Глава 4. Получается так, что в плане общественной жизни нашего города

Получается так, что в плане общественной жизни нашего города, я совершенно безынициативен. Я в этом плане так же безынициативен, как и в плане политики, религии и прочей чепухи. Так же, я категорически отрицаю и все общественные блага, которые дарит мне город, в котором я живу. Это относиться и к общественному транспорту. Я очень негативно к нему отношусь только потому, что там совершенно нельзя ездить. За толпу из тридцати сальных рыл, с которыми я вынужден ездить, я мало того, что должен это терпеть, так с меня еще и плату берут. Это ведь просто бесчеловечно. Именно поэтому, в свое время, я получил права. И пусть машины у меня так и нет, но зато, я очень рад, если мне предоставляется возможность покататься на чужих машинах, моих друзей.

Например, так и произошло с машиной Насти. Я начал брать еще пару недель назад, после нашей первой с Викой дозы героина. Я возил ее и туда и сюда, не забывая тратиться на бензин. Как этот черный «Марк 2», оказался у самой Насти, я понятия не имею. Кажется, в пьяном бреду, во время нашей очередной попойки, Настя сказала мне о том, что машину получила от родителей, за успешное окончание очередной сессии в университете живописи, в котором Настя училась, пока ее не выгнали за частые пропуски. Если бы ее родители знали о том, что их дочь выгнали из этого заведения еще год назад, они бы вряд ли подарили ей машину. Но, так как люди они были занятые и зачастую верили Насте на слово, Настя этим пользовалась и врала им. Не хочу думать о том, хорошо это или плохо – врать родителям, главное для меня то, что колеса, пусть и не собственные, у меня все же есть. А остальное, пожалуй, не так важно, как могло бы.

Уже две недели подряд, Вика просит нас с Настей научить ее водить. На мое удивление, Насти оказалась категорически против этого, объясняя это тем, что Вика когда-нибудь напьется или наширяется, потом обязательно сядет за руль покататься и обязательно попадет в аварию. Когда Вика поняла, что с Настей ей ловить нечего, она взялась за меня. Что же до меня, так мне вообще было все равно. Я бы и раньше научил ее водить, просто времени все как-то не было. К тому же, учитель из меня совершенно никакой. Я всегда, если у меня что-то не получатся, начинаю кричать на того человека, которого учу чему-либо, будто бы он виноват в чем-то. Когда я в последний раз, что-либо показывал и чему-либо учил, это было всего один раз, когда я попробовал научить своего тогдашнего соседа по комнате общежития, выпускать кольца дыма от сигарет изо рта. Тогда у меня все получилось, и поэтому я решил, что было бы не плохо, попробовать научить Вику водить машину, хотя бы отчасти.

– Ты хоть руль в руках держала? – Подходя к машине, оторвав бутылку пива ото рта, спрашиваю я.

– Нет, но я знаю, что он куда-то должен крутиться, а так же посерединке у него есть бибикала!

Вика заставляет меня рассмеяться.

– Ну, и чему же мне тебя тогда учить? Ты, как оказалось, и так все знаешь! – Поднося бутылку к губам, улыбаюсь я.

Вика моей шутке не радуется.

– Ладно, поехали на набережную. Задавим пару бомжей, там их и так развелось как крыс.

Сев за руль, я тут же выруливаю к набережной.

Приехав на место, я пересаживаюсь на пассажирское кресло и начинаю молча наблюдать за Викой.

– Ну, в общем, давай. Это не механика и тут как ты, наверное, успела заметить, всего две педали, так что особо париться тебе не придется. Сначала заведи мотор, – Вика тут же повернула ключ зажигания, – а теперь давай, переключай ручку.

Я не говорю, какую именно и это заводит Вику. Она начинается путаться, теряться. Мне кажется, что сейчас у нее наблюдается полная потеря контроля, как в прочем, и ориентации.

– Ну, не молчи. Пожалуйста! – Начинает, чуть ли не умолять меня Вика.

Это заставляет меня засмеяться.

– Какого, мать твою, черта, ты ржешь? – Кричит на меня, Вика.

– Все-все. Хорошо. Не нервничай! – Я сам переключаю ручку, названия которой, если честно, не знаю, в положение переднего хода. – Давай, жми педаль газа.

Вика, которая, наверняка, еще не отошла от моей очередной шутки, с яростью вдавливает педаль газа в пол, от чего меня прижимает к спинке кресла. Она явно не ожидала такой скорости. Я понимаю это, как только она резко меняет педаль и теперь уже так же резко, как и педаль газа, вдавливает тормоз в пол и рывком останавливает машину.

– Ну, еб твою мать! – Громко выругиваюсь я на Вику, глядя на, разлитое, по сиденью, бардачку и полу, пиво.

– Прости. Это, наверное, была плохая идея. Я больше не хочу учиться. Вези меня домой.

– Как домой? Ты вообще видела, наши городские автобусы? Это ведь сущий ад. Представь, что тебе придется ехать в автобусе, прижавшись к, какой-нибудь старой бабушке, из-за того, что в автобусе просто мало места. И мало того, что в автобусе будет мало места, так еще и от этой бабушки будет пахнуть менструальной кровью.

Я заливаюсь смехом.

– Как у бабушки может быть менструация? – Сквозь мои слезы смеха, спрашивает Вика.

– Ну, тогда вот так. Тебе придется ехать в автобусе, прижавшись к бабушке, которая будет пахнуть менструальной кровью из-за того, что еще на остановке, какая-то пьяная проститутка кинула в нее свой кровавый тампон, возвращаясь с очередной смены.

Я продолжаю смеяться.

– Ладно. Убедил.

Отворачивая свой взгляд от меня, на дорогу, Вика, теперь уже не так резко, как в первый раз, трогается с места. После моего довода об общественном транспорте, Вика, кажется и в правду начала проявлять интерес к автомобилю и его вождению.

Мы катаемся, наверное, наверное, полчаса, пока я не понимаю, что Вика уже научилась водить машину по-настоящему, после чего сам сажусь за руль и везу Вику домой.

– Ты трахал, ту девушку? – Спрашивает у меня Вика, на подъезде к дому.

– Какую девушку?

– Ту, что была в баре, в первый день нашего знакомства.

– Да. Трахал.

– Тебе было хорошо?

– О чем ты вообще говоришь?

– Я просто хочу знать.

– А я просто не хочу говорить.

Недолго думая Вика выпаливает:

– Останови машину.

– Чего? Ага, сейчас.

– Останови долбаную машину. – Еще громче повторяет Вика.

– Что, с тобой не так?

– ОСТАНОВИ ЭТУ МАШИНУ! – Вика заливается криком, как бешеная психопатка.

Я только начинаю кричать на Вику в ответ о том, чтобы она успокоилась, как вдруг начинаю отчетливо слышать, позади себя вой милицейской сирены.

– Ёманарот! Этого только не хватало. – Думая о том, какие все милиционеры козлы, я останавливаюсь на краю тротуара.

– Не говори того, о чем потом будешь жалеть. – Все еще продолжая успокаивать Вику, говорю я.

– Что? Не собираюсь я ни о чем жалеть.

– Добрый день. Сотрудник патрульно-постовой службы, сержант Дондон. Ваши документики.

– Дондон? Что, правда? Я бы изменил там одну буковку!

Вика толкает меня в бок.

– Извините его, пожалуйста. – Извиняется передо мной Вика.

– Почему нарушаем? – Будто бы привыкший к подобным шуткам, как от меня сейчас, спрашивает гаишник. ­– Почему у вас одна фара отсутствует? Но на дворе, а вы ездите с одной фарой, так и до аварии не долго.

– Ну, вот почему мне все это? Я уже с этой поломанной фарой ездил, наверное, уже пару недель, а остановили меня только сейчас.

На машине Насти, и вправду не оказалось одной фары. Она сказала мне, что разбила ее, когда училась водить. До последнего момента, мне было все равно, но сейчас, я понял, что именно из-за этой фары, у меня наклевываться серьезные проблемы.

– Извините нас. – Продолжает Вика. – Вы сейчас не очень вовремя. У нас только что произошли некоторые разногласия.

– Да. – Поддерживаю я ее. – Прикиньте, она пилит меня за то, что я был с другой женщиной в тот момент, когда даже не был с ней вместе.

– Ах, так вот, как это называется?

– А как еще это, по-твоему, называется? Просто не то место, не то время, не та вагина.

– Документы, пожалуйста. – Настойчиво продолжает свою песню гаишник.

– А у меня нет документов, и это вообще не моя машина.

Вика снова толкает меня в бок, но уже сильнее, чем в прошлый раз.

– Извините его, еще раз. Он просто выпил.

– Вика, какого черта? – Я никак не могу понять, зачем она это сейчас сказала. – Я, конечно, понимаю, что ты злишься за ту девушку, но ты ведь не хочешь посадить меня за решетку.

Вика смеется.

– Да, а еще он сегодня курил марихуану!

Тут уже и я начинаю смеяться, так как точно знаю, что, по крайней мере, сегодня, я кроме сигарет, совершенно ничего не курил.

– Молодой человек, выйдите из машины.

– А не хочу я выходить! – Продолжая смеяться, и даже не смотря на гаишника, я отвечаю ему одновременно с этим, закрываю дверь на замок.

– Девушка, – обращается гаишник к Вике, – вот объясните мне, зачем вам этот кусок дерьма? – Он показывает на меня пальцем.

– А это не твое ебучее дело, ублюдок. – Не дав ответить Вике, я отвечаю сам, и так же сам, выхожу из машины.

– Хорошо. Пусть и не мое дело, но я думаю, что ты должен получше ублажать эту красавицу, или тебе наоборот, нравиться, когда она на взводе?

Ответом, в лицо гаишника летит мой тяжелый кулак. Я попадаю в губу, которая, через несколько секунд после моего удара, начинает кровоточить.

– Паша, – окликает меня Вика, которую я, кажется, привел в ужас, – что ты делаешь? Хватит! Остановись!

Гаишник достает из своих закромов дубинку и бьет меня ею по ногам. Я падаю. Я не изворачиваюсь и даже не пытаюсь этого сделать, так как прекрасно понимаю, что если не сдержусь сейчас, то попаду в тюрьму на пару недель или даже больше. Хотя, учитывая то, что я уже успел ударить этого сукина сына, тюрьмы мне уже все равно не избежать. Я поднимаюсь на ноги, после чего падаю еще раз, теперь уже от удара по печени.

– Не сопротивляйся! – Кричит мне Вика.

Поднявшись на ноги во второй раз, я замечаю, как из машины гаишника, к нему на помощь бежит еще один, такой же гаишник, как и этот. Подбежав ко мне, этот, второй гаишник, резко подпрыгивает и бьет меня такой же дубинкой по лицу.

– Нет! Что вы делаете, перестаньте! – Кричит растерянная Вика.

Поднявшись уже в третий раз, я только было готовлюсь сдержать еще один удар по корпусу, как вдруг, второй гаишник, тут же бьет меня еще раз по лицу, а первый обходит сзади и резко бьет дубинкой по яйцам. Я начинаю чувствовать тяжелую, ноющую боль, словно мои яйца начали отлипать от мошонки. Я заваливаюсь на землю. Сначала падаю на колени, а затем на бок. Чуть погодя, боль в яйцах сменяется с ноющей боли, на боль резкую и жгучую.

Мне становиться жарко. Мне тяжело дышать. Я буквально задыхаюсь. Под сильный стук висков, я закрываю глаза и теряю сознание.

Дата добавления: 2015-09-02