, спасибо. Я, пожалуй, пойду, — я уже хотела идти и собирать вещи, но он схватил мою руку.

— Не уходи, — сказал он. — Позавтракай с нами.

— Ну уж нет, — прошипела я и уставилась в сторону кухни. — Завтракать? С Крисс и её парнем, да и вообще с этими ребятами… Ты что, смерти моей хочешь?

— Они довольно неплохие, если узнать их получше. Ну, я о некоторых, — сказал он мне. Я не верила в это, но отказывать неудобно. — Да и тем более, у меня твои вещи и я не отдам их, пока ты не поешь с нами, — я сглотнула ком в горле. У меня нет выбора, черт. У меня никогда нету выбора.

— Хорошо, — вдохнув, сказала я. — Пошли.

Ник еле заметно улыбнулся, а мне хотелось поскорее убежать отсюда. Я не понимала, как он вообще может дружить с такой, как Крисс. И я себе представить не могла, что могу появиться здесь, в доме Джеймса, да и ещё позавтракать с ними. Это было для меня чем-то непостижимым и нереальным. И я ничуть не хотела, чтобы это стало реальностью. Но вот, это произошло. Сейчас пойдут в ход расспросы и шутки Крисс в мою сторону, но я буду держаться. Ну.… Не знаю.… Постараюсь хотя бы… Возможно.

Мы вошли на кухню, и ребята опять кинули на нас вопросительные взгляды. Я посмотрела на Ника, тот пожал плечами. Черт. Ну и что мне делать? Я не могу так просто врываться к ним на кухню и есть их еду. Что ж, нужно начать беседу.

— Э-э-э… Привет Джеймс, Энди, Крисс, Меган… — Я почувствовала себя какой-то дурой. О Боже. Ну почему я не могу провалиться сквозь землю? Ребята с удивлением посмотрели на меня. Только не это.

— Успокойтесь, она со мной, — услышала я голос Ника, эта фраза несколько раз покрутилась у меня в голове, прежде чем до меня дошел смысл. О черт. Это ещё хуже, чем я думала. Нужно умывать руки.

— Эм, ребята, я не хочу вас стеснять, поэтому я уйду. Где моя одежда? — спросила я у Ника, и послышался смех Меган и Энди, но я постаралась не обращать на это внимания.

— На втором этаже. Первая комната слева, — ответил он, слегка обиженно. Хотелось сказать: «Извини, я не могу выносить твоих дружков», но я воздержалась. Я быстрым шагом пошла к комнате, о которой мне сказал Ник. Я увидела вещи на кровати, поэтому быстро взяла их и прошагала в ванную. Они были отстиранные и приятно пахли. Он позаботился об этом. Я почувствовала себя защищенной и уязвимой, но это чувство быстро улетучилось. Я — сильная.

Я включила душ, на моем теле было много синяков и царапин, поэтому мой интерес взял вверх надо мной. Что же я вчера делала? Мне не суждено это узнать. Ух. Капли энергично скатывались по моему телу, мне было приятно, я бы могла несколько часов простоять в душе. Но, увы, надо идти, я уже итак здесь довольно долго.

Я быстро надела одежду и ещё больше захотела уйти. Я опустилась вниз и услышала разговор на повышенных тонах. Я подошла поближе и прислонилась к двери кухни, желая узнать, о чем разговор. Я услышала приглушенные голоса.

— Почему ты выгораживаешь эту девчонку? — завыла Крисс. — Ты что, спятил, Ник? Почему ты вдруг так стал хорошо к ней относиться? Ты же знаешь, что она меня бесит!

— Перестань, Крисс. Мне всё равно на твое мнение, и не сверли мне мозги. Пожалуйста, — пробормотал Ник.

— Да ты… Да ты… Ты же её не знаешь!

— Знаешь, она исчезла сразу после разговора с тобой… — дальше я не слушала, на меня навалилась лавина, лавина из воспоминаний. Я вспомнила всё. Всё до конца. Я ненавижу её. Я ненавижу её сильнее, чем когда-либо. Я хлопнула дверью и вошла в комнату, обвела её взглядом, а затем раздраженно посмотрела на Крисс.

— Знаешь, что? Ты самая жалкая из тех людей, которых я знаю. Я не имею понятия, что я тебе сделала и почему ты ко мне так относишься. Но знаешь, мне все равно. Мне все равно на тебя и всё равно на твое мнение. Знаешь, что ты сделала вчера? Ты ещё раз доказала, какая ты мерзкая и отвратительная. Когда я смотрю на тебя, то чувствую, что к моему горлу подступает тошнота, — начала я. — Это ты меня не знаешь. Ты не знаешь, что мне пришлось терпеть все эти годы. Черт побери, ты ничего не знаешь! Ты не всемогущая, Крисс, и далеко не идеал. Ты полная стерва. Я тебя ненавижу, ненавижу, ненавижу, слышишь?! — я вздохнула и посмотрела на ребят. Они ошарашено смотрели на меня, и я им улыбнулась. Это ещё больше повергло их в шок. — Спасибо Ник, спасибо Джеймс. Пока, — я помахала рукой и удалилась.

Я начала бежать, бежать, смахивая слезы с лица.

А потом я поняла.

Я поняла, наконец-то.

Я сделала то, что должна была сделать.

Я сделала всё правильно.

Я сказала всё то, что так долго было внутри меня.

И это круто.

Чертовски круто.

***

Я стою перед порогом своего дома. «Я не трусиха», — говорю я себе, но убеждаюсь в обратном. Я боюсь всего и всегда. А особенно сейчас.

Я медленно и осторожно открываю дверь, надеясь, что меня никто не увидит, и я спокойно пройду в комнату. Я на корточках. Ф-ух, в гостиной никого нет. Ещё несколько…

— Дженнифер Грин! — раздался голос отца. Сейчас меня будут убивать. Меня всегда бесит, когда кто-то называет меня полным именем, а они частенько меня так называют, когда злятся. А как только я прошу, чтобы они меня так не называли, то идут такого типа вопросы: «Тебе что, не нравится твое имя?». Для меня это слишком официально. Тем более с фамилией.

— Пап… — Вздохнула я, сглотнула ком в горле и обернулась. Он явно пришел с кухни, черт. У него от ярости раздулись ноздри, и я даже боялась представить, что будет дальше.

— Сядь, — уже более спокойным тоном сказал он, но я по-прежнему дрожала. Мне было страшно. Я села на наш диван, который стоял в гостиной. — Дженнифер, где ты была? Я требую объяснений, — прошипел отец. Моя голова взрывалась от мыслей. Как бы мне соврать?

— Э-э-эм… Я к подруге пошла, — ложь хуже некуда. Но надежда в то, что он поверит есть.

— К какой подруге? Дженни, объясни мне. Я тебе вроде понятным языком говорил, что ты под домашним арестом и тебе нельзя никуда идти. Я сейчас ты сбегаешь из дома. Для тебя это нормально? — спросил он.

— Извини, пожалуйста. Я не буду больше. Извини, — одними губами просила я, шепот срывался с моих уст. Мне сейчас хотелось закричать, закричать на всю планету. Я не хочу так. Я хочу ходить туда, куда мне захочется, а не туда, где хочет меня видеть отец. А сейчас я прошу прощение за то, что в кои-то веки пошла на вечеринку.

— Я тебя прощаю. Но ещё один прокол, и ты два года будешь сидеть дома, ни с кем не общаясь, — грозно сказал он. Теперь я уверенна — мой папа тиран. Я всего лишь хотела развлечься, а он это воспринимает так, будто я неделю домой не приходила. Как будто он в молодости не ходил на вечеринки.

— Хорошо, пап. Я пойду, — предупредила я и вышла из комнаты.

Фиби не было дома, обычно она никуда не ходит в субботу, но это не важно. Главное то, что я в одиночестве. Я одна.

Я.

Должна.

Быть.

Одна.

Мне не место среди людей.

Тишина.

Покой.

Одиночество.

Это то, чего я хотела? Да. Это оно.

Я падаю в пропасть. Я хватаю руками землю. Я пытаюсь остаться, я пытаюсь не упасть. У меня ничего не получается. Люди не хотят, чтобы я осталась, они топчут мне руки ногами, они хотят, чтобы я упала. И я падаю.

Падаю в пропасть.

Я падаю далеко отсюда. Я хочу упасть далеко. Я не хочу быть здесь. Они не хотят, чтобы я была здесь.

И я ухожу. Ухожу из этого мира. Я бегу отсюда. Я лечу отсюда. Я падаю отсюда. Я делаю всё, чтобы уйти.

Люди давят меня, люди уходят от меня, люди предают меня. Люди делают всё, чтобы я сгнила, чтобы я умерла, чтобы я осталась брошенной. И у них получилось.

Я умираю. Я гнию в своей же могиле.

Я уже не знаю, какое время. Я битый час думаю о своем существовании. Я думаю, о существовании без любви, без друзей, без всех радостей жизни. Я думаю просто о жизни. Никудышной жизни.

Внезапно зазвонил мой телефон. Я подняла его с пола и увидела неизвестный номер. Обычно я не беру неизвестные номера, но, что мне терять? И так нечего делать.

— Алло, — говорю я охрипшим голосом. Странно.

— Привет, это Ник. Дженн, извини меня. Крисс очень бестактна, и я думаю, ты это знаешь. Просто мне стыдно за то происшествие, которое произ…

— Стоп, стоп, стоп. Остановись. Во-первых, маньяк, откуда ты знаешь мой номер? — в недоумении произнесла я.

— Ну, ты уснула и я позвонил к себе с твоего…

— Ты что, офигел? Ты вообще понимаешь, что сказал? Ты воспользовался моим телефоном, пока я спала? Ты точно маньяк, — проговорила я и ещё не отошла от услышанного. Зачем ему нужен мой номер? Таким, как он, не нужны номера таких, как я. Мне не хочется говорить с ним, мне не хочется прощать его. Я просто хочу умереть.

— Извини. Я просто… — я опять перебила его:

— Остановись, я тебе сказала! — прокричала я. — Мне не нужны твои извинения. Мне вообще ничего от тебя не нужно. Я просто хочу побыть одна, ясно? И не надо оправдываться, я всё понимаю. И не надо говорить, что это всё случайность. Я думаю, что Крисс не первый раз обсуждала меня с вами.

— Ты права, не первый, — его голос стал серьезнее.

— И что? Она тебе рассказывала, какая я идиотка? Какая я чокнутая? Да, наверно. Поэтому не вижу смысла и пользы тебе общаться со мной. Ещё моего сумасшествия наберешься, и тогда твои дружки кинут тебя. И не надо жалеть меня. Последнее, что мне хотелось слышать от тебя — так это твое сожаления. Я не виновата, что родилась. Я не виновата, что не могу быть вами и не могу оправдать твоих ожиданий и ожиданий Крисс. И мне не наплевать на то, что кто-то меня обижает или унижает. Мне действительно жаль её, потому что я не могу сидеть и помалкивать, в то время, когда она издевается надо мной. И мне жаль тебя, из-за того, что связался со мной… — мой голос стал дрожать, я чувствовала, что сейчас взорвусь. Эмоции бурлили во мне, они вырывались наружу. Я не хотела быть внутри, я хотела быть снаружи. Рассказать всё, что меня мучило всё это время, я хотела освободить себя, я хотела быть свободной. Открыться кому-то — это значит навечно унести свои тайны. Унести те тайны, которые ты так усердно оберегал, чтобы никто не узнал их. Я хотела. Я хотела это сделать.

Но.

Я.

Не.

Могу.

Не могу. Не могу, не могу, не могу. Мои тайны — это то, благодаря чему я сейчас жива. Они у меня глубоко в верхней части живота, в моем сердце. А я не хочу, чтобы кто-то воровал мое сердце.

По крайней мере, сейчас.

— Я не слушаю слухи о тебе. Я не слушаю то, что говорит Крисс. Я хочу слышать только тебя, здесь и сейчас. И мне всё равно, кто что говорит. Я хочу слышать только тебя.

— Не говори это, пожалуйста… — слезы полезли наружу, он не должен говорить это, не должен. Я не смогу это вытерпеть. Я не хочу это терпеть. Я хочу отключить телефон, я хочу сделать что-то, чтобы не слышать это. Но нет. Я должна.

Я должна услышать то, что он хочет сказать.

— Пожалуйста, нет, — умолял он. — Я хочу сказать.

— Мне не надо, чтобы ты что-то говорил! — закричала я. — Я и так всё прекрасно знаю! Не надо мне говорить о том, что тебе не всё равно на меня. Да ты даже мое имя не знал. Ты меня не знаешь. Ты мне никто, и я тебе — никто. Мы никто для друг друга. Никто, — я повторяла это слово, словно молитву, словно единственное, что у меня осталось. Я хотела закричать. Но всё, что я могла это заплакать и ещё раз сказать: «Никто».

— Нет. Ты не права. Ты тоже меня не знаешь. Ты не знаешь, что я знал твое имя. Ты не знаешь, как я каждый раз наблюдал за тобой на переменах, я видел, как ты смеешься, и я слышал, как ты плакала в туалете. Ты не знаешь, что я следил за тобой, пока ты бежала домой, и когда стояла и смотрела в небо. Ты не знаешь, как мне было, когда я увидел тебя лежащую в коридоре школы, и как я запаниковал, не зная, что делать. Как я взял тебя на руки и полетел в медпункт. Ты не знаешь, — повторил он. Это он только что сказал? Он?

Он разбил мое сердце.

На тысячу мелких кусочков.

Его не починить.

Я сломана.

— Я не знаю, — вторила я. Мои слова были похожи на какой-то звук, а не на фразу. Но я не могла говорить. Я не знала, что говорить. И поэтому я отключилась.

Я ушла.

Я решила уйти.

Я отключилась.

Я не знаю, что такое быть нужным. Я не знаю, что такое любить.

Но я чувствую то же, что и он. Я хочу быть нужной. Я хочу улыбаться ему. Я хочу, хочу, хочу.

Но не могу.

Я хочу стать штормом. Быстрым, внезапным и разрушительным.

Я хочу сметать всё на своем пути.

Но не могу.

Я хочу стать смертью.

Я хочу убивать, я хочу рушить отношение.

Но не могу.

Я хочу полюбить.

Я хочу быть любимой.

НО Я НЕ МОГУ.

Всё, что я могу — быть собой. Быть одинокой. Жить вместе с этой болью. Не надо надеяться на то, что никогда не случится. Не надо жить с надеждой, что когда-то будет лучше.

Ничего уже не будет. Нет, нет, нет.

Я вдохнула и дотронулась до своего лба, чтобы не потерять равновесия. Попробовала встать, но все мои попытки были тщетны. Я неудачница.

Чувства нахлынули на меня, я швырнула какую-то коробку в стену. Я начали громить всё подряд, не оставляя ничего. Я хотела чувствовать боль.

Я хотела узнать её вкус.

И я узнала.

Я неопытна. Я признаю каждый свой недостаток. Мне никогда не добраться до вершины. Это сжигает меня, как болезнь. Это сжигает меня изнутри. Сжигает дотла. Целиком и полностью.

Глава 6.

Апатия и безысходность поглотили меня целиком и полностью. Всё, что я могу — это свернуться калачиком и дышать. Томно вдыхать воздух, томно думать, томно умирать.

На большее я не способна.

Я взяла свой блокнот и пробовала что-то написать, стих, или же нарисовать что-то. Ничего. Я ничего не могу сделать. Руки словно не слушаются меня, против меня, не хотят работать в системе, хотят выйти из моего тела.

Я дрожу. Покрываюсь мурашками. Моя грудь вздымается и опускается. Я слышу биение собственного сердца. Я не верю в то, что он мне сказал.

Я не нужна ему. Я не нужна никому.

Он просто хочет поиграть с моими чувствами. Конечно, это явно очень интересно. Никто до сих пор не видел, чтобы я встречалась с кем-то, и он просто хочет полностью опозорить меня. Это не всерьез. Всего лишь игра, в которой я, видимо, не главный персонаж.

Я рухнула на кровать. Но спать не хотелось.

Жалкое существование. Может, он говорит правду. Но это не важно. В конце концов, он меня бросит. И всё, что у меня останется — это разбитое сердце. Я не хочу этого, я всего лишь хочу понравиться кому-то такой, какая я есть. Чтобы этот человек знал, кто я, что я собой представляю, чтобы он знал обо мне всю правду. И чтобы он полюбил меня.

Да, я знаю, это нереально. Я не знаю, что такое отношение, не знаю, что такое любовь.

Всю жизнь, я мечтала написать книгу. О любви, которой у меня не было. Я читала очень много романов в детстве, там рассказывалось о притяжении между людьми, об этом неземном чувстве. О том, что они могли оставить всё, работу, семью, даже изменить самому себе, ради любимого человека. И я много мечтала. Мечтала влюбиться. Так, чтобы когда я буду видеть в человеке самое плохое, я буду считать это преимуществом, а не недостатком. Любовь ослепляет. Когда ты любишь человека, ты не замечаешь ничего вокруг, ты просто рад, что он с тобой. Даже если он, вдруг, полюбит другого, тебе будет хорошо только от того, что ты знаешь - он счастлив. А если этот человек не будет счастлив с тобой, то ты тоже будешь несчастным.

Я никогда не испытывала этих ощущений. Разве что в детстве, но это было без обязательств, без клятв, без ничего. Тогда мы были беззаботными, и не чувствовали ответственности за свои слова и поступки. Тогда всё было легко и просто. А сейчас всё изменилось.

Сейчас мы не знаем, как доверять друг другу. Как сделать так, чтобы исцелить. мир от боли, бед и несчастий. А всё потому, что мы слишком эгоистичны и действуем только ради себя, не думая ни о ком другом. В современном мире уже давно забыли о самых хороших и приятных чувствах.

Я не говорю, что сейчас всё так ужасно, нет, ни в коем случае. Раньше тоже было не хуже. Но чем дальше мы идем, тем дальше разрушаем. Разрушаем самих себя. Мы уничтожаем друг друга, ломаем друг друга, только ради собственной выгоды. Но нет в этом ничего. Мы этим только показываем, насколько мы стали ужасными и страшными личностями.

У каждого в жизни есть такой период, когда его бросают друзья, или же есть какие-либо трудности. Тогда мы думаем, что хуже быть не может, но рано или поздно этот период заканчивается.

А я чувствую, что у меня этот период не закончится вплоть до самой смерти. И думаю, я права.

Завтра будет всё, как всегда. Ничего не изменится. Я буду лежать на кровати и читать какую-то книгу. Почему ничего не изменится? Возможно, я не хочу этого. Может быть. Может быть, я понимаю, что все мои попытки как-то изменить жизнь были ложными и ничего так и не получилось.

Я медленно проваливаюсь в сон.

Это единственное, что я могу сделать.

— Эй, видишь! — из моих мыслей меня выводит Адам и тычет пальцем небо. Сейчас девять часов, мы вышли погулять. Он затащил меня куда-то, и только сейчас я всматриваюсь, где мы. Вокруг большое поле, где нет ни одной живой души. Я смотрю вверх и вижу черное, усыпанное звездами, безграничное небо. Я ещё никогда не видела такой красоты. Внутри меня всё переворачивается, я смотрю на парня. Он светится от радости, и мы встречаемся взглядами. Адам берет меня за руку, и мы идем вперед. — Тебе нравится? — спрашивает он.

— Да, очень, — говорю я, не отрывая взгляда от ночного неба. Как красиво. Словно рассыпались миллионы осколков, словно они не хотят быть вместе, а хотят быть по одельности, а хотят быть самостоятельными.

Он проводит меня, и мы ложимся в поле. Он смотрит на меня, а я улыбаюсь. Такие красивые, насыщенные зеленые глаза. Их нельзя сравнить ни с чем. Слишком красивые для сравнений. Я, наконец-то, отворачиваюсь и продолжаю наблюдать за звездами. Сейчас я верю, что этот мир только наш, и ничей больше. Мы единственные. Мы никогда не будем пойманы, мы можем делать всё, что хотим. Это наша планета. И мы здесь главные.

— Ты чувствуешь это? — спрашивает Адам, я опять встречаюсь с ним взглядами. Он улыбается. Ух, эта улыбка. Она спасет мир, она спасет меня, она спасет этот вечер.

Она спасет время.

Нет, времени нет.

Оно остановилось.

— Что, Адам? — откликаюсь я. Его бездонные глаза завораживают, наши пальцы переплетаются.

— Этот мир полностью наш, — говорит он, словно читает мои мысли,— и ничей больше, — договаривает он, моя улыбка становится шире.

— Да, — отвечаю я, по мне скатывается волна. Волна вдохновения, волна любви. Пламя. Во мне бушует пламя. Я чувствую стук своего сердце, мне кажется, что оно сейчас остановится. Так не должно быть. Оно не должно выпрыгивать.

Это он на меня так действует.

Адам.

— Знаешь, о чем я всегда мечтала? — спрашиваю я, он поворачивается ко мне, но не открывает глаза. Он чувствует это. Он наслаждается этим. Свобода.

— О чем? — уточняет он. Я ему ещё не рассказывала, но друг друга мы знаем очень хорошо.

— Я всегда хотела написать книгу, — говорю я, дыхание останавливается, я чувствую, чувствую это. — О любви.

— Любви? — переспрашивает он, так, как будто он не знает, что это такое. Я смеюсь и закрываю глаза от смущения, заливаясь краской.

— Знаю, глупо, — сквозь смех выдавливаю я. Но он не смеется. Его лицо серьезное, но уголки губ приподняты.

— Совсем не глупо, — отрицает он. — А почему о любви? — я прикусываю губу, чтобы остановить смех. Затем я смотрю на него. Ему совершенно не смешно, но интерес виден в его глазах. Красивых глазах.

— Потому что много прочитала, — отвечаю я. — И много романтики. Я всегда мечтала влюбиться, так, как в книгах. По-настоящему. Но, думаю, этого не будет. А вот придумать историю о любви легче, — на духу выдаю я и жадно вдыхаю воздух. Это мой секрет. А теперь это — совместный секрет. Наш секрет.

— А там будет счастливый конец? — интересуется он.

— Не думаю.

— Почему? — глаза у него округлились. Красивые глаза.

— Потому что в реальной жизни не бывает счастливых концов.

— Уверена?

— Ну, да, — с недоумием говорю я.

— Я думаю иначе, — выдает он, я распахиваю глаза.

— Правда? — переспрашиваю я.

— Да. Мне кажется, что конец — всегда счастливый. Когда ты умираешь, например, ты, наверно, начинаешь вспоминать только хорошие моменты, и тебе становится хорошо. Вот он — хороший конец, — я опять начинаю смеяться.

— По-твоему, смерть — хороший конец? — он подхватывает мой смех, и когда я его слышу, всё переворачивается. Такой мелодичный и мужественный, хотя нам только по двенадцать лет. Но все равно, он безумно красивый. Даже идеальный.

— Знаешь, бывают такие моменты, когда смерть — это единственный выход из ситуации, — умно отвечает он.

— Не думаю, что такое случится со мной, — говорю я. — Вместе с тобой мне ничего не страшно.

Он смотрит мне прямо в глаза и от этого взгляда по моей коже пробегают мурашки.

Это наш мир.

Наша Вселенная.

Это наш момент.

Время остановилось.

И только мы одни, здесь и сейчас.

Я просыпаюсь и ещё до сих пор чувствую этот сон. Мне давно не снились подобные сны, разве что, когда он только уехал. Я пыталась справиться с этим, но ничего не получилось.

Я до сих пор помню его прикосновения, которые прожигали мою кожу. Ничего уже не вернуть. Он явно изменился, я изменилась. Он меня не помнит, но я его помню до каждой мелочи. Я помню, как быстро проглатывала завтрак, только чтобы побыстрее выйти на улицу и уйти с ним к реке.

Дата добавления: 2015-10-24