Глава 14. — Если барашек ест кусты, он и цветы ест?

— Если барашек ест кусты, он и цветы ест?

— Он ест все, что попадется.

— Даже такие цветы, у которых шипы?

— Да, и те, у которых шипы.

— Тогда зачем шипы?

А. де Сент-Экзюпери

Лондон, май 2006

Через пять дней после свадьбы Стива неожиданно позвонил Дэниел Ламберг и предложил поужинать вместе, как он сказал, чтобы обсудить возможные перспективы работы. Джейсон попробовал вежливо отказаться, но Ламберг тоном доброжелательным, но не терпящим возражений заявил, что будет ждать его в «Гибискусе» в пятницу в шесть вечера.

Джейсон краем уха слышал об этом ресторане, находившемся недалеко от его работы, и представлял, каков статус заведения.

— Это слишком дорогое место для меня, мистер Ламберг, — возразил он.

— Я вас приглашаю, можете не думать об этом. Так что сделайте над собой усилие и пройдите два квартала от вашего офиса.

— Вы знаете, где я работаю? — спросил Джейсон, стараясь, чтобы голос не выдал охватившего его беспокойства.

— Естественно, я навёл о вас справки. Думаете, я приглашаю на работу каждого, кого встретил во время уикенда? Теперь я иначе оцениваю ваше заявление о том, что вам легко давалась математика. Неудивительно, что вас не удовлетворяет составление отчётов. Я могу предложить вам работу, достойную ваших способностей.

— И вы рассчитываете, что я пойду с вами куда-либо, зная, что вы роетесь в моём прошлом?

— Именно на это я и рассчитываю. Моя организация готова предоставить вам возможность учиться, например, назначить стипендию.

— Послушайте, мистер Ламберг…

— Я занятой человек, и у меня нет времени слушать ваши неразумные доводы, — перебил его Ламберг. — Вы из-за какого-то глупого упрямства можете упустить отличный шанс. Это просто позор, что сын профессора Линдхельма, учёного с мировым именем, делает какие-то там отчёты в богом забытой конторе вместо того, чтобы заниматься серьёзными вещами.

— Что и где я делаю, вас не касается, — резко ответил Джейсон, выведенный из себя едким замечанием Ламберга. Опомнившись, он добавил: — Я признателен вам за ваш интерес к моей учёбе и карьере, но он, на мой вкус, чрезмерен.

— Ценю вашу безукоризненную вежливость, надеюсь, она не позволит вам отвергнуть моё предложение. Я настаиваю, мистер Коллинз.

Джейсону надоел этот спор, и он уже начинал думать, что от одного ужина ничего не случится. Это его абсолютно ни к чему не обязывает, но, при случае, он может воспользоваться предложением Ламберга.

— Хорошо, я приду, — уступил он.

— Пятница, шесть вечера, — напомнил Ламберг.

Чем-то он напоминал Джейсону Робертсона — тот так же стремился найти ему применение.

В пятницу Джейсон отправился на работу в лучшем костюме. Весь день он просидел как на иголках, а когда рабочие часы закончились, был готов просидеть ещё сколько угодно, лишь бы не идти на ужин. Он был бы счастлив, если бы ему сейчас выдали срочное задание, и он со спокойной душой мог бы не ходить на встречу. Но чуда не произошло…

На входе в ресторан он назвал своё имя, и его немедленно проводили к столику в дальнем конце зала, где уже ждал Ламберг. Опять в одном из своих безупречных костюмов и изысканно подобранном шёлковом галстуке. Джейсон в этом респектабельном месте, в обществе состоятельного джентльмена почувствовал себя не очень уютно — его костюм стоил, наверное, меньше, чем порция супа здесь.

Перед тем, как идти на встречу, Джейсон поискал информацию и о Дэниеле Ламберге, и о «Стреттон Кэпитал Менеджмент». Про самого Дэниела ничего не нашлось. Фонд был крупным, с парой десятков офисов в разных странах мира, два главных располагались в Нью-Йорке и Лондоне, но он был параноидально закрытым даже по меркам хеджевых фондов. Оценки относительно объемов управляемого капитала разнились: от сорока до шестидесяти миллиардов долларов. Среди имён нескольких сотрудников, которые Джейсону удалось отыскать, Ламберга не было. Впрочем, в этом не было ничего удивительного.

Фамилия Ламберг была связана разве что с банками: один из частных швейцарских банков когда-то принадлежал семье Ламберг, но наследование по мужской линии пресеклось, и его владельцы уже чуть ли не пятьдесят лет носили другую фамилию.

Когда официант принял заказ и оставил их одних, они какое-то время разговаривали на отвлечённые темы. Джейсон не считал приличным задавать вопросы и ждал, когда Ламберг сам изложит суть своего предложения, а тот особо не торопился, словно ему доставляла удовольствие пустая болтовня.

Наконец, когда появилась первая перемена блюд, он подошёл ближе к делу:

— То, зачем я пригласил вас сюда… Я подумал сразу о нескольких вариантах, но хотел бы сначала узнать, как вы видите своё будущее, Джейсон. Вы не против, если я буду называть вас по имени?

— Нет, так даже лучше. Я хотел бы закончить университет. Допускаю, что смог бы освоить программу самостоятельно, но в таком подходе недостаёт системы. По крайней мере, я никогда не мог этого добиться — меня увлекает один вопрос, и я слишком погружаюсь в него. Думаю, это наследственное. С моим отцом такое происходило постоянно.

— А чего вы ждёте от будущей работы? Что вам нравится делать?

— Анализировать реальные ситуации, прогнозировать результаты. Я занимался такой работой раньше и думаю, что это мне подходит.

— Почему же вы перестали?

Джейсон слегка поёжился под слишком острым немигающим взглядом Ламберга.

— Это зависело не от меня, мистер Ламберг.

— Дэниел, если можно…

Джейсон кивнул. Ламберг был старшего его минимум лет на десять, но они оба были довольно молоды, и менее формальное обращение звучало естественнее. Несколько минут они молча ели, пока, наконец, Ламберг не заговорил:

— Сейчас мне кажется наиболее разумным вариант, где вы будете совмещать учёбу и работу в нашей компании, естественно, на разрешенное студентам количество часов в неделю. Так вы получите реальный опыт и практику. Опять же, сможете зарабатывать. Если же вы захотите целиком посвятить себя учёбе, я поддержу и этот выбор. В таком случае вам будет назначена стипендия.

— Но после окончания обучения я должен буду работать на вас?

— Несколько лет, — кивнул Ламберг. — Мы обговорим сроки позднее, если вы согласитесь на мое предложение. Я нисколько не ограничиваю вас в выборе учебного заведения и специальности. Хотя я бы рекомендовал ограничиться всё же пределами Европы или Соединённых Штатов, Лондон и Нью-Йорк были бы наиболее подходящим вариантом.

— А если я выберу Джульярдскую школу [6]? — улыбнулся Джейсон.

— Пожалуйста, она очень кстати находится на Манхэттене, — равнодушно-насмешливо заявил Ламберг. — Вы поёте или танцуете?

— Разве что немного играю на фортепьяно, для поступления в Джульярд недостаточно, — ответил Джейсон, недовольный тем, что неуместным замечанием сам себя поставил в неловкое положение.

— Есть у вас более реалистичные идеи? — поинтересовался Ламберг.

— Есть, но я пока не принял ваше предложение.

— Хорошо, думайте, Джейсон. В запасе не так много времени.

— У меня есть сомнения. Разного рода…

— Поделитесь… Возможно, я смогу вам помочь.

Ламберг откинулся на спинку стула и чуть склонил голову, всем видом показывая, что внимательно слушает. У Джейсона, как тогда при первой встрече в Эпплтоне, внутри что-то затрепетало при виде этой кажущейся расслабленности хищника. «Не обманывайся, — повторил про себя Джейсон. — Эти доброжелательность и спокойствие — иллюзия. Одно неловкое движение, и он вцепится тебе в глотку».

— Я благодарен за исключительно щедрое предложение, которое вы сделали, Дэниел. Требовать от меня работать на ваш фонд в дальнейшем — стандартная практика. Но мои сомнения касаются ваших личных интересов, которые нельзя включить в контракт, но которые, как мне кажется, присутствуют.

Выражение лица Ламберга осталось непроницаемым.

— Знаете, Джейсон, — он тихо рассмеялся, — с вами приятно иметь дело. Вы достаточно умны, чтобы всё понять, вам даже намёков не требуется, и, с другой стороны, вы хорошо воспитаны и не опускаетесь до пошлых обвинений. Я всё больше убеждаюсь, что вы могли бы стать для меня идеальным спутником.

Ламберг заметил слабое движение Джейсона, лёгкий наклон вперёд, и понял, что первой реакцией того было выскочить из-за стола и покинуть ресторан, но он мгновенно подавил её. Джейсон лишь шире раскрыл свои светлые серые глаза, слегка смущённые, но не испуганные.

— Спасибо, что рассеяли мои сомнения, — ледяным тоном проговорил он. — Боюсь, я вынужден отклонить оба ваших предложения.

— Буду надеяться, вы передумаете.

— Нет, я не передумаю. Не тратьте на меня время.

— Обычно я так и поступаю, — сообщил Ламберг, поднося ко рту бокал с водой. — Но вы стоите б о льших усилий. Вы, в своём роде, исключительный случай. Я не отступлюсь после первой неудачи.

— Вы в курсе, что некоторых мужчин не интересуют другие мужчины?

— Разумеется. Но вы не из их числа, — уверенно заявил Ламберг. — Мне не надо было ничего говорить, чтобы вы уловили суть моего интереса к вам. Как вы это почувствовали?

Джейсон вспыхнул.

— Мне пора идти.

— Спасибо за компанию, Джейсон. Мой шофёр отвезёт вас домой.

Джейсон поднялся из-за стола и ответил:

— Извините, но и это предложение я вынужден отклонить. Прощайте.

— До встречи, — улыбнулся Ламберг.

Джейсон вышел из ресторана и пошёл в сторону метро.

Этот вечер он не забудет никогда в жизни. Самоуверенный мерзавец всё же вывел его из себя под конец…

Он не был до конца уверен насчёт Ламберга, пока тот сам не подтвердил догадку Джейсона. В отличие от Джейка, он не бросал на Джейсона характерных взглядов и в его поведении и манерах не было ничего, что могло бы отнести его к подобному типу мужчин. Это было подводное течение, едва уловимое, напряжённое, ждущее, затаившееся. И Джейсон, пусть и не сразу, но почувствовал это лёгкое кружение воды в опасной глубине.

Разве что упоминание о Нью-Йорке и Лондоне было намёком. Дэниел давал понять, что хочет держать Джейсона возле себя — в городах, где расположены главные офисы фонда.

Джейсон думал, что после случившегося зимой внимание мужчины напугает его и вызовет отвращение, но этого не произошло. Возможно, это было влияние Дэниела Ламберга — мужчина ещё тогда, в Эпплтоне, понравился ему (в самом невинном смысле) своим спокойствием, силой, даже лёгким высокомерием. Симпатия, которую Джейсон испытывал к нему тогда, не давала ему возненавидеть Ламберга за его намёки теперь.

***

Выходные прошли как обычно: Джейсон сходил на занятия, один вечер провёл с друзьями в кафе. Эмили тоже была там, и они общались вполне дружелюбно. Потом пролетели ещё два рабочих дня. Но всё это время Ламберг не выходил у Джейсона из головы. Он одно за другим прокручивал в памяти все события того вечера, а низкий твёрдый голос вновь и вновь произносил в его голове те же самые фразы. В ресторане этот голос казался ему ровным, механическим, но теперь он различал в нём тончайшие модуляции, оттенки смыслов и эмоций. Он с невероятной яркостью видел сильные ладони и крепкие запястья, выглядывающие из-под застёгнутого на запонку голубого манжета, чёткие, словно выточенные из камня, очертания лица Ламберга, переливы шёлка на его галстуке и сотни других мелких деталей, которые врезались ему в память.

Так что когда Джейсон во вторник вечером подошёл к дверям своей квартиры и увидел возле них Ламберга собственной персоной, он в первую секунду подумал, что это всего лишь продолжение его навязчивых видений.

— Что вы здесь делаете? — возмущённо прошипел Джейсон, понимая, что громкий разговор вызовет любопытство соседей. По крайней мере, у него в квартире через дверь прекрасно было слышно всё происходящее в подъезде.

— Хотел узнать, что ты решил насчёт работы и учёбы, — невозмутимо ответил Ламберг уже совсем не тем официально-вежливым тоном, каким разговаривал раньше. Он стоял, привалившись плечом к простенку, и внимательно разглядывал Джейсона.

— Я вам, кажется, всё уже сказал!

— Вдруг ты передумал. И так как ты не отвечал на звонки, я решил нанести личный визит.

Джейсон в который уже раз пожалел, что дал Ламбергу свой номер телефона — с этого всё и началось. Надо же было быть сделать такую глупость!

— Я вызову полицию, если вы немедленно не уйдёте. Как вы вообще вошли в подъезд?!

— Ну что ж, вызывай, — равнодушно заявил Ламберг. — Я просто хотел поговорить. Ничего предосудительного я не делаю.

— Уходите. Сколько раз вам повторять?

— Хочешь от меня избавиться — удели мне пять минут, и я уйду.

— Вы серьёзно думаете, что я пущу вас в свою квартиру? — возмутился Джейсон.

— Джейсон, я не собираюсь на тебя набрасываться. Я что, похож на такого человека?

— Даже очень. Вы меня преследуете.

— Думаю, ты не представляешь себе настоящего значения слова «преследовать». Я знаю про тебя всё: когда ты уходишь на работу, во сколько возвращаешься, что покупаешь на ужин, где и с кем проводишь выходные.

У Джейсона кровь гулко застучала в висках. Ламберг же продолжал:

— Я обладаю кое-какими возможностями, и если бы мне нужно было всего лишь на тебя «наброситься», тебя бы привезли ко мне домой в ту же минуту. Ты даже не представляешь, насколько это просто организовать.

Джейсон закрыл глаза, когда на него накатила волна страха и воспоминаний.

— Но вместо этого я бегаю за тобой по всему городу, как подросток… Жду тебя под дверью, чёрт возьми…

— Что вам от меня нужно? Я вам всё сказал… — чуть не задыхаясь пробормотал Джейсон.

— Я хочу объяснить кое-что… Просто поговорить в спокойной обстановке.

— Заходите, — сквозь зубы произнёс Джейсон, доставая из кармана ключи.

Когда они вошли в квартиру, Ламберг окинул оценивающим взглядом одну-единственную комнату и чуть нахмурился.

«Если ты привык ходить по паркету и жить во дворцах — это твои проблемы, — зло подумал Джейсон. — Я тебя сюда не приглашал».

Если Ламбергу и не понравились квартира и обстановка, он ничего не сказал. Джейсон снял пиджак, бросил его на диван, сел за маленький стол, отделявший основную часть комнаты от кухонного уголка, и кивнул на второй стул:

— Садитесь и говорите быстрее. Пять минут пошли.

Ламберг послушно сел, положил переплетённые пальцы на пластиковую столешницу перед собой и начал:

— Возможно, тот метод, который я избрал, чтобы тебя добиться, был не самым правильным. И поэтому ты воспринял меня не так, как нужно…

Джейсон с трудом удержался, чтобы не прокомментировать, что вряд ли другой способ подействовал бы лучше.

— Ты ничего не знаешь обо мне, мы разговаривали буквально четыре раза, и глупо было бы рассчитывать, что ты кинешься в мои объятия. Я очень богатый человек, Джейсон, очень. Это старые деньги, приумноженные последними поколениями. Я довольно консервативен и редко выхожу за пределы своего круга. Мой круг — это не обязательно люди очень богатые, это и старая аристократия, политики, дипломаты, реже люди искусства. Разумеется, я не стремлюсь общаться с певичками, актёрами или спортсменами, как это сейчас модно. Так вот, люди моего круга умеют различать статус человека. Есть сотня знаков и примет: кто с кем и каким тоном разговаривает и где сидит за обеденным столом, какие часы или галстук он носит. Это как проба на ювелирном изделии. И я никогда не имел проблем с вниманием женщин или мужчин. Они определяют мою стоимость на глаз, и упоминания того, кто я и чем владею, достаточно для того, чтобы они оказались в моей постели. Разумеется, не все насквозь продажны, мне доводилось получать вежливый отказ: я забывал об этом через пару часов и переключался на другую цель. Но я, по какой-то непонятной для меня самого причине, не могу забыть тебя. И не хочу забывать.

Джейсон смотрел на Ламберга во все глаза. На улице темнело, и на лицо мужчины упали глубокие угольные тени, резко очертив линии губ и тонкий с чуть заметной горбинкой нос. Джейсон пока плохо понимал, к чему идёт разговор, но решил, что его не получится ни разжалобить грустными историями, ни купить описаниями роскошной жизни.

— В моей жизни, — продолжал Ламберг, — было не так много вещей, которых я хотел с той же силой, с какой хочу добиться тебя. И я их всегда получал. Имей это в виду.

— Я не вещь, — отрывисто произнёс Джейсон. — Я не вещь, которую вы можете заполучить просто потому, что у вас есть деньги.

— Я знаю. Но ни один человек не был мне нужен так сильно. Я сегодня провёл в самолёте семь часов, только чтобы увидеть тебя, и завтра утром я возвращаюсь назад. Четырнадцать часов ради одного разговора.

— Сочувствую. Это всего лишь очередная прихоть, скоро пройдёт, — холодно ответил Джейсон.

— Нам обоим было бы проще, если бы это было так, — Ламберг опустил глаза. — Мне тридцать пять, я думал, что романтические глупости остались позади, но ты разбудил что-то во мне, с чем я не могу справиться…

Джейсон испытывал по отношению к Ламбергу смешанные чувства: ему была неприятна его настойчивость, но в то же время его удивляло то, как этот сильный, гордый человек почти просил о сочувствии.

— Я не могу ничем помочь, — покачал Джейсон головой. — Отношения с мужчиной меня не интересуют.

— Ты пробовал? — спросил Ламберг.

— Что?

— Ты когда-нибудь был с мужчиной?

Джейсон отвёл глаза в сторону, не зная, что сказать, но в Ламберге было что-то — он с самого начала почувствовал это, — чему он не мог противиться. Он не мог лгать ему в глаза, их взгляд словно душу из него вынимал и пронизывал насквозь.

— Да, был, — признался Джейсон, — и я меньше всего на свете хочу повторять этот опыт. А теперь, надеюсь, вы уйдёте.

— Да, конечно, — Ламберг словно бы в смущении поднялся из-за стола.

Джейсон решил, что тот не ожидал получить такой ответ на свой вопрос. Он поднялся тоже и подошёл к двери, чтобы открыть её перед Ламбергом.

— Осталась еще одна, последняя вещь, — вдруг сказал тот уже почти на пороге.

— Что ещё? — устало проговорил Джейсон.

Ламберг не ответил. Одним неуловимо быстрым движением он схватил Джейсона за плечи, прижал к стене и начал целовать. Он был выше, тяжелее и сильнее его, и Джейсон, растерянный и напуганный, почти не сопротивлялся. Он вжался в стену и попытался отвернуться, но Дэниел снова поймал его губы своими.

Джейсон почувствовал, как его рот приоткрывается под напором Ламберга, и через несколько мгновений поцелуй уже был похож на настоящий. Мужчина вскоре сам прервал его.

Он не смел поднять на Ламберга глаза, ожидая увидеть торжествующую усмешку, но когда всё же посмотрел, лицо Дэниела было напряжённым и неуверенным. Несколько секунд он не сводил с Джейсона тёмного жадного взгляда, а потом, не сказав ни слова, вышел, бесшумно закрыв за собой дверь.

Джейсон всё это время стоял, глядя прямо перед собой и не шевелясь, словно механическая игрушка, у которой кончился завод. И лишь когда шаги Ламберга стихли на лестнице, он сполз по стене вниз и сел на пол, опустив голову на колени. Он только сейчас почувствовал, как всё сжимается и напрягается в паху, и стоило лишь дотронуться рукой, чтобы его словно током ударило от возбуждения.

И он знал: дело даже не в поцелуе… Внутри него что-то словно прорвало преграду и ринулось наружу, когда руки Ламберга сжали его, когда он ощутил всем телом его вес, безжалостно вдавливающий в стену, и почувствовал собственную слабость перед этой грубой силой. Этому его никто не учил, это было в нём самом. Всё то тёмное, жестокое, властное, что обычно отталкивало его в других людях, в Ламберге привлекало, тянуло, сводило с ума, терзало, будоражило…

Такого не должно было быть… Только не с ним, пожалуйста, не с ним…

Дата добавления: 2015-09-05