О судопроизводстве, управлении и казнях в России.

С самого начала службы Патрик гордон столкнулся с таким явлением российского судопроизводства, как взяточничество. Как уже было сказано выше, первым примером тому являлся отказ дьяка выдать ему и его спутникам вознаграждение за прибытие в страну. Решению дела не помогли ни возгласы возмущения, ни жалоба боярину, ни избиение тем самым боярином непослушного дьяка (л. 105). Как можно видеть уже из одного этого примера, традиция получения взяток настолько укоренилась в сознании людей. облечённых властью, что решению дела не могло помочь уже ничто.

С другой стороны, знакомство с нужными людьми всегда могло помочь решению дела. Мы уже приводили упоминания этого в записках Олеария (см. выше), но если там данная оценка имела негативный оттенок, то Патрику Гордону весьма повезло со знакомствами. Так, наказав подчинённого ему капитана Спиридонова за непозволительные проступки избиением короткой дубинкой, Гордон сумел избежать тяжбы с ним благодаря «дружелюбию» боярина (л. 133 об. – 134 об.). При этом для Патрика Гордона побить подчинённого за непослушание не было чем-то из ряда вон выходящим: в Германии и Польше это было распространённое и вполне законное явление, когда старший по званию наказывал битьём младшего за неисполнение приказов или проступки[58]. Ещё раз полезное знакомство и взятка помогли восстановить справедливость в случае с поддельным прошением: Гордон мог попасть в тюрьму за подписание поддельных бумаг, принесённых лейтенантом Петром Никифоровым, однако знакомый стряпчий Марк Иванов за «скромную» плату в два дуката помог ему решить это дело в свою пользу (л. 148-148 об.).

Действенным способом приобрести расположение приказных людей был пир. О традициях русского пира мы ещё скажем ниже. Здесь же следует отметить, что после праздничного застолья 2 января 1662 года, стряпчие Иноземского приказа, по словам Гордона, давали ход любому его делу (л. 144). Этому могло содействовать и то, что каждый из стряпчих был одарен соболями в соответствии со своим чином. Что свидетельствовало об уважении просителя к служилым людям.

Однако не всегда взятка могла помочь решению дела. Например, несмотря на шестинедельное ходатайство Фёдору Андреевичу Милославскому в 1662 году, Патрик Гордон так и не смог добиться назначения в посольство к персидскому шаху (л. 149). Причиной этому могла служить нужда российского правительства именно в военных людях в данный момент времени (ведь в 1654-1667 годах идёт война России и Польши), поэтому все ходатайства Патрика Гордона и были отклонены. Впрочем, от взяток Милославский не отказывался, так как считал подобное чем-то естественным и даже законным. В конце концов, он ведь взялся за дело «весьма усердно», и не его вина, что оно не удалось.

Судопроизводство и управление в России, по оценке иностранцев, вообще было довольно бесчестным и, как отмечает С.Коллинс, очень запутанным[59]. Так Олеарий пишет о том, что, хотя стряпчим в приказах и запрещено принимать какие бы то ни было подарки, однако втайне это всё происходит: «особенно писцы охотно берут “посулы”, благодаря которым часто можно узнавать и о самых секретных делах, находящихся в их руках». Что касается решения судебных дел, то Олеарий приводит примеры таких его способов, как принесение клятвы и пытки с целью доискаться признания. Распространены и доносы, как правдивые, так и ложные[60]. Отмечается и своеобразное понимание русскими справедливости: тот же Коллинс пишет, что «как скоро есть тяжба и ни один из тяжущихся не подарит судей, то истец почти всегда выигрывает дело, потому что справедливость предполагается на его стороне». При этом убийца может откупиться деньгами, а убийство жены или раба не осуждается вовсе. Пытки же, по словам Коллинса, нужны для того, чтобы честно осудить обвиняемого, так как «не сознавшись в преступлении, обвинённый не может быть осуждён»[61].

Что же касается наказания за преступления, то здесь мы видим расхождения в показаниях иностранцев. Патрик Гордон пишет, что после Медного бунта было повешено множество бунтовщиков, а около двух тысяч с семьями были сосланы в дальние края (л.152). Рейтенфельс пишет, что раньше в Московии были распространены различного рода ужасные пытки, теперь же (т.е. в правление Алексея Михайловича) большая часть преступников бывает либо посажена в темницы, либо сослана в Сибирь[62]. У Олеария описываются такие суровые наказания, как взрезание ноздрей, батоги, битьё кнутом и т.д. Следует отметить, что то, что для Олеария настоящее – то для Рейтенфельса недавнее прошлое, так что их показания соответствуют друг другу. Более того, уже Олеарий замечает, что «подобно тому, как русские с течением времени улучшаются во многих внешних отношениях и сильно подражают немцам, так они делают это и в том, что касается славы или позора; так, например, состоять палачом у них раньше не считалось столь позорным и бесчестным, как, пожалуй, теперь»[63].

Поражает то, что при всех возможных жестокостях при казнях русские люди. По словам иноземцев, относятся к ним со спокойствием и некоторой обречённостью. Н.Витсен в своих дневниковых записях вспоминает о виденных им казнях людей: «Как покорно подымаются эти люди, когда их собираются пожаловать петлёй! Все не связаны, сами идут наверх к палачу, который набрасывает им на шею толстую лубяную петлю и, после взаимного целования, вздёргивает их». У него же можно найти описание различных проступков и преступлений, за которые следуют соответствующие наказания, поражающие своей жестокостью[64].

При этом у самого Патрика Гордона, что удивительно, мы не найдём подробного описания казней или пыток. Либо он не присутствовал на них, либо не пожелал вводить их описания в свой «Дневник». Тем не менее, этот вопрос нельзя обойти вниманием, т.к. понятия справедливости и честного суда, жестокости и раболепия, которые находят иностранцы у русских, во многом заложили тот базис стереотипов, который до сих сохраняется в сознании европейцев.

Дата добавления: 2015-09-04