Апокалипсис вчера. 1 страница

Это началось в концлагере, куда я попал сразу по окончании Получасовой Войны – так называлась отечественная версия того, что в цивилизованных странах вроде Израиля длилось семь часов. Полчаса «доблестная» красная армия брыкалась, словно 14-летняя девчонка меж трёх чеченцев-насильников. Полчаса позора с элементами кровавой мясорубки – и у нашей страны со всем её населением в кой-то веки появились нормальные хозяева. Ирония судьбы крылась в том, что я числился у комбайнов как военнопленный, хотя я к своей чести скажу, что даже не служил в российской армии. Более того, успешно уклонялся от призыва до первых Портальных Штормов. Когда же на мою планету начало зашвыривать нечисть из другого мира, я понял, что призыва мне не избежать. Альтернативой ему могли бы стать 222-ая и 223-я статьи: за незаконное изготовление и хранение оружия. В результате пришлось вашему непокорному хозяину быстренько скрыться в заброшенные районы своего города. Чисто убраться не получилось – меня засекли и попытались поймать на самой границе карантинной зоны. Пришлось пристрелить пару солдат и затаиться в таком гиблом месте, что страшно подумать. Целый год я жил так, будто попал в Ад. Питаться приходилось такой мерзостью, что вспоминать тошно. С солдатами мне, как выяснилось, совершенно не по пути – уж больно мне не нравились те порядки, которые они устанавливали на пару с расплодившимися повсюду бандитами. Должны же были они хоть в чём-то преуспеть, если борьба с пришельцами не клеится? Защита населения от тварей у них была поставлена из рук вон плохо, но обирали его они так, будто каждый день совершают некий подвиг. А этот самый их «подвиг» заключался в том, что за три месяца они отдали чужакам сперва Химмаш, затем Елизавет и Сосновый бор, а затем и ВИЗ с Эльмашем и Синими Камнями. И продолжали район за районом «сливать» наш город беспрестанно наступающим чудовищам, хотя могли бы вымести их к чертям. Вообще, я бы не попал в список военнопленных, но в момент, когда бойцы Альянса поймали меня, на мне была камуфляжная форма ОМОН (я купил её за свои деньги в десятом году), а также два ствола. Первым было импульсное ружьё, которое пришлось отобрать у комбайна. Я не хотел его убивать, но солдат не оставил мне другого выбора – он признал во мне местного вояку и наставил на меня свою пушку, а я был слишком напуган, чтобы бросать оружие, подымать руки и просить о пощаде. Да и не моё это – умолять кого-то, когда есть возможность пойти другим путём. Второй ствол… моя давняя страсть. Гаусс. Сам сделал, а делал я его осознанно и целенаправленно с 10-го класса. Затратил семь с небольшим лет и уйму денег, но таки собрал действующий образец. Из него я парня в противогазе и продырявил. Гаусс мой оказался что надо, и человеческую тушу в бронежилете пронзил так же легко, как бумагу. К сожалению, чужаки забрали оружие себе. Но не будь его, меня бы просто забросали гранатами. В сущности, плевать, мне было почти безразлично, но прятавшаяся в том же подвале кошка такой участи, в отличие от большинства людей, не заслуживала. Животные, если они не собаки, не должны страдать из-за глупости и жестокости двуногих. Именно поэтому я и вышел с поднятыми руками. Путь до сортировочного пункта ваш непокорный (но сделавший вид, что временно покорился судьбе) хозяин проделал в грузовике с другими пленными, связанный по рукам и ногам, как все. Картины, которые я мог видеть из кузова машины, были крайне мрачными, но отчего-то я не чувствовал себя подавленным, как те пленные красноармейцы. В самом деле, шестнадцать палёных консервных банок, и ни одной с двузубцем. Только отечественные жестянки с фаршированной лягушачьей шкурой внутри… Подавленность? Какая к чёрту подавленность?! Я всю дорогу размышлял лишь о том, для чего эти «противогазы» пришли к нам на Землю и что я могу им предложить. Компьютеры? Боюсь, для обслуживания систем Альянса моих знаний и навыков будет мало. Но ведь смог же я собрать Гаусс, да и компьютеры у них работают явно на электричестве, а не за счёт волшебства. Программист я, правда, совсем не идеальный, но мои знания электротехники более чем компенсируют это. Мои руки? Пожалуй, растут они из правильного места – я хорош с любым инструментом, что по дереву, что по металлу. Если пришельцы построят завод для обеспечения своих нужд, я мог бы пойти работать туда, причём это не обязательно должен быть тяжёлый физический труд (они же, чёрт возьми, обскакали нас на целую эволюцию). Скажем, я мог бы стать оператором какого-нибудь устройства – в своё время получил среднее специальное по станку с программным управлением. Наконец, ваш непокорный хозяин целый год выживал в заброшенном, кишащем зомби, жуками и буллсквидами районе, причём неподалёку от кладбища, где вортигонты устроили себе что-то вроде священного места. Мало того, что выживал, так ещё и давал неслабого пору всякой блатной сволочи да борзой солдатне собственной предательницы-родины… Думаю, на хороших вояк у чужаков тоже есть спрос. На то, какими порою суками бывают люди, я насмотрелся, и за год, разделивший Портальную Бурю с Семичасовой Войной, моё мнение о них ни на йоту не улучшилось. Так что я был готов и к тому, чтобы пойти, как сказали бы всякие патриоты (презираю эту мразь), «цепной собакой» на службу к Альянсу. То, что их армия, поставила раком и поимела нашу, как Жучку, да ещё и 9-го Мая, уже говорило о многом. Наконец, кто знает, быть может, при инопланетянах мы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО будем жить лучше? Может, именно при них мы научимся БЫТЬ ЛЮДЬМИ, а не суками, сволочами и мразью? Конечно, был и другой вариант – что они просто отвезут нас на бойню и пустят на биоматериал, но отчего-то он меня не пугал. Смерть решает все проблемы. Меня оскорбляла лишь мысль о том, что мой труп могли бы свалить в одну кучу с теми, с кем при жизни я бы не присел по нужде на одном гектаре. Но, в конце концов, когда я умру, не всё ли мне будет равно? Душа моя один хрен переселится в другое тело, и я не замечу прошедшего времени, равно как и не вспомню о предыдущей жизни. И мне наплевать, даже если это будет телом страйдера или четырёхрукой твари, которую пленные вортигонты окрестили «шел-накхатаем». Посему я быстро перестал думать в этом направлении. Чему быть, того не миновать, а кошку я всё-таки спас (или хотя бы дал ей шанс), тем самым списав с себя все возможные и даже некоторые невозможные грехи. Однако инопланетяне, очень похожие на людей внешне, но совершенно не похожие в душе, везли меня не на бойню и не к звёздам. И даже не на сортировочный пункт. Они везли меня в неизвестность. Нужно ли бояться неизвестности? А если в ней скрывается не угроза, а возможность? И тем более будь я проклят, если не спрошу их: «Чёрт, ребята, а что особенного можете дать мне вы?».

Сортировочный пункт был развёрнут в центре города, который отныне носил номер «66», а когда-то назывался Екатеринбургом. Место завоеватели выбрали весьма удачное – здание бывшего цирка. Там нам, людям, в особенности русским, и место. Совсем рядом, на месте заброшенной телебашни, расположилась Цитадель – трёхгранный шпиль невероятных размеров. Здание расположенной рядом недостроенной гостиницы тотчас занял Нексус, в то время как в бывшем университете СИНХ, что через дорогу от цирка, устроилась оккупационная администрация. Чуть дальше на Восток, в сторону УПИ, стояла синагога. Её чужие решили использовать почти по назначению – для помощи страждущим. В её здании чужие устроили полевой госпиталь, который уже спас жизнь тысячам инопланетных солдат, и который те уже готовились переместить по другому адресу. Иногда с той стороны приезжали дополнительные машины. Видимо, везли на сортировку тех, кого поймали в северных и восточных районах. Каждая человеческая особь, доставленная в бывший цирк, должна была пройти досмотр с обыском, регистрацию, медицинский осмотр и беглое исследование памяти. Последнюю процедуру вёл вортигонт, что меня немало удивило – я думал, эти существа против Альянса примерно также как они против людей. Те, что в ошейниках, явно пленники или даже рабы. Но вот существо, исследующее память… «Наверное, такой же, как я», – подумал ваш непокорный хозяин – «Кто сказал, что у них нет коллаборации?». Впрочем, предателем я себя не чувствовал – к тому не было никаких предпосылок. Я не совершил ничего, что можно было бы описать именно как предательство – себе я не изменял, а больше у меня никого и не было. Родина? Моей «родине» следовало бы называться не Россией, а Гондурасом (там, кстати, армия тоже была призывная). Что до родных и друзей, то их поубивали не комбайны. Кое-кого грохнули как раз таки шакалы из РА, причём грохнули за то, что он дал сдачи, когда красноармейцы попытались его ограбить… Кстати, пленных солдат было даже больше, чем трупов, которые беспрестанно свозили в Цитадель. Что комбайны собираются делать с телами? Какая разница! Главное, не оказаться в их числе, когда сортировка подойдёт к концу. Когда очередь дошла до меня, я понял, что бояться нечего. Регистрация… моё имя их не заинтересовало. Просто занесли меня в какой-то свой реестр под многозначным номером, а сам номер выжгли лазером на шее сзади. Медицинский осмотр описывать в подробностях не буду – процедуры были неприятными, но земной медицине в своём большинстве известными. Удивило меня лишь то, как быстро они провели полный анализ моей крови и ДНК – меньше, чем за 15 минут! Что ж, очень рад за инопланетную науку. Утешили – генетически полноценен. Заболеваний нет, особых предрасположенностей к каким либо недугам тоже не обнаружено. В общем, такой генный материал не жалко и размножить, не говоря уж о столь пошлой процедуре как клонирование. Вердикт меня, правда, немного озадачил: чужаки написали – «годен к модификациям без ограничений». Что бы это могло значить? Надеюсь, они не пришьют мне две лишних руки, как той одноглазой твари с длинными жвалами, что сторожит выход… Сканирование памяти, которое мне устроил вортигонт Альянса, оказалось процедурой необычной и даже приятной, хоть по его окончанию я испытал лёгкое головокружение. К счастью, мне позволили посидеть пару минут на стуле, прежде чем продолжить путь. Наконец, на финальной стадии сортировки один из «противогазов», надев на мою руку аккуратный маленький браслет на эластичном ремешке, сказал мне:

–Тебе повезло: будешь жить. Назначаю тебя в секцию «А». Иди вон к тем человеческим единицам у грузовиков. Тебя отправят в концлагерь №273, это хорошее место. Что будет дальше – зависит только от тебя.

Вот как? Хм, очень мило. Что ж, посмотрим, что будет дальше. Так, как повезло мне, везло далеко не всем. Человека, шедшего сразу за мной, высокого и крепкого сорокалетнего кавказца, тот же комбайн определил в группу «D». Буквально через секунду пленника увели, а военнослужащий Альянса, вызвав кого-то из врачей-учёных, обменялся с ним несколькими фразами на английском языке. Заметив, что я слушаю, они быстро перешли на инопланетное наречие. Но, в конце концов, я разобрал и такую фразу:

–У этого человека, как и у большинства других представителей его этнической группы, генетически заложены сильные криминальные наклонности. Кроме того, чтение памяти подтвердило, что этот человек – опасный преступник и потенциальный враг Альянса. Равно как и значительная часть его… сородичей.

Я уже понял, кого комбайны собирали в эту самую секцию – прямо передо мной шёл человек, которого тоже зачислили в секцию «Д». Выяснилось, что это был ВИЧ-инфицированный наркоман. Их собирали в ту же партию. Впрочем, одними наркоманами и преступниками группа «Д» не ограничивалась. Конвой Альянса быстро увёл всю эту толпу за здание Цирка. У остальных тотчас возникли вопросы. Когда офицер, надевший на меня браслет, спросил учёного, что делать с секцией «Д», тот ответил, ни секунды не сомневаясь:

–Многие из этих человеческих особей опасны или неполноценны, но в своём большинстве, к сожалению, так или иначе, способны к размножению. Последнее почти не затрагивает только подгруппы «H» и «I».

–Отчего же? – поинтересовался комбайн-военный.

–Группа «I» состоит из больных, бесплодных и умирающих особей, в то время как представители группы «H» в силу своей психологии имеют… э-э-э, «неверные предпочтения».

–То есть? – не понял военный.

–Эти человеческие единицы гомосексуальны. В то время как их ориентация не является критерием отбора в группу «D», многие из них являются разносчиками разных заболеваний и источниками острой социальной напряжённости.

–Омерзительно, – сказав это полным отвращения голосом, комбайн бросил взгляд на секцию «Д» – Я начинаю испытывать стыд за то, что был создан на базе вида, который позволяет подобным особям жить и пользоваться гражданскими правами. Возможно, их личная жизнь меня не касается, но позволять существование наркоманов, а также криминальных наций и рас… Как такое может быть? Это выше моего понимания!

«Эх, комбайн, а ты думал, самые поганые твари этой вселенной живут на LV-426?» – размышлял я – «Ни хрена, планета монстров – это здесь. Вы пытаетесь покорить худшее из всех чудовищ – человечество! Более того, самую скотскую его часть. Ну, после чёрных».

–Согласен. Замечу, что их безопасное содержание и стерилизация требуют непозволительных затрат ресурсов, которые потребуются нам для обеспечения остальных туземцев всем необходимым. Вместе с тем, полезность и эффективность их труда сомнительна. Даю гарантию, что эти особи трудиться не будут и не желают. Исходя из этого, я предлагаю, э-э-э… исключить секцию «D» из обращения.

–Ясно, – достав небольшой радиоприёмник, офицер обратился к своим подчинённым – Конвойным командам 6 и 9 приказ: уничтожить секцию «Д». Приступайте немедленно.

–Есть, сэр! – ответили на том конце. Когда из-за здания цирка раздались автоматные очереди и донёсся запах озона, я понял, что сделал правильный выбор. Может, Альянс и причастен к тому кошмару, из-за которого я потерял всех родных и близких, но в свой первый день пребывания на планете он уже завоевал моё уважение. Кто-то же должен был когда-то это сделать.

Лагерь №273, в который меня определили, располагался в нескольких километрах к Юго-востоку от города. Около часа езды по челябинской трассе, затем поворот на посёлок Первомайский. Посёлок разделялся на две части – жилую и заброшенную. Заброшенная часть была хорошим местом, где мне нравилось всё: от остовов построек и до скотомогильника с сибирской язвой. Когда-то давно я, увлекаясь лазаньем по разным руинам, побывал там с кучкой раздолбаев. Естественно, на скотомогильник я любовался из безопасного далёка в бинокль. Что же до жилой части посёлка, то к подобным дырам я питал особо «тёплые» чувства, имена которым Презрение и Отвращение. Развлечений в таких деревнях мало. Алкоголизм и преступность – основное занятие. О том, какие буйные особи некогда там жили, говорили даже в областных новостях. Интересного на этой людской помойке могло быть только татаро-монгольское иго и фашистские танки, но иго было задолго до этой деревни, а танки до неё, к сожалению или к счастью, не доехали. Что ж, хотя бы инопланетное вторжение не обошло стороной сей гадюшник. Мало того, что не обошло, так ещё и накрыло цыганскую лабораторию в заброшенной половине Первомайского. Было там интересное место с любопытной историей. Ещё с первых Портальных Штормов деловитые басурмане достали свои стволы и расчистили местечко от жуков с хэдкрабами, после чего организовали торговлю «крокодилом», причём совсем не тем, который вертолёт Ми-24 и уж тем более не нильской рептилией. Разумеется, комбайны заметили странный дымок над возведённым среди руин бараком и вооружённых мордоворотов в спортивных костюмах. Нагрянув туда, чужие просто охренели, когда узнали результаты анализа найденной в посёлке мерзости. Само собой, всё население от мала до велика быстренько загребли, как соучастников. Чтобы другим было неповадно, их свели в группу «D», не посмотрев на их гены, и загнали в барак, некогда бывший нарколабораторией, после чего перекрыли все выходы. Дальше всё было, как в кино про Великую Отечественную – огнемёт и зажигательные гранаты в мгновение ока исправили проблему, попутно дав пришельцам полюбоваться красивым зрелищем. «Ой, гори-гори ты, человечья мразь!»… В общем, всё случилось так, как и должно было произойти. Иначе быть просто не могло, да и не должно, если подумать. Я улыбнулся. Сидевшая напротив меня женщина спросила:

–Что смешного?

–Да есть причина для радости! – ответил я, не убирая с лица злой ухмылки. Просто мне было приятно посмотреть на то, что творилось снаружи. Там комбайны как раз проверяли пепелище, добивая штыками тех, кто каким-то раком умудрился не сгинуть в пламени. «Жи нет, и не будет!» – подумал я, смотря за тем, как солдаты чужаков доделывают свою работу – «Давайте, комбайны, веселее штыками работайте! Этот мир давно пора хорошенько почистить!». Слушать же шипение и нытьё окружающих я не стал. Идиоты, что с них взять? Радуйтесь, что у нас теперь инопланетяне за главных, а не та мразь, которую они расстреливали за цирком или жгли в бараке. Лично я радовался. Но вот грузовик заехал на территорию лагеря. Местечко, стоит отметить, было куда угрюмее всякого Освенцима (в коем я как-то побывал туристом), Петропавловки или ныне пустующей екатеринбургской ИК-10. Проволочных заборов по периметру, правда, не имелось. Их заменяла неприступная сегментированная стена из неизвестного покамест металла. Я заметил, что её элементы подвижны и периодически издают громкий скрип. Быть может, это нечто большее, чем просто заграждение? Однако некоторые его модули отличаются от частокола неровных металлических пластин и рёбер. То были монолитные секции, на которых располагались ощетинившиеся прожекторами, антеннами и окулярами сканеров, а также инопланетным оружием галереи. В случае бунта они давали бы охране абсолютное преимущество над узниками. Из кузова грузовика я видел, как стволы на периметре шутя изводят в ноль крупную стаю муравьиных львов. Схожую картинку я понаблюдал и внутри – там один узник отказался убираться из так называемой «полосы отчуждения», за что и получил убийственную дозу плазмы и ионных потоков, испепеливших всё, что было выше пояса. Оно и правильно. Любой бунт в таком лагере был обречён на провал, а бунтующие – на полное истребление. Именно так тюрьмы с концлагерями и надо строить… Наш лагерь №273 был разделён на сектора внутренними стенами и заборами из того же материала, что и внешняя стена. Внутри каждого двора располагалось по нескольку модульных бараков с угловатыми ребристыми крышами. Они были дополнены столовыми, имеющими похожую архитектуру. Выходы из модулей располагались по торцам зданий, а в треугольных нишах по бокам от дверей были установлены специальные светильники. Оригинальное решение – смотря прямо на вход, ты глядел прямо в раскрытую пасть чудовища с вертикально расположенной челюстью. Я раньше видал монстров с аналогичным строением пасти, но у них было пять глаз. За единственным исключением, чуть меня не прикончившим, все эти существа или были на грани смерти, или уже при ней – сдыхали. Не знаю почему. Гибли почти все разумные твари, похожие на вортигонтов. Мясо у этих гориллоподобных вояк исключительно жёсткое и абсолютно безвкусное, а снятые с них каски было очень неудобно носить из-за их формы и чрезмерного веса, хотя АК-74 их и не мог пробить. Материал, из которого делались те шлемы, кстати, очень похож на металлы Альянса…

Но заходить в «черепушку» я не торопился, вместо этого старался увидеть и запомнить как можно больше. Вдруг пригодится в будущем? «Ага, а вот то здание явно главное», – размышлял я, стоя в самом центре толпы узников – «Похоже, у пришельцев там что-то вроде штаба или лаборатории… или всё сразу». Здание действительно было главным. Видом оно напоминало уменьшенную по высоте раз этак в 16 Цитадель. Из размышлений меня вырвал свисток – очередной человекоподобный офицер комбайнов отдал узникам приказ выстроиться на плацу по росту. Едва построение завершилось, как сразу же последовало ознакомление с общими положениями, правилами лагеря и его распорядком. Я узнал, что в течение трёх недель мы будем находиться в заключении. Каждый день очередную партию человеческих единиц будут забирать в главное здание на несколько дней. Нашу секцию, секцию «А», поспешили заверить, что если мы будем соблюдать правила и неукоснительно следовать указаниям, то всё будет хорошо. Когда мы выйдем из концлагеря через три недели, Альянс займётся обустройством нашего будущего. Мы, люди класса «A», считались имеющими почти безоговорочное право на жизнь: у нас не было неизлечимых болезней или зависимостей, наши гены были полноценными, и, самое главное, мы были неограниченно годными для различных модификаций. Предполагалось, что нас самих могут усилить за счёт технологий чужих, в то время как на базе нашего генного материала будут создаваться инопланетно-человеческие гибриды, превосходящие обычных чистых инопланетян и людей во всех отношениях. Наконец, классу «А» предполагалось оставить право на неограниченное размножение. Отобрать это право могли только за существенные проступки или конкретные преступления. Класс «B» состоял из людей, которые удовлетворяли лишь части инопланетных потребностей. Они могли работать на заводах и шахтах, обслуживать инфраструктуру или подвергаться ограниченным модификациям организма, но сделать из них сверхчеловек пока не представлялось возможным на данном этапе развития инопланетной науки и её жалкого земного подобия. Также класс «B» при определенных условиях мог получить право на создание нового поколения – для этого требовалось лишь несколько лет чистой биографии, не запятнанной уголовными преступлениями и пособничеством повстанцам. Категорию «C» представляли особи, которые могли принести завоевателям лишь малую пользу. К модификации они были почти непригодны в силу своих физиологических или иных особенностей, но право на жизнь за ними всё же сохранялось. Чужие предполагали ограничивать рост человеческой популяции этого сорта, но опять же не пресекать его полностью. Наконец, существовала и не имевшая права жить и размножаться группа «D». Её название даже официально расшифровывалось как «Death» – «Смерть». В эту группу новые хозяева мира записали тех, кто право на жизнь не имел, и кого, по совести говоря, надо было бы давно пустить в расход, не дожидаясь прихода инопланетян. То были ущербные или опасные, неуправляемые особи: преступники, наркоманы, разносчики опасных заболеваний вроде ВИЧ. На другой чаше весов стояли нетрудоспособные инвалиды, коматозники и опять же смертельно больные люди. На мой взгляд, со стороны Альянса то было актом гуманизма по отношению к остальным людям – начать уничтожение всей этой мерзости в промышленных масштабах. Но «D» с нами не было, а мне повезло – чужие зачислили меня в группу «А». Это значило одно – в том мире, который комбайны отстроят на руинах нашего старого, у меня есть будущее. И чем чёрт ни шутит, оно обещает быть относительно светлым! «Вот чтоб так оно и было», – подумал я, довольно ухмыляясь и бросая взгляды на остальных узников.

–Фашисты хреновы, – тем временем буркнул кто-то в толпе. Я задумался – а так ли это плохо на самом деле? Может, пришельцы и фашисты, но… вон там, на самом краю строя, стоит типичный еврей. Ещё один – чуть позади. А большинство из тех, кого чужаки построили на этом плацу, принадлежат к славянам, коих Гитлер ненавидел немногим меньше, чем «кошерную» часть человечества. В заднем ряду так и вовсе стояли азиаты – несколько китайцев, кореец в изодранном деловом костюме и японский студент, приехавший в УРФУ по обмену и попавший под раздачу портальных штормов. И все эти люди, евреи, славяне и азиаты, отобраны в генетическую элиту человечества. Да и в группе «D» не одни только кавказцы (Коих Гитлер, к слову, наоборот любил) были. Там и русские тоже стояли, причём обоих полов, всех возрастов, социальных слоёв и сексуальных ориентаций… Вспомнил я и то, что наш народ весьма скудоумен, и не отличает фашизм от нацизма, национализма и расизма, а зачастую и просто не знает значения всех этих слов, в особенности слова «фашизм». «Фашио» – союз, связка, объединение в переводе с итальянского. Союз для борьбы с последствиями различных кризисов, призванный сплотить народ и направить его к некой единой цели. Конечно, фашизм, как и коммунизм, нацелен на «экспорт революции» и постоянные захватнические войны. Но учитывая то, что инопланетяне во всех отношениях (в том числе и в моральном плане) на целую эволюцию обошли человечество… Да плевать, если будут жильё, еда, работа и деньги я согласен жить и при фашизме! Всяко лучше, чем в российке, какой она стала после 2008 года. Захватчики, пришедшие с далёких звёзд, объединены, несмотря на то, что их ряды весьма разнообразны и порой не имеют почти ничего общего. В их жизни, в отличие от человеческой, есть некий великий смысл. Покорять звёзды и параллельные миры… А какой смысл у человечества? Неправильно. Какой смысл в человечестве? Жрать и трахаться? Гоняться за развлечениями и удовольствиями? Развлекаться и получать удовольствие можно и в Альянсе. А тогда зачем? Потреблять и потреблять, растачивая стремительно иссякающие ресурсы на откровенно излишние вещи? «Жить по своим обычаям»? Истреблять друг друга в совершенно неправедных войнах? Нет. Человечество бессмысленно, и оно упорно ползёт к могиле. Что же Альянс? В рядах чужих сражались гуманоиды, на поверку оказавшиеся клонами людей, пропавших во время первых портальных штормов. С ними были и вортигонты, причём не только зелёные, но и коричневые по цвету кожи [3]. С ними бились и одноглазые монстры о четырёх руках, на одной из которых сидели плюющиеся кислотой ящерицы. С ними в одних рядах маршировали гигантские пауки-треножники с хитиновыми панцирями и вживлёнными в тело лазерными пушками. Расизм, нацизм, национализм? Какой в собачий хвост расизм, если они собираются комбинировать человеческие и внеземные гены для создания совершенных существ? Расизм – это преступление, а преступность – удел чёрных. Но ни в коем случае не высокоразвитой межзвёздной империи, какой Альянс и являлся. И если какая-то раса исчезнет или сильно сократится в числе, то исключительно по обоснованной и объективной причине. Так что теперь я был более чем уверен – в главном здании едва ли меня ждёт что-то плохое. Всё, что требовалось – это сидеть спокойно, не нарываться на неприятности, с какой бы стороны они не шли, и просто ждать своей очереди. А по возможности, попробовать отыскать среди местного стада тех, кто способен видеть хоть немного дальше своего носа, но при этом не похож на типичную подлую суку. В конце концов, может, я не так уж и одинок, да и со своими людьми всегда проще.

Наконец, после инструктажа и санитарной обработки, нам выдали оранжевые робы с вышитыми повсюду обозначениями. На моей груди стоял собственный регистрационный номер. На плечах – номера лагеря и литера моей секции. Самая интересная надпись располагалась на спине. «Подданный Альянса» – гласила она. Что ж, хоть не собственность, и на том спасибо – я ведь видел и людей, у которых на робах была именно такая надпись…

Внутренний интерьер бараков был скромным – ряды трёхэтажных коек по обеим сторонам жилого помещения. В конце его – три двери: центральная ведёт в столовую, две остальных – в санитарные блоки. По углам жилой комнаты – видеокамеры с микрофонами и импульсным оружием. То же в столовой. Санузлы не просматривались и не простреливались, но зато сканировались, так что даже там никто из пленных не был наедине с самим собой. Пищу принимали мы в отдельном здании, сидя на длинных скамейках, выдвигавшихся из обведённых чёрно-жёлтой штриховкой ниш в полу. Посуда была пластиковая, вкус у пищи оказался примерно таким же. После первого обеда я начал скучать по дичи, которой питался целый год. М-м-м, жареная вортятина! Однако эта ностальгия исчезла, когда я вспомнил, что лучше не есть мясо с их животов. То однажды, разделывая тушу убитого мной вортигонта, я ковырнул ножом и, попав в кишечник, достал оттуда полуметровой длины паразитического червя, толщиной с мой член… Кстати, фосфоресцирующие железы на руках и спине тоже лучше не пробовать на зубок. С тем же успехом можно попробовать глотнуть электролита из автомобильного аккумулятора. До сих пор помню, какие кошмарные крики издавал пришелец, обожжённый собственным природным электролитом после того, как подорвался на моей самодельной гранате – та рванула позади него, изрешетив бедной твари осколками всю спину и руки. К счастью, в пищевых концентратах не было ни червей, ни электрических желез. К тому же она была на удивление питательной, так что я уминал её только так. Хрена ли, когда ещё выдастся возможность нормально пожрать? Боги, да по сравнению с тем, что ассоциируется со словом «концлагерь», здесь просто дом отдыха! Конечно, большую часть дня узники маялись бездельем и убийственной скукой, но я нашёл в прогулках по плацу нечто увлекательное – Альянс. Согласитесь, лучше, когда глаза и мозги заняты пристальным изучением окружающего мира. Слишком уж много вокруг было странных и непонятных хреновин. Летательные аппараты всех мастей, сканеры, парящие в воздухе против всякой физики, форма и оружие комбайнов, синтетические существа…

Своей очереди я дождался через три дня. На утреннем построении зачитали несколько номеров, включая мой собственный. Ваш непокорный хозяин и ещё несколько человек вышли из строя, после чего нас под конвоем вывели на главную «аллею» лагеря. Километр пути меж ребристых стен и силовых полей – и вот мы в центральном сооружении. 14 дней пришельцы изучали меня, попутно излечивая от последствий «дикого» образа жизни и хреновой гигиены. Особенно их интересовал мой мозг и центральная нервная система. Но они не предпринимали никакого активного вмешательства, только смотрели и проверяли на совместимость с их технологией. Также они изучали мою память с помощью специального оборудования. Краем уха я даже слышал разговор двух гуманоидов, из которого понял, что чужие ищут пути адаптации технологии некоего «регрессивного чтения памяти» к людям, но пока не добились особого успеха. Причиной тому было или несоответствие подопытных, или слишком поверхностные и чрезмерно гуманные способы самих исследователей. Кроме того, они пытались адаптировать и другие технологии, например, приспособить к человеческому телу симбиотические организмы и живое оружие. Последнее прижилось шикарно – я подружился с чем-то, похожим на улей, да ещё и заставил его выпустить на волю стайку инопланетных «шершней» (к счастью без последствий). За четыре дня до предполагаемого возвращения в лагерь учёные Альянса без предупреждения усыпили меня снотворным газом, после чего провели операцию по замене некоторых тканей чужеродными. Мне повезло – отторжения не случилось, и ваш непокорный хозяин снова выжил. Как выяснилось, из семнадцати особей, перенесших операцию, я оказался первым, кто перенёс её вообще без каких-либо вредных последствий. Более того, период адаптации был таким скоротечным, что когда я вернулся в сознание, то даже не сразу понял, что был модифицирован инопланетянами. Когда же я пришёл в себя после трёх дней отключки, чужаки имели на руках всё, что их интересовало. Но теперь они не желали отпускать меня просто так – я был настоящим подарком для завоевателей. Не просто человеком высшего сорта, класса «A», а человеком, который мог дать им настоящий прорыв, пусть и локального масштаба. Мои же гены настолько приглянулись комбайнам, что даже во взглядах четырёхруких существ я чувствовал сожаление о том, что меня придётся выпустить обратно в неизвестность. Неудивительно, что они чуть не разобрали меня на образцы. И быть может, именно поэтому в последний день пребывания в главном здании лагеря ко мне пришёл тот, кого я мог бы назвать комендантом лагеря. Им оказался человек, пусть и искусственно созданный. От него я достаточно много узнал о самом Альянсе и о том, кто же такие комбайны на самом деле. Его рассказ действительно захватил моё воображение. Конечно, первое время я порывался задушить его голыми руками за то, что на мне без моего ведома провели очень рискованную операцию, но вскоре мой гнев утих. Возможности, которые мог бы дать мне Союз Вселенных, казались большими ещё в часы вторжения, но после разговора с офицером Альянса я начал понимать – на самом деле они намного шире. Интеграция с Альянсом открывала мне путь к почестям и невероятному долголетию. Шутка ли, возможность сделать сто отжиманий на пальцах в девяносто лет? Такого никакими обычными тренировками не добьёшься. Конечно, я также сознавал и то, что офицер скорее заливает мне соловьём, но куда уж без этого… В конце концов, всё зависит от меня, моего ума, изворотливости и способности адаптироваться к новым условиям жизни. Да, именно жизни, а не существования, которое будут влачить те, кто откажутся работать на Альянс. Нет, мне предлагают стать не просто гражданином, у которого почти нет никаких прав. Мне предлагают «членство в партии». Начальные привилегии скромны, но со временем их набор будет расширяться. Что ж, прекрасно. Наконец, комендант заявил, что даст мне время подумать до конца третьей недели содержания. После этого меня направили обратно в барак. Последние несколько дней плена я усиленно думал, взвешивая все «за». Аргументов против службы пришельцам у меня не было – старый мир показал себя во всей красе ровно настолько, насколько я его презирал и ненавидел. Ну, а понятие «предать человечество» для меня раскрывалось не в сотрудничестве с пришельцами, а в отказе от него. Бороться с Альянсом, чтобы возвращаться обратно в грязь той жизни, где деньги решают всё? Нет, спасибо. Я пожил в этом мире и решительно не желаю его восстанавливать!!!

Дата добавления: 2015-09-04