Pov Bill. В мире есть только двое слепых

В мире есть только двое слепых.

Ты потому, что не видишь, как сильно мне нужен.

И я потому, что не вижу никого, кроме тебя(с)

Я встретил черный рассвет в тишине квартиры, забытый всеми, никому не нужный. Ночь прошла в странном оцепенении. Я не спал, но и не бодрствовал. Спасительное забытье, словно лекарство для ноющего, кровоточащего сердца. Учителя рассказывали нам, что на небе бывают метеориты и кометы. Эти небесные тела иногда проносятся яркими точками по небосклону. Наверное, то же самое творилось и со мной ночью. Сотни мыслей как кометы яркими вспышками пересекали сознание и пропадали в самых разных его уголках.

Вокруг стало слишком холодно. Но самый главный мороз внутри меня. Ты ушел, а я остался один в этом холодном мире. Мне не хватает тебя, твоего тепла. Где-то в глубине души еще горит огонек. Слабый, как травинка на ветру. Гаснущий.

Ресницы слегка дрожат. Слёзы. Неестественно теплые и такие соленые. Я обещал себе, что не буду плакать о тебе. Обещал, но не смог сдержать слово.

Ты оставил меня, так и не сказав «ЛЮБЛЮ»… Ушел, навсегда захлопнув дверь в мир под названием «нежность»… Растоптал душу… Тебя больше нет со мной. Мысли о тебе отпечатались в сознании, пульсируют по венам…

Я был сильным двадцать лет. И сейчас должен оставаться таким же. Нельзя допустить, чтобы отчаяние овладело мной, затянула в свой омут, из которого уже нет выхода. Как бы не было больно, я должен научиться дышать. Уже без тебя, Том.

Весь день упорно гнал от себя воспоминания о проведенном рядом с тобой времени. И по слабости души ждал, что ты позвонишь, что скажешь:

- Билли, Офф солгал.

Как хотелось услышать, что это была глупая шутка пьяного друга. Но телефоны молчали, и надежда медленно испарялась, словно капля росы под действием утреннего солнца.

Но я врал сам себе, потому что твой приезд в одну секунду разрушил показную храбрость и силу, что весь день пытался присвоить. Сердце застучало в груди так сильно, что, казалось, его удары слышны по всей квартире. Я твердо знал, что за входной дверью ты, но все равно спросил:

- Кто это?

И снова твой голос, обжигающий изнутри, заставляющий конечности неметь, а сердце рваться из тесного плена тела. Хотелось броситься в твои теплые объятья, почувствовать заботу, ощутить нежность. Я смог подумать, что выживу без тебя? Глупец! Ты был моим миром. Я дышал только тобой. Твоей улыбкой… Светом твоих глаз… А теперь мне не хватает тебя…как воздуха, которого не замечаешь, пока им дышишь… Сейчас я падаю в пропасть. В бесконечность тоски и боли, погружаюсь все стремительнее, все быстрее.

Но слишком сильно ты обидел меня, предал доверие, дружбу. Хотя, наше общение никак нельзя назвать столько светлым словом. Скорее, все было умело построенной игрой. Как в шахматах: ты – король, я – лишь пешка на твоем пути к успеху, средство получить еще больше денег.

Прогоняю тебя, даже не дав возможности сказать слово в оправдание. Довольно лживых фраз и несбывшихся надежд. Хватит вытирать о меня свои новенькие кроссовки известной марки. Пора понять, Том, что даже маленькая пешка может дать отпор королю. Нет, она не уходит с поля боя позорно. Она просто ищет себе другой путь. Там, где власть короля не сможет причинить ей вреда. Теперь у нас с тобой разные дороги.

И все же мне больно. Прикусываю кулак, чтобы не разрыдаться прямо у дверей, и ухожу как можно скорее. В свою комнату, где ты не сможешь меня найти. Туда, где я смогу справиться с эмоциями. Гипнотизирующий голос все дальше и тише. И вот он совсем исчезает, превращаясь в далекое эхо.

Я очень часто размышляю над тем, как сложилась бы моя жизнь, не будь той аварии, не стань я слепым. Наверняка, закончил бы обычную школу, имел много друзей и девушку. Рождество проводил с родителями и приятелями. А мама и папа обязательно присутствовали бы на вручении диплома. Окажись я обычным парнем, мог уехать работать за границу, в совершенно другой мир.

Все это лишь мечты, столь же далекие от исполнения, как Луна от земли. Им никогда не суждено сбыться.

В этот вечер впервые за два года не слушал твой эфир. Просто сидел на кухне и пил чай с корицей. В этом наши вкусы совпали, и я снова поймал себя на мысли, что думаю о тебе.

А на следующий день приехала Марсия. Подруга сразу поняла, что случилось нечто плохое. И я снова не сдержался: сбивчиво, торопливо рассказал о том, что же произошло в клубе. Девушка утешала меня, стирая бежавшие по щекам слезы, и без устали шептала, что всё будет хорошо. И я верил ей – единственному человеку, что ни разу не обманул. Поэтому когда она предложила поехать к ним в гости, тут же согласился. Атмосфера притихшего дома давила на сознание.

По дороге мы заехали в супермаркет и накупили сладостей. Анди с сестрой рассказывали о ремонте в доме и обустройстве сада. Мы вспоминали хорошие события школьной жизни, делились самыми положительными эмоциями.

Поздно вечером мне почему-то стало нехорошо. Смутная тревога поселилась в душе и никак не хотела исчезать. Я чувствовал надвигающуюся беду, но ничего не мог сделать. И словно гром среди ясного неба тело пронзила вспышка боли. Сердце словно разлетелось на сотни осколков. Острых, как лезвие бритвы. Холодных, как лед.

- Том!

Откуда взялась такая уверенность, что это связано с тобой? Наплевав на ссоры, на обиды и гордость, хватаю мобильник и нажимаю кнопку. Только бы услышать родной голос. Только бы удостовериться, что ты в полном порядке. И не важно, что скажу, когда ответишь. Длинные… такие длинные гудки. Один, второй… Ну же, возьми трубку.

Липкий страх хватает и утаскивает сознание в свои паучьи сети. Беспомощно барахтаюсь, как муха, бесполезно шевелю лапками в надежде выбраться на волю.

Марсия испуганно спрашивает, что случилось. Говорит, что я стал бледный как снег зимой. А мне нечего ответить подруге. Боль ушла, оставив вязкое чувство случившегося несчастья. Сразу же в голову лезут противные мысли о самом плохом. Немного расслабляюсь, позволяю усадить себя на диван, но по-прежнему немного трясет в ознобе. Марси делает предположение, что я заболел. Укрывает теплым одеялом, и под еле слышные голоса друзей засыпаю в комнате.

*****

Пока девушка готовит завтрак, настраиваю нужную радиоволну. Тревога так и осталась в душе, только притупилась немного. С минуты на минуту должен начаться твой эфир, поэтому спешу. Вот уже звучит характерная заставка радиоканала, и я готовлюсь услышать твой голос. Но… вместо тебя эфир ведет Эмиль. Однако он не шутит, не приветствует радостными возгласами слушателей. Серьезным, даже грустным голосом он сообщает, что вечером произошла авария. Дальше не слушаю, осознавая, что ты… Чашка горячего кофе выскальзывает из рук и разбивается; горячие капли попадают на ноги, но уже не чувствую боли. Боль в сердце, которое вдруг резко взорвалось. Есть одна большая рана, пульсирующая алой кровью. Застываю в немом крике, хотя хочется выть, орать во весь голос, срывая горло.

Марсия вбегает в комнату и сжимает в объятьях, что-то говоря мне. Не замечаю, не слушаю.

- Он жив, Билли, жив! – будто издалека раздается голос. – Том жив.

- Жив…жив…жив… - повторял бескровными губами как заведенный.

- Там по телевизору показали репортаж. Том не справился с управлением и его ауди перевернулась, врезавшись в заграждение автобана. Это произошло недалеко отсюда, что само по себе странно. Мне всегда казалось, что он не бывает в наших краях. Очевидно, я ошиблась.

- Мы едем в больницу, - сказал, наконец, более связную мысль.

- Но… нас же не пропустят.

- Известно, в какой он больнице? – спросил у растерянной подруги.

- Да.

- Мы едем и точка, - вытер слезы и пошел собираться.

Всю дорогу Марси держала меня за руку, давая возможность почувствовать поддержку. Небольшими порциями, словно боясь ухудшить моё состояние, рассказывала о трагедии.

Поскольку был в тяжелом состоянии, врачи доставили тебя в местную больницу. Здесь не было усиленной охраны, что часто сопровождает посетителей частных клиник. Благодаря этому обстоятельству мы с девушкой без труда вошли внутрь и остановились спросить о том, в какой конкретно палате тебя положили.

Но не успели мы сделать и двух шагов, как из-за поворота на нас налетела шатенка. По форме можно легко догадаться, что она работает помощником врача в клинике.

- Извините, - быстро сказала нам и уже собиралась бежать дальше, как вдруг воскликнула:

- Марсия?

- Софи? – полувопросительно-полуутвердительно отозвалась моя спутница.

- Не может быть, Марси! Сколько лет мы не виделись? – щебетала шатенка.

- Много, я уже и не помню, когда последний раз разговаривала с тобой.

Из такого несложного разговора я понял, что девушки оказались знакомы уже давно.

- Что вы здесь делаете? – спросила она.

- Приехали к… к другу Билла. Том Трюмпер, знаешь?

- Еще бы не знать. Весь персонал на уши подняли. Все-таки известный ди-джей.

- Можно к нему? – робко подал голос.

- Ой, нет, что вы! Его состояние слишком тяжелое. Парень подключен к аппарату искусственного дыхания из-за повреждений в брюшной полости. И, похоже, он впал в кому. Все врачи собрали консилиум и решают, что делать дальше.

От такого заявления чуть не потерял сознание, но был вовремя подхвачен девушками.

- Софи, что ж ты так пугаешь нас? – немного укоризненно ответила подруга.

- Извини. Я в самом деле не подумала.

- Билл, посиди здесь, мы сейчас, - и они отошли на несколько шагов.

Я не слышал разговора, но мог догадываться о его содержимом. Наверняка Марси просила провести меня к тебе. Как ей удалось всё осуществить – загадка. Но через минуту подруги вернулись ко мне и помогли подняться со стула.

- Сейчас мы очень тихо пройдем в палату. Только предварительно переоденешься в форму санитара. Слышишь, Билл?

- Да, конечно.

- Я буду в соседней комнате, и если кто-то захочет войти туда, задержу его. Но уверена, что врачи до утра проспорят. Так всегда бывает. Мы выполняем всю сложную работу, а они получают благодарность. Ладно, идем.

После всех необходимых процедур, я оказался в реанимации. Такой противный запах больницы, казалось, пропитал всё, даже стены. Целый рой воспоминаний детства нахлынул подобно лавине. С раннего возраста я ненавижу больницы и всё, что с ними связано.

Софи дала несколько указаний на случай непредвиденных обстоятельств и вышла, закрыв за собой дверь.

Сейчас мы остались вдвоем, Томми. Я могу сказать тебе всё, что хочу, что так долго скрывал в глубине сердца. Теперь никто не может помешать взять твою ладонь в свою и прикоснуться к ней губами. Целуя руку, я целую душу.

Не боясь испачкаться, потому что в палате реанимации все стерильно, опускаюсь прямо на колени у твоей кровати. Как изменчива наша жизнь, как коварно время. Еще несколько дней назад я слышал тебя, а сейчас ты молчишь. Помню, ты говорил о новой книге, которую читаешь, и обещал найти её в аудио-варианте. Только для того, чтобы я смог узнать её содержание. А помнишь, как мы болтали часами после той глупой ссоры? Сейчас я бы отдал всё, чтобы повторить эти моменты. Но ты лежишь здесь, на больничной койке, такой холодный, тихий. Я не верю, что ты не откроешь глаза. У меня появился ты, но не для того, чтобы вновь уйти.

Однако если ты улетишь сегодня ночью туда, где нет боли и зла, я хочу сказать то, что не успел – я люблю тебя, Томми. Я надеюсь, что ты слышишь меня, чувствуешь. Если бы ты знал, как жалею о том, что не сказал этого раньше, когда ты был так близко.

Это я виноват в том, что произошло. Нужно было дать тебе возможность объяснить поступок, этот договор и все, что с ним связано. Простишь ли ты меня?

Я провел здесь всю ночь, слушая, как ты вдыхаешь и выдыхаешь воздух. Но это не ты, а лишь аппарат, что дает тебе жизнь и заставляет поверить в лучшее. Знаешь, Томми, сейчас мне не сложно признаться, что если бы мы не встретились, никто не окрасил бы мою жизнь. Ведь это ты проводил со мной столько времени, говоря моему сердцу самые важные слова. Слова жизни, радости, которых оно было лишено. И если, несмотря на все мои молитвы, ты уйдешь, я снова увижу тебя. Когда придет моё время, когда и меня позовет владычица судьба.

Сейчас единственное, что у меня осталось – это твоя прохладная ладошка в моей руке, и слепая вера в твоё выздоровление. Ты говорил, что нужно жить мгновением. Да, мы живем в настоящем. Хотя, на самом деле, просто дышим, существуем, не слышим биение наших сердец, что так отчаянно пытаются убежать куда-то бесконечно далеко. Они – маленькие окровавленные кусочки жизни, что медленно умирают и отсчитывают своим бегом эту самую человеческую жизнь, что начинает уходить, когда сердце больше не может бежать, задыхается. Но то, что есть эта секунда – благодарность небу, и да, пусть больно, очень, но и боль надо прожить, она живая, она – часть нас. Вот только она не уйдет, ее можно лишь усыпить. Будущее: неизвестно, будет оно или нет; неизвестно, заслужил ли его. Будущего сейчас нет, есть лишь настоящее.

Быть может, эта минута у твоей кровати дана мне для того, чтобы сказать правду. Это маленькое деление жизни, крошечная единичка бытия стоит того, чтобы гореть, чтобы сгорать, чтобы умирать.

- Прости меня, Томми, - шепчу, едва касаясь губами твоей ладони. – Прости…

Тишину палаты нарушает резкий, пронзительный звук. Не понимаю, что происходит. Страх за тебя. Приборы словно сошли с ума: гудят, пикают, создавая шум. Слышу звук открытой двери и чьи-то руки на своих плечах.

- Билл, идем, скорее! Сейчас придут врачи, тебе нельзя оставаться здесь.

Софи пытается увести меня, но отчаянно сопротивляюсь.

- Том! Что с ним? Я не брошу его! Он умирает? Нет! – пытаюсь отпихнуть девушку.

- Дурак! Он приходит в себя. Марсия, уводи его, - и подруги насильно вытаскивают меня в коридор. Слышны мужские голоса, уже незнакомые, спешащие к нам.

- Пойдем, Билли, - тихо говорит девушка и за руку отводит меня как можно дальше.

Я не знаю, слышал ли ты мои слова, Томми. Не знаю, что заставило тебя очнуться именно в эту минуту. Но я бесконечно благодарен судьбе за то, что ты жив. Сейчас я чувствую себя самым счастливым человеком, потому что твоё сердечко забилось в привычном ритме, а легкие могут сами вдыхать столь нужный кислород.

И те соленые ручейки, что бегут по щекам – слезы радости и истерзанного сердца обычного парня, что так сильно тебя любит.

Слепой парень в сопровождении девушки вышел из больницы. Никто не удивился, увидев еще одного обделенного судьбой человека. Но только никто из прохожих не догадывался, что он оставил свою душу, своё сердце в палате реанимации, где менее суток назад врачи отчаянно боролись за жизнь того, кто завладел им безраздельно.

Софи была права в том, что Трюмпер приходил в себя. Вот только врачи не спешили радоваться. Вколов обезболивающее, они осторожно отключили аппарат искусственного дыхания. Убедившись в том, что легкие юноши способны самостоятельно работать, вытащили вставленную в горло трубку.

А рано утром сиделка у кровати Тома услышала, как он выдохнул «Билл…» и снова погрузился в спасительный целебный сон.

Дата добавления: 2015-09-02