СЕМЕЙНЫЙ КЛАН 2 страница

После страстных объятий Лиза расплакалась.

— Как ты мог допустить, чтобы я связала судьбу с этим дурацким мальчишкой? Я глубоко несчастна! Я все время вспоминаю тебя и сравниваю его с тобой!

— И как? — самодовольно спросил генерал.

— Никак! — сердито отозвалась Лиза. — Он тебе в подметки не годится!

— Но ведь ты сама его выбрала, — слегка пожурил возлюбленную Вадим.

— А что мне оставалось делать? Ты ничего не предпринимал. А годы идут. Мне пришлось решать свою судьбу. А ты… ты приручил меня и оставил… — Елизавета так вошла в роль, что слезы ручьем полились из ее глаз. — А ведь мы в ответе за тех, кого приручили! — размазывая соленую влагу по щекам, вспомнила красавица давно, к сожалению, ставшую расхожей фразу.

— Ну-ну, моя маленькая, не надо плакать. — Генерал ласково сцеловывал слезы девушки. — Ты должна понять, я был тогда не волен в своей судьбе. Я не мог позволить себе развестись с женой перед самым переводом в Москву! Ты не представляешь, как я сам страдал весь этот год! Ежедневно ложиться в постель с этой старой, пропахшей мазями неряхой! Приходилось путаться черт знает с кем…

Генерал оборвал себя, сообразив, что говорит что-то лишнее, явно не соответствующее моменту. Елизавета предпочла не заметить его оплошности и ласково погладила генерала по лысеющей голове.

— Но теперь я в Москве! Цель достигнута! А в столице на такие мелочи, как развод, смотрят куда более лояльно. Теперь, моя девочка, моя звездочка, все будет иначе.

Вадим откупорил бутылку шампанского и наполнил бокалы.

— Послушай меня, рыбка моя. Моя дуреха-полковница осталась в Приморье, она так и не станет генеральшей! Я намеренно уехал один. За этот год я в полной мере осознал, как ты дорога мне. Завтра же я увезу тебя с собой в Москву. Развод — дело техники. Мои люди этим займутся, мы все вопросы решим быстро. Я делаю тебе официальное предложение. Будь моей генеральшей, моей командиршей, моим, в конце концов, материально ответственным лицом!

Сделав таким неуклюжим образом предложение, Вадим чокнулся с опустившей очи долу Елизаветой.

— Согласна?

Елизавета чуть кивнула хорошенькой головкой.

— Вот за это и выпьем!

Они чокнулись. Генерал, шумно глотая, опустошил свой бокал. Лиза деликатно сделала два глоточка.

— Горько, — шепотом проговорил новоявленный жених и припал к пухлым губам Лизы. — А не бросишь меня? — минуту спустя спросил Вадим возлюбленную, грозно вперившись в нее желтоватыми глазками с уже набрякшими под ними мешочками. — Все-таки двадцать три года разницы!

— Это такая ерунда! Сейчас в моде и более существенная разница, — отвечала лежавшая в его объятиях возлюбленная. — Но как же Ветров? Как я ему скажу? Он с ума сойдет…

— Какой Ветров? — Генерал уже опять осыпал поцелуями нежную кожу. — При чем тут какой-то Ветров? Знать ничего не хочу. Ты сегодня же останешься здесь. А завтра мы улетим.

— Как хорошо, когда за тебя все решают, — промурлыкала Елизавета, отдаваясь страстным объятиям. Ее затуманенную ласками и шампанским головку не посетила простая мысль, что она, в сущности, тоже кое-кого приручила за это время. И тоже должна, следовательно, нести ответственность за своего гениального и неприспособленного к реальной жизни мужа.

Между тем гениальный ученый не ведал о нависшей над его семейной жизнью опасности.

Игорь Ветров, перепрыгивая через ступеньки, поднимался по лестнице родного института. На площадке третьего этажа, нервно затягиваясь сигаретой, его поджидал родной начальник, низенький и пузатый Семен Ильич Лившиц.

— Ну наконец-то, — воскликнул он, увидев молодое дарование. — Тут такое творится! Генералов наехало — пропасть! У них там какие-то свои разборки очередные — какие-то институты объединять собираются, кого-то, следовательно, сокращать. Так подавай им немедленно отчет по тринадцатой теме! Будут этими отчетами в подкидного дурака друг с другом играть! — сердился шеф. — Я уж объяснял нашему, не к ночи будь помянут, директору, что заключительный отчет по теме мы сдаем через три месяца. Что за день материалы по принципиально новой разработке не подготовить. Но куда там! Он ведь и сам генерал. А у них, как известно, одна извилина, и та проспиртована. «Молчать, когда спрашивают! Здесь вам не тут!» Сам знаешь. Короче, я в предынфарктном состоянии. Почему я не уехал на историческую родину? Боже ж ты мой! — совсем уже взвыл начальник, когда они подошли к залу ученого совета.

— Ну, спаси Господи, — перекрестился доктор биологических наук. — Давай, Ветров, на тебя вся Европа смотрит!

Ветров распахнул высокую дверь, попытался пропустить начальника вперед.

— Нет уж, я за тобой, — малодушно прошептал тот, прячась за спину подчиненного, и в глазах его застыла вековая скорбь всего еврейского народа.

В просторной аудитории было тесно от генеральских мундиров. Около степенных военачальников суетились несколько полковников. Среди сверкающих погон сиротливо жались одинокие фигурки в белых халатах — жалкие остатки личного состава института. Среди них Ветров увидел Генриетту Вольдемаровну, одну из старейших и любимейших им сотрудниц.

Все это он отмечал краем глаза, уже подходя к кафедре, за которой стоял директор. Генерал старался сохранять бравый вид, что удавалось ему явно с большим трудом. Увидев Ветрова, директор воспрял, как приговоренный, которому объявили указ о помиловании.

— Слово предоставляется ответственному исполнителю по теме номер тринадцать Игорю Владиславовичу Ветрову.

С явным облегчением директор покинул кафедру и, одернув мундир, сел в первом ряду, около самого главного генерала.

— …Таким образом, разработана принципиально новая концепция создания профилактических и диагностических препаратов. Полипептидные вакцины и диагностикумы не требуют громоздких схем выделения и очистки необходимого субстрата. В отличие от традиционных методов аттенуации возбудителя при использовании предложенной методологии мы получаем препарат с заранее известными свойствами. Как показали клинические испытания, полученные нами препараты высокоиммуногенны. Высокие протективные свойства связаны с применением липосомной технологии и включением в состав вакцин ряда иммуномодуляторов.

Заключаю. В рамках отчетной темы нам удалось синтезировать полипептидные вакцины против таких особо опасных инфекций, как… — Ветров перечислил страшные для простого обывателя болезни. — А также подготовить ряд диагностических тестов, пригодных для использования в полевых условиях. Это… — Игорь Вячеславович перечислил и тесты. — Полученные результаты статистически обработаны и оформлены в виде полного, заключительного отчета по теме. — Ветров тряхнул перед аудиторией толстой пачкой машинописных страниц. — Благодарю за внимание.

По аудитории пронесся легкий шелест. Директор смотрел на Ветрова взглядом влюбленного поручика. Самый главный из боевых генералов оторвал тучное тело от кресла. Сидевший рядом директор услужливо помог товарищу по оружию, поддерживая того за локоток.

— Подойди-ка, сынок, — ласково позвал генерал-лейтенант докладчика. — Ну, утешил, утешил… — Генерал даже как будто приобнял молодого человека. — А вы говорите, не можем, — отыскал генерал-лейтенант глазами Семена Ильича. — Все вы можете, если захочете! Захотите, — поправил сам себя генерал. — Спасибо, сынок, — еще раз приобнял генерал Ветрова. — Ну что? — гаркнул вояка на свою свиту и остановился орлиным взором на стоявшем рядом директоре института. — Будет теперь чем по столу стукнуть, понимаешь!

Директор подобострастно рассмеялся.

— Чаем-то угостишь, Степа? — обратился генерал-лейтенант к директору.

— Товарищ генерал-лейтенант, — проблеял вдруг Семен Ильич. — Хотелось бы напомнить, что финансирование по этой теме не поступает уже год. Мы на свои деньги покупаем и кормим лабораторных животных, — высоким голосом прорыдал начальник Игоря, ужасаясь собственной смелости.

— А нам что, поступает? — сурово перебил его генерал-лейтенант. — И нам не поступает. Сейчас никому не поступает! А и зачем вам финансирование, когда вы и безо всякого финансирования вон какие результаты выдаете?! — громогласно пошутил военачальник.

Свита дружно рассмеялась.

— Это Лившиц, — указывая кривым пальцем на Семена Ильича, объяснил его бестактность директор. — Что поделаешь, человек пенсионного возраста, со старыми, так сказать, установками. Вы ведь у нас пенсионного возраста, Семен Ильич, так ведь? — ласково спросил директор.

— То-то и оно! Со старыми установками! А мы не за финансирование работаем, а за державу! Нам, понимаешь, за державу обидно! — распалился генерал-полковник. — Держите, понимаешь, пенсионеров. Вот денег и не хватает. А надо поддерживать талантливую молодежь!

На Лившица было страшно смотреть. Он, жалко улыбаясь, сосал валидол.

— Ну ладно, — отвернулся от поверженного генерал-лейтенант. — Чаем-то угостишь, Степан? — повторил он, повернувшись к директору.

— Конечно! — живо откликнулся тот. — Прошу, товарищ генерал.

Свита кинулась открывать двери.

— Сейчас посмотрим, какой у тебя чай, — рокотал уже из коридора генерал-лейтенант, — сколько в нем градусов. А секретарша у тебя есть? Сейчас посмотрим, какая у тебя секретарша…

Ветров с усмешкой наблюдал, как толпа покидала аудиторию, вытекая в коридор. Последним протиснулся дрожащий Семен Ильич, собиравшийся, видимо, заглаживать свою бестактность.

Ветров тоже покинул помещение, спустился этажом ниже, стукнул костяшкой пальцев в одну из дверей.

— Входите, — послышался глуховатый женский голос. — А, герой нашего времени! — поприветствовала входящего Генриетта Вольдемаровна.

Она оторвалась от компьютера, сняла очки, растерла живые, в веселых морщинках глаза.

— Ну садитесь. Слышала, слышала. Фурор, триумф и так далее. Тридцать минут, которые потрясли всех!

Ветров хмыкнул, сел на высокий табурет, крутанулся.

— Кофе попьете? Там, — она выразительно ткнула пальцем вверх, — вам, конечно, не предложили?

Ветров отрицательно мотнул головой, крутанулся на табурете в другую сторону.

— Ну молчите, молчите. Знаю, устали. Я буду болтать, а вы отдыхайте.

Женщина поднялась, включила электроплитку, поставила на нее медную, с деревянной ручкой турку.

— Кофе у меня отменный. Угощаю только самых дорогих гостей.

Она открыла жестяную банку, и комната наполнилась умопомрачительным ароматом свежесмолотого кофе. Душистый порошок перекочевал в кофеварку, за ним последовал кусочек сахара, какая-то особая, отстоянная вода. Генриетта помешивала пахучую смесь, добавляя в нее то щепотку соли, то молотый черный перец.

— Это суп? — не выдержал наконец Игорь.

— Это кофе по-турецки, мальчик! Опять-таки только для исключительных гостей. А то кто вас побалует? Жена-то поди не балует?

Игорь задумался:

— А зачем ей? Я ее и так люблю.

— Эх, цены вы себе не знаете! — Генриетта разлила по маленьким чашечкам густой, почти черный напиток. — Пейте! Цены вы себе не знаете… — задумчиво повторила она. — Уезжать вам отсюда надо. Высосут вас здесь и выбросят.

— Кто?

— И начальник ваш, и директор наш… — Она затянулась беломориной. — А то глядите, жена бросит.

— Почему? — удивился гений.

— Потому что это вы у нас отрешенный, блаженный и оглашенный. А супруга ваша вполне земная женщина. Я ведь ее на вашей свадьбе наблюдала. А я в женщинах разбираюсь, уж поверьте.

— Ну и?..

— Ну и чем вы собираетесь ее пленять?

— Любовью.

— Любовь — штука, конечно, высокая. Но может и улететь, если ее не удерживать вполне земными ценностями. Достатком, положением в обществе и так далее. Положение у вас, правда, есть, хоть и в довольно узких кругах. Чего не скажешь о достатке… Так что одна вам дорога — в заграничный казенный дом. Там вас хоть оценят по достоинству.

— Секретность, — вздохнул Ветров.

— Ну так и уходите из института. Здесь вами питаются как вурдалаки, прости меня Господи! Я к Семену неплохо отношусь, все-таки учились вместе. Но ведь он давно уже импотент научный. А директор наш? И говорить не хочется… Высосут вас как лимон и выбросят. Так что бегите из нашей конторы, как ни больно мне это говорить. Попаситесь на вольных хлебах. В фирму какую-нибудь пристройтесь. Сейчас такие возможности есть. А потом вперед! А то смотрите, пропадете в нашем родном отечестве ни за грош. Здесь нынче мозги никому не нужны. Дураков обманывать легче. А за границей и работу будете иметь, и красавица ваша ценить вас будет. Ну как вам мои наставления?

— Я подумаю, — ответил Ветров.

К сожалению, Генриетта Вольдемаровна безнадежно опоздала со своими советами.

Сергей Николаевич снимал стресс прошедшего рабочего дня при помощи своей длинноногой секретарши. Но расслабиться в полной мере в этот вечер Висницкому не удалось. Едва они устроились в кресле, запиликала «дельта».

— Сергей, у нас неприятности, — услышал он в трубке голос законной супруги, Нины Вахтанговны. — Немедленно выезжай!

Чертыхнувшись, Сергей Николаевич наскоро завершил начатое, затем снял с себя легонькое тело, поставил секретаршу на пол, похлопал девушку по голенькой попке, ласково шепнул ей: «Прости, рыбуля» — и покинул кабинет.

Через несколько минут он уже рассеянно смотрел сквозь окно «шевроле» на празднично разукрашенные витрины магазинов, на снующие толпы прохожих. То тут, то там попадались шумные, пьяные компании. То и дело какой-нибудь подвыпивший мужик норовил попасть под колеса.

— Да когда же эти праздники кончатся! — в сердцах проворчал пожилой водитель.

— До старого Нового года терпи! — откликнулся сидевший рядом с ним охранник Висницкого.

— Вон Задорного послушай, он хорошо про эти праздники говорит. Слышь, у какого еще народа старый Новый год бывает? — И охранник заржал. — Вы, Сергей Николаевич, слышали, как он базарит? — И охранник принялся пересказывать всем известную миниатюру сатирика про уникальность русской нации.

— Замолкни, — оборвал его Висницкий, который терпеть не мог пересказа чужих шуток.

Охранник обиженно замолчал.

«Да, в Грузии тоже любят праздники, но никто никогда не напивается. Это позор для мужчины — быть пьяным. Как говорят японцы, это значит — потерять лицо», — думал младший Висницкий, глядя сквозь затемненное стекло автомобиля.

…Он любил Грузию, как любят свою малую Родину. В отличие от старшего брата Сергей родился уже в Кутаиси. Знойный, с вымощенными булыжником мостовыми город был его родным городом. Шумные кутаисские мальчишки были его друзьями. А вот собственный старший брат — нелюдимый, замкнутый Илья — непонятным, чужим человеком, к которому в детстве Сережа испытывал чуть ли не священный трепет. Маленькому Сереже казалось, что Илью заворожила сказочная Снежная королева, проживавшая, как считал Сережа, в далеком северном городе Ленинграде. И когда мама впервые привезла его, пятилетнего мальчика, вместе с Ильей в Ленинград, а это тоже было под Новый год, Сережа все высматривал среди заснеженных улиц высокую женщину в белой одежде, которая возьмет за руку его старшего брата и уведет за собой складывать из кусочков льда слово «вечность»… А как хотелось маленькому Сереже, чтобы брат, десятью годами старше его, был его защитой в уличных драках, был его советчиком, его опорой. Куда там! Мальчишки смеялись над слабым, худеньким Ильей.

— Вот идет неустрашимый Илико, сын непобедимого богатыря Нико!

Сколько раз он слышал эти слова за спиной Ильи и ненавидел в эти моменты и его, и своего больного отца. Хорошо, что брат уехал из Кутаиси сразу после окончания школы, а то пришло бы время, когда Сергею пришлось бы защищать его в неизбежных уличных потасовках.

Сергей Николаевич глубоко вздохнул. Автомобиль все скользил по вечерним улицам, в машине стояла предупредительная тишина. Чего-чего, а послушания от своих помощников Сергей добиваться умел.

Да, чего только не придет в голову в новогодние дни! Вот и воспоминания всякие ни к селу ни к городу…

Впрочем, все мы родом из детства — не нами сказано! Если бы в детстве Сергея присутствовали мудрые, заботливые мужчины, возможно, он, Сергей Николаевич, вырос бы совсем другим человеком. А каким? Сухим педантом, как старший брат? Это сегодня-то, когда только ленивый не делает денег, наплевав на все правила и законы? Или рефлексирующим, неадекватно оценивающим себя, как его отец? Нет уж! Что ни делается — все к лучшему, опять вздохнул Сергей Николаевич. Раннее сиротство и отъезд старшего брата научили его полагаться только на себя. И отстаивать свое место под солнцем! Он и сумел сделать правильно самый первый в своей взрослой жизни шаг — жениться! Когда дядя Вахтанг, глава кутаисской мафии, предложил ему руку своей дочери Нино, Сергей не раздумывая согласился. Пусть она была на восемь лет старше Сергея. Пусть она была обручена с лихим джигитом Ладо Чарквиадзе, погибшим в какой-то нелепой перестрелке, и досталась Сергею уже не девушкой. А если бы она была девственницей, разве породнился бы могучий Вахтанг Свимонишвили с сыном вдовы — директрисы местной школы? Сомнительно. После смерти Ладо Нину отправили к старшей дочери Вахтанга, жившей в далеком горном ауле. Целый год залечивала душевную травму Нино Свимонишвили. А затем вернулась в отчий дом. Да не одна. Привезла и старшую сестру, тоже внезапно овдовевшую, да еще и полугодовалую племянницу Тамрико. Тут-то Вахтанг и объявил дочери о предстоящем замужестве. Некоторая пикантность ситуации заключалась еще и в том, что Нино несомненно нравилась старшему брату еще во времена его отрочества. А досадить Илье, каждую минуту доказывать этому сухарю, что он, Сергей, умнее, деловитее, удачливее, стало одним из главных удовольствий его взрослой жизни. Безответная детская любовь к брату переросла с годами в тщательно скрываемую враждебность, если не ненависть. Ведь от любви до ненависти — один шаг. Опять-таки не нами сказано.

Сергей Николаевич вспомнил свою свадьбу. Накрытые в саду Вахтанга богатые столы. Гостей, среди которых были первые лица республики. Обилие яств, вин, запахи жарящихся на углях шашлыков. Во время торжества, когда первый секретарь компартии Грузии уже поздравил молодых и застолье радостно раскрепостилось, расцвечиваясь фейерверком кавказских тостов, Вахтанг призвал своего новоявленного зятя на веранду.

— Мальчик мой, я в тебя верю, — сказал тогда грозный Вахтанг. — Я вижу, что мы — одной крови, пусть и разной по всяким там медицинским группам. Я доверяю тебе Нино. Она никогда тебя не полюбит. Ты должен это знать. Она любила только Ладо, она однолюбка. Но… Ладо погиб, а она осталась. Она будет тебе хорошей женой. Она будет с тобой и со мной в одном деле. А дела связывают людей гораздо прочнее, чем любовь.

Так сказал старый Вахтанг. И он был прав. Семейный наркобизнес процветал. Когда Илья неведомо почему выбился в люди, он наконец пригодился младшему брату. Став по указанию родни из Москвы вторым секретарем горкома партии уже столичного города Тбилиси, Сергей развернулся вовсю. Были налажены каналы транспортировки наркотиков из Турции в столицу, транзит в Западную Европу. Покойный Вахтанг мог бы гордиться своим зятем. Много чего делалось Сергеем и его партнершей по бизнесу, женой и матерью его сына Ивана Ниной Свимонишвили. Но тут грянула перестройка, и все пришлось начинать сначала.

— Ну, что стряслось, дорогая? — спросил Сергей жену, раздеваясь в прихожей.

— Что стряслось? Завалился хабаровский канал! — грозно сверкая очами, проговорила Нино.

— Подожди кричать, женщина. Покорми мужчину, потом будем говорить.

Сергей изо всех сил старался сохранять видимость главы семейства.

— Вах, — презрительно бросила ему жена, — иди и поешь. А я тебе пока расскажу, что случилось. Может, твоя жадная утроба потеряет аппетит.

Когда Нино была в гневе, ей не следовало перечить — это Сергей отлично знал.

— Хорошо, говори.

Они прошли в комнату. Сергей достал из бара бутылку армянского коньяка, налил в бокал.

— Слушаю, — сказал он, пригубив коньяк и закурив сигарету.

— Приехали Пата и Гурам. Привезли бупренорфин. На вокзале был жуткий шмон. Трясли всех подряд. Этим козлам, этим чучхиани, удалось втюхать сумку какой-то молодухе с младенцем, какой-то беженке из Тбилиси. Бог миловал, ее не трясли. Пата с грузом затихарился на какой-то привокзальной хате, она у них есть. Гурам остался на вокзале. Подкупил мента вокзального, тот сказал, что в хабаровском поезде взяли девку-курьера. С партией «китайского белка». Поэтому и шмон по всем вокзалам.

— Так почему же они козлы? И почему грязные?

— Потому что, наложив в штаны, приперлись прямо сюда. С товаром. Правда, дважды меняли маршрут, ехали на разных тачках. Но привезли товар сюда. А здесь была Надежда.

— И что? Девка-курьер никого не знает, кроме того, что ей должны позвонить и забрать товар. Что ж, значит, не заберут. Это мелкий прокол. Будет следующая партия «белка». Впрочем, сейчас позвоним Томазу и все узнаем в подробностях. Дальше. Чем тебя напугала Надежда?

— Чем? А вот послушай запись.

Нино нажала на кнопку магнитофона. В комнате раздался глуховатый голос Ильи Николаевича:

«Как настроение, Надюша? Чем сегодня занималась?» С ленты магнитофона слышался шум, покряхтывание. Очевидно, старший братец раздевался в прихожей. «Была у Нины. Посидели, поболтали, — послышался голос Надежды. — Она меня немного успокоила в отношении операции». — «Вот и славно, — это опять братец. — А что ты какая-то смятенная? Устроим тебя в лучшую клинику, все будет хорошо». Потом разговор переместился, очевидно, на кухню, где Надежда разогревала ужин. Слышался звук отодвигаемого от стола стула, легкий перезвон тарелок. Вот опять голос Надежды: «Знаешь, когда я уходила, к ней грузины какие-то ввалились, очень расстроенные чем-то. И Нина сразу как-то занервничала. А у одного из них ампула какая-то из сумки торчала. Без маркировки. Странно как-то». — «Ну почему странно? Сергей ведь занимается иммуномодуляторами. Всякие там акульи хрящи или дельфиньи хвосты. Или микроводоросли. Ты ведь знаешь об этом. А ни дельфины, ни акулы в нашей Москве-реке не плавают. И водоросли не заводятся. Вот ему и привозят из Грузии. Чего же тут странного?» — «А почему не промаркировано?» — «Ты вспомни, что в Грузии творится. Работы нет. Если люди подпольно делают препараты из этих самых хвостов и хрящей, так ведь им надо на что-то жить, Надюша. Не все же живут в Москве». — «Не знаю, Ильюша. Мне почему-то тревожно стало. И знаешь, я одну ампулу взяла с собой». — «Как это взяла? Попросила у Нины?» — «Нет, — Надежда чуть замялась, — ту ампулу, что торчала из сумки сквозь дырочку, я и взяла. Сама не знаю почему». — «Ты хочешь сказать, что ты ее, прости, дорогая, украла?» — изумился Илья. С пленки послышалось шумное дыхание Надежды. Очевидно, она собиралась расплакаться. «Ну-ну, успокойся, Надюша! Это у тебя нервы шалят, вот ты и совершаешь столь экстравагантные поступки, — поспешил успокоить жену Илья. — Но зачем тебе эта ампула? Что ты с ней делать будешь?» — «А вот отдам своему главному лентяю, третьекурснику Семенову Саше. Пусть он и установит, водоросли там или нет. Тогда я пятерку ему без экзамена поставлю, бездельнику этакому. А может, там что-нибудь совсем другое. Какое-нибудь средство запрещенное. Почему ты им так веришь?» — «А почему ты им не веришь? — вспылил Илья, но тут же постарался сдержаться. — Ну хорошо, отдай своему бездельнику. Если тебе спокойнее от этого будет. Но не забудь, мы послезавтра к Сергею и Нине в гости приглашены. Ты уж не ляпни про ампулу эту. Неудобно как-то». — «Не ляпну, не волнуйся».

Нина нажала на кнопку, запись остановилась.

— Ну как тебе? — спросила она мужа.

— Вот это уже серьезно, — ответил Сергей, забывший про свой коньяк. — Вот это уже серьезно… — задумчиво проговорил он. — Как ей это удалось? Эти придурки что, товар не могли упаковать как следует?

— Товар провозил проводник. Он его спрятал так, что опасности никакой не было. И потом, сам знаешь, с транспортировкой никогда не угадаешь. Бывает, всю подкладку на куртке распорют, а на сумку с продуктами и не взглянут. Вот они и везли в продуктовой сумке вместе с жареной курицей. Но эти идиоты почему-то забыли, что надо еще пройти вокзал, где есть милиция. Их следует наказать.

— Так. — Сергей потер виски. — Сначала все-таки позвоним Томазу и выясним, что там с «белком». Потом решим, что делать с Надей. Что у тебя приготовлено на ужин?

Через минуту Сергей Николаевич уже звонил по телефону.

— Томаз, батоно, давно не виделись. Приезжай на ужин. Нино сациви приготовила и лобио. Вино земляки привезли. Коньячок армянский есть. Рождество отметим православное. Ну что завтра? Ах, Рождество завтра! А мы начнем сегодня! Так ждем тебя через час.

Через час в квартире младших Висницких появился высокий статный грузин в штатском с букетом пунцовых роз.

— Гамарджоба! — приветствовал гостя хозяин. — Проходи, Томаз, дорогой, раздевайся.

— Господин полковник, добрый вечер. — В прихожей показалась Нина Вахтанговна.

— Нино, вы, как всегда, очаровательны, — сделал комплимент вошедший, протягивая букет и склоняясь к руке хозяйки дома. — А где же Вано? Где наш сорванец?

— Сдал сессию досрочно, уехал отдохнуть в Египет. Какие розы, Томаз!

— Ни одна роза мира не сравнится с вами, прекраснейшая Нино! Ай да Вано! Какой молодец! Сдал досрочно, уехал в Египет… — почмокал губами гость. — Я бы тоже не прочь в Египет прокатиться. Да все некогда. Да и попробуй съезди. Тут же коллеги копать начнут.

— Что так? Неужто в вашем ведомстве все так и шпионят друг за другом? Как в былые времена?

— А что изменилось, вах! Именно в наших ведомствах и шпионят. Система «третьего рейха». Каждый следит за каждым. И все под колпаком. Как у Мюллера, — пошутил гость.

— Прошу к столу, мужчины, — пригласила хозяйка.

После двух-трех тостов за Новый год, процветание и благополучие, после того как мужчины утолили голод, Сергей перешел к главному. От него не укрылось напряжение гостя, и, задавая вопрос, Сергей уже чувствовал, что ответ будет не из приятных.

— Что сегодня шум стоял в столице на вокзалах? Почему курьера взяли с «китайским белком»? Как ты допустил, Томаз, дорогой? Разве мало мы тебе платим?

Гость не спеша закурил. Прищурившись, посмотрел на Висницкого.

— Платишь ты мне не мало, Серго, батоно, хотя можно было бы и больше. Но не в этом дело. Я ведь не глава всех силовых ведомств. И всех не купишь даже в наше тяжелое время, э-хе-хе, — покряхтел Томаз. — Дело плохо, Серго. Скажу коротко: в Гонконге накрыт завод по производству «белка». Девчонку-курьера вели еще от границы.

— И ты ничего не знал?

— Представь, ничего. Абсолютно секретно спланированная и проведенная операция. Умеют наши работать, когда захотят. Я ведь к вам и так сегодня собирался приехать. За пять минут до твоего звонка закончилось совещание, на котором докладывали об успехе гонконговских спецслужб. Хорошо, что девка указала только на китайца, который ей товар передал. Это очень правильная идея была — использовать курьера только один раз, потом убирать. На ней, к счастью, цепочка обрывается. Но в Гонконге, как я уже говорил, взяли всех. А у них там с законом строго, это не наш бардак. Думаю, всем смертная казнь светит. Так что, как ни печально, про «белок» придется забыть. Ищите новый товар и новый канал.

Нина бросила на мужа гневный взгляд. Сергей закурил. После затянувшегося молчания Нино проговорила, обращаясь к гостю:

— Ну, товар, положим, есть. Индийский препарат. Это, конечно, не «китайский белок» — он помягче, послабее, но тоже неплохая вещь. Мы его, кстати, и продавали в паре с «китайским белком». Они хорошо чередуются. Но перевозки тоже сложные. Возим из Индии через Тбилиси. Там у нас проблем нет, вы знаете. А вот на этапе Тбилиси — Москва случаются неприятности. То там самолет не взлетает, то тут на вокзале поезда шмонают. Короче, назрела необходимость организовать прямую поставку из Дели через аэропорт в Москву. В Индии с отправкой проблем не будет. А здесь, в Москве, нужна ваша помощь, дорогой Томаз.

Томаз задумчиво отхлебнул из бокала.

— Прекрасная «Хванчкара», Нино, дорогая, — похвалил он. — Что ж, я не могу отказать обворожительной женщине, — галантно улыбнулся он. — Но это дополнительная работа, согласитесь?

— Разумеется, — холодно улыбнулась в ответ Нино. — Мы как раз собирались поздравить вас с праздником.

Она кивнула мужу. Тот передал гостю пухлый конверт. Томаз, не заглядывая внутрь, небрежно сунул конверт во внутренний карман пиджака. Затем глянул на часы.

— Сейчас у нас двадцать часов. В двадцать три ждите звонка. А сейчас позвольте поблагодарить за чудесный ужин и откланяться.

Едва дверь за гостем закрылась, Нино набросилась на мужа.

— Все твоя жадность, — сузив свои черные глаза, злобно прошипела она. — Если бы сговорился тогда в Гонконге и купил документацию, мы могли организовать производство «белка» здесь!

— Они заломили сумасшедшую цену, ты что, не помнишь? — оправдывался Сергей. — Мы бы просто разорились. — И что, по-твоему, легко организовать производство? Я поддался тогда на твои уговоры и поехал к китайцам. И рад, что сделка не состоялась. Вон их накрыли всех.

— Это там накрыли. А здесь бардак полный. Снял бы помещение в каком-нибудь НИИ, нанял зиц-председателя, и делали бы.

— Прекрати, Нино! — вскричал Сергей. — Я не готов к такому бизнесу. Это опасно.

— Опасно? — еще больше сузила глаза грузинка. — Так переведись в дворники, гамахлебуло!

— Не смей ругаться! — заорал Сергей.

Нино кинула на мужа презрительный взгляд, развернулась на высоких каблуках и вышла из комнаты.

Дата добавления: 2015-09-02