Становление фонетики в российском языкознании

Латентный период (863 - по XVI в. включительно) в развитии фонетики характеризуется тем, что фонетическое знание состоит в установлении соответствия между буквами и звуками и это знание может не получать никакого теоретического обоснования. Чаще всего фонетика начинается с того, что отдельный человек (или народ) узнает о возможности соотношения между буквами и фонетическими сегментными единицами[5]. Знание того, что звуку [б] соответствует буква б, а звуку [в] - буква в и т.д., является основой любого дальнейшего развития фонетики. Конечно, речь идет о народах, пользующихся алфавитным письмом. Чем строже соответствие между буквами и звуками в том или ином алфавитном письме, тем труднее научиться различать букву и звук. Кириллическое письмо было построено настолько удачно, что это длительное время являлось препятствием к установлению различий между буквами и звуками. Необходимость фонетических рассуждений появлялась только тогда, когда сопоставлялись разные языки (славянский и греческий у черноризца Храбра) или диалекты (болгарский и сербский у Константина Грамматика). В тех случаях, когда соответствие оказывалось неоднозначным, формулировались правила написания, но они в зафиксированном виде до нас не дошли. Так, древнерусские писцы по-разному решали вопрос о соотношении букв и и I, а и га ПОЖАЛУЙСТА, ПОПРАВЬ, У МЕНЯ НЕТ ТАКОГО ШРИФТАи др., но об этих решениях мы можем судить по практике написаний, а не по дошедшим до нас правилам. История развития русской письменности в древний период хорошо описана в работах Б. И. Осипова [см., например, Осипов, 2010].

Со вторым южнославянским влиянием в русской письменности усиливаются идеографические и символические написания, что приводит к усилению разрыва между письмом и звучанием. Объективно это способствует выявлению фонетических свойств языка. В этот период важнейшее (если не единственное) осознаваемое свойство фонетической единицы ‒ ее противопоставленность другим единицам. Звук [б] отличается от звука [в] постольку, поскольку они обозначаются разными буквами. Это, бесспорно, фонемное свойство. Другие свойства звуковых единиц находятся вне осознания. Осознается только сам факт бытия звука-фонемы.

Несколько иной характер имеет буквенный период (XVII - начало XVIII в.) развития фонетики. Славянский язык в его церковнославянской форме становится предметом грамматического описания. Греческие и латинские образцы требовали ввести в описание минимум фонетических сведений. Описанию подлежал состав букв, который был уже определен в предыдущий период. Теперь букву надо было не просто выделить, но и дать ей определение. Классификация букв была заимствована из античных грамматик (реальное противопоставление гласных и согласных, ирреальное противопоставление долгих и кратких гласных и др.). Символический характер грамматического описания, сформировавшийся в результате второго южнославянского влияния, позволил выявить буквы, являющиеся фонетическими синонимами. Так, стремление на уровне грамматики противопоставить форму творительного падежа единственного числа и дательного падежа множественного числа (члов'Ькомъ и члов'Ькнумъ!!!!!!!!!!!!) на уровне фонетики означало то, что буквы о и iv обозначают один звук. Такие же выводы можно было сделать в отношении букв и и I, оу и Ц и некоторых других. В этом же направлении работает выделение сугубых согласных. Это такие буквы, которые могут быть представлены как сочетания букв (\|г = п + с). В результате накапливался слой сведений о том, что буква не всегда напрямую соответствует звуку. Одному звуку могут соответствовать две буквы, одна буква может передавать два звука. !!!!!!!!!

Важным этапом буквенного периода является появление морфонологических сведений. Часть букв оценивается как изменяемые. Это буквы, которые вступают в чередования с другими буквами в пределах морфемы (г к х Ц ж ч ш). Пока еще не замечено, что круг морфонологических чередований шире предложенного перечня букв, но начало положено. Теперь буквы оцениваются не только по их соответствию со звуком, но и по их отношению друг к другу внутри самого языка. В научное знание входит представление о чередовании.

Обычно появление фонетики как науки в России связывают с периодом, который обозначен нами как фонетико-буквенный (XVIII - начало XIX века). В это время предметом лингвистического осмысления становится собственно русский язык. Если иметь в виду фонетику, то особое внимание обращается на московскую речь. При этом церковнославянский язык, давший начало высокому произносительному стилю внутри уже собственно русского литературного языка, тоже не остается без внимания [подробнее см.: Соколянский, 1992, с. 96-98]. Церковнославянское произношение было максимально приближено к письменной форме языка. Большой необходимости различать букву и звук не было. Московская речь сильно отличалась от принятого написания, поэтому труднее стало не замечать расхождение между письменной и устной формой языка. Именно в этот момент и происходит собственно рождение фонетики. Звон и буква различаются, но еще под контролем буквы. Почти одновременно московское аканье замечается В. Е. Адодуровым, В. К. Тредиаковским и М. В. Ломоносовым. По сути, открыт первый фонетический закон на русской почве. В определенной позиции (а именно - безударной) [о] заменяется на [а]. Выделяя изменяемые буквы, Мелетий Смотрицкий выстраивал отношения между звуковыми единицами на уровне морфонологии. Теперь определенные отношения выявляются между звуками, при этом четко определяется фонетическая позиция, в которой эти соотношения себя проявляют. Открывается очень важное направление в фонетике: описание звуковых единиц, входящих в позиционные чередования. Ударный [о] чередуется с безударным [а]: (ноги - н[а]га), звонкий согласный в абсолютном конце слова чередуется с глухим согласным (дубы — ду[п]). Выясняется, что звуки соотносятся не только с буквами, их обозначающими, но и друг с другом.

Наверное, это главное открытие фонетико-буквенного периода. Вместе с тем в это же время предпринимаются попытки описания артикуляционной (реже акустической) природы отдельных звуков. Далее других в этом направлении продвинулся М. В. Ломоносов.

Отдельный звук может быть соотнесен не только с буквой или со звуков, с которым он вступает в чередования, но и с теми движениями органов речи, которые необходимы для произнесения этого звука. Возникает пока в еще очень примитивном виде физиология звуков речи. Складывается представление о наиболее очевидных противопоставлениях звуков и их артикуляционных соответствиях. Так, согласные различаются по глухости / звонкости, месту образования, способу образования (последнее далеко не всегда). Произнесение каждого отдельного звука представляет собой определенную целостность, но само сопоставление звуков позволяет объединять их на основе уже выделенных признаков. Согласные выстраиваются в некоторые ряды: б, п, в, ф,м- губные, т, д, с,з,ц- язычные, к, г, х - заднеязычные (гортанные). Выделяемые признаки позволяют структурировать фонетическую систему. Более важным это направление становится в следующий период.

Собственно фонетический период занимает пространство XIX века и завершается с появлением фонологии. Что происходит в этот период? Продолжая наделять отдельные звуки все новыми и новыми свойствами, ученые приходят к выводу о принципиальной бесконечности количества звуков в любом языке. С глубоким пониманием писал об этом исследователь XIX в. М. А. Тулов: «Если произнести слоги: ба, бо, бу, бэ, бы, то легко заметить, что в каждом из них звук б артикулируется другим образом, то есть в каждом, чтобы образовать звук б, губы принимают другое положение. А так как всякое изменение в положении артикулирующих органов влечет за собою и изменение артикулирующего звука; то должно согласиться, что есть столько различных б, сколько есть различных гласных, с которыми б соединяется в слоге. Мы не замечаем этого различия, а если бы и замечали, то не имеем нужды в особых начертаниях для различных б, так как правильное произношение каждого б достаточно обеспечено следующею за ним гласною» [Тулов, 1874, с. 61].

Фонетика оказалась в ситуации, когда впору выдвигать лозунг «Назад к букве», но на самом деле это было движение «Вперед к фонеме». Действительно, представление о бесконечном количестве звуков вступало в противоречие с тем, что алфавитное письмо -вполне адекватный и практически удобный способ отображения русской речи. Количество необходимых звуковых единиц должно приблизительно совпадать с количеством букв. Такое понимание открывало путь к фонологии.

Соотношение звук и его артикуляция в этот период истории языкознания доводится до совершенства. При этом, конечно, остаются области, в которых основные достижения в описании физиологии звуков речи будут сделаны позднее. Например, описание функции гортани. Работа О. Брока «Очерк физиологии славянской речи» до сих пор является образцовым описанием самых мельчайших нюансов славянского произношения [см.: Брок, 1910; Брок, 2010]. Артикуляция отдельных звуков описывалась как целостность, континуум, а интересы развития фонетики требовали описания всей совокупности звуков речи того или иного языка как системы. Это был путь к фонологии.

Важнейшим в развитии фонетики был фонологической этап. Фонология - это в том числе и попытка объяснить несоответствие принципиально бесконечного количества звуков речи и относительно небольшого количества звуковых единиц языка. Если предельно просто сформулировать возникшую проблему, то она могла бы быть выражена так: количество звуковых единиц языка должно приближаться к количеству букв (известных уже много веков безо всякой особой науки фонетики), а не к количеству звуков речи (выявленных в результате новейших исследований ученых-фонетистов XIX века).

На трех путях решения этой проблемы было создано три фонологические теории.

Ленинградская фонологическая школа (ЛФШ), воспринимающая звук как целостность, континуум, пошла по пути объединения схожих, но не идентичных по своей физической природе звуков. В словоформе [вада] ударный и безударный звуки подобны друг другу, стало быть, составляют одну фонему. Конечный согласный в словоформе [dup] не является физически подобным конечному согласному в корневой морфеме слова [dubы], следовательно, перед нами разные фонемы.

Московская фонологическая школа (МФШ) в решении той же проблемы отказалась от опоры на физическое подобие и предложила такое решение: в одну фонему объединяется всё, что позиционно чередуется. Тогда подобные гласные звуки в словоформе [вада] доказываются разными фонемами, так как корневой гласный закономерно чередуется с ударный [о]: [v /\ da - vodы]. Напротив, разные в физическом отношении звуки в словоформах [dubы - dup] оказываются принадлежащими к одной фонеме <д>.

Более сложный путь у Пражской фонологической школы (ПФШ), которая в своих теоретических основаниях опирается на признаковую структуру фонетических единиц. Кстати, этого вовсе не требуется для ЛФШ и МФШ, которые могут в своих фонологических решениях обойтись без понятия признака. В отношении решения вопросов именно русской фонологии ПФШ столкнулась с рядом трудностей, o преодоление одной из них см., например: Соколянский, 2011. Думается, что плодотворное развитие фонологии возможно в дальнейшем на пути синтеза достижений всех фонологических школ (не только тех, которые здесь были названы).

Выделенный фонетико-фонологический этап - это, скорее, доброе пожелание на будущее, чем уже имеющиеся реальные достижения. Основу этого этапа, по моему мнению, должно составить высказывание М. В. Панова о необходимости сближения фонетики и фонологии: «Ни один типичный звуковой признак не может быть безразличен фонологу; с другой стороны, изучение всякого признака должно быть доведено до фонологического обобщения» [Панов, 1967, с. 163-164]. Если иметь в виду не только признаки, о которых в данном случае говорит М. В. Панов, а любое фонетическое свойство любой фонетической единицы, то движение в указанном направлении может и должно стать стимулирующим для развития фонетики на ближайшее время.

Дата добавления: 2015-09-05