Ни больше - ни меньше.

Хочется нах*й содрать повязку с руки. Она мешает, не дает полностью ощутить гладкость его кожи. Тому нравится вести раскрытой ладонью по поджавшемуся животу, цепляясь за кромку джинсов. Хочется больше и дальше. Одних судорожных вздохов мало.

- Отпусти, - шипит Билл, тщетно пытаясь вырваться из захвата. – Твою ж мать! Я не собираюсь трах*ться перед окнами твоего дома! – ошалело бьющаяся жилка на шее гипнотизирует. Отпускать не хочется, но Билл прав: не дай бог, еще и бабушка увидит, если уже не увидела. Мысль о том, что их уже могли заметить, сразу сбивает всякий настрой.

Том отпускает его, тут же отступая на шаг назад.

- Приходи вечером ко мне, - Билл поднимает с земли мокрую и грязную футболку, - но постарайся никому на глаза не попадаться.

Что за идиотская конспирация? Но сейчас он согласен на все.

- Обязательно, - усталость и бесконечная ночь дают о себе знать: Том не прощаясь, уходит.

Желание упасть на кровать и не просыпаться до самого вечера Том в себе перебарывает. Сначала нужно хотя бы сполоснуться и отмыться от пыли и грязи.

Казалось, что стоит голове коснуться подушки, и тут же провалишься в полудрему, где на грани сознания будут слышны шаги бабушки и тихий скрип половиц, но сил открыть глаза и вынырнуть из вязкого сна не будет. Только почему-то мысли не дают заснуть. В голове на повторе звучит фраза Билла «хочу-трах*юсь». Изматывающая в своей бесполезности. Четче грани уже не нарисуешь.

Том едва успевает прикрыть глаза и притвориться спящим, когда слышит осторожные шаги бабушки. Она стоит в проеме двери всего несколько секунд, убедившись, что внук спит, прикрывает дверь.

Тома немного подташнивает, но хочется верить, что это не последствия ночной драки, а всего лишь голод. Хотя есть совсем не хочется, и в голове как-то странно шумит. Он накрывается с головой тонким одеялом. Лежать на боку больно – ребра ноют. Приходиться лечь на спину.

Том еще долго ворочается в постели, прежде чем наконец-то засыпает.

Просыпается Том, когда уже на улицу опускаются сумерки.

«Вот черт!»

Резко поднимается с кровати, чтобы тут же откинуться назад от трещащей боли в голове и подступающей к горлу тошноты.

«Бл*дь!» Пролежав минут десять, он наконец-то осторожно поднимается на ноги. Почти жив.

«Твою ж мать! Больше ни одной драки», - отстраненно думает Том, натягивая на тело одежду.

Несколько таблеток анальгина должны снять головную боль, на тошноту Том старается не обращать внимания. Крепкий чай без молока немного приводит в чувства. Заботливо оставленный бабушкой ужин, он не может проигнорировать.

Собирается Том немного торопливо. Нервничает. Он не уверен, что Билл все еще его ждет.

Ночная прохлада, коснувшись кожи, заставляет немного поежиться. Головная боль начинает потихоньку проходить.

- Я уже решил, что ты не придешь.

Том не сразу замечает сидящего на ступеньках веранды Билла. В руках у него тлеет сигарета. В окнах дома свет не горит.

- С чего бы это вдруг, я должен отказаться от любезно-предложенного «хочу-трах*юсь»? – в голосе сами собой появляются язвительные нотки. Правила игры приняты. Всё по-честному.

Билл ничего не отвечает, только ухмыляется, поднимаясь со ступенек.

- Куда мы идем?

- На чердак, - как само собой разумеющееся отвечает Билл. Они обходят дом с левой стороны. Том помнит, что в доме тоже есть вход на чердак. Только фрау Каулитц никогда не разрешала туда забираться.

- Здесь нас никто не побеспокоит, - Билл забирается по шаткой лестнице на крышу. Тому ничего другого не остается, как последовать его примеру.

- Бл*дь! – Том спотыкается обо что-то, в темноте не разглядеть, и едва удерживается на ногах, хватаясь за плечо Билла.

- Тише! – шипит он, хватая Тома за руку, - и голову пригни.

Приходится согнуться чуть ли не пополам, чтобы войти в темное помещение чердака. Пахнет пылью, старыми вещами и почему-то книгами. Здесь тесно и почти ничего невозможно разглядеть. Вся надежда только на отсвет луны, светящей в маленький проём, который и окошком-то трудно назвать.

- А в другом месте никак? – Тому приходиться щуриться, чтобы хоть немного привыкнуть и начать видеть хотя бы очертания в темноте.

- Уверяю тебя, здесь очень удобно, - сдавленно смеется Билл, - проверено на себе и… - эта пауза Тома напрягает, - …на других.

Ненужная информация. Зачем он это говорит? Не хочется быть еще одним «другим» в череде промелькнувших лиц/тел. Горчит на языке от его обнаженной правды.

- Только звукоизоляция не на высшем уровне, уж прости, но мы ведь и не девки, чтоб в голос стонать, - у Билла все легко и просто.

- И что будем трах*ться на пыльных досках? – грубость отрезвляет, заставляет прийти в себя. Так надо. На расстоянии вытянутой руки. Не ближе.

- Извини, что не затащил сюда двуспальную кровать, - в тон ему отвечает Билл.

Тома возбуждает его злость. И становится плевать, где именно они будут трах*ться. Здесь так здесь. Отступая назад, Том замечает боковым зрением старый матрас, накрытый пледом.

Все же лучше, чем просто на голом жестком полу.

Лязг отстегнутой пряжки ремня как сигнальный выстрел на старт. В доли секунд оказаться рядом с Биллом не составляет труда. Сжать в объятиях, до тихо-задушенного «бл*дь», потому что ребра все еще ноют и тело покрывают уродливые темно-лиловые пятна синяков. Билл тянет на себя. У Тома срывает тормоза от предложенной роли ведущего. Впечатывает его спиной в несущую балку. Та жалобно скрипнув, принимает на себя удар.

- С*ка! – шипит сквозь стиснутые зубы он, но не отталкивает, а сам прижимается сильнее. Никаких преград. Только ошалело бьющееся в грудную клетку сердце.

Том ведет ладонями вверх по бокам Билла. Целует почти невесомо, едва касаясь уголка губ. Скользит по нижней губе, немного оттягивает, чтобы вновь накрыть языком. От кожи Билла исходит жар.

- Подожди, - Том на секунду отстраняется. Узелок завязанного бинта на костяшках пальцев поддается не сразу. Приходится помочь себе зубами.

- Что ты делаешь? - Билл помогает ему развязать растрепавшиеся кончики бинта.

- Так надо, - срывать бинт с запекшейся корочки не очень приятно, но сейчас пох*й.

Нужно чувствовать каждое прикосновение, жадно касаться, запоминать изгибы его тела. Вслепую вести от ключиц ниже по поджавшемуся животу, ощущая напрягающиеся мышцы. Кончиками пальцев от ладоней выше по локтю, к сгибу, остановиться – нанести невидимую пунктирную линию, отметиться и можно двигаться выше. Запоминать каждый судорожный выдох сквозь зубы и быстрый жадный вдох. Низ живота начинает тянуть знакомой истомой.

Билл сам стягивает футболку с Тома. Кидает под ноги. Вытягивает руки над головой. Узкая полоска обнаженной кожи между футболкой и кромкой джинсов заставляет Тома опуститься на колени. Расшатанный болт на джинсах поддается сразу. Кажется, вокруг воздух полыхает жаром. Где-то на задворках сознания слышатся звуки, доносящиеся снизу. Приглушенный звук включенного телевизора или радио. Не важно.

Двигаться дальше. «Пунктир» рваной линией тянется вниз по бедрам. Билл легко отталкивает Тома назад. Пытается стянуть джинсы, как назло не снимающиеся с первого раза.

- Бл*дь! – Билл скачет на одной ноге, наконец-то стягивает их, со злостью бросая на пол.

Том старается сдержать смех, рвущийся наружу, стягивает с себя остатки одежды.

- Молчи, - шикает Билл на него.

Матрас упруго прогибается под тяжестью тел. Вполне удобно. Том нависает над Биллом. Его дыхание неровное, быстрое и поверхностное. Том торопится, боится остановиться, сбиться со своего определенного намеченного «пунктиром» пути. Он целует глубоко, не давая возможности отстраниться. Вслепую касается темных ореолов сосков, ведет ниже. Не пропустить ни сантиметра кожи. Под ладонью загнанно бьющееся сердце. Боится ошибиться.

Странное желание коснуться губами выбритых висков. Впитать в себя солоноватый вкус/запах. Запомнить. Вбить под кожу, как чернила вытатуированной надписи на боку Билла. Заставить принять свою нежность. Захлебнуться ею.

Том устраивается между раздвинутых ног Билла. Накрывает возбужденный член сквозь тонкую ткань боксеров. Одна незначительная преграда, которая навсегда сотрет их отношения до и после.

Пох*й.

Стягивает белье не медленно, а сразу, чтобы не было времени для обдумывания своих действий. В висках бухает кровь. Придавливает Билла сверху, кожей к коже, ловит губами его сбитое дыхание. Можно кончить уже от этого. Но нужно остановиться, перевести дыхание и вновь с головой под воду, едва успев набрать в легких воздуха.

Языком вниз по еще не до конца изученным изгибам тела. От пупка ниже по тонкой ровной дорожке темных волос к возбужденной плоти.

- Ааах, - срывается нетерпеливо с губ Билла, когда Том ведет языком по головке члена. Он начинает недовольно ерзать по матрасу, пытаясь толкнуться глубже. Непривычно ощущать языком нежную гладкость чужой плоти во рту.

- Подожди, - Билл железной хваткой цепляется за плечо Тома. – Там в джинсах была смазка и резинки.

- Откуда? – стирая тыльной стороной ладони влажные губы, шепчет Том.

- Помощь друга, бл*дь! – Билл сам тянется за джинсами, наполовину свисая с матраса.

Еще не один человек, не доводил Тома до такого состояния: скачкообразное настроение с ним становится привычным явлением. Сейчас его хочется придушить. Сначала трахн*ть, а потом придушить.

Том грубо забирает из рук блестящий квадратик фольги и небольшой тюбик.

«Подготовился, значит», - дергает на себя Билла. Движения торопливые, кончики пальцев немного подрагивают. Но мысль о том, что сейчас сотни тысяч людей занимаются тем же самым, по странному успокаивает.

Только кажется, что Том все делает неправильно. Надо остановиться.

Не мы. Не с нами. Заступ за черту не будет засчитан.

У Билла закрыты глаза и прикушена нижняя губа. В нем очень узко. Как двигаться дальше, Том не представляет. Это у других получится гладко и без изъянов, но не у Тома. Больше по наитию, чем зная, он накрывает ладонью член Билла, чтобы рывком двинуться вперед.

- С*ка! – Билл железной хваткой вцепляется в бок Тома. Там где все еще ноет и болит. Но сейчас он готов стерпеть эту боль от него. Сдерживая себя из последних сил, Том ждет. В этой боли слишком много граней: она тянет за собой. Том с силой сжимает его бедра, оставляя следы.

Больно и хорошо. Над губой выступают мелкие капли пота. Ноет низ живота.

- Двигайся, - шепчет Билл, не ослабляя хватки.

Движение из него в него выходит плавным. Том склоняется над Биллом, целует, осторожно касаясь ярко-алых припухших губ. Кажется, что сейчас все тело как натянутая струна, готовая разорвавшись, хлестнуть наотмашь.

Билл начинает двигаться навстречу, доверчиво прижимается ближе. У него горячая кожа и кажется, что в темноте можно увидеть даже капли пота на ключицах и шее. Том проводит большим пальцем по скуле, очерчивая линию до приоткрытых губ.

Сдерживать себя уже не возможно, Том начинает быстро двигаться. Ведет ладонью по возбужденной плоти Билла в такт рывкам. С каждым движением неловкость пропадает, ярче и четче проявляется желание обладать. Быстрее. До сорванного на полуслове вздоха – стона.

Но в какой-то момент становится все равно. Еще глубже. Сбивая на пол плед, втягивая жаркий воздух, не обращая внимания на гул, доносящийся снизу. Наслаждение расходится тысячами ярких снопов искр перед глазами. Кончая, Том прикусывает плечо Билла, чтобы не застонать в голос. Сорвано дышит, не пытаясь восстановить дыхание, глотает воздух литрами.

«Мальчики ведь не стонут, да Билл?» - не озвученная вслух мысль, требующая доказательств.

Том легко выскальзывает из Билла, в секунды оказываясь между его разведенных ног. Касается языком члена, втягивает щеки, пытаясь взять больше. Нужно довести до безумия. Гладкой головкой по твердому ребристому нёбу, обхватывая губами плотнее. Давит сильнее. Билл начинает извиваться. Не то отталкивает, не то притягивает еще ближе. От заданной Биллом скорости начинает ныть челюсть, но останавливать Том не собирается, только немного придерживает его за бедра.

- Ааах, - коротко на одной ноте, всхлипывает он. Даже когда в горло ударяет струя горько-острого, Том не отстраняется.

Фоном снизу так и звучит не то радио, не то телевизор. Выровнять дыхание получается не сразу. Том ложится рядом с Биллом, притягивая ближе.

В темном помещении чердака теперь пахнет не только пылью и старыми вещами, остропряный запах запретного встает комом в горле.

Билл тянется через Тома за джинсами, в них сигареты. Витиеватый рвущийся на полувдохе дым успокаивает. Не важно, что будет завтра. Никаких вопросов, ответы на них Том знать не хочет. Только сегодняшняя данность. Билл рядом, остальное…остальное не важно.

Дата добавления: 2015-10-24