Статья 8. Право на уважение частной и семейной жизни

Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, дляохраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц.

3.

1. Основная цель данной статьи — защита индивида от произвольного вмешательства органов государственной власти в его личную и семейную жизнь, но она не ограничивается тем, что обязывает государство воздерживаться от подобного вмешательства. Суд считает, что к этой обязанности, носящей скорее негативный характер, следует добавить позитивные обязательства, призванные обеспечить действительное уважение прав, гарантированных статьей.

Однако понятию «уважение», на котором основывается такой подход, не хватает четкости. В решениях Суда указывается, что, устанавливая позитивное обязательство, нужно учитывать необходимость справедливого равновесия между интересами общества и индивида, а также меру усмотрения государства в сфере действия ст. 8 Конвенции.

Важную роль при решении вопроса о наличии или отсутствии посягательства на уважение прав, являющихся предметом рассмотрения, играет соблюдение требований процедуры. Если имело место вмешательство со стороны государства, то, хотя ст. 8 Конвенции и не выдвигает каких-либо определенных условий процессуального характера, тем не менее необходимо, чтобы процесс принятия решения, приведший к осуществлению мер госу-

дарственного вмешательства, носил справедливый характер и уважал интересы, охраняемые ст. 8.

Данное процессуальное требование, свойственное ст. 8, распространяется не только на правила административной и судебной процедуры, но и стремится к достижению более общей цели — обеспечить должное уважение, помимо прочего, личной и семейной жизни.

Суд признает, что на государствах-участниках лежит миссия обеспечения общественного порядка. В силу общепризнанного принципа международного права им принадлежит, в частности, право контроля за въездом и проживанием на своей территории неграждан, включая право высылки тех из них, кто совершил правонарушение. Однако при этом следует учитывать обязательства государств-участников по Конвенции. Так, в случае, когда меры по высылке иностранца могут причинить ущерб праву, охраняемому ст. 8, вмешательство публичных властей должно соответствовать критерию необходимости в демократическом обществе, т. е. найти свое оправдание в жизненно важной общественной потребности и быть, в частности, соразмерным преследуемой законной цели.

Понятие «личная жизнь», использованное в ст. 8, очень емко и не поддается исчерпывающему определению. Оно включает физическую и моральную неприкосновенность личности; в него входит также и сексуальная жизнь. По мнению Суда, понятие личной жизни нельзя чрезмерно ограничивать «интимным кругом», где каждый ведет личную жизнь по своему разумению, и не следует полностью отделять внешний мир от этого круга. Соответственно, рассматриваемое право включает, в определенной степени, способность каждого завязывать и развивать отношения с себе подобными и внешним миром.

Прослушивание телефонных переговоров представляет собой одно из самых серьезных вмешательств в сферу личной жизни индивида. Хотя ст. 8 Конвенции не содержит слов «телефонные переговоры», они тем не менее входят в понятия «личная жизнь» и «корреспонденция», о которых говорится в тексте данной статьи.

Даже при наличии ситуации, представляющей серьезную угрозу для общественного порядка, государства отнюдь не располагают неограниченным правом прибегать к мерам тайного наблюдения за лицами, находящимися под их юрисдикцией. Судебная практика рассматривает прослушивание телефонных переговоров как существенное вмешательство, которое оказывается тем не менее необходимым для предотвращения и преследования уголовно наказуемых правонарушений. Отсюда — требование наличия четких и конкретных правил, которыми должно сопровождаться прослушивание телефонных переговоров с целью избежать, насколько это возможно, риска произвола. Закон, разрешающий прослушивание, должен обладать определенными качественными характеристиками, предусматривая, например, продолжительность прослушивания, указание на момент, с которого оно осуществляется, судебный контроль.

Демократические общества сегодня сталкиваются с высокотехнологичными видами шпионажа и терроризма. Для того чтобы эффективно противостоять этим угрозам, государство должно обладать возможностью осуществлять тайный надзор за подрывными элементами, действующими на его территории. Однако государства не вправе принимать любые меры, которые они посчитают соответствующими, во имя борьбы против шпионажа и терроризма. Сознавая опасность, что нечеткое законодательство в данной области может подорвать и даже разрушить демократию под предлогом ее защиты, Суд нетерпим к вмешательству в личную жизнь, кроме как при соблюдении жестких условий, и должен убедиться в существовании адекватных и достаточных гарантий от злоупотреблений.

В интересах обеспечения национальной безопасности государствам-участникам необходимы законы, уполномочивающие компетентные органы собирать и хранить сведения о физических лицах в секретных досье. Точно так же хранение досье уголовных дел необходимо в демократическом обществе в интересах предотвращения преступлений. Однако это должно осуществляться на условиях уважения законности, целевого назначения и необходимости, о чем говорит п. 2 ст. 8 Конвенции.

В широком смысле слова защита окружающей среды также может быть выведена из гарантий ст. 8 на основании одновременно как права на уважение личной жизни, так и жилища. Согласно судебной практике именно так следует толковать случаи вредных помех (звуковых и прочих), затрагивающих окружающую среду в непосредственной близости от жилища лица. Серьезные посягательства на окружающую среду могут отрицательно сказаться на благополучии человека и лишить его возможности полноценно пользоваться своим жильем, что наносит вред его личной и семейной жизни, если даже не существует серьезной опасности для его здоровья.

Гарантируя право на уважение семейной жизни, ст. 8 исходит из предположений существования семьи. Статья не проводит различия между разными типами семейных отношений и «семейной жизни» в рамках законной и внебрачной семьи.

Суд считает, что понятие «семейная жизнь» не ограничивается только отношениями, основывающимися на браке, и может распространяться на фактические семейные отношения.

Однако из ст. 8 нельзя вывести обязательство наделить неженатые пары статусом, аналогичным статусу женатых, или ввести особый режим для конкретных категорий неженатых пар.

Уважение семейной жизни подразумевает обязанность государства действовать таким образом, чтобы позволить нормально развиваться семейным отношениям, особенно отношениям между родителями и детьми.

Судебная практика не считает совместное проживание непременным условием семейной жизни родителей и несовершеннолетних детей. Со дня появления ребенка на свет между ним и родителями, даже если последние и не проживают совместно, устанавливается семейная связь.

Разлучение ребенка с родителями является очень серьезной мерой, к которой власти могут прибегать только в интересах самого ребенка. Судебная практика установила определенные принципы, жестко ограничивающие применение данных мер, требующих соблюдения равновесия между разными интересами участников (детей, попечителей, общества). Распад семьи вследствие передачи детей на содержание публичных властей представляет собой очень серьезное вмешательство. Во всяком случае, применение подобных мер должно основываться на достаточно веских и обоснованных соображениях, продиктованных интересами ребенка.

Что касается условий осуществления этих мер, то Суд дал соответствующие разъяснения.

Местные власти сталкиваются со сверхтрудной задачей при принятии решения в столь деликатной сфере. Предписывать им соблюдать неизменную процедуру в каждом конкретном случае — значит лишь усугубить их проблемы. Им нужно предоставить полномочия действовать по своему усмотрению.

Принимаемые меры часто имеют необратимый характер. Так, ребенок, отнятый у родителей и отданный на попечение других людей, может с течением времени завязать с ними тесные связи, и не в интересах ребенка было бы нарушать или рвать их путем пересмотра ранее принятого решения. Таким образом, речь идет об области, где нужна еще большая защита от произвольного вмешательства, чем это обычно принято.

В практике Суда определяющее значение придается оценке процедуры принятия местными или судебными властями мер по передаче ребенка в другую семью. В частности, задержка в судопроизводстве рискует привести к тому, что спор решится сам собой еще до того, как соответствующий суд рассмотрит дело.

Действенное обеспечение права на уважение семейной жизни, гарантированное ст. 8, предполагает право на осуществление мер, направленных на воссоединение родителей и детей. Однако обязательство национальных властей по принятию соответствующих мер не носит абсолютного характера. Нередко воссоединение родителя со своим ребенком, который жил некоторое время с другими людьми, не может быть осуществлено незамедлительно и требует подготовки. Следует особо учитывать интересы ребенка. Если контакты с родителем рискуют причинить вред интересам ребенка или нарушить его права, национальные власти должны найти справедливое равновесие между конфликтующими правами и интересами. Так, на рассмотрении Суда оказался вопрос о том, как сочетать законодательство об иммиграции с уважением семейной жизни, семейные связи с законными интересами государства, в частности когда речь идет о высылке иностранцев.

Вмешательство в право свободного получения почтовых отправлений может быть в некоторых случаях ограничено, например когда заинтересованное лицо находится в местах лишения свободы. Необходимость вмешательства в осуществление прав на уважение корреспонденции содержащимся

под стражей осужденным должно оцениваться в зависимости от нормальных и разумных требований режима отбытия наказания.

Некоторый контроль за корреспонденцией заключенных сам по себе не противоречит Конвенции, но проистекающее из него вмешательство не должно выходить за рамки требований, обусловленных правомерной целью. Суд уточнил, что, определяя допустимую степень подобного контроля в целом, не следует забывать, что возможность писать и получать письма нередко является для заключенного единственным способом осуществлять связь с внешним миром.

Особая ситуация возникает при контроле за корреспонденцией между адвокатом и заключенным. Какой бы ни было ее назначение, она касается вопросов конфиденциального и личного характера, и такие письма в принципе пользуются в силу ст. 8 привилегированным статусом.

Дело «Киган против Ирландии»1 касалось ребенка, родившегося после того, как его родители сожительствовали два года и разошлись, а ребенок в возрасте семи недель от роду был отдан приемным родителям. Фактический отец-заявитель увидел ребенка на следующий день после рождения, но потом ему не разрешили его видеть. Заявитель жаловался, что нарушение права на уважение его семейной жизни выразилось в том, что его ребенок был удочерен без его ведома, а национальное законодательство не дает ему даже права быть назначенным опекуном. Заявитель также утверждал, что государство не уважает его семейную жизнь, так как способствовало тайной передаче его дочери и ее удочерению без его ведома и согласия и не сделало ничего для того, чтобы между ним и его дочерью с момента ее рождения установилась правовая связь. В решении по этому делу Суд постановил: «Тот факт, что ирландское законодательство разрешает передачу ребенка на усыновление втайне, без ведома и согласия заявителя (фактического отца), что ведет к возникновению привязанности у ребенка к предполагаемым усыновителям, и последующая выдача официального разрешения на усыновление равносильны вмешательству в право заявителя на уважение семейной жизни. Такое вмешательство допустимо, только если выполнены условия, изложенные в п. 2 ст. 8».

Основные правовые позиции, сложившиеся в ходе применения Европейским Судом по правам человека конвенционного положения, гарантирующего свободу мысли, совести и религии (статья 9 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод).

Среди прав, наиболее рельефно выражающих стремление человека к самореализации, особое место принадлежит такому неотъ-емлемому праву человека, как право на свободу мысли, совести и религии, которое изложено в ст. 9 Конвенции. Оно "включает свободу менять свою религию или убеждения и свободу исповедовать свою религию или убеждения как индивидуально, так и сообща с другими, публичным или частным порядком в богослужении, обучении, отправлении религиозных и культовых обрядов"20.

С учетом конвенционных ограничительных оснований национальные власти могут вводить ограничения лишь на свободу "исповедовать религию или придерживаться убеждений". Право же на свободу мысли, совести и религии как таковое ограничениям не под-лежит.

Это право имеет особое значение для Российской Федерации, являющейся традиционно многоконфессиональным государством. Оно гарантировано ст. 28 Конституции Российской Федерации и заключается в праве каждого "исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними"21.

О недопустимости дискриминации в вопросах свободы совести и вероисповедания указывается в ряде российских законодательных актов, касающихся прав человека. Например, Закон "О свободе совести и о религиозных объединениях" подтверждает, что "установление преимуществ, ограничений или иных форм дискриминации в зависимости от отношения к религии не допускается"22.

Вместе с тем Закон содержит ряд положений, которые находятся в противоречии с нормами Европейской Конвенции. Например, в п.2 ст. 3 Закона наряду с основаниями для ограничения прав человека и гражданина на свободу совести и свободу вероисповедания ("может быть ограничено федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов человека и гражданина"), аналогичными тем, которые содержит исчерпывающий список законных оснований п.2 ст.9 Конвенции, включены ограничения свободы религии по мотивам "обеспечения обороны и безопасности государства"23. Такие мотивы не соответствуют конвенционным ограничительным основаниям.

Право на свободу собраний и объединений установлено в ст.11 Конвенции: "Каждый имеет право на свободу мирных собраний и на свободу объединения с другими, включая право создавать профессиональные союзы и вступать в таковые для защиты своих интересов"24. Эта конвенционная статья допускает и ограничения этих прав, которые однако должны быть предусмотрены законом и необходимы в интересах государственной безопасности и общественного спокойствия.

35. Основные правовые позиции, сложившиеся в ходе применения Европейским Судом по правам человека конвенционного положения, гарантирующего свободу выражения мнения (статья 10 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод).

«Каждый имеет право на свободу выражения своего мнения. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственныx границ. Настоящая статья не препятствует государствам осуществлять лицензирование радиовещательныx, телевизионныx или кинематографическиx предприятий».

Что гарантирует часть 1 ст. 10 Конвенции?

Во-первых, ст. 10 защищает свободу выражения своего мнения, которая заключает в себе риск нанесения ущерба или прямо ущемляет интересы другиx людей. Как правило, мнения, разделяемые большинством или многочисленной группой людей, не подвергаются риску вмешательства со стороны государства. Именно по этой причине ст. 10 также оxватывает и защиту информации и мнений, выраженныx немногочисленными группами или отдельным лицом, даже если подобное выражение может шокировать большинство. Терпимость по отношению к частным мнениям является важным элементом демократической политической системы. Выражая осуждение тирании большинства, Джон Стюарт Милль писал: «если бы все человечество за исключением одного человека придерживалось одинакового мнения, то оно заслуживало бы не большего оправдания в своих усилияx заставить замолчать этого единственного индивида, чем он сам, будь он наделен властью, мог быть оправдан в своей попытке заставить замолчать все человечество».

В этом отношении Суд заявил, что ст. 10 защищает не только «информацию или идеи, которые принимаются благожелательно или расцениваются как безвредные или принимаются с безразличием, но и те, которые оскорбляют, шокируют или вызывают беспокойство со стороны государства или какой-либо части населения. Это – требования плюрализма, терпимости и широты взглядов, без которыx не существует демократического общества».

Термин «выражение» не ограничивается лишь свободой слова, письменного или устного, но оxватывает также область живописи, образов и действий, связанныx с выражением идей или передачей информации. В некоторыx обстоятельстваx даже форма одежды может подпадать под действие ст. 10. Более того, ст. 10 защищает не только содержание информации или идей, но и форму, в которой они выражены. Таким образом, печатные материалы, радиовещание, произведения живописи, фильмы или электронные информационные системы подпадают под действие данной статьи. Из этого следует, что средства производства, передачи и распространения информации и идей наxодятся под защитой ст. 10, и Суд должен учитывать фактор быстрого прогресса в развитии этих средств во многиx областяx.

Статья 10 не оxватывает право на голосование. Данное право рассматривается в качестве одного из элементов, вxодящиx в обязанность государства проводить «с разумной периодичностью свободные выборы путем тайного голосования в такиx условияx, которые обеспечивали бы свободное волеизъявление народа при выборе законодательной власти».

Свобода выражения своего мнения включает в себя свободу в негативном понимании этого слова, т.е. свободу не делать никакиx заявлений. Комиссия сослалась на данное право в деле К. против Австрии, предоставив таким образом защиту заявителю от дачи самоинкриминирующих показаний в ходе уголовного разбирательства.

Страсбургские институты не выразили готовность включить вопрос о доступе к информации в сферу действия ст. 10. Например, в деле Леандер против Швеции, заявитель стремился получить доступ к конфиденциальной информации, содержащейся в официальныx документаx, принадлежащиx правительству. Oн полагал, что ему было отказано в получении работы именно на основании информации, содержавшейся в соответствующиx документаx, и желал оспорить данную информацию. Суд решил, что указанное дело не подпадает под действие ст. 10. Вместе с тем, несмотря на признание того, что вопрос о доступе к информации выxодит за рамки ст. 10, Суд постановил, что данное право может быть защищено в соответствии с другими положениями Конвенции при определенныx условияx. В деле Гаскина Суд усмотрел нарушение ст. 8, поскольку заявителю было отказано в доступе к информации, касающейся того периода его детства, когда он наxодился под опекой государства. Суд настаивал на важности этой информации для частной жизни заявителя. Тем не менее, Суд заявил, что «решение было достигнуто в условияx отсутствия какого-либо мнения о том, может ли всеобщее право на доступ к личным данным или информации проистекать из ст. 8 Конвенции». Суд, однако, постановил, что государства не должны своими действиями препятствовать получению доступной информации и доступу к ее источникам в целом.

Кроме того, в Резолюции 428(1970) Парламентской Ассамблеи Совета Европы говорится, что право на свободу выражения «включает в себя право искать, получать, передавать, публиковать или распространять информацию, представляющую общественный интерес», и что обязанностью прессы является распространение общей и полной информации, касающейся общественно значимыx вопросов.

Часть 1 ст. 10 включает три элемента, составляющиx право на «свободу выражения»:

• Свободу придерживаться своего мнения;

• Свободу получать информацию и идеи;

• Свободу распространять информацию и идеи.

Указанными свободами можно пользоваться беспрепятственно, без вмешательства со стороны государственныx органов и независимо от границ.

Дата добавления: 2015-09-01