Бостон, Провинция Массачусеттс Бэй, 26 Августа, 1765 8 страница

— Вы уже упоминали о том случаю кому-нибудь еще? — наконец спросил он.

— Вы не верите мне.

— Я этого не сказал. Я просто спрашиваю, говорили ли Вы кому-нибудь за прошедший день о смерти мальчика?

— Нет. Я ни с кем не разговаривал, пока наблюдал, как вы изучаете тело дочери Берсона. Вот тогда-то я и начал думать о том, какой странной была смерть мальчика.

— Почему Вы ничего не сказали, пока мы были с Вами в склепе?

Пелл пожал плечами, на его лбу гармошкой собрались морщины. Вдруг он показался ужасно молодым.

— Я не был уверен, что мои воспоминания о смерти мальчика не подведут меня, и... и я подумал, что Вы сочтете меня дураком, расскажи я об этом. Но сегодня вечером, когда я готовился ко сну и собирался помолиться, я не мог выкинуть эти смерти из своей головы. Вот почему я решил разыскать Вас.

— Где Вы живете, мистер Пелл?

— Мистер Кейнер, был так добр, что позволил мне снимать комнату в его доме. За вполне разумную плату, — добавил он.

— Кто-нибудь видел, как Вы покидали дом?

Этот вопрос вызвал улыбку на лице священника.

— Нет. Во времена моей юности, я был направлен на учебу в Министерство, я был тот еще шельмец. Я научился довольно умело выскальзывать из своего дома и возвращаться назад, о чем родители ни сном, ни духом не догадывались. — Его глаза сияли. — Пока, конечно, меня не поймали и не заставили читать Указы.

В эту секунду Итан решил, что Пелл ему очень симпатичен.

— И эта же склонность к озорству, тянет Вас узнать заклинание, которое Вам запрещено использовать, заклинание из-за которого Вас могут изгнать из церкви, и, возможно, даже сжечь Вас, как ведьмака на костре?

Священник покраснел и побледнел одновременно, так что только два ярко алых пятна красовались на его щеках.

— Я не дурак, мистер Кэйлли. Я бы не допустил, чтобы дело дошло до изгнания, сожжения или вздергивания на виселице. И мне кажется, что я провел слишком много времени, отрицая эту часть моего происхождения.

— Это можно понять, но я не готов рисковать своей жизнью, обучая Вас заклинаниями. И если моя сестра каким-то образом узнает, что я хотя бы обмолвился с Вами о таких вещах, то мне несдобровать. — Итан помолчал, глядя на мужчину. — Потом, опять же, если вы надеетесь вернуться в Часовню так, чтобы никто не узнал, что Вы её покидали, тогда позвольте вылечить ваш синяк на подбородке.

Пелл осторожно прикоснулся к ушибу и вновь поморщился.

— Я мог бы соврать, что упал.

— Да, можете, — сказал Итан, сохраняя на лице спокойное выражение.

— Но не думаете, что я смогу этим всех одурачить.

Итан больше не мог скрыть своей веселости.

— Нет, не думаю.

Пелл еще сильнее нахмурился и сидел так несколько минут, казалось, боролся со своей совестью.

— Ну, что ж, так уж и быть, — наконец решился Пелл. — Лечите.

Итан достал свой нож, порезал свое предплечье и аккуратно капнул немного крови на челюсть священника.

— Ремедиум экс круоре эвокатум. — Исцеление, наколдованное на крови.

Итан ощутил уже знакомый импульс силы, а Пелл содрогнулся, словно от внезапного озноба. Рядом с Итаном появился мерцающий Редж. От его внезапного появления, священник быстро задышал.

— Что это? — спросил, отшатнувшись, Пелл.

— Не уверен, что сейчас самое подходящее время для объяснений. Он в сущности - дух.

Редж бросил сердитый взгляд.

— Всё в порядке. Он проводник, который помогает мне управлять силой, нужной мне для колдовства. Лучше? — спросил он призрака.

Светящийся старик кивнул.

— Он появляется всякий раз, когда Вы колдуете?

— Ага, — ответил Итан. — Без него заклинание не сработает.

Пелл осторожно наблюдал за призраком.

— Мне кажется, я ему не нравлюсь.

— Я бы удивился, если бы Вы ему понравились, — ответил ему Итан. — Ему даже я не нравлюсь.

Священник вновь поднес руку к своей челюсти. Отека как не бывало.

— Воздух вокруг меня... он словно звенит, когда Вы творите заклинание. Всегда так?

— Такие ощущения возникли только у Вас, потому что в Ваших жилах течет ведьмовская кровь. Остальные, в родословных которых нет заклинателей, ничего не чувствуют, кроме исцеления.

Мужчина вновь дотронулся до своего ушиба, теперь уже смелее. Цвет синяка поблек. К тому времени, когда Пелл вернулся к себе домой в комнату у Кейнера, от синяка на подбородке не осталось и следа.

— А почему Вы не залечиваете собственные раны? — спросил Пелл. — Наверняка Вы с легкостью могли проделать с собой то же самое, что проделали только что со мной.

— Я бы мог, — сказал Итан. — Но кроме меня, Ваш-то ушиб никто не видел, а вот после того, как я был избит, меня обнаружил бочар, чья лавка под нами. Он сдает мне эту комнату. Он порядочный человек и друг, но он не знает, что я ведьмак. Не знаю, чтобы он чувствовал, узнай, кто я такой и разрешил бы мне здесь остаться.

— Ну, конечно, — согласился Пелл. — Я должен был бы сообразить.

Итан пожал плечами.

— Вы не живете жизнью заклинателя. У Вас нет причин влезать в мою шкуру. — Спустя мгновение он поднял взгляд и обнаружил, что священник наблюдает за ним. — Возвращайтесь-ка домой, мистер Пелл, пока Вас не хватились.

Пелл поднялся.

— Хорошо. — Он направился к двери. — Вы дадите мне знать, если выясните что-нибудь об убийствах?

— Непременно. Спасибо, что поделились тем, что знали. И примите мои извинения за то, что напал на Вас.

Пелл улыбнулся и открыл дверь.

— Было не так уж и плохо. Если говорить начистоту, сегодняшней ночью со мной случилось самое большое приключение, за всю мою жизнь. Мне даже понравилось.

Он вышел из комнаты и тихо закрыл за собой дверь. Итан услышал, как мужчина спускался по лестнице, но и только. Казалось, Пелл вспомнил многое из своей развеселой молодости.

Было уже поздно, и аппетит Итана давно пропал на фоне усталости и боли. Он запер дверь, а потом, спохватившись, взял стул и подпер его спинкой дверную ручку: немного дополнительной защиты будет не лишне на случай, если Сефира или её люди попытаются нанести еще один визит.

Он разделся, улегся в кровать и уснул через несколько мгновений, как только закрыл глаза.

Сразу же после пробуждения, Итан знал, что проспал гораздо дольше, чем намеревался. Дневной свет уже проник в его комнату через единственное окно и был слишком ярок. Он слышал, как Генри в своей лавке стучал по вновь прибывшим бочкам.

Он быстро сел - даже слишком. Его пронзила резкая боль в голове, в шее, в боках и спине, фактически заставив его вскрикнуть. Он сидел неподвижно в течение долгого времени, позволяя агонии сойти на нет, при этом проклиная Сефиру на всевозможный лад, подбирая такие слова, что мистер Пелл наверняка испытал бы шок. Когда он наконец вновь смог двигаться, он делал это с большой осторожностью.

Когда он сумел одеться, и даже ухитрился натянуть сапоги, Итан вышел из комнаты, намереваясь зайти в соседнюю лавку, чтобы купить какой-нибудь еды, чая и мелассы, чтобы пополнить свою давно пустующую кладовую - в кредит, конечно, так как Сефира и её головорезы забрали у него всю наличность. Как будто почувствовав, куда это собрался Итан, Питч с Шелли встретили его у подножия лестницы и шагали с ним бок о бок, когда тот спустился вниз.

— Ну и бесстыдники же вы оба, — сказал он.

Питч взглянул на него, помахивая хвостом, явно довольный собой.

После покупки еды у бакалейщика, где ему пришлось выдержать взгляды самого торговца, его жены, а также их детей, он вернулся к себе. Итан выпил на завтрак чаю с хлебом с маслом. Затем он вновь двинулся в сторону набережной. Может быть мальчишки, работающие на складах, тоже что-то знали о Дернах и Берсонах. В конце концов, он завершит свои поиски в Доусинг род; то, что ему не расскажут на причалах, он разузнает в таверне. Бостон имел свою долю газет, но половина того, что в них печаталось, узнавалось в бостонских кабаках.

На полдороге по пути в таверну Каннис, он заметил Дивера. Его друг шагал, засунув руки в карманы, подняв плечи, вглядываясь в улицу. Итан пристроился рядом и положил руку ему на плечо.

Дивер подскочил как ужаленный и потянулся за своим клинком. Итан отступил назад, поднимая свои руки, чтобы их видел его друг.

— Итан! — воскликнул он. — Не делай так, дружище! У меня чуть душа в пятки не уш... — Он оборвал свою фразу на полуслове, пялясь на лицо Итана. — Черт! Что с тобой стряслось?

— Мне нанесли визит Сефира и её приспешники.

Глаза Дивера были широко распахнуты.

— Когда?

— Вчера. — Он понизил голос. — Я просто получил новую работенку от Абнера Берсона, а Сефире не понравилось, что я увожу у неё клиентуру.

— Я подумал, ты на какое-то время заляжешь на дно, и не будешь работать.

— Так и было задумано, — сказал Итан. — Но эта работенка отличается от остальных.

— Я так и подумал, — многозначительно сказал Дивер, — учитывая деньжища Берсона.

— Кстати о работе, почему ты не на пристани?

Молодой человек скривил лицо.

— А сам-то как думаешь? — спросил он. — Я появился этим утром, но никто не работал. Здесь был мистер Вудман собственной персоной и прогнал пацанят. «Нам не нужно, чтобы здесь сегодня ошивался всякий сброд», — сказал он. — «И пока забудьте сюда дорогу».

Дивер помотал головой, выражение его лица стало мрачным.

— Кажется, что он не одинок в своих суждениях. Торговцы похоже думают, что любой оборванец принадлежит банде. Так что я ушел и решил отправиться в Доусер. Но там поговаривают, что некоторые торговцы нанимают бандитов, чтобы те ходили по улицам. «Держать чернь в страхе». Ну, так они говорят. Мне на какой-то миг показалось, что ты один из них.

— Я так и подумал, что именно это пришло тебе в голову, — сказал Итан. — Но, знаешь ли, наверное, каждый раз стоит лишний раз подумать, прежде чем в кого-нибудь тыкать своим ножиком, когда кто-то кладет тебе руку на плечо.

— Да, всё из-за той сделки с французишкой, — сказал Дивер, понизив голос до шепота, перед этим оглянувшись по сторонам, не подслушивает ли кто. — У меня, знаешь ли, нервы совсем ни к черту.

— И это тоже пришло мне в голову. — Итан вновь положил руку на плечо друга, и они вместе направились к таверне. — Пойдем-ка, пожуем чего-нибудь.

— Ты платишь? — спросил Дивер.

— Нет, ты. Сефира прибрала себе все мои деньги.

Дивер нахмурился.

— Надеюсь, ты не слишком голоден.

— Помираю с голоду, — сказал Итан с усмешкой.

Итан никогда не видел, чтобы в таверне в столь ранний час было столько народу. Как только Итан с Дивером перешагнули порог, почти все присутствующие повернули головы в их сторону. Несколько человек пристально посмотрели на побитое лицо Итана, но остальные быстро отвели взгляд. Кабак так и гудел от разговоров, однако мало раздавалось громкого смеха, который так привык Итан слышать в этих стенах. С другой стороны, в таверне витал аромат вкусной еды и доброго эля, как здесь было заведено. Одни завсегдатаи стояли у бара и поедали устриц, запивая их элем. Другие сидели за столами, ели кремовый рыбный суп, который стал очень популярен в Бостоне за последние годы.

— Чё, как сам, Итан? Нормуль? — сказал Келф, соединяя все слова в одно-единственное, когда Итан с Дивером подошли к бару.

— Ага, спасибо, Келф. Где Каннис?

— В подсобке. Я крикну её.

— А она видела, после того, как тебя...? — Дивер показал жестом на лицо Итана.

Итан покачал головой.

— Нет.

Но он думал больше о тех резких словах, которыми они обменялись предыдущем утром, прежде чем он ушел. Он должен был бы разобраться с этим получше.

Она вышла из кухне с ледяным выражением лица, но как только она его увидела, тут же сменила гнев на милость.

— Боже милосердный! — сказала она, нахмурившись. — Что случилось?

— Со мной все нормально, — сказал Итан.

— Ну да, я вижу. — Её голос был пропитан сарказмом. — Ты никогда не выглядел лучше. Расскажи, что случилось.

— Расскажу, позже, — сказал он, смягчая свои слова улыбкой. — Скажи сначала, ты ничего не слышала, о том, что торговцы закрывают свои причалы?

Она нахмурилась и покачала головой.

— Нет. Впрочем, это не удивило бы меня, но я ничего такого не слышала.

— Возможно несколько в Южной Оконечности, — сказал Итан Диверу. — Может, друзья Холлоуэлла или Стори.

— Нам еще повезет, если всё это и закончиться беспорядками прошлой ночью, — сказала Каннис, бросая обвиняющий взгляд на Дивера. — Подождите пока новости не достигнут ушей короля. И Гренвиля. Вот тогда у нас и начнутся неприятности.

К его чести, Дивер сделал вид, что не обратил на её слова ни малейшего внимания.

— А что по поводу причалов? Как думаешь, долго они нас будут вот так отсылать?

— Не долго, — сказал Итан. — Торговцы захотят всё прояснить, они не любят отдаваться на милость уличным бандитам. Но у них есть корабли, с которых нужно разгружать товар и продавать его. Вот что их волнует. Держу пари, что ты будешь работать на причале уже завтра или послезавтра.

— Надеюсь, что ты прав, — его друг сказал это, явно испытывая огромное облегчение, хотя Итан знал, что, скорее всего, тот думает о роме и вине.

Никогда в своей жизни Дивер не жаловался на простой в работе.

Каннис с мрачным видом, провела рукой по своим волосам, качая головой.

— Честно говоря, если уж это считать самым худшим, небольшие неудобства для Дивера и его дружков, мы должны считать себя везунчиками и держать рот на замке.

Итан был склонен согласиться, но прежде чем он успел утвердительно ответить, Дивер высказал своё мнение.

— Именно Гренвиль и его шайка, должны считать себя счастливчиками, — сказал он. — Всё, что они делают, так помогают богачам, а прочим придется бороться за каждый шиллинг и как-то добывать себе пропитание. Если, это то, что они уготовили нам, то мы бы неплохо обошлись и без них.

Каннис обрушила на него весь свой гнев.

— Я не позволю вести крамольные разговоры в своем баре, Дервен Джервис! Кричать в переулках это одно, а измена это совсем другое! Если ты собираешься трепаться о вещах, в которых ничего не смыслишь, то тебе лучше помолчать!

Дивер, моргая, отступил на шаг назад.

— Каннис, я ничего такого не имел в виду. Я просто говорю, как...

— Как кто? Дурак? Это я уже поняла!

— Как человек, который вынужден вести свои дела на улице, — сказал Дивер, с обиженным выражением лица.

Каннис выпрямилась.

— Что ж...

— Каннис, мне нужно, чтобы он остался, — вмешался Итан. — Он обещал мне купить чего-нибудь перекусить.

Она пронзила Итана своим взглядом. Он знал, о чем она думает. Она бы с радостью кормила Итана бесплатно, если бы это означало, что Дивер навсегда будет изгнан из таверны. Но через мгновение, она смягчилась.

— Ладно уж, — сказала она. Она пристально посмотрела на Дивера. — Больше никаких разговоров на эту тему.

— Даю слово, — сказал Дивер.

Она махнула рукой в сторону их обычного столика в задней части таверны и направилась к кухне.

— Садитесь, вы - оба. Я принесу рагу.

Итан и Дивер уселись за стол. Мгновение спустя, Каннис принесла им две тарелки супа. Она поставила тарелки перед ними и села рядом с Итаном.

— А теперь, — говорит она, — расскажи-ка о своем лице.

Итан зачерпнул ложку рагу. Оно было таким же вкусным, как он помнил. Богатый, слегка сладковатый вкус, с оттенком укропа.

— Сефира Прайс, — тихо сказал он, проглотив порцию рагу. — Она хотела внушить мне, что я не должен привыкать работать на таких людей, как Абнер Берсон.

— Как вышло, что ей по-прежнему дозволено ходить по улицам этого города? Если бы шериф Гринлиф обладал хотя бы толикой мужества, он бы нашел способ сохранить мир, не прибегая к её услугам и ей подобных.

— Я ей подобный, — сказал Итан. — Если бы Гринлиф обладал хотя бы толикой мужества, я бы остался без работы.

— Ты бы нашел другую, лучше этой. — Она посмотрела на его синяки, и к ней вновь вернулся хмурый вид. — Тебе еще повезло, что она не убила тебя.

— Она не хочет моей смерти, — сказал Итан с набитым ртом. — Она сама так сказала. Я ей нужен, чтобы выполнять работу, с которой она не может справиться.

— Ты имеешь в виду, те, в которых вовлечено колдовство.

— Ага. Но её беспокоит, что какой-то колдун подкинул мне работенку на улице Бикон. Она считает это своими владениями, и хотела, чтобы я это знал. Она выразила свою точку зрения, а потом ушла.

Она взяла его за руку.

— Она должна гнить в тюрьме, а не властвовать на улицах.

— Не стану спорить.

Как только он зачерпнул еще одну ложку рагу, дверь в таверну распахнулась. Внутрь вошли несколько мужчин, возглавляемые импозантным мужчиной с большим крючковатым носом и суровым взглядом светлых глаз. На нем был одет белый парик и черная шляпа, которую он снял при входе в таверну. Даже со своего стола на другой стороне комнаты, Итан сразу же узнал этого человек, ведь они с Каннис обсуждали его всего пару секунд назад.

— Теперь-то что? — пробормотала она.

Её глаза метнулись в сторону Дивера.

Хотя Итан отчего-то был уверен, что шериф Стивен Гринлиф заявился сюда вовсе не по душу Дивера. Он узнал в двух мужчинах, которые пришли с Гринлифом, дозорных ночной стражи; он подумал, что третий должно быть был также дозорным. Шериф прихватил всех троих, только если ожидал какого-то подвоха. А так как он знал, что Итан был осужденным мятежником, Гринлиф скорее всего хотел, чтобы мужчины за его спиной, прикрывали тылы, когда тот отправился поговорить с охотником.

Итан положил ложку на стол и наблюдал за тем, как Каннис поднялась и направилась через всю таверну к двери, где стояли мужчины. Рядом с ними она выглядела, как маленькая бродяжка, но похоже это её не слишком заботило.

— Чем могу вам помочь, парни? — спросила она беззаботным голосом, останавливаясь перед шерифом. — Вы голодны?

Гринлиф едва ли удостоил её взглядом.

— Мы ищем Итана Кэйлли, — сказал он. — Нам известно, что он здесь.

Даже при этом тусклом освещении таверны, Итан увидел, как кровь отлила от лица Каннис. К ее чести, она не сразу взглянула на него, но и не она успела что-либо сказать.

— Что Вам нужно, шериф? — спросил, поднимаясь со своего места, Итан.

Гринлиф растянул губы в тонкой улыбке и прошел мимо Каннис. Его провожатые последовали за ним.

— Доброго дня, мистер Кэйлли, — сказал он, и его голос прокатился эхом по таверне.

Шериф был в общем-то неплохим человеком. Ему не нравился Итан, да и Итан платил ему тем же. Но на плечах этого человека лежал груз практически не выполнимой задачи. Как Шериф округа Суффолк, он обязан был сохранять и поддерживать мир во всем Бостоне и его окрестностях. При этом у него не было ни солдат, ни охранников, ни милиции. Даже те, кто состояли в дозорных, стоявшие сейчас за ним, отвечали перед городскими властями. Он должен был позаимствовать их для этой экскурсии.

Гринлиф остановился в нескольких шагах от стола и кивнул в направлении Итана.

— У него на поясе весит нож, — спокойно сказал он дозорным. — Заберите его.

Один из мужчин с пистолетом в руке подошел к Итану сзади, в то время как другой встал перед ним, так же держа в руке оружие, на уровне пояса охотника, так что дуло было направлено Итану в живот. Итан поднял руки, давая понять, что он не собирался сопротивляться. Человек, стоящий позади него, забрал нож.

— Это всё, что у тебя есть? — спросил Гринлиф.

— Да, сэр.

Дозорный, стоявший перед Итаном, опустил оружие. Другой толкнул Итана в направлении двери так сильно, что охотник споткнулся и чуть не упал на пол. В ту же секунду Дивер оказался на ногах с ножом в руках. А люди Гринлифа также молниеносно развернулись к нему с пистолетами наготове.

— Дивер, нет! — выпалил Итан, в то время как Каннис предостерегающе на него шикнула.

Видя, что дозорные превосходят его в оружии, Дивер отбросил свой нож на стол и, последовав примеру Итана, поднял руки. Один из мужчин отпихнул нож так, чтобы Дивер не смог до него дотянуться. Когда Дивер начал опускать руки, то получил от одного из дозорных сильный удар прикладом в живот. Дивер согнулся пополам, и мужчина ударил его головой об стол. Из носа Дивера хлынула кровь, и он рухнул на пол, прижав руки к лицу.

— Нет! — крикнул Итан, делая шаг к Диверу.

Другой мужчина преградил ему дорогу, подняв оружие.

— Довольно, — громко сказал шериф.

Итан остановился, вновь подняв руки в знак отступления.

— Нет необходимости вовлекать его во всё это.

Гринлиф посмотрел вниз на скорчившегося Дивера, его широкое лицо было хмурым. Каннис бросилась к Диверу с чистой тряпицей в руке, чтобы остановить кровотечение.

— Щенок сам полез на рожон, — сказал шериф.

— Он молод и глуп. Он просто не подумал. Вы пришли за мной и вот получили того, кого хотели. Давайте оставим все как есть.

Гринлиф смотрел на Дивера еще секунду другую, прежде чем, наконец, поднял глаза и покачал головой.

— Ладно, — сказал он Итану. — Тогда пошли. И без глупостей.

Мужчина за спиной Итана вновь его толкнул, хотя и с меньшей силой, чем прежде. Итан коротко глянул на Каннис, которая выглядела очень испуганной. Такой ему еще не доводилось видеть её. Он надеялся приободрить её, улыбнувшись, но выражение лица молодой женщины не изменилось.

— Позаботься о нем, — попросил Итан. — Я вернусь сразу же, как только меня отпустят.

Она кивнула.

Человек за его спиной, вновь толкнул его, но в этом не было уже необходимости. Итан подошел к двери и вышел на улицу.

— Сюда, — сказал шериф, не оглядываясь на него.

И они повели его к Бостонской тюрьме.

Шериф и его люди были молчаливы, пока вели его по переулкам. Никто из них не смотрели на Итана, по крайней мере, он не замечал. Они так же не сковали его запястья и щиколотки; он очень боялся, что они могли это сделать.

Он старался оставаться спокойным. Он ведь не сделал ничего плохого. Даже, если они посадят его в тюремную камеру, они не смогут держать его там долго. Так он себя успокаивал.

Но все же его руки потряхивало, а тело покрылось холодным потом, несмотря на то, что к небе висело теплое августовское солнышко.

Последний раз, когда за ним приходил кто-то из британского правительства, его заперли более чем на тринадцать лет. Сначала в грязной камере Чарльстона, потом в такой же вонючей клетке на борту едва ли мореходного корабля, идущего в Лондон и, в конце концов, на сахарной плантации на Барбадосе. Стоило ему лишь подумать об острове, как начал зудеть старый шрам на спине от множественных побоев. Он жил в лачуге с другими заключенными: головорезами, ворами и дезертирами. Он работал на плантации от рассвета и до заката под палящим солнцем. А воздух был таким влажным, что ему казалось, он тонет при каждом вдохе. Спал же он на, кишащей паразитами, куче соломы и укрывался старым, изъеденным молью, одеялом.

Каждый день ему было позволено есть лишь два раза: вода, сухари и кусок сыра в полдень и тоже самое вечером. Лишь изредка перепадал кусок протухшего мяса в придачу. Единственным деликатесом был небольшой кусочек сладкого красного фрукта, который давали каждый вторник и среду, чтобы не распространялась цинга. Этот фрукт, как правило, был полусгнившим, но он был более вкусным, чем все остальное, чем они питались.

Даже с подобной подпиткой, Итан припомнил, что он все равно всегда оставался голодным. Когда это стало невыносимым, он ел тараканов, жуков и бабочек. Один раз он поймал за хижиной крысу и съел ее сырой. Потом ему стало плохо, и он больше так не делал. Он молился, чтобы шел дождь. Не потому, что тогда они не работали - это не так, а потому что в дождь работалось легче, чем под солнцем.

Урожай был плохим: изнурительная работа, бесконечные дни. Однажды, шальной удар от острой трости старика, оставил на левой ноге Итана кровавую рану. В этот раз он поклялся колдовать путем вызова духов. Заклинания, решил он, лишают его разума и, следовательно, свободы и любви. Несмотря на то, что он все еще был способен наложить заклятие, он не осмелился исцелять себя, живя в такой близости от охранников и других заключенных. В течение двух дней рана была заражена. Через четыре, вся нога от колена донизу опухла и была горячей на ощупь. Надзирателям удалось спасти ногу, но только отрезав при этом три пальца.

Воспоминания о плантации накатили на него. Он не знал, почему Гринлиф пришел к нему, но он решил в тот момент, что лучше умрет, чем переживет все это еще раз.

— Я не сделал ничего плохого, — бормотал он про себя, стараясь хоть как-то успокоиться.

Один человек из охраны, идущий рядом с ним, рассмеялся. Итан нахмурился, но тот просто смотрел на него, зная, что Итан ничего не посмеет сделать, чтобы стереть улыбку с его лица.

Люди, мимо которых они проходили, глазели на Итана с нескрываемым любопытством. Некоторые на него кричали и хотя он не разобрал, что они говорили ему, он решил, что они считают его одним из той части шайки, которая напала на дом Хатчинсона. Услышав их замечания, Итан гадал, неужели шериф думает о том же.

Ведя его из Доусинг Род в Бостонскую тюрьму, мужчинам пришлось провести его вниз по Королевской улице, мимо развалин дома Уиллияма Стори. Двор был расчищен по сравнению с прошлой ночью, да и зевак было меньше. Но все же, когда они проходили мимо, люди шерифа вперили в Итана свои взгляды. Он отказался смотреть на них в ответ.

Бостонская тюрьма стояла напротив дома Стори, где улица Браттл пересекалась с Королевской. Место для тюрьмы было странным, здание стояло среди лучших домов Бостона на некотором расстоянии от Первой Церкви. Сама тюрьма была простым зданием, отличавшимся старинной массивной дубовой дверью и сильно ржавым железом, удерживающим ее на месте. Окна были маленькими, каменная кладка была простой и невзрачной. Оно было не менее и не более гостеприимным, как и любая другая тюрьма. Однако, когда они к ней приблизились, Итан не мог не содрогнуться. Слишком много воспоминаний; слишком много потерянных лет.

А потом они прошли мимо двери и тени от здания, продолжая идти на восток по Королевской улице. На Итана нахлынуло облегчение, за которым следом пришел новый страх. Если они не намерены проводить его в тюрьму, то в чем же дело?

— Куда Вы меня ведете? — спросил Итан.

Гринлиф взглянул на него, забавляясь.

— А я все гадал, когда же ты спросишь, — он неопределенно махнул рукой в сторону тюрьмы. — Ты думал, мы ведем тебя туда. Может, это в тебе говорит чувство вины?

Итан проигнорировал насмешку.

— Куда мы идем?

— Городской Дом, — сказал мужчина, не оборачиваясь.

Итан удивился. Он был удивлен гораздо больше, чем, если бы ему сказали, что ведут его в дом к губернатору.

— Почему? — спросил он.

Шериф не ответил и остаток пути они проделали молча.

Народ Бостона говорили о кирпичном здании на Королевской улице, как о Втором Городском Доме. Первое здание, стоявшее на этом месте, сгорело до основания в начале века. Городской Дом, который стоял перед Итаном сейчас, так же сгорел в 1740. Наружный кирпич остался, но все, что было внутри, пришлось отстраивать заново.

Итан множество раз бывал в Городском Доме. Будучи охотником на воров, он частенько интересовался проходящими процессами, которые проходили в залах судебных заседаний в западной части второго этажа.

Именно сюда и привел Итана Гринлиф и его люди. Они вошли в здание, пересекли большой зал, находящийся рядом с двумя широкими каменными лестницами, и начали подниматься на второй этаж. Когда они поднимались, Итану показалось, что он увидел желтые волосы, которые тут же напомнили ему о жестокости Сефиры. Но когда он остановился на ступеньках и попытался получше приглядеться, человек уже исчез из его поля зрения.

— Пойдем, мистер Кэйлли, — сказал шериф.

Итан поискал его еще несколько секунд, но больше его не видел. Ему хотелось вернуться и найти его. Если прихвостень Сефиры был там, Итан хотел бы знать зачем. Но рядом с ним стоял человек из стражи, а Гринлиф его ждал. Итан последовал за ним на второй этаж.

Они оказались на верхней ступеньке лестницы и подошли к двойной полированной деревянной двери: вход в палату Верховного Суда. Шериф замер.

— Жди здесь, — сказал он.

Он открыл одну из дверей и проскользнул внутрь.

Некоторое время Итан и его эскорт стояли в широком коридоре, ничего не говоря. За пределами представительской палаты, в середине второго этажа, мужчины в париках и костюмах переговаривались, стоя в группках по трое-четверо. От их голосов гуляло эхо, сливавшееся в несвязный гул. Никто из них не обращал особого внимания на Итана и стоящий с ним людей.

Наконец дверь в зал заседаний суда вновь открылась, и шериф выглянул в коридор.

— Главный судья сейчас будет с тобой разговаривать, — сказал Гринлиф.

Итан не шевельнулся.

— Главный судья?

— Он хотел поговорить с тобой.

— О чем?

— Просто заходи. Это не тот человек, которого следует заставлять ждать, — он подтолкнул Итана к комнате.

Сделав большой вдох, Итан вошел.

В комнате не было никого, кроме шерифа и человека, сидящего в дальнем конце комнаты, следом за главной скамьей из темного дерева. Увидев этого человека, Итан все понял и обругал себя за то, что не осознал этого раньше. Главный судья так же был и вице-губернатором. Томас Хатчинсон.

Дата добавления: 2015-09-01