Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АрхитектураБиологияГеографияДругоеИностранные языки
ИнформатикаИсторияКультураЛитератураМатематика
МедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогика
ПолитикаПравоПрограммированиеПсихологияРелигия
СоциологияСпортСтроительствоФизикаФилософия
ФинансыХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника

МУРАВЬИ 1 2 страница

СЛОМЛЕННЫЕ 1 1 страница | СЛОМЛЕННЫЕ 1 2 страница | СЛОМЛЕННЫЕ 1 3 страница | СЛОМЛЕННЫЕ 1 4 страница | СЛОМЛЕННЫЕ 1 5 страница | ПОВСЮДУ КРОВЬ 1 1 страница | ПОВСЮДУ КРОВЬ 1 2 страница | ПОВСЮДУ КРОВЬ 1 3 страница | ПОВСЮДУ КРОВЬ 1 4 страница | ПОВСЮДУ КРОВЬ 1 5 страница |


Читайте также:
  1. 1 страница
  2. 1 страница
  3. 1 страница
  4. 1 страница
  5. 1 страница
  6. 1 страница
  7. 1 страница

 

распалились. Он вспомнил, как пнул какого-то из Абдулл прямо в его костлявую, заляпанную дерьмом сраку, вспомнил то красное пятно, которое на ней оставил его солдатский ботинок. Оба Абдуллы тогда уже были совсем голые. Он вспомнил, как Эмерсон ударил ногой второго прямо под его обвислые мудя так сильно, что яйца у того подлетели вверх, а Эмерсон кричал: «Это тебе за Карстерза, траханый песчаный нигер». И его матери также вскоре будут вручать флаг, в то время как она будет сидеть на складном стульчике перед могилой, вновь та же самая старая-престарая история. И тогда, как раз когда Барби вдруг осознал, что в техническом смысле именно он сейчас является командиром этих людей, сержант Гакермеер дернул одного из них за размотанный хиджаб - единственное, что оставалось на том из одежды, приставил его к стенке и упер в лоб Абдулле ствол пистолета, запала пауза, и никто не произнес «стоп» в этой тишине, и никто не сказал «не надо» в той немоте, и сержант Гакермеер нажал на курок, и кровь брызнула на стену, так же, как она брызжет на стену уже в течение трех тысяч лет и дольше, так было всегда, прощай, Абдулла, не забывай писать, когда будешь иметь свободную минутку между пусканием вишневого сока с тамошних девственниц.

Барби оторвал руки от коробочки и хотел встать, но ноги его предали. Его подхватил Расти и держал, пока он не опомнился.

- Господи, - прошептал Барби.

- Ты их видел, да?

- Да.

- Они дети? Как ты думаешь?

- Возможно, - но это был неправильный ответ, не то, во что он сам верил в глубине души. - Вероятно. Они побрели туда, где их друзья толпились перед фермерским домом.

- Вы в порядке? - спросил Ромми.

- Да, - ответил Барби. Он должен поболтать с детьми. И с Джеки. А также с Расти. Но не сейчас.

Сначала ему надо собой овладеть.

- Вы уверены?

- Да.

- Ромми, а у тебя есть еще рулоны свинцового полотна в магазине? - спросил Расти.

- Эй. Я оставил кое-что на грузовом дебаркадере.

- Это хорошо, - кивнул Расти и попросил у Джулии ее мобильный телефон. Он надеялся, что Линда сейчас дома, а не в комнате для допросов в полицейском участке, но ожидание было единственным, на что он мог сейчас полагаться.

 

В сложившихся обстоятельствах, разговор у Расти вышел коротким, менее чем тридцать секунд, но для Линды Эверетт он оказался достаточно длинным, чтобы развернуть этот ужасный четверг на сто восемьдесят градусов - в сторону солнечного света. Она присела за кухонный стол, заслонила лицо руками и заплакала. По возможности тише, потому что наверху у нее теперь спало не двое, а четверо детей. Она забрала домой брата и сестру Эпплтонов, и теперь у нее, кроме Джей-Джей, появились еще и Ал-Эй.

Алиса и Эйден были ужасно подавленными - Боже правый, а как иначе, - однако рядом с Дженни и Джуди их немного отпустило. Помог также бенадрил[425], каждый ребенок получил свою дозу. По требованию ее девочек Линда постелила спальники в их комнате, и теперь они все вчетвером без задних ног спали вповалку на полу между кроватями; Джуди и Эйден обнявшись.

Едва лишь она начала успокаиваться, как кто-то постучал в двери кухни. Первое, что пришло ей на ум,

- полиция, хотя, принимая во внимание кровавую бойню и сплошной беспорядок в центре города, она не ожидала полицейских так скоро. Да и в этом деликатном постукивании не слышалось ничего властного.

Она пошла к дверям, задержавшись только для того, чтобы снять с крюка над раковиной полотенце для посуды и вытереть себе лицо. Сначала она не узнала своего гостя, в частности потому, что он имел другую прическу. Волосы у него больше не были связаны в хвост на затылке, они рассыпались по плечам Терстона Маршалла, обрамляя его лицо, делая его похожим на старую прачку, которая после длинного трудового дня получила плохую весть - ужасную новость.

Линда приоткрыла двери. Еще какое-то мгновение Терси оставался стоять на пороге.

- Кара мертва? - голос у него звучал низко, хрипло. «Да, словно он сорвал свой голос еще на Вудстоке, скандируя «Речевку» вместе с «Рыбой», и голос так никогда больше к нему и не вернулся»[426] - подумала Линда. - Она на самом деле умерла?

- Боюсь, что так, - тоже низким голосом ответила Линда, помня о детях. - Мистер Маршалл, мне так


жаль.


 

Еще какой-то миг он так и стоял там, застывший. А потом схватился за свои свисающие по бокам лица


седые кудри и начал раскачиваться взад-вперед. Линда не верила в подлинность любви между «Весной» и

«Декабрем», в этом смысле Линда была старомодной. Каре Стерджес и Маршаллу она могла дать, скорее всего, два следующих года, а может, всего лишь полгода - сколько понадобится на то, чтобы утих жар в их половых органах, - но этим вечером у нее не возникало никаких сомнений в том, что любовь этого мужчины была настоящей. И его потеря.


 

«Неизвестно, что там между ними было, но эти дети углубили их чувства, - подумала она, - и Купол тоже». Жизнь под Куполом все интенсифицировала. Уже сейчас Линде казалось, что они живут под ним не несколько дней, а годы. Внешний мир выветривался из памяти, словно увиденный сон после пробуждения.

- Заходите, - пригласила она. - Но ведите себя тихонько, мистер Маршалл. Дети спят. Мои и ваши.

 

Она налила ему настоянного на солнце чая, ничуть не прохладного, но это было лучшее из всего, что она могла предложить при данных обстоятельствах. Он отпил половину, поставил стакан на стол и начал тереть себе кулаками глаза, словно ребенок, которому давно уже время лежать в кровати, спать. Линда правильно угадала, так он старался взять себя в руки, и сидела тихонько, ждала.

Он сделал глубокий вдох, выдохнул, а потом полез рукой себе в нагрудный карман старой синей рабочей блузы. Достал сыромятный ремешок и завязал волосы на затылке. Она решила, что это хороший знак.

- Расскажите мне, что там случилось, - произнес Терстон. - И как это случилось.

- Я не все видела. Кто-то сильно ударил меня в затылок, когда я старалась оттянуть вашу… Кару… с прохода.

- Но ее же застрелил кто-то из копов, это правда? Какой-то проклятый коп в этом проклятом, напрочь полицейском, расположенном к расстрелам городке.

- Да. - Она потянулась через стол и взяла его за руку. - Кто-то крикнул «револьвер». И там действительно был револьвер. Это был револьвер Эндрии Гриннел. Она могла принести его на собрание с намерением застрелить Ренни.

- Вы думаете, это оправдывает то, что случилось с Карой?

- Господи, да нет же. А то, что случилось с Эндрией, было откровенным убийством.

- Кара погибла, стараясь защитить детей, не так ли?

- Так.

- Детей, которые не являются ее родными детьми. На это Линда не сказала ничего.

- И все-таки, они были ее детьми. Ее и моими. Назовите это прихотями войны или прихотями Купола, но они были нашими, эти дети, которых иначе мы с ней никогда бы не смогли иметь. И пока не будет разрушен Купол - если он вообще когда-нибудь исчезнет, - они останутся моими детьми.

Линда лихорадочно думала. Можно ли довериться этому мужчине? Она думала, что да. Расти же ему наверняка доверял; говорил, что этот парниша просто чертовски ловкий медик, особенно если помнить, как давно он не принимал участие в этих их игрищах. И еще Терстон ненавидел тех, кто властвовал здесь, под Куполом. Он имел на это причины.

- Миссис Эверетт…

- Пожалуйста, зовите меня Линдой.

- Линда, можно, я переночую у вас, здесь на диване? Мне хотелось бы быть здесь, если они проснутся среди ночи. А если нет - я надеюсь, они спокойно будут спать, - я хотел бы, чтобы они меня увидели, когда спустятся сюда утром.

- Вот и хорошо. Мы все вместе позавтракаем. Хлопьями. Молоко пока что не скисло, хотя ему уже недолго осталось.

- Хорошо звучит. А когда поем, мы мигом освободим вас от нашего присутствия. Извините меня за то, что я скажу, особенно если вы патриотка вашего города, но Честер Милл у меня уже в печени сидит. Я не могу совсем из него убежать, но хочу убраться от него по возможности дальше. Единственный пациент в госпитале с серьезными проблемами - это сын Ренни, но он сам покинул больницу сегодня днем. Он все равно вернется, тот беспорядок, который происходит в его голове, заставит его вернуться, однако сейчас…

- Он мертв.

Терстон не выказал никакого удивления.

- Инсульт, я думаю.

- Нет, застрелен. В тюрьме.

- Я должен был бы сказать, что мне жаль, но на самом деле нет.

- Мне тоже, - сказала Линда. Она не знала наверняка, что там делал Джуниор, но хорошо себе представляла, каким образом это обернет в свою пользу его отец.

- Я переберусь с детьми на озеро, туда, где мы были с Карой, когда это началось. Там спокойно, и я уверен, что смогу найти достаточно пищевых запасов, чтобы какое-то время продержаться. Возможно, даже довольно долго. Может, у меня даже получится найти домик с генератором. Но среди того, что происходит в этой общине, - он предоставил своим словам сатирический оттенок, - я существовать не желаю и отдаляюсь. И забираю Эйдена с Алисой.

- Предположим, я смогу вам предложить лучшее место.

- Правда? - И когда Линда ничего дальше не произнесла, он протянул руку над столом и дотронулся до нее. - Вы должны хоть кому-то доверять. Например, мне.

Таким образом, Линда рассказала ему обо всем, включая то, что прежде чем подниматься на Черную Гряду, им надо заехать к Бэрпи за свинцовым полотном. Говорили они почти до полуночи.


 

 

Северная часть дома Маккоя была непригодна для жизни - после очень снежной прошлой зимы, крыша там оказалась внутри проваленной, - но с западной стороны сохранилась столовая, сугубо фермерская по стилю, длинная, почти как железнодорожный вагон, вот там-то и собрались беглецы из Честер Милла. Барби сначала расспросил Джо, Норри и Бэнни, что они видели или, что им мерещилось, когда они потеряли сознание на краю того, что теперь между ними называлось лучезарным поясом.

Джо вспомнил горящие тыквы. Норри сказала, что все стало черным и солнце пропало. Бэнни сначала заявил, что ничего не помнит. А потом ладонью хлопнул себе по губам, вспомнил.

- Вопли, - произнес он. - Я слышал вопли. Такое что-то там было, очень плохое. Сначала все молчали, осмысливая услышанное. Первым отозвался Эрни.

- Горящие тыквы не очень суживают диапазон поисков, если это то, что вы стараетесь делать, полковник Барбара. Груду тыкв с солнечной стороны сарая можно увидеть чуть ли не под каждой стеной в городе. Урожайный сезон на них был, - он помолчал, а потом добавил: - И когда такой вновь будет?

- Расти, а твои девочки?

- Да почти тоже самое, - и дальше Расти рассказал им все, что смог вспомнить.

- «Остановите Хэллоуин, остановите Большую Тыкву», - удивленно повторил Ромми.

- Чуваки, здесь конкретно есть какая-то схема, я ощущаю, - воскликнул Бэнни.

- Нет базара, чувачок, - поддержала его Рози, и все рассмеялись.

- Твоя очередь, Расти, - сказал Барби. - Может, стоит о том, как ты упал в обморок, когда сюда поднимался?

- Уточняю, я тогда не совсем упал в обморок, - сказал Расти. - А все эти вещи легко объясняются общим стрессом. Массовый психоз включительно с групповыми галлюцинациями - обычное дело у тех, кто находится в подавленном состоянии.

- Премного благодарен, доктор Фрейд, - уклонился Барби. - А теперь расскажи нам, что именно ты видел.

Расти уже дошел до фигуры в полосатом колпаке патриотических цветов, и тут воскликнула Лисса Джеймисон:

- Да это же то чучело, которое стоит на лужайке перед библиотекой. На нем еще одетая моя старая майка с фразой из песни Воррена Зевона…

- «Милая родина Алабама, заиграй-ка ту песню мертвой группы», - продолжил ее фразу Расти. – И садовые лопатки вместо рук. Ну, словом, оно загорелось. А потом «полыхнуло» - и исчезло. Вместе с моим обмороком.

Он обвел присутствующих взглядом. Удивился, какими расширенными глазами они на него смотрят.

- Расслабьтесь, друзья, наверное, я видел это чучело раньше, прежде чем это со мной случилось, а мое подсознание потом вытолкало его вверх, - он нацелил палец на Барби. - А если ты вновь назовешь меня доктором Фрейдом, получишь рябчика.

- А вы на самом деле видели его раньше? - спросила Пайпер. - Возможно, когда забирали своих дочек со школы или еще когда-то? Потому что библиотечная лужайка прямо напротив игровой площадки.

- Да я не помню вообще, нет, не могу припомнить.

Расти не уточнил, что последний раз он забирал девочек со школы еще в начале месяца, а тогда навряд ли чтобы где-то в городе уже делались какие-то хэлллоуиновские постановки.

- А теперь вы, Джеки, - обратился Барби. Она вытерла свои губы.

- Вы считаете, что это действительно важно?

- Да, именно так я и считаю.

- Люди горят, - произнесла она. - И дым, а сквозь него в тех местах, где разрывы в дымовой завесе, полыхает огонь. Кажется, словно пылает весь мир.

- Эй, - подхватил Бэнни. - Люди кричали, потому что они горели. Теперь и я свое припомнил. - Он вдруг спрятал лицо на плече у Элвы Дрэйк. Она его обняла.

- До Хэллоуина пока что целых пять дней, - сказала Клэр.

- Я так не думаю, - возразил Барби.

 

Дровяная печь в уголке комнаты заседаний в городском совете стояла давно никому не нужная, покрытая пылью, но все еще оставалась в рабочем состоянии. Большой Джим проверил, открыт ли дымоход (скрипнула ржавая задвижка), дальше извлек накопленные Дюком Перкинсом материалы из конверта с кровавым отпечатком подошвы. Полистал, кривясь от прочитанного, а потом вкинул бумаги в печь. Конверт оставил.

Картер был на телефоне, говорил со Стюартом Бови, пересказывал ему, что желает Большой Джим для своего сына, говорил, чтобы тот сейчас же принимался за работу. «Хороший мальчик, - думал Большой Джим. - Далеко может пойти. Пока будет помнить, с какой стороны ему мажется хлеб маслом, то есть». Тем,


 

кто об этом забывает, приходится платить высокую цену. Эндрия Гриннел об этом узнала только лишь этим вечером.

На полке рядом с печью лежалая коробка спичек. Большой Джим чиркнул и дотронулся пламенем спички краешка «доказательств» Дюка Перкинса. Заслонку он оставил открытой, чтобы видеть, как они горят. Это дарило ему незаурядное удовлетворение.

Подошел Картер.

- Стюарт Бови на связи. Сказать, что вы позвоните по телефону ему позже?

- Дай мне его, - протянул руку за телефонной трубкой Большой Джим. Картер показал на конверт.

- Вы хотите, чтобы я это также вбросил в печь?

- Нет. Я хочу, чтобы ты взял несколько чистых листов из принтера и положил их в этот конверт. Картеру хватило мгновения, чтобы постигнуть идею.

- У нее были просто торчковые галлюцинации, наркоманский бред, так?

- Бедная женщина, - согласился Большой Джим. - Спустись в противоатомное убежище, сынок, это там.

- Он кивнул большим пальцем мимо печи, в сторону вполне обычных дверей, если не обращать внимания на табличку с черными треугольниками на желтом фоне. - Там две комнаты. В конце второй стоит маленький генератор.

- О'кей…

- Перед генератором располагается люк. Его тяжело заметить, но если присмотришься, то увидишь. Подыми его и посмотри. Там, внизу, должно быть спрятано толи восемь, или десять небольших баллонов с пропаном. По крайней мере, в последний раз, когда я туда заглядывал, они там лежали. Проверь и доложишь мне, сколько их там.

Ему стало интересно, спросит ли Картер, зачем это, но Картер промолчал. Просто отвернулся и отправился выполнять приказ. Поэтому Большой Джим добавил ему вслед:

- Одно замечание, сынок. Не забывай всегда ставить точки над «и» и в конце предложения, в этом кроется секрет успеха. И в Божьей помощи, конечно.

Когда Картер ушел, Большой Джим нажал на телефоне кнопку восстановления разговора, и если Стюарт уже отключился, его сраке будут светить крутые неприятности.

Стюарт ждал.

- Джим, я соболезную, такая потеря, - произнес он сначала, и это уже был ему плюс. - Мы сделаем все, как полагается, я думаю, лучше всего подойдет гроб модели «Вечный покой», это дуб, хранится тысячу лет.

«Продолжай и быстрее переходи к главному», - молча, подумал Большой Джим.

- Это будет наилучшая наша работа. Он будет как живой, вот-вот встанет и улыбнется.

- Благодарю тебя, друг, - произнес Большой Джим, мысленно себе отмечая: «А он, к черту, поумнел».

- Теперь о том рейде, который назначен на завтра, - начал Стюарт.

- Я тебе и сам как раз собирался позвонить относительно этого. Тебя интересует, остается ли он в повестке дня? Да, остается.

- Однако же со всем этим, что случилось…

- Ничего не случилось, - перебил его Большой Джим. - Мы можем только поблагодарить за Божью ласку. Я могу ожидать от тебя «аминь» за это, Стюарт?

- Аминь, - угодливо произнес Стюарт.

- Всего лишь хреноверть, спровоцированная ментально нездоровой женщиной с револьвером. Она сейчас уже ужинает с Христом и всеми святыми, я не имею относительно этого никаких сомнений, потому что не ее вина в том, что здесь такое случилось.

- Однако же, Джим…

- Не перебивай меня, когда я говорю, Стюарт. Это все наркотики. Это все проклятые лекарства, они разъели ей мозг. Люди все поймут, когда понемногу успокоятся. В Честер Милле народ благословенно рассудительный, мужественный. Я верю в наших людей, они с честью пройдут сквозь все неурядицы, я в них всегда верил, и буду верить. К тому же сейчас в их головах нет других мыслей, кроме единственной: увидеться со своими родными и близкими. Наша операция состоится, как запланировано, в полдень. Ты, Ферн, Роджер, Мэлвин Ширлз. Возглавит вас Фред Дентон. Он же подберет еще человек пять-шесть, если будет считать, что они пригодятся.

- Он лучший, кого ты можешь на это поставить?

- Фред полностью в порядке.

- А как относительно Тибодо? Того мальчика, которое все время ошивается возле тебя…

- Стюарт Бови, каждый раз, как ты раскрываешь свой рот, вместе с запахом у тебя оттуда пахнет твоей неуверенностью. Сейчас же заткни пасть и слушай. Мы говорим о чахлом наркомане и фармацевте, который гуся не способен напугать. Ты дашь мне на это «аминь»?

- Эй, аминь.

- Поедете двумя городскими грузовиками. Свяжись с Фредом, как только мы закончим этот разговор, он еще должен быть где-то здесь неподалеку, и расскажи ему, что к чему. Скажи ему, что завтра вам всем надо позаботиться о собственной безопасности. Там, в задней кладовке, в полицейском участке полно всякого дерьма, которое нам когда-то поставила Служба нацбезопасности - пуленепробиваемые жилеты и


 

бронекуртки и еще неизвестно что - и хотя бы теперь оно понадобится нам. И тогда поедете туда и выкурите оттуда ту парочку. Нам нужен этот пропан.

- А что касается лаборатории? Я думал, может, нам ее следует сжечь…

- Ты ополоумел? - Картер, который именно в этот миг вернулся в комнату, посмотрел на него изумленно. - Со всеми теми химикатами, которые там складированы? Одно дело газета Шамвей; а тут котел с абсолютно другим варевом. Тебе следует быть более рассудительным, потому что я начну думать, что ты такой же идиот, как Роджер Кильян.

- Хорошо, - Стюарт произнес понуро, но Большой Джим был уверен, что тот сделает все правильно. Да и все равно он больше не мог тратить на него время; в любую минуту может прийти Рендольф.

«Воистину, парад дураков пожизненно бесконечный», - подумал он.

- Ну, а теперь восхвалим Бога великого, - произнес Большой Джим. Внутренним зрением он увидел себя верхом на спине у Стюарта, как он топчет его лицом в грязь. Увлекающая вышла картинка.

- Восхвалим Бога, - пробормотал Стюарт.

- Аминь, брат, - откликнулся Большой Джим и откинулся.

 

Вскоре после этого пришел и шеф Рендольф, с уставшим, но удовлетворенным лицом.

- Кажется мне, что нескольких наиболее молодых новобранцев мы потеряли насовсем, Додсон, Роклифф и сынок Ричардсонов ушли, но большинство других держатся. И я нашел нескольких новых. Это Джо Боксер… Стабби Норман, Обри Таул… тот, у которого брат, ну, ты знаешь, держит книжный магазин…

Большой Джим довольно терпеливо слушал эту тираду, правда, лишь краем уха.

Когда Рендольф наконец-то заглох, Большой Джим пододвинул к нему по полированной столешнице конверт с надписью ВЕЙДЕР.

- Вот то, чем вымахивала наша бедная Эндрия. Взгляни-ка сам.

Рендольф поколебался, потом открыл клапан и извлек оттуда кипу листов.

- Но здесь нет ничего, только чистая бумага.

- Твоя правда, правдивая и истинная. Когда соберешь завтра свой личный состав - в полицейском участке, ровно в семь часов утра, потому что наши муравьи должны начать суетиться очень рано, ты слушай внимательно, когда дядя Джим тебе что-то говорит, - можешь им разъяснить, что бедная женщина была просто не в себе, как тот анархист, который застрелил президента Маккинли.

- А разве это не гора?[427]

Большой Джим потратил минутку на удивление, с какого такого дуба упал сыночек миссис Рендольф, когда был маленьким. И тогда продолжил, предпочитая быстрее закончить. Ему не светит этой ночью хороший восьмичасовой сон, с Божьего благословения получится поспать хотя бы пять часов. А ему так надо выспаться. Этого так надо его утомленному сердцу.

- Нужно задействовать все полицейские машины. По два офицера на экипаж. Проверь, чтобы у каждого был газовый баллончик и шокер. Но если кто-то выстрелит из огнестрельного оружия на глазах у репортеров, перед камерами, перед тем никчемным внешним миром… Я сам у того вырву кишки на подтяжки к штанам.

- Да, сссэр.

- Пусть они едут по обочинам шоссе 119, сопровождают толпу. Никаких сирен, но мигалки чтобы блымали.

- Как на параде, - заметил Рендольф.

- Конечно, Пит, как на параде. Дорожное полотно пусть остается свободным для людей. Кто будет подъезжать на своих машинах, приказывайте им оставить их и дальше идти пешком. Объявляйте это через громкоговорители. Я хочу, чтобы они были уже хорошенько утомленными, когда туда доберутся. Утомленные люди - это люди, более склонные к покорности.

- А как ты думаешь, может, нам следует откомандировать несколько отрядов на поиски арестантов, беглецов? - Он увидел, как при этих его словах вспыхнули глаза Большого Джима, и поднял ладонь. - Я просто спросил, просто спросил.

- Хорошо, ты заслужил ответ. Ты же, в конце концов, у нас шеф. Правда, Картер?

- Йес, - сказал Картер.

- Ответ будет однозначный - нет. И это поэтому, шеф Рендольф… слушай меня внимательно… потому что они не могут убежать. Кругом Честер Милла стоит Купол, и они абсолютно… безоговорочно… не имеют никакой возможности куда-то убежать. Теперь ты понял, как делаются умозаключения? - Он заметил, как покраснели щеки у Рендольфа, и добавил: - Будь осторожен с ответом. Я тебе советую.

- Я понимаю.

- А тогда пойми еще и другое: пока Дейл Барбара будет находиться где-то на свободе, не говоря уже о его соучастнике Эверетте, люди еще ревностнее будут искать защиты у своих членов правительства. И как бы нам не хотелось закручивать гайки, но мы вынуждены будем среагировать на такие обстоятельства.

Рендольф понял. Пусть он и не имел понятия, что есть и президент и также есть гора по имени Маккинли, однако он, в конце концов, докумекал-таки, что Барби в чистом поле для них может быть намного более выгодным, чем Барби в кулаке.


 

- Да, - сказал он. - Будем вынуждены. Черт, а точно же. А что касается пресс-конференции? Если ты на нее не пойдешь, то, может, захочешь послать…

- Нет, не захочу. Я буду здесь, на своем посту, где мое законное место, мониторить развитие событий. А пресса пусть себе ведет конференцию с тысячей или больше тех людей, которые припрутся туда, к южной границе города, и будут лупить там глаза, словно те бараны на новые ворота. Удачи им в интерпретации той болтовни, которую они там наслушиваются.

- Кое-кто там может рассказать не очень похвальные вещи о нас, - произнес Рендольф. Большой Джим сверкнул ледяной улыбкой.

- На то и дал нам Бог крепкие плечи, друг. Кроме того, что сможет сделать тот наглый никчема Кокс?

Въедет сюда верхом на коне и вытурит нас из кабинетов?

Рендольф угождающее захохотал, отправился к дверям, но вдруг о чем-то еще вспомнил.

- Там соберется очень много людей, и они там будут находиться продолжительное время. Военные на своей стороне установили передвижные туалеты. Не надо ли нам сделать что-то подобное и со своей стороны? У нас, кажется, было несколько таких кабинок на складе. Для дорожных рабочих их использовали. Может, Эл Тиммонс мог бы…

Большой Джим послал выразительный взгляд, в котором ясно читалась его мысль: он считает, что новый шеф полиции вдруг обезумел.

- Если бы моя воля, наши люди завтра сидели бы в безопасности по своим собственным домам, вместо того чтобы выходить из города, словно какие-то израильтяне из Египта. - Он выдержал паузу для ударения на следующем. - Если кому-то припечет, позволишь им пойти и покакать там, где-то в проклятых кустарниках.

 

Когда Рендольф наконец-то ушел прочь, Картер произнес:

- Если я побожусь, что не имею намерения лезть не в свои дела, могу ли я вам кое-что сказать?

- Да, конечно.

- Я люблю смотреть, как вы действуете, мистер Ренни.

Большой Джим оскалился - в широкой солнечной улыбке, которая ярко осветила все его лицо.

- Ну, ты имеешь свой шанс, сынок; учился чему-то у других, поучись теперь у лучшего.

- Я так и думаю сделать.

- А сейчас от тебя мне лишь нужно, чтобы ты подвез меня домой. Будь у меня завтра ровно в девять часов утра. Мы приедем сюда и будем смотреть шоу по Си-Эн-Эн. Но сначала мы посидим на городском холме, посмотрим, как будет выходить народ из города. Грустно это, на самом деле; израильтяне без Моисея.

- Муравьи без муравейника, - подхватил Картер. - Пчелы без улья.

- Но, прежде чем забрать меня, я хочу, чтобы ты с кое с кем увиделся. Или попробовал, по крайней мере. Могу поспорить сам с собой, что они окажутся без вести пропавшими.

- Кто это?

- Рози Твичел и Линда Эверетт. Жена медика.

- Я знаю.

- Можешь также проверить, где Шамвей. Я слышал, что она может сейчас жить у Либби, у той проповедницы с плохо воспитанной собакой. Если хоть кого-то из них увидишь, допроси их о местопребывании наших беглецов.

- Жестко или мягко?

- Средне. Мне не очень нужно, чтобы Барбару или Эверетта поймали именно сейчас, но я бы не отказался знать, где они прячутся.

Выйдя на крыльцо, Большой Джим набрал полную грудь вонючего воздуха, а затем выдохнул с хмыканьем, в котором чувствовалось удовлетворение. Картер тоже чувствовал себя весьма удовлетворенным собой. Еще на прошлой неделе, в лупатых очках, чтобы уберечь себе глаза от ржавой стружки, которая сыпалась с изъеденных солью выхлопных систем, он менял глушители. Сегодня он влиятельный человек с положением. Легкий смрад в воздухе казался небольшой ценой за это.

- У меня есть к тебе один вопрос, - произнес Большой Джим. - Как она тебе понравилась? Ничего была? Картер немного поколебался, а потом ответил:

- Немного суховата сначала, но дальше все поехало, как по базарному маслу.

Большой Джим расхохотался. С каким-то металлическим призвуком, словно монеты посыпались в лоток торгового автомата.

 

Полночь, и розовая луна спускается к горизонту, за которым лежит Таркер Милл, там луна может себе висеть, пока не наступит свет дня и, прежде чем ей совсем исчезнуть, превратит его в призрак.

Джулия осторожно ступала сквозь темный сад туда, где ферма Маккоя переходила в западный склон Черной Гряды, и не удивилась, заметив темную тень человека, который сидел под одним из деревьев. Справа от себя она каждые пятнадцать секунд видела проблески, которые посылала коробочка с вычеканенным на ней чужеродным символом: самый маленький, самый удивительный в мире маяк.


 

- Барби? - позвала она, стараясь делать это по возможности тише. - Как там Кен?

- Поехал в Сан-Франциско принять участие в юбилейном гей-параде. Я всегда знал, что он мальчик не простой.

Джулия рассмеялась, а потом взяла его руку и поцеловала.

- Друг мой, я ужасно рада, что вы теперь в безопасности.

Он обхватил ее руками, расцеловал в обе щеки и только потом отпустил. Затяжные поцелуи.

Настоящие.

- Я тоже, друг мой, Джулия.

Она засмеялась, но внутри нее возник внезапный трепет, которым ее пронзило от шеи до колен. Знакомый трепет, хотя ей давно не случалось его ощущать. «Расслабься, девочка, - убеждала она себя. - Он же тебе в сыновья годится».

Ну да, конечно… если бы она забеременела тринадцатилетней.

- Все уже спят, - сказала Джулия. - Даже Горес. Он в доме вместе с детьми. Они бросали ему ветки, и он их приносил, пока язык у него буквально не начал стелиться по земле. Он думает, что уже умер и попал в рай, я уверена.

- Я тоже старался заснуть. Но не смог.

Он дважды уже почти засыпал и оба раза вновь оказывался в камере, видел перед собой Джуниора Ренни. Первый раз Барби ошибся и, вместо того, чтобы броситься вправо, распластался на топчане, превратившись в идеальную цель. Второй раз Джуниор протянул сквозь решетку невероятную длинную резиновую руку, схватил его и удерживал достаточно долго для того, чтобы лишить жизни. После этого Барби покинул сарай, где легли спать мужчины, и пришел сюда. Здесь тоже стоял запах комнаты, в которой полгода назад умер пожизненный курильщик, но все равно воздух здесь был лучше, чем в городе.


Дата добавления: 2015-09-02; просмотров: 37 | Нарушение авторских прав


<== предыдущая страница | следующая страница ==>
МУРАВЬИ 1 1 страница| МУРАВЬИ 1 3 страница

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.044 сек.)