Бостон, Провинция Массачусеттс Бэй, 26 Августа, 1765 2 страница

Итан почувствовал, как призрак наблюдал за ним, но он не сводил своих глаз с улицы, простирающейся впереди. Хотел бы он знать больше об этой светящейся фигуре, которая появлялась рядом с ним, когда он вызвал духа. Мужчина был высок и худощав, с аккуратной бородкой и усами, и коротко остриженными волосами, которые были бы белыми, если бы ни тени, красноватого свечения. Он всегда был одет одинаково: в кольчугу и богато украшенный плащ с геральдикой древних королей - льва с поднятой передней лапой, как та, что носили средневековые рыцари. Итан предположил, что он жил сотни лет назад, что старик был одним из предков его матери. Всё, что Итан знал наверняка, что каждый раз, когда он произносил слова заклинания, призрак материализовался, чтобы прибавить свою силу к любому источнику, который выбирает Итан, чтобы завершить свою колдовство.

Призрак не мог говорить; по крайней мере, он не сказал ничего Итану, однако его светлые глаза и кустистые брови могут быть весьма выразительными. На протяжении многих лет Итан звал его Дядюшка Реджинальд, сокращенно Реджи, в честь одного из братьев своей матушки, который славился вспыльчивым и обидчивым нравом.

Наконец, когда он двинулся вверх по Тримоунту, Итан глянул на духа, который все еще следил за ним с очень знакомым Итану раздосадованным выражением лица.

— У тебя что-то на уме? — спросил Итан.

В ответ призрак многозначительно оглянулся на Королевскую Улицу, а затем кивнул в сторону ножа на поясе у Итана.

— Да, я мог бы наговорить заклинание, когда ты бы мне понадобился. Но выброс быстрее, когда ты уже здесь. — Он улыбнулся. — Кроме того, ты такая приятная компания.

Призрак сердито посмотрел на него.

Они добрались до улицы Ганновер, и Итан услышал волнения, раздающиеся из переулка. Две недели назад агитаторы сосредоточили свою ярость на Оливере; сегодня вечером они раскинули свою сеть гораздо шире. Лучше всего было убраться с улиц.

Когда он, наконец, достиг Развилки, Итан вновь повернулся к Дядюшке Реджи.

— Димиттас, — сказал он, про себя, не утруждая себя произносить это слово вслух. Я освобождаю тебя.

Дух коснулся светящейся рукой своего лба, а затем прямо на глазах начал растворяться в воздухе. Итан посмотрел назад, в сторону центра города, где дым продолжал вздыматься в ночь. Крики отозвались эхом по улицам, прерываясь время от времени резкими криками. Во всяком случае, оттуда раздавалось больше шума, чем раньше. Он мог только догадываться, кто стоит за этими беспорядками, и знал, что за ними могут последовать только неприятности и проблемы.

Прим. переводчика:

Бондарня* - Мастерская по изготовлению бочек и других деревянных емкостей — ушатов, ведер, лоханей.

Dowsing Rod** - Лоза

Доусинг Род была собственностью и управлялась Каннис Лестер, которая стала единственной владелицей таверны, несколько лет назад, когда умер ее муж Рейф. Каннис торговала достойным элем по разумной цене, но всему Бостону она была известна своим фирменным рагу, которое большинство горожан, включая и самого Итана, считали самым лучшим в городе.

Извне кабак выглядел чистым и почтенным. С Каннис и не могло бы быть по-другому. Она ясно дала понять всем завсегдатаям, даже Итану, что не потерпит азартные игры, девиц вольного поведения, блуда или другого рода источника неприятностей в стенах своего постоялого двора.

— Оставляй это на улицах, — всегда говорила она ему. — Или здесь тебе не будут рады.

Итан еще не встречал никого, кто оказался бы настолько смел или глуп, чтобы возражать ей.

Входя в таверну, Итан ожидал, что, как обычно, его встретят шум, гомон разговоров и смех. Но она была полупустой, что необычно было даже для ночи понедельника, а те, кто стоял у бара или сидел за столами, выстроившиеся вокруг очага, говорили приглушенными голосами. Воздух внутри был тяжелым от гари свечей и дыма от трубок, а также от непередаваемого аромата от одного из знаменитых рыбного жаркого Каннис. Несмотря на то, что народу было немного, Итан увидел несколько знакомых лиц, включая Деврена Джервиса - Дивера, старинного друга, который иногда помогал Итану в его работе.

Из всех людей, кто по наблюдениям Итана часто наведывался сюда, Дивера скорее можно было отнести к тем, кому не были рады здесь. Его уже не раз выставляли из таверны, и если бы тот не водил дружбы с Итаном, то Каннис давно бы вышвырнула Дивера на улицу. Он сидел в одиночестве за столиком в задней части таверны. Поймав взгляд Итана, он поднял свою кружку и слегка ей махнул.

Итан расхохотался. Вечерний туман и назойливая мошкара, всё еще цеплялись за его жилет, а Дивер уже просит купить ему следующую пинту эля. Итан подошел к барной стойке, где находились несколько мужчин пьющие эль и поедающие устриц.

— Вечер добрый, Итан, — сказал Келф Фингарин, неповоротливый бармен. - Чего тебе налить?

На самом деле, он произнес это так быстро, что вышло одно слово: Чётеналить? Итан понял его только благодаря тому, что наведывался в таверну уже тысячу раз. Новичкам не так везло и к дополнению того, что Келф был размером с голландское торговое судно, он был еще и очень вспыльчив. Он был уверен, что его речь так же ясна, как осеннее утро в Новой Англии.

— Что пьет Дивер? — спросил Итан.

— Как всегда дешевую дрянь.

Итан сморщил нос.

— У тебя есть что-нибудь из ирландского?

— Из Кента имеешь в виду? — Итан кивнул. — Должно быть немного.

Итан бросил два шиллинга на барную столешницу.

— Я возьму две. И следи, чтобы они не пустовали.

Келф ухмыльнулся и схватил обе кружки.

— Кому-то только что заплатили.

— Где Каннис? — спросил Итан.

Келф уже наполнил первую кружку. Он мотнул головой в сторону входа в кухню.

— Там, готовит больше жаркого. Я скажу ей, что ты здесь.

Он поставил первую кружку на стол и начал заполнять вторую.

— На улицах опять толпы людей, — сказал Итан.

— Мог бы и не говорить, — сказал Келф. — Оглянись, половина, тех, кто должен бы быть здесь, сейчас с тем сбродом, а остальные слишком боятся выходить из своих домов.

— Знаешь почему?

Бармен пожал плечами и поставил вторую кружку эля, рядом с первой.

— Да все из-за этой чуши с Законом Гренвиля. — Итан взял свои кружки с элем. — Спасибо, Келф.

Он просочился мимо столиков и стульев, кивая и улыбаясь, тем немногим, кто встречался с ним взглядом и здоровался. Когда он добрался до столика Дивера, он поставил одну кружку эля перед своим другом и сел.

— Премного благодарен, Итан, — сказал Вивер. — Я куплю следующую.

— Всё уже оплачено на этот вечер, — сказал Итан. — Ты можешь оплатить в другой раз.

Дивер поднял свой эль.

— Ну, тогда будем!

Итан стукнулся своей кружкой о кружку друга и они оба пригубили эль, Дивер выпил большую часть напитка.

Дивер вытер рот рукавом и уставился в свою кружку.

— Неплохо, да?

— Я плачу, — сказал Итан. — Наслаждайся.

Дивер вновь отхлебнул из своей кружки. Но больше он ничего не сказал, а вскоре так и вовсе стал нервно барабанить пальцами по столу.

— Ты в порядке? — спросил Итан.

— В порядке! — сказал Дивер. — Просто... Я в порядке.

У бара начали раздаваться восторженные возгласы; Дивер поглядел через плечо Итана и улыбнулся. Итан повернулся, как раз вовремя, чтобы увидеть Келфа и привлекательную женщину с золотисто-каштановыми волосами, выглянувшую из кухни с большой супницей, в которой очевидно должно было находиться тушеная рыба. Каннис Лестер была гибкой и стройной, и, по крайней мере, на голову ниже бармена, но за годы подъема горшков с рагу, поддержания чистоты в своем кабачке, таскания дров для камина и её любимой кухни, чтобы тех было вдоволь, руки у неё стали жилистыми. Сказал Келфу пару слов, они с барменом подняли супницу, внутри которой заплескалось свежее варево, и поставили на барную столешницу. Она начала разливать рагу половником по пустым мискам, как только посетители окружили её со всех сторон. Через несколько мгновений женщина заметила Итана, и улыбка озарила ее лицо. Она что-то прошептала Келфу, который тут же вернулся зачем-то на кухню. Каннис же продолжила разливать своё рагу.

— Ну, так и кто раскошелился? — спросил Дивер у Итана, склонившись ближе.

Итан оторвал взгляд от Каннис.

— Корбетт, — ответил он. — Его жене были возвращены драгоценности, а я получил за это своё жалование.

Брови Дивера поползли вверх.

— Уже?

— Не смотри так удивленно. Это был Даниэль.

— Даниэль? Он же поклялся мне, что завязал с воровством.

— Ну, он такой же лжец, как и идиот. — Итан сощурился. — У тебя с ним какие-то дела?

— Конечно нет, — ответил Дивер, резко заинтересовавшись кружкой, стоящей перед ним. — Я знаю, что от Даниэля сплошные неприятности и держусь от него подальше. — Он взглянул на Итана, но тут же отвел взгляд. — А он… ты его...?

— Я не сдал его Гринлифу, — сказал Итан, понизив голос до шепота. — И я также не убил его, хотя Сефира не была бы такой великодушной. Я сказал ему, чтобы он убирался из Бостона, так что, если он тебе вдруг задолжал денег, предлагаю забрать их завтра.

— Я же тебе уже сказал, что не имею с ним дел.

Дивер произнес эти слова довольно убедительно, но в глаза Итану так и не посмотрел.

Дивер был почти на десять лет младше Итана, и долго смотрел на него, как на старшего брата. Они знали друг друга уже более двадцати лет, с тех самых пор, когда Итан впервые приехал в Бостон, а Дивер, был еще совсем сопливым мальчишкой, работающим на причалах. Он был умным молодым человеком, но остался сиротой, когда был еще совсем маленьким, и остался на попечение своего дяди, который мальчонку никогда не любил. Ранее он обратился мыслями к деятельности, которая вполне могла бы привести менее удачливого человека в тюрьму или на судно, которое следовало в Британскую исправительную колонию. Он вышел на время в море, в качестве матроса на торговом судне, и проплавал около пяти лет. В то время как Итан был освобожден от рабства в Вест Индии, Дивер вернулся в Бостон, чтобы вновь начать работать на причалах. В последующие годы, он также помог Итану выследить случайного воришку. Он казалось был просто создан для такой работы, хотя Итан часто задумывался, не из-за того ли, что Дивер имел какие-то свои собственные темные делишки и связи с наименее добродетельными гражданами Бостона.

Итан был полон решимости поднажать на своего друга, чтобы выяснить какие такие делишки его связывают с Даниелем, но прежде чем он успел задать еще вопрос, он почувствовал, как гладкая рука обвивает его за шею, а мягкие кудри соприкоснулись с его щекой.

— Не ожидала увидеть тебя сегодня, — прошептала Каннис ему на ухо. В ее дыхании ощущался легкий запах виски, а волосы пахли лавандой. За последние несколько лет ему очень полюбилось это сочетание. Она поцеловала его в висок, а он, когда обернулся, нежно поцеловал ее в губы.

— С работой получилось лучше, чем я ожидал, — сказал он, отбрасывая прядь волос с ее лба. — Надеюсь, я тебе планы не испортил.

Она пожала плечами, голубые глаза обежали таверну.

— Я решила, что будет с одним из этих, — сказала она небрежно. — Но раз уж ты здесь...

Он улыбнулся в ответ на её улыбку. А затем она взглянула на Вивера и выпрямилась.

— Деррей, — сказала она ледяным тоном.

— Каннис, как вкусно пахнет рагу сегодня, — сказал Дивер с робким приветствием.

Она склонила голову в сторону Итана, при этом не сводя глаз с лица Дивера.

— Ты также собираешься заставить оплатить твой ужин?

Каннис была моложе их обоих и таким образом получается, что по возрасту она была ближе к Диверу. Её муж, которого Итан никогда не видел, был где-то лет на двадцать её старше, и, когда он умер еще в 1761 году, оставляя в её полноправное правление таверну, она была еще совсем юной девушкой. Но она всегда говорила с Дивером в такой манере, будто тот был своенравным ребенком, а она его старшей сестрой. Или даже его матерью.

— Я был рад купить ему кружечку эля, — сказал Итан, стараясь, чтобы его голос звучал тихо. — Я только что получил деньги.

Она поджала губы, но прикусила свой язычок. У Дивера тоже доставало здравого смысла, чтобы и самому не лезть на рожон. Спустя мгновение появился Келф с миской дымящейся похлебки, которую он поставил перед Итаном.

— А вот и я.

— Лучше принеси-ка еще одну для Деррея, — сказала Каннис. Келф глянул на каждого из них по очереди и потопал на кухню за еще одной миской. Каннис повернулась спиной к Диверу и посмотрела на Итана. — С тобой я разберусь позже, — сказала она, с лукавой улыбкой на губах. Она пошла обратно к барной стойке, выкрикивая, — Том Лангер, клянусь, если ты прольешь хотя бы еще одну кружку эля в моей таверне, я изгоню тебя на год и один день!

Несколько мужчин, сидевших позади Итана, громко расхохотались.

— Итан, она жестокая женщина, — сказал Дивер, наблюдая, как она отходит от них.

— Только с тобой. И не думаю, что это незаслуженно.

Дивер нахмурился и допил остатки эля. Келф принес вторую тарелку тушеного мяса, поставил его перед Дивером, и, не говоря ни слова, вернулся к бару.

— Я хочу знать, что у тебя происходит с Даниэлем, — говорит Итан, когда Дивер начал есть.

— Я же уже сказал тебе, — сказала Дивер с набитым едой ртом. — Ничего.

— Это первый раз, когда ты посмотрел мне в глаза, как только мы начали говорить о нем.

Щеки Дивера раскраснелись. Он был привлекательным мужчиной, его лицо выглядело молодо, а волосы еще не тронула седина. Несмотря на враждебность самой Каннис, женщин к нему так и тянуло. Он был высок, худощав, с темными глазами, обаятелен и обладал обезоруживающей улыбкой, был скор на шутки. Но, если бы у Итана была дочь, он бы сделал всё от себя зависящие, чтобы держать Дивера подальше от неё.

Итан продолжал пялиться на друга, ничего не говоря, пока Дивер, наконец, не отложил ложку и огляделся вокруг, как будто хотел убедиться, что их никто не подслушивает.

— Корбетт был единственной твоей работой? — спросил Дивер, понижая голос.

— Что?

Дивер склонился к Итану еще ближе, а голос его стал еще тише.

— Прямо сейчас ты работаешь еще над чем-нибудь?

Итан хохотнул и покачал головой.

— Тебе-то что за дело, Дивер?

— Ответь на вопрос.

— Нет, я не над чем больше не работаю. На самом деле, я подумываю затаиться на время. Похоже, что кого бы я сейчас не встретил, все слишком много знают обо мне, если ты понимаешь о чём я.

Глаза Дивера расширились.

— Серьезно? Думаешь, Прайс пускает о тебе слухи?

— Это не слухи, если они являются правдой. И нет, я не думаю, что она утруждалась бы чем-то подобным. Если бы Сефире надоело, что я болтаюсь поблизости, она бы просто убила меня и всё. — Он попробовал рагу Каннис, которое было островато, немного пряное и вкусное, как всегда. Однако он не отрывал глаз от Дивера, добавил. — Но мы говорили о тебе.

— А я как раз к этому и веду. — Дивер сделал глубокий вздох и вновь оглядел помещение. — Всё не так плохо, как ты думаешь.

— Я пока еще ничего не думаю, — сказала Итан, что было не совсем правдой.

— Короче, всё не так скверно, как может показаться. Есть группа купцов, которые объединились, чтобы купить одну партию у французского торговца.

— Партию чего? — спросил Итан, хотя ответ ему уже был известен.

— А сам-то как думаешь? Он же француз. Французское вино, пятьдесят бочонков, и несколько сотен галлонов рома из Французской Вест Индии. Конечно, купцы не могут продать весь этот товар обычным способом. Они не могут сложить эти бочки на своих складах и им нужны люди, которые могли бы продать эти бочки вне обычных точках торговли, где бы их не смогла увидеть солдатня.

Ну, да, конечно. После того, как год назад Парламент принял первый из Актов Гренвиля, стало незаконным для любого торговца из колоний ввозить или продавать любое вино из Франции или ром из Французской Вест-Индии. Проблема в том, что больше, чем британцы, здесь в Америке ненавидели французов, они все еще безумно любили французские вина и алкоголь. С 1730-ых американские спиртовики незаконно приобретали мелассу* из Французской Вест-Индии. Теперь же Гренвиль и его друзья в парламенте понизили на мелассу пошлину и установили запрет на ввоз французского рома, надеясь, что это положит конец незаконной торговле. Все чего они добились, однако, это то, что появился новый нелегальный и прибыльный рынок алкоголя, ввозимого с островов.

Если таможенники ловили бостонских торговцев, продающих французские товары, они могли конфисковать то, что нашли и оштрафовать продавца. Но, если они находили кого-то на подобие Дивера, они оставляли торговцев в покое и имели дела только с ним.

— Значит, они хотят, чтобы ты занялся продажей, — сказал Итан.

— Платят два пенса с каждого галлона вина или рома, а потом еще и накидывают сверх того. Я смог бы заработать больше всего за пять дней торговли, чем заработал бы за весь сезон на пристани.

Ты также можешь обнаружить себя сброшенным в штоки. Или того хуже. Итан оставил эти мысли при себе; Дивер был глупцом, но понимал, чем рискует.

— Даниэль надо полагать, тоже занимался продажей, не так ли? — спросил Итан.

Дивер помолчал в нерешительности.

— Ага.

— Когда же груз будет здесь?

— Сегодня вечером. Уже должен быть. Я жду одного из своих приятелей с причала. Он должен сообщить мне, когда груз придет.

Итан потряс головой и провел рукой по лицу. Даниэль не уедет из города после всего этого. Он не откажется от таких денег. Итану оставалось лишь надеяться, что Фолтеру удастся избежать встречи с Корбеттом, пока не продаст свою долю контрабанды.

— Ты думаешь, я сошел с ума, — сказал Дивер.

— Уже не один год так думаю. Почему это беспокоит тебя сейчас? — он усмехнулся также как Дивер. — Нет, я думал о Даниэле. Я сказал ему уехать из города. Но он не уедет, потому что ждет этого груза.

— Он уедет, если ты достаточно его напугал.

— А ты бы уехал, — спросил Итан, — если бы знал, что контейнеры на подходе?

— Возможно, — сказал Дивер, опять понижая голос. — Но я-то знаю, на что способны твои заклинания.

Он зачерпнул еще одну ложку рагу.

Некоторое время они ели молча. Дивер пялился на вход, пока Итан думал, что может случиться, если Эзра Корбетт узнает, что Даниэль все еще колесит по улицам города. Итан зависел от таких людей, как торговец Корбетт и мастеровые - это был его заработок. Если по городу расползется слух, что он позволил Даниэлю уйти, они дважды подумают, стоит ли его звать, если им понадобится охотник на воров. Сефира Прайс, Итан был в этом уверен, будет просто счастлива позаботится об их делах.

— А вот и мы, — неожиданно сказал Дивер. Итан поднял глаза, чтобы увидеть, что его друг уже на ногах, его глаза направлены на дверь. Плотный мужчина стоял в дверях таверны, махая Диверу. — Увидимся позже, Итан, — сказал Дивер.

— Береги себя, — сказал ему Итан. — В этом городе полно народу, кто хотел бы сам продавать вино и ром, и кто и не подумает вести с тобой беседы и сделает из тебя кровавое месиво.

Дивер кивнул и подошел к двери. Он и мужчина переговорили накоротке, крепыш качал головой несколько раз в то время как выражение лица Дивера становилось все мрачнее. В конце концов, Дивер развернулся и медленно пошел обратно к столу.

— Что случилось? — спросил Итан, в то время как его друг опустился обратно на свой стул. — Корабль задерживается? Много говорили о каперах**, бороздящих воды Бостона и Европы.

— Нет, — сказал Дивер, угрюмо. — Корабль прибыл, но груза на нем нет. И никто не может сказать, когда он прибудет. — Он уставился на пустую миску. — Проклятие! — пробормотал он через некоторое время.

— Тебе надо выпить еще эля, — сказал Итан. — И мне тоже. Скажи Келфу, что ты покупаешь на тот шиллинг, который я дал ему.

Дивер опять встал, нетерпеливый, словно щенок.

— Ты славный мужик.

Итан прикончил свое рагу и, когда Дивер принес эль, он развернул свой стул таким образом, чтобы можно было видеть всю комнату. Каннис все время проводила за барной стойкой, помогая Келфу с элем и виски. Иногда она выходила в зал, чтобы перекинуться шутками с посетителями или осадить тех, кто слишком разбушевался.

Может быть, она и была мала ростом, но когда нужно было, в ее голосе звучали стальные нотки, а в голубых глазах сверкал лед. Итан еще не встречал человека, которого она бы не напугала. В один момент она посмотрела в его сторону и увидела, что он смотрит на нее. Она улыбнулась, а потом вернулась к тому, что делала.

— Почему ты не женишься на ней?

Итан глянул на Дивера и отпил свой эль.

— Это тебя не касается.

— Или ты всё еще думаешь, что ты и Мариэлль...

— Я уже сказал тебе, Дивер, это тебя не касается.

Он не повышал голос; ему и не нужно было. Дивер знал его достаточно хорошо, чтобы понять, что он заплыл в опасные воды.

Мариэлль Харпер - Элли, как называл ее Итан - была с ним когда-то обручена. Среди всех семей Северной Оконечности, можно было сказать, что она была слишком хороша для него. Она была дочерью успешного корабельщика; он - непослушный сын капитана Британских морских сил. Но она любила его, и он боготворил ее. Однако он никогда не рассказывал ей, что он заклинатель и, когда его обвинили в мятеже Рубинового Клинка, что он использовал «колдовство», чтобы подчинить капитана корабля, она написала ему письмо, что с этого дня он может вычеркнуть ее из своей памяти. Она сказала, что он предал ее доверие, и она клянется, никогда с ним больше не встречаться. К тому времени, когда он вернулся, ожесточенный и искалеченный, с плантаций на Барбадосе, где он работал и истекал кровью, где чуть не умер, Элли вышла замуж и родила мужу ребенка.

С некоторых пор она стала вдовой, но по-прежнему не хотела иметь ничего общего с Итаном или его заклинаниями. Итан прекрасно знал, что нечего и ожидать, что она передумает, даже несмотря на то, что часть его всегда будет принадлежать ей.

Каннис знала об Элли. Разрушив одни отношения секретами и ложью, Итан поклялся никогда так больше не делать. Он чувствовал, что Каннис питает надежды, что когда-нибудь он забудет свою первую любовь и надумает провести остаток своей жизни с ней. Она редко говорила об этом, что было хорошо для Итана; последнее, что он хотел бы сделать - это причинить ей боль.

Несколько долгих минут Итан и его друг сидели в тревожном молчании, пока, наконец, Дивер не осушил кружку и не хлопнул ею об стол.

— Ну, что ж, — сказал он, поднимаясь на ноги. — Похоже, завтра я опять буду работать на пристани, так что надо немного отдохнуть. — Он сверкнул улыбкой, хоть и вышла она натянутой. — Спокойной ночи, Итан. Моя благодарность за эль.

— Береги себя, Дивер.

— Обязательно, — сказал Дивер и вышел из таверны.

Итан вспомнил, где он находится и медленно допил свой эль. Никто не подсел к нему. Те, кто знал его, либо боялись его за способность колдовать, либо видели в нем нераскаявшегося мятежника. У него было мало друзей, лишь те, кому он доверял.

В конечном итоге, когда толпа в таверне начала редеть и шум нисходил на нет, Каннис опять подошла к его столику.

— Деррей что-то быстро ушел, — сказала она, потянув стул и поставив его рядом с Итаном.

— Нет, вообще-то. Ему надо на работу на пристань утром.

— Кто это был, тот, который приходил к нему? — спросила она, ее глаза сосредоточились на руках, когда она поигрывала серебряным кольцом на пальце. Она ничего не упускала из виду.

— Один из его приятелей с пристани, кажется.

Легкая улыбка коснулась ее губ, когда она подняла взгляд на него сквозь ресницы.

— Почему ты оберегаешь его?

— Почему ты изводишь его?

— Если бы когда-нибудь появился мужчина, которого нужно было изводить... — она замолчала, позволяя словам повиснуть.

Он знал, что лучше не спорить.

— В следующий раз я скажу ему, чтобы он оставлял это снаружи, — сказал он, принимая ее слова.

— Спасибо.

Они сидели в молчании некоторое время. В итоге Итан взял ее руку. Она встретила его взгляд, улыбнулась.

— Ты сказал, что с Корбеттом все прошло хорошо? — спросила она.

— Это так. Я нашел все, что потеряла его жена. Он был доволен.

— А вор?

Итан вздохнул и поморщился:

— Даниэль Фолтер.

Каннис округлила глаза:

— Еще один дурачок.

— Ага, — сказал Итан, признавая это настолько, насколько Дивер был расстроен.

— Ты позволил ему уйти?

— Конечно.

Он начал рассказывать ей, что, должно быть совершил ошибку, но передумал. Это вернуло бы разговор к Диверу, а Итан этого не хотел.

— Почему ты так снисходителен к дуракам? — спросила она его.

— Может быть, я вижу в них молодого себя, чтобы думать, что они не безнадежны.

Она покачала головой, уголки ее губ опять поползли вверх. Потом она поднялась, встала за его стулом и начала разминать ему шею, ее маленькие пальчики были ловкими и сильными. Он закрыл глаза и наклонил голову вперед.

— Только лишь потому, что они небезнадежны, это не значит, что твоя работа - спасти их всех, — прошептала она.

— И ты мне это говоришь. — Она поцеловала его в макушку. — Как же хорошо, — сказал он, когда она продолжила разминать ему шею.

— Так и должно быть.

Он улыбнулся, она опустила руки на ниже и начала растирать его плечи. Итан вздохнул, втянув воздух сквозь зубы.

— В чем дело?

— Мне пришлось подраться с Даниэлем, чтобы забрать украшения. Правое плечо болит.

Она поцеловала его шею сбоку.

— Какая жалость. А твоя нога?

— Она тоже болит.

Воздух вокруг них благоухал ее духами.

— Бедный малыш. Ты, вероятно, слишком устал и разражен, чтобы еще чем-то заняться, только лишь спать.

Он рассмеялся.

— Не уверен, что смогу зайти так далеко, — пробормотал он.

Каннис захихикала.

— Рада это слышать, — сказала она. Взяла его за руку: — Тогда идем.

— Разве ты не должна убраться?

Она слегка махнула в сторону бара.

— Келф позаботится об этом. Я отпустила его пораньше пару дней назад. Он должен мне.

Итан усмехнулся.

— Мне всегда нравился Келф.

Она остановилась.

— Что ж, если это именно то, что ты предпочитаешь... — Она выдерживала его взгляд некоторое время, стараясь сохранять нейтральное выражение лица. В конце концов, она опять начала хихикать. — Давай же, — сказала она, потянув его за руку.

Прежде, чем они подошли к лестнице, ведущей наверх в ее комнату, дверь в Доусинг Род распахнулась, и внутрь ввалились несколько мужчин.

— Вы слышали? — спросил один из них, ни к кому конкретно не обращаясь. — Они грабят дом Хатчинсонов.

Итан и Каннис остановились, и она сделала шаг к мужчине.

— Кто они? — требовательно спросила она.

— Макинтош и его ребята, — сказал мужчина.

А другой добавил:

— Они также разграбили Стори и Холлувелла!

— Идиоты! — сказала Каннис. Она взглянула на Итана. — Они даже не думают о том, что из этого ничего хорошего не выйдет.

Он пожал плечами. Она достаточно хорошо знала, что он думает по поводу агитаторов. После набега на дом Оливера, они обсуждали это дня два. Но он думал и о заклинателе, которого тогда почувствовал. Были ли это заклинания, чтобы каким-то образом активизировать и побудить банды к нападению?

В не зависимости от ответа, Каннис была права: нападение на дома Вилльяма Стори и Бенджамина Холловелла были связаны друг с другом. Стори, из Суда Адмиралтейства, и Холловелл, ревизор Таможенной службы, были самыми ненавистными людьми во всем Бостоне. Но Томас Хатчинсон был лейтенант-губернатор и главный судья провинции. Безусловно, и у него водились враги среди тех, кто выступал против Закона Гренвиля, но он был также одним из самых уважаемых руководителей этой колонии. И если эти люди были правы, и на дом Хатчинсона было совершено нападение, то гнев был скорее всего направлен не только против Короны, но многие из вожаков тех демонстраций надеялись привлечь людей на свою сторону.

— Кто-нибудь пострадал? — раздраженно спросила Каннис.

— Никто, насколько нам известно, — сказал первый мужчина. — Хатчинсон и его семья ушли, так же как и другие две семьи. Но их дома разрушены.

Один из мужчин за его спиной подавил смешок и покосился на друга. Этот человек тоже засмеялся.

— Так, ладно, вас много, — сказала Каннис. — Вы сказали то, что хотели. А теперь убирайтесь отсюда.

— Но у нас жажда, — сказал первый мужчина, голос его звучал раздраженно.

— Вам придется поискать выпивку где-нибудь в другом месте.

Они удивленно уставились на женщину, которая посмела им возразить, но в этот момент из-за барной стойки вышел Келф, он уселся посреди комнаты и сложил на груди свои огромные ручища. Мужчины начали, переговариваясь, ворчать между собой, но, тем не менее, шаркая, вышли из таверны.

Когда те вышли, Келф посмотрел на Итана с Каннис.

— Не думаете, что это правда?

— Дом Холловелла находится на улице Ганновер, не так ли? — спросил Итан.

— Да, — ответила Каннис. — И мне кажется, что Виллиям Стори живет по соседству с Судом.

— Я слышал их, — сказал Итан. — Толпы были у обоих домов.

Дата добавления: 2015-09-01