Пятница, 23 ноября

Я пишу это дома. Я, наконец, почувствовала это место своим, почувствовала связь с ним.

Я прочитала дневник до конца, и встретилась с Клэр. Эти события рассказали мне всё, что нужно знать.

Клэр пообещала, что она вернулась в мою жизнь и больше её не покинет. Передо мной лежит невзрачный конверт с моим именем. Артефакт. Он меня дополняет. Наконец-то, в моём прошлом появился смысл.

Скоро мой муж вернётся домой, и я с нетерпением жду его. Я люблю его. Теперь я это знаю.

Я напишу эту историю, а потом мы вместе сможем всё сделать лучше.

Это был солнечный день. Я вышла из автобуса. Свет был пронизан синей прохладой зимы, земля твёрдая.

Клэр сказала, что она будет ждать меня на вершине холма у парадной лестницы дворца, поэтому я сложила кусочек бумаги, на котором было написано направление и начала подниматься по пологому склону, огибающий парк кругом.

Это заняло больше времени, чем я ожидала, и всё же я не привыкла к ограничениям своего тела. Мне пришлось отдохнуть, когда я почти достигла вершины. "Должно быть, я когда-то была здоровой, - подумала я. - Ну, или, по крайней мере, здоровее, чем сейчас".

Я задумалась, стоит ли мне начать заниматься.

Мне открылся прекрасный вид: скошенная трава, пересекающиеся асфальтные дорожки, утыканные урнами, и женщины с колясками.

Я поняла, что нервничаю. Я не знала, чего ожидать. Откуда бы мне знать? В моих воспоминаниях Клэр была одета в чёрное. Джинсы, футболка. Я видела её одетой в сапоги и пальто. Или в длинную юбку, цветной галстук, сделанный из какого-то материала, который, думаю, можно описать, как лёгкий. У меня не было видений, как она выглядит сейчас, в этом возрасте.

Я посмотрела на часы. Было рано. Даже не задумываясь, я сказала себе, что Клэр всегда опаздывает, но тут же удивилась, откуда я это знала, остатки памяти напомнили мне. "Там столько всего, - подумала я. - Почти на поверхности". Столько воспоминаний метается, как серебристые пескари в мелкой речке.

Я решила подождать на одной из скамеек. Длинные тени лениво растягивались на траве. За рядами деревьев дома, стоящие пугающе близко друг к другу, простирались вдаль. Я поняла, что я живу в одном из этих, неотличимых друг от друга домов.

Я представила, как закуриваю сигарету и с тревогой вдыхаю полные лёгкие, и пыталась удержаться от соблазна встать и начать шагать туда-сюда. Я нервничала так нелепо. Причины же не было. Клэр была моей подругой. Моей лучшей подругой. Волноваться было не о чем. Я в безопасности.

Со скамейки отслаивалась краска, и я отковырнула её, открыв влажную древесину. Кто- то использовал тот же способ, чтобы нацарапать две пары инициалов рядом, окружил их сердцем и добавил дату.

Я закрыла глаза. Смогу ли я когда-нибудь привыкнуть к живым доказательствам того,

что прожила все эти годы? Я вдохнула запах влажной травы, хот-догов и бензина.

Тень упала на моё лицо, и я открыла глаза. Передо мной стояла женщина. Высокая с копной рыжих волос, одетая в брюки и полушубок. Её за руку держал маленький мальчик с пластмассовым мячом.

- Извините, - сказала я и подвинулась, чтобы она смогла сесть рядом со мной, но женщина улыбнулась.

- Крисси! - сказала она. Голос без сомнения принадлежал Клэр. - Крисси, дорогая! Это

я.

Я перевела взгляд с ребёнка на её лицо.

Оно было испещрено морщинами там, где когда-то было гладким, из-за них её глаза

опустились, чего не было в моих воспоминаниях, но это был она. В этом не было никаких сомнений.

- Господи, - сказала она. - Я так волновалась о тебе. Она подтолкнула ко мне ребёнка.

- Это Тоби.

Мальчик посмотрел на меня.

- Ну же. Поздоровайся, - сказала Клэр.

На секунду я подумала, что это она говорит мне, затем он сделал шаг вперёд. Я улыбнулась. Моей единственной мыслью было: "Это Адам?" Хоть я и знала, что этого не может быть.

- Привет, - сказала я.

Тоби, перетаптываясь с ноги на ногу, пробормотал что-то, чего я не смогла расслышать, повернулся к Клэр и сказал:

- Теперь я могу пойти поиграть?

- Не уходи далеко. Хорошо?

Она погладила его по волосам, и он побежал в парк.

Я поднялась и повернулась к ней лицом. Не знаю, хотелось ли мне так же повернуться и убежать, такой обширной была пропасть между нами, но потом она протянула ко мне руки.

- Крисси, дорогая, - сказала она, и пластмассовые браслеты, висящие на запястье, загремели, ударившись друг о друга. - Я скучала по тебе. Я так сильно скучала, чёрт возьми.

Давящий на меня груз свалился и исчез. Я, зарыдав, бросилась к ней в объятья. На какое-то короткое мгновение я почувствовала себя так, как будто знала о ней и о себе всё. Как будто пустоту в глубине моей души осветило чем-то даже ярче, чем солнце. История, моя история, промелькнула передо мной, но слишком быстро, чтобы я успела сделать что- нибудь, кроме как выхватить кусочек из неё.

- Я помню тебя. Помню, - сказала я.

А потом всё исчезло, и тьма накатила снова.

Мы сели на скамейку, и долгое время, молча, смотрели, как Тоби с мальчишками играет в футбол.

Я была рада соприкоснуться со своим прошлым, и всё же между нами была какая-то неловкость, от которой я не могла избавиться. Одна фраза продолжала вертеться в голове: "Что-то, связанное с Клэр".

- Как ты? - спросила я, в конце концов, и она рассмеялась.

- Хреново, - ответила она, открыла сумку и достала пачку табака.

- Ты не закурила снова, да? - спросила она после того, как предложила мне сигарету, и я

отрицательно покачала головой, снова осознавая, что она была тем человеком, который знал гораздо больше обо мне, чем я знала сама.

- Что такое? - спросила я.

Она начала скручивать сигарету, кивнув в сторону сына.

- Знаешь, у Тоби СДВГ. Он не спал всю ночь, а, следовательно, и я.

- СДВГ?

Она улыбнулась:

- Извини. Думаю, это довольно новое понятие. Синдром дефицита внимания и гиперактивности. Мы даём ему Риталин, хотя, чёрт возьми, ненавижу это делать. Но это единственный выход. Мы уже испробовали всё остальное. Он настоящее чудовище без него. Ужас.

Я посмотрела на Тоби, бегающего вдалеке. Ещё один дефективный, испорченный мозг в здоровом теле.

- Но в целом он в порядке?

- Да, - ответила она, вздохнув, положила бумагу для сигареты на колени и начала насыпать табак вдоль сгиба.

- Просто иногда он бывает очень утомительным. Это, как ждать, пока тебе отдадут твою часть сигареты, когда куришь одну на двоих, а первый всё никак не докуривает.

Я улыбнулась. Я понимала, о чём она, но только теоретически. У меня не было ориентиров, не было воспоминаний, каким был Адам, ни в возрасте Тоби, ни младше.

- Тоби кажется довольно юным? - сказала я. Она засмеялась.

- Ты имеешь в виду, что я довольно старая!

Она лизнула клейкую сторону сигаретной бумаги.

- Да. Я припозднилась. Я была уверена, что этого не должно случиться, так что мы были беспечны...

- Ты имеешь в виду...? Она снова засмеялась.

- Я не говорю, что он был случайностью, давай просто скажем, что он был потрясением. Она засунула сигарету в рот.

- Ты помнишь Адама?

Я посмотрела на неё. Она отвернулась от меня, прикрыв огонёк от ветра, и я не видела выражение её лица, и не могла сказать, было ли это движение осознанным уклонением от моего взгляда.

- Нет. Несколько недель назад я вспомнила, что у меня был сын, и с тех пор я пишу об этом и чувствую, что ношу с собой эти знания, как кусок скалы в груди. Но, нет. Я не помню ничего о нём.

Она послала облако голубоватого дыма в небо.

- Это печально. Мне очень жаль. Но ведь Бен показывает тебе фотографии? Разве это не помогает?

Я взвешивала, сколько я могла рассказать ей. Кажется, они были на связи, были когда- то друзьями. Мне нужно быть осторожной, но всё же я ощутила всевозрастающее желание как говорить, так и слушать, правду.

- Да, он показывает мне фотографии. Хотя их нет у нас дома. Он говорит, что я слишком расстраиваюсь из-за них. Он прячет их.

Я чуть не сказала, держит под замком. Кажется, она на самом деле была удивлена:

- Прячет? Правда?

- Да. Он думает, что если я наткнусь на них случайно, то это собьёт меня с толку. Клэр кивнула.

- Но ты же могла и не узнать его? Ты же могла не понять, кто он?

- Наверное, могла.

- Могу себе представить такое, - сказала она, поколебалась и добавила. - Сейчас, когда он ушёл.

"Ушёл", - подумала я. Она сказала, это так, как будто он просто выскочил на несколько часов, чтобы отвести девушку в кинотеатр, или в магазин за туфлями. Хотя я и понимала. Понимала молчаливое согласие не говорить о смерти Адама. Пока. Понимала, что Клэр пытается защитить меня.

Я ничего не сказала. Вместо этого я попыталась представить, как это видеть своего сына каждый день, когда каждая фраза имела значения, ещё до того, как каждый день стал отделённым от череды других. Я попыталась представить, как просыпаюсь каждое утро, зная, кто он, имея возможность планировать, ждать Рождества, его День Рождения. "Как нелепо, - подумала я. - Я даже не знаю, когда у него День Рождения".

- Ты бы хотела его увидеть? Моё сердце подпрыгнуло.

- У тебя есть фотографии? Можно... Она выглядела удивлённой.

- Конечно же! Дома. На компьютере.

- Мне бы хотелось одну фотографию.

- Да. Но...

- Пожалуйста. Это так много значит для меня. Она положила свою руку на мою.

- Конечно. Я принесу в следующий раз, но...

Её прервал плачь вдалеке. Я посмотрела в сторону парка. Тоби бежал к нам, плача, в то время как игра в футбол продолжалась.

- Чёрт! - выругалась Клэр под нос, встала и крикнула. - Тобиас! Тоби! Что случилось? Он продолжал бежать.

- Дерьмо. Я схожу и посмотрю, что там с ним.

Она подошла к сыну и присела на корточки, чтобы спросить, что случилось. Я посмотрела на землю. Дорожка была покрыта мхом, и несколько травинок, пробившиеся сквозь асфальт, тянулись к солнечному свету. Я была довольна. Не только тем, что Клэр принесёт мне фотографию Адама, но и тем, что она сделает это в следующую встречу. Значит, мы ещё раз увидимся друг с другом. Я поняла, что каждый раз будет, как первый. Какая ирония! Я склонна забывать, что у меня нет памяти. Ещё я поняла кое-что, то, с какой ностальгией она говорила о Бене, заставило подумать, что моя идея об их романе - нелепа.

Она вернулась.

- Всё в порядке, - сказала она, щелчком выкинула сигарету и вдавила каблуком её в землю.

- Небольшое недопонимание в вопросе принадлежности мяча. Пройдёмся? Я кивнула, и она повернулась к Тоби:

- Дорогой! Мороженного?

Он согласился, и мы пошли по направлению к дворцу. Тоби держал Клэр за руку. "Они так похожи, - подумала я.- В их глазах горит одинаковый огонь".

- Я люблю приходить сюда, - сказала Клэр. - Этот вид такой вдохновляющий. Тебе так не кажется?

Я взглянула на серые дома, перемежающиеся с зеленью.

- Наверное. Ты всё ещё рисуешь?

- Почти нет. Я дилетант. Я стала дилетантом. Наши стены усеяны моими картинами, но ни у кого больше их нет. К сожалению.

Я улыбнулась. Она не упомянула о моём романе, и мне хотелось спросить, читала ли она его и что о нём думает.

- А чем ты сейчас занимаешься?

- В основном присматриваю за Тоби. Он на домашнем обучении.

- Понятно.

- Не было выбора. Ни одна школа не берёт его. Они говорят, что у него слишком подрывной характер. Они не могут с ним справиться.

Я посмотрела на её сына, который шёл рядом с нами и держал маму за руку. Он казался абсолютно спокойным. Он спросил, когда он получит мороженное, и Клэр ответила, что скоро. Я не могла представить, что с ним бывает сложно.

- Каким был Адам? - спросила я.

- Ребёнком? Он был хорошим мальчиком. Очень вежливым. Хорошо вёл себя.

- Я была хорошей матерью? Он был счастлив?

- О, Крисси. Да. Да. Ни одного ребёнка не любили больше, чем его. Ты не помнишь? Ты пыталась забеременеть какое-то время. У тебя была внематочная беременность. Поэтому ты волновалась, что не сможешь больше забеременеть, но потом появился Адам. Ты была так счастлива. Вы оба. И тебе понравилось быть беременной. Я же ненавидела это. Я была надутая, как чёртов дом. И эта ужасная тошнота. Кошмар. Но у тебя всё было по-другому. Тебе нравилась каждая секунда этого времени. Ты сияла всё время, пока носила его. Крисси, ты освещала комнату, когда входила в неё.

Я закрыла глаза, пока мы шли, и попыталась сначала вспомнить себя беременной, а потом представить это. Но у меня не получилось ни то, ни другое. Я посмотрела на Клэр.

- А потом?

- Потом? Роды. Это было прекрасно. Бен, конечно же, присутствовал на них. Я приехала, как только смогла.

Она остановилась и повернулась, чтобы посмотреть на меня.

- И ты была великолепной матерью, Крисси. Великолепной. Адам был счастлив, окружён заботой и любовью. Ни один ребёнок не может желать большего.

Я попыталась вспомнить материнство, детство своего сына. Ничего.

- А Бен?

Она сделала паузу, а затем сказала:

- Бен был великолепным отцом. Всегда. Он любил этого мальчика. Он мчался с работы домой каждый вечер, чтобы увидеть его. Когда Адам произнёс первое слово, Бен позвал всех и рассказал им. То же самое было, когда он начал ползать и делать первые шаги. Как только Адам начал ходить, Бен стал брать его в парк, на футбол и вообще всюду. А Рождество! Столько игрушек! Думаю, что единственно из-за чего, вы ссорились, из-за того, сколько Бен купил игрушек Адаму. Ты волновалась, что он избалует ребёнка.

Я ощутила укол сожаления, желание извиниться за то, что пыталась отказать своему сыну в чём-либо.

- Теперь бы я разрешила ему всё, что бы он ни захотел, - сказала я. - Если бы только могла.

Она грустно посмотрела на меня.

- Знаю. Знаю. Но пусть тебя утешает осознание того, что он не хотел больше, чем ты давала.

Мы пошли дальше. У пешеходной дорожки был припаркован фургон, который продавал мороженое. Мы повернули к нему. Тоби начал дёргать мамину руку, таща её вперёд. Она наклонилась, дала ему банкноту и отпустила.

- Возьми одно! - крикнула она вслед. - Только одно! И подожди, пока дадут сдачу! Я смотрела, как он бежит к фургону.

- Клэр, сколько было Адаму, когда я потеряла память? Она улыбнулась.

- Должно быть, три. Может быть, четыре.

Я почувствовала, что вступаю на новую территорию. Опасную территорию. Но я должна. Я должна узнать правду.

- Мой доктор говорил, что на меня напали, - сказала я. Она не ответила. - В Брайтоне.

Зачем я была там?

Я посмотрела на Клэр, изучая её лицо. Кажется, она принимала решение, взвешивая варианты, решая, что делать.

- Не знаю точно. Никто не знает.

Она замолчала, и мы обе некоторое время наблюдали за Тоби. Он купил мороженое и начал его разворачивать со сконцентрированным выражением лица.

Молчание слишком затянулось. "Если я не скажу что-нибудь, - подумала я. - То это будет длиться вечно".

- У меня был роман, да?

Никакой реакции не последовало. Ни вздоха, ни возгласа отрицания, ни даже удивлённого вида. Клэр спокойно смотрела на меня.

- Да. Ты изменяла Бену.

В её голосе не было эмоций. Интересно, что она думала обо мне. Тогда и сейчас.

- Расскажи мне.

- Хорошо. Но давай присядем. Я просто умираю, как хочу кофе. Мы пошли к главному зданию.

Кафе было совмещено с баром. Стулья стальные, столы невзрачные. Повсюду были пальмы, попытку создать определённую атмосферу разрушал холодный воздух, который врывался в помещение всякий раз, когда кто-нибудь открывал дверь.

Мы сели друг напротив друга за столик, на котором было разлито кофе, согревая руки о наши напитки.

- Что случилось? - снова спросила я. - Мне нужно знать.

- Об этом нелегко говорить, - произнесла Клэр. Она говорила медленно, как будто выбирая путь по труднопроходимой территории. - Думаю, это началось немногим позже рождения Адама. Когда первоначальное волнение поутихло, начался чрезвычайно трудный период.

Она сделала паузу.

- Это так сложно, правда? Видеть, что происходит, когда ты в самом центре событий?

Мы только потом, заглядывая в прошлое, видим всё таким, каким оно было. Я кивнула, но не поняла. Я лишена возможности заглянуть в прошлое. Она продолжила.

- Ты постоянно плакала. Ты волновалась, что не привязалась к ребёнку. Обычная, в общем, ситуация. Мы с Беном делали, что могли, и твоя мама, когда она была рядом, но это было тяжело. И даже, когда худшее было позади, ты всё равно считала, что всё слишком сложно. Ты не смогла вернуться к работе. Однажды ты позвонила мне в середине дня. Расстроенная. Говорила, что чувствуешь себя неудачницей. Не неудачницей в материнстве, потому что видела, как Адам счастлив, но неудачницей на писательском поприще. Ты думала, что уже никогда не сможешь писать. Тогда я пришла к тебе. Ты совсем запуталась. Детский плач, работа.

Я задавалась вопросом, что дальше, насколько ещё может быть хуже, и тогда она сказала:

- Ты ссорилась с Беном. Ты негодовала, что он так легко приспособился к такой жизни.

Он предложил тебе нанять няню, но...

- Но?

- Ты сказала, что в этом он весь. Сорить деньгами, чтобы решить проблему. Ты была в чём-то права, но... Возможно, ужасно несправедлива.

"А возможно, и нет", - подумала я. И ещё меня поразило то, что у нас тогда должны были быть деньги, больше денег, чем после того, как я потеряла память, даже больше, чем сейчас. Должно быть, моя болезнь истощила наши ресурсы.

Я попыталась представить, как мы ссоримся с Беном, как я ухаживаю за Адамом, пытаясь при этом писать. Попыталась представить бутылки с молоком, или Адама у своей груди. Грязные подгузники. Утренние часы, когда единственными моими амбициями было накормить ребёнка и поесть самой, и вечера, когда я была измученной настолько, что хотела только одного - спать, но до сна ещё нужно было прожить несколько часов, и мой мозг был далёк от мыслей о писательстве. Я увидела всё это, и ощутила медленно накатывающее жгучее негодование.

Но только и всего. Лишь воображаемые картинки. Я ничего не вспомнила. Такое ощущение, как будто история Клэр вообще не имела ничего общего со мной.

- Поэтому я завела роман? Она посмотрела вверх.

- Я тогда рисовала и была свободна. Я вызвалась сидеть с Адамом два вечера в неделю, чтобы ты смогла писать. Я настаивала.

Она взяла мою руку.

- Это моя вина, Крисси. Я даже предложила тебе сходить в кафе.

- Кафе?

- Я подумала, что хорошо бы тебе выходить куда-нибудь из дома, получить немного личного пространства, несколько часов в неделю вдалеке от всего. Спустя несколько недель, тебе, кажется, стало лучше. Ты была счастлива, говорила, что работа продвигается хорошо. Ты начала ходить в кафе почти каждый день и брала с собой Адама, когда я не могла сидеть с ним. Но потом я заметила, что ты стала по-другому одеваться. В классические вещи, но я во время не поняла, что это значило. Я подумала, что всё это, потому что ты стала лучше себя чувствовать, увереннее. Но однажды вечером мне позвонил Бен. Думаю, он был пьян.

Он сказал, что вы поссорились сильнее, чем прежде, и он не знает, что делать. Ты отказывалась от секса. Я сказала, что, возможно, это из-за ребёнка, что, возможно, он волнуется необоснованно. Но...

Я прервала:

- Но я встречалась с кем-то.

- Я спросила тебя. Сначала ты всё отрицала. Но потом я сказала, что не тупая, так же, как и Бен. Мы немного поспорили, но спустя какое-то время ты рассказала мне правду.

Правду. Ничего очаровательного или волнующего. Лишь голые факты. Я превратилась в живое клише, трахалась с человеком, которого встретила в кафе, пока моя лучшая подруга нянчилась с моим ребёнком, а мой муж зарабатывал деньги, чтобы оплатить одежду и бельё, которые я надевала для кого-то другого. Я представила тайные телефонные звонки, которые прерывались, когда неожиданно кто-нибудь приходил, и дни, когда мы могли быть вместе, убогие, жалкие вечера, которые я проводила в постели с мужчиной, который временно казался лучше, чем мой муж. Более возбуждающим? Привлекательным? Лучшим любовником? Богаче? Этого ли мужчину я ждала в гостиничном номере, мужчину, который, в конечном счете, напал на меня, лишив меня прошлого и будущего?

Я закрыла глаза. Вспыхнули воспоминания. Руки стягивают волосы вокруг моего горла. Моя голова под водой. Я задыхаюсь, кричу. Я вспомнила, о чём я думала в тот момент: "Я хочу увидеть своего сына. Последний раз. Хочу увидеть своего мужа. Мне нельзя было так поступать с ним. Нельзя было изменять ему с этим мужчиной. Я никогда не смогу попросить у него прощение. Никогда".

Я открыла глаза. Клэр сжимала мою руку.

- Ты как?

- Расскажи мне.

- Я не знаю...

- Пожалуйста. Расскажи. Кто это был? Она вздохнула:

- Ты сказала, что встретила кое-кого ещё, кто ходил в кафе регулярно. Он был милым.

Привлекательным. Ты пыталась, но не смогла устоять.

- Как его звали? Кто он?

- Не знаю.

- Ты должна знать! Хотя бы его имя! Кто сделал это со мной? Она посмотрела мне в глаза.

- Крисси, - произнесла она спокойным голосом. - Ты никогда не говорила его имя. Ты просто сказала, что встретила его в кофе. Думаю, ты не хотела, чтобы я знала подробности. По крайней мере, не больше, чем я уже знала.

Я почувствовала, как ускользает ещё одна надежда, исчезая в водовороте реки. Я никогда не узнаю, кто сделал это со мной.

- И что произошло дальше?

- Я говорила, что ты поступаешь глупо. Что, прежде всего, нужно подумать об Адаме и Бене. Я думала, что ты прекратишь встречаться с этим человеком.

- Но я не слушала.

- Нет. Сначала. Мы поссорились. Я сказала, что ты поставила меня в ужасное положение. Бен тоже мой друг. А ты просила меня врать ему.

- Что было дальше? Сколько это продолжалось?

Она помолчала, а потом сказала:

- Не знаю. Однажды, должно быть, спустя несколько недель, ты заявила, что всё кончено. Ты сказала этому мужчине, что у вас ничего не получится, что ты совершила ошибку. Сказала, что сожалеешь, что была дурой. Сумасшедшей.

- Я врала?

- Не знаю. Не думаю. Мы с тобой не врали друг другу. Она подула на свой кофе.

- Несколько недель спустя тебя нашли в Брайтоне. Я понятия не имею, что случилось тогда.

Возможно, именно эти слова "Я понятия не имею, что случилось тогда" и запустили процесс понимания, что, возможно, я никогда не узнаю, как на меня напали, но неожиданно я издала звук. Я попыталась успокоиться, но ничего не получилось. Что-то среднее между вздохом и воем, словно животное кричало от боли. Тоби поднял глаза от раскраски. Все в кафе повернулись и посмотрели на меня, на сумасшедшую женщину, потерявшую память. Клэр сжала мою руку.

- Крисси! Что с тобой?

Теперь я рыдала, сотрясаясь всем телом и задыхаясь. Плакала обо всех тех годах, которые потеряла, и обо всех, которые я потеряю, годах между настоящим моментом и днём, когда я умру. Плакала, потому что, как бы ни было бы ей сложно рассказать мне о моём романе, браке и сыне, ей придётся завтра сделать это снова. Плакала по большей части, потому что сама всё это спровоцировала.

- Извини, - сказала я. - Извини.

Клэр поднялась, обошла стол и присела на корточки рядом со мной, обняв рукой моё плечо, а я положила голову на её плечо.

- Ну-ну-ну, - приговаривала она, пока я рыдала. - Крисси, дорогая, всё в порядке. Я здесь. Я здесь.

Мы вышли из кафе. Как будто не желая отстать, Тоби стал неистово буйным, после моей вспышки. Он сбросил раскраску на пол, а следом и стакан с соком. Клэр вытерла всё и сказала:

- Мне нужен свежий воздух. Пойдём?

Теперь мы сидели на скамейке, с которой открывался вид на парк. Наши колени стояли под углом друг к другу, и Клэр держала мои руки, растирая, как будто они замёрзли.

- У меня... - начала я. - У меня было много романов? Она покачала головой.

- Нет. Не было вообще. У нас, конечно же, было весёлое времечко в университете, ну ты знаешь. Но не больше, чем у большинства. И когда ты встретила Бена, это прекратилось. Ты всегда была ему верна.

Интересно, что такого особенного было в мужчине в кафе. Клэр сказала, что я отзывалась о нём, как о милом, привлекательном. И это всё? Неужели я была действительно такой поверхностной. "В моём муже есть все эти качества, - подумала я. - Если бы я только довольствовалась тем, что у меня было".

- Бен знал, что у меня роман?

- Сначала нет. Не знал до тех пор, пока тебя не нашли в Брайтоне. Для него это был ужасный шок. Для всех нас. Сначала казалось, что ты можешь даже не выжить. Позже, Бен спросил, знаю ли я, почему ты была в Брайтоне. Я рассказала ему. Я должна была. Я уже

рассказала полиции всё, что знала. У меня не было выбора, как рассказать всё Бену.

На меня ещё раз нахлынуло чувство вины, когда я подумала, как мой муж, отец моего ребёнка, пытался разобраться, почему его умирающая жена оказалась за много миль от дома. Как я могла так поступить с ним?

- Он простил тебя, - сказала Клэр. - Он никогда не обвинял тебя в этом. Всё, о чём он заботился, чтобы ты жила, и чтобы тебе стало лучше. Он бы всё отдал за это. Всё. Ничего больше не имело значения.

Я ощутила прилив любви к мужу. Настоящей. Непринуждённой. Несмотря ни на что, он принял меня. Заботился обо мне.

- Ты можешь поговорить с ним? Она улыбнулась.

- Конечно! Но о чём?

- Он не говорит мне правду. Не всегда. Он пытается защитить меня. Он говорит мне только то, с чем, по его мнению, я могу справиться, что я хочу услышать.

- Бен бы не стал такого делать. Он любит тебя. Всегда любил.

- Но он делает. Он не знает, что я знаю. Он не знает, что я записываю все события. Он не говорит мне об Адаме, если только я не вспомню о нём и не спрошу. Он не говорит, что бросил меня. Он говорит, что ты живёшь на другом конце света. Он думает, что я не справлюсь. Он поставил на мне крест, Клэр. Не важно, что было раньше, но сейчас он сдался. Он не хочет, чтобы я встречалась с докторами, потому что думает, что мне никогда не станет лучше, но я вижусь с одним доктором, Клэр. С доктором Нэшем. И я даже не могу рассказать об этом Бену.

Лицо Клэр вытянулось. Она выглядела разочарованной. Похоже, во мне.

- Это не очень хорошо. Ты должна рассказать ему. Он любит тебя. Он доверяет тебе.

- Не могу. Он только недавно признался, что поддерживал с тобой связь. До этого он говорил, что не разговаривал с тобой много лет.

Выражение её лица приняло неодобрительное выражение. Сначала она выглядела удивлённой.

- Крисси!

- Это правда. Я знаю, что он любит меня. Но мне нужно, чтобы он был честен со мной. Во всём. Я не знаю своего собственного прошлого. И только он может мне помочь. Мне нужно, чтобы он помог мне.

- Тогда тебе нужно всего лишь поговорить с ним. Довериться ему.

- Но как я могу? Если учесть, о скольком он мне врёт? Как? Она сжала мои руки.

- Крисси, Бен любит тебя. Ты же знаешь. Он любит тебя больше, чем свою жизнь. И он всегда любил тебя.

- Но... - начала я, но она прервала.

- Ты должна доверять ему. Поверь мне. Вы сможете во всём разобраться, но ты должна доверять ему. Расскажи ему о докторе Нэше. Расскажи ему, что ты пишешь. Это единственный способ.

Где-то глубоко внутри я понимала, что она права, но всё же не могла убедить саму себя, что должна рассказать Бену про дневник.

- Но он может захотеть прочитать, что я написала. Её глаза сузились.

- Но там же нет ничего, чего бы ты не хотела ему показывать? Я не ответила.

- Нет же? Крисси?

Я посмотрела в сторону. Мы не говорили, и тогда она открыла свою сумочку.

- Крисси, я дам тебе кое-что. Бен дал это мне, когда решил, что ему нужно бросить тебя.

Она вытащила конверт и передала его мне. Он был помятым, но до сих пор запечатанным.

- Он сказал, что это объяснит всё.

Я начала его разглядывать. На нём было написано моё имя заглавными буквами.

- Он попросил, отдать его тебе, если я когда-нибудь решу, что тебе достаточно хорошо, чтобы ты смогла его прочитать.

Я посмотрела на неё, чувствуя одновременно и волнение, и страх.

- Думаю, настало время прочитать его.

Я взяла его и положила в сумочку. Хотя и не знаю почему, но я не хотела читать его здесь, перед Клэр. Возможно, я волновалась, что она сможет прочитать его содержание по выражению моего лица, и оно больше не будет только моим.

- Спасибо, - сказала я, но она не улыбнулась в ответ.

- Крисси, - сказала она и посмотрела на свои руки. - Есть причина, почему Бен говорит, что я переехала.

Казалось, мой мир начал меняться, хотя каким-то образом я и не была уверена в этом.

- Мне нужно рассказать тебе кое-что. О том, почему мы прекратили общаться.

Я так и знала. Ещё до того, как она начала рассказывать, я знала. Недостающая часть головоломки, причина, почему Бен ушёл, причина, почему лучшая подруга исчезла из моей жизни, и мой муж врал о том, что случилось. Я была права. Всё это время. Я была права.

- Это правда. О, Боже. Это правда. Ты встречаешься с Беном. Ты трахаешься с моим мужем.

Она в ужасе подняла глаза.

- Нет! Нет!

Уверенность овладела мной. Мне хотелось закричать: "Лгунья!" Но я молчала. Я как раз собиралась спросить её, что тогда она хотела мне рассказать, когда заметила, что она вытерла что-то с глаза. Слезу? Не знаю.

- Уже нет, - прошептала она и посмотрела на руки на своих коленях. - Но когда-то мы встречались.

Я ожидала от себя какие угодно эмоции в такой ситуации, но не облегчение. Но это правда. Я почувствовала облегчение. Потому что она была честна? Потому что я получила объяснение всему, именно то объяснение, в которое я могу поверить? Не уверена. Но я не ощутила гнева, который могла бы почувствовать. Так же не было и боли. Возможно, я была даже счастлива, почувствовать маленькую искорку ревности, железобетонное доказательство того, что я люблю своего мужа. Возможно, я просто почувствовала облегчение от того, что у Бена тоже была измена, наравне с моей, значит, мы равны. Квиты!

- Расскажи, - прошептала я.

Не поднимая глаза, она начала тихо рассказывать:

- Мы всегда были близки. Мы втроём, я имею в виду. Ты. Я. Бен. Но тогда не было ничего между мной и им. Ты должна поверить. Никогда.

Я сказала, чтобы она продолжала.

- После нападения на тебя, я пыталась помочь, чем могла. Только представь, насколько всё было ужасно тяжело для Бена. Хотя бы на бытовом уровне, если не брать во внимание всё остальное. Заботиться об Адаме... Я делала, что могла. Мы проводили много времени вместе. Но мы не спали. Тогда нет. Клянусь, Крисси.

- Так когда? Когда это произошло?

- Прямо перед тем, как ты переехала в Варинг Хаус.

- Тебе было хуже, чем когда-либо. С Адамом были сложности. Всё было сложно. Она посмотрела в сторону.

- Бен начал пить. Не очень много, но достаточно. Он не справлялся. Однажды мы вернулись от тебя. Я уложила Адама в постель. Бен был гостиной, плакал и продолжал повторять: "Я не могу. Я больше не могу. Я люблю её, но это убивает меня".

Ветер порывами дул со стороны холма. Холодный, кусачий. Я закуталась в пальто.

- Я села рядом с ним. И...

Я живо представила всё. Рука на плече, потом объятия. Губы находят друг друга сквозь слезы, момент, когда чувство вины и уверенность, что продолжать дальше нельзя, уступают место похоти и уверенность, что нельзя останавливаться.

А что потом? Секс. На диване? На полу? Не хочу знать.

- И?

- Мне так жаль. Я никогда не хотела, чтобы это случилось. Но это произошло, и... Я чувствовала себя так плохо. Так плохо. Мы оба.

- Сколько?

- Что?

- Сколько это продолжалось? Она замялась, потом сказала:

- Не знаю. Не долго. Несколько недель. Мы... У нас всего лишь несколько раз был секс.

Это казалось неправильным. Впоследствии, мы оба чувствовали себя ужасно.

- Что дальше? Кто закончил отношения? Она пожала плечами и прошептала:

- Мы оба. Мы поговорили. Это не могло продолжаться. Я решила, должна ради тебя, и Бен тоже, с тех пор держаться подальше. Думаю, это была вина.

Кошмарная мысль пришла мне в голову.

- Это тогда Бен решил меня бросить?

- Крисси, нет, - сказала она быстро. - Не думай так. Он чувствовал себя кошмарно. Но он бросил тебя не из-за меня.

"Нет, - подумала я. - Возможно, косвенно. Но ты напомнила ему о том, что он потерял, что он упускает".

Я посмотрела на неё и по-прежнему не ощутила злости. И не могла. Возможно, если бы она сказала, что они до сих пор спят друг с другом, я бы восприняла бы это по-другому. То, что она рассказывала мне, принадлежало к другому времени. Предыстория. Мне было даже сложно поверить, что всё это, когда-то имело ко мне отношение.

Клэр подняла глаза.

- Сначала я поддерживала связь с Адамом, но потом, должно быть, Бен рассказал ему, что случилось. И Адам сказал, что больше не будет встречаться со мной. Он сказал, чтобы я держалась подальше от него и от тебя. Но я не могла, Крисси. Просто не могла. Бен дал мне письмо и попросил приглядывать за тобой. Поэтому я продолжала навещать тебя в Варинг

Хаус. Сначала каждые несколько недель, потом каждые два месяца. Но мои посещения расстраивали тебя. Ужасно расстраивали. Знаю, что это было слишком эгоистично, но я просто не могла оставить тебя там. Самой с собой. Я продолжала приходить. Просто, чтобы проверить всё ли с тобой в порядке.

- И ты рассказывала Бену, как у меня дела?

- Нет. Мы не поддерживали связь.

- Поэтому ты потом перестала меня навещать? Дома? Потому что не хотела видеть Бена?

- Нет. Несколько месяцев назад я пришла в Варинг Хаус, и мне сказала, что ты выписалась, что ты вернулась к Бену. Я знала, что Бен переехал. Я попросила дать адрес, но мне отказали, сказав, что это было бы нарушением конфиденциальности. Они сказали, что передадут тебе мой номер, и если я хочу написать письмо, то его тоже передадут.

- И ты написала?

- Я написала письмо Бену. Я писала, что мне очень жаль, и что я извиняюсь за то, что произошло. Я умоляла позволить мне увидеться с тобой.

- Но он ответил отказом?

- Нет. Ты написала ответ, Крисси. Ты писала, что чувствуешь себя куда лучше, что ты счастлива с Беном.

Она посмотрела в сторону, на парк.

- Ты писала, что не хочешь меня видеть. Что воспоминания иногда возвращаются, и тогда ты знаешь, что я предала тебя.

Она смахнула слезу.

- Ты говорила, чтобы я не приближалась к тебе никогда. Что будет лучше, если ты забудешь меня, а я тебя.

Меня бросило в холод. Я попыталась представить, какой же я была злой, когда писала это письмо, но в тоже время, я поняла, что, возможно, не ощущала гнева вообще. Для меня Клэр едва ли существовала, а наша дружба была забыта.

- Извини, - сказала я. Я даже не могла представить, что когда-либо вспоминала, что она предала меня. Должно быть, Бен помог написать мне письмо.

Она улыбнулась.

- Не нужно. Не извиняйся. Ты всё написала правильно. Но я не прекращала надеяться, что ты передумаешь. Я хотела увидеть тебя. Я хотела рассказать правду тебе лично.

Я ничего не ответила, и тогда она сказала:

- Ты когда-нибудь сможешь меня простить?

Я взяла её руку. Как я могла злиться на неё? Или Бена? Моё состояние возложило непосильную ношу на нас всех.

- Да. Я прощаю тебя.

Вскоре мы ушли. Внизу холма, она повернулась ко мне лицом.

- Мы увидимся ещё? Я улыбнулась:

- Надеюсь!

Казалось, она вздохнула с облегчением.

- Я так скучала по тебе, Крисси. Ты даже не представляешь.

Это правда. Я понятия не имею. Но с её помощью и с помощью дневника, у меня появился шанс снова увидеть смысл жизни. Я подумала о письме в сумочке. Сообщение из

прошлого. Последний кусочек в головоломке. Ответы, которые мне нужны.

- Увидимся, - сказала она. - В начале следующей недели. Хорошо?

- Хорошо.

Она обняла меня, и мой голос потонул в её кудряшках. Кажется, она была моей единственной подругой, единственным человеком, на кого я могла надеяться, за исключением Бена. Моя сестра. Я сильно сжала её руку.

- Спасибо, что рассказала мне правду. Спасибо тебе за всё. Я люблю тебя. Расставаясь, мы плакали.

Дома я села читать письмо Бена. Я нервничала, расскажет ли мне письмо то, что я хочу узнать? Пойму ли я, наконец, почему Бен бросил меня? Но и в тоже время, я была взволнована. Я была уверена, что письмо откроет мне все тайны. Ощущала уверенность, что с помощью письма, Бена и Клэр, получу всё, что мне нужно.

Дорогая, Кристина!

Ничего сложнее, чем это, я не делал никогда в своей жизни. Но вот я начал с клише, но ты знаешь, что я не писатель. Это ты в нашей семье всегда была писательницей. Так что извини, если что, но я буду стараться.

К тому времени, как ты прочитаешь это письмо, ты уже будешь знать, что я бросил тебя. Мне сложно заставить себя писать эти строки, или даже просто думать об это, но я должен. Я пытался изо всех сил найти другой путь, но не смог. Поверь мне.

Ты должна понимать, что я люблю тебя. Всегда любил. И всегда буду. Мне всё равно, что случилось и почему. Это не месть или что-то в этом духе. Я не встречаюсь ни с кем другим. Когда ты была в коме, я понял, какая большая часть меня - ты. Мне казалось, что я умираю всякий раз, как я смотрел на тебя. Я понял, что мне всё равно, что ты делала той ночью в Брайтоне и с кем ты встречалась. Я просто хотел, чтобы ты вернулась ко мне.

И когда ты вышла из комы, я был так счастлив. Ты никогда не узнаешь, как был я счастлив в тот день, когда мне сказали, что ты вне опасности, что ты не умрёшь. Значит, ты не оставишь меня. Нас. Адам был ещё совсем маленьким, но думаю, он всё понимал.

Когда мы поняли, что ты не помнишь, что случилось, я подумал, что это хорошо. Ты можешь поверить в это? Теперь мне стыдно за это, но я думал, что так лучше. Но потом мы поняли, что ты забываешь и другие события. Постепенно, шаг за шагом. Сначала ты забыла имена соседей по палате, своих лечащих врачей и сестёр. Дальше - хуже. Ты забыла, почему ты в больнице, почему тебе не разрешают уйти со мной домой. Ты убедила саму себя, что врачи проводят над тобой эксперименты. Когда я забрал тебя домой на выходные, ты не узнала нашу улицу и наш дом. Твоя двоюродная сестра пришла навестить тебя, и ты даже не поняла, кто она. Мы повезли тебя обратно в больницу, и ты не знала, куда мы направляемся.

Я думаю, что тогда и началось самое сложное. Ты очень любила Адама. Твои глаза сияли, когда мы приходили. Он бежал к тебе на руки, ты поднимал его, ты сразу же узнавала его. Но потом, извини, Крис, но я должен рассказать это, ты начала думать, что Адама забрали у тебя, когда он был ещё ребёнком. Каждый раз, когда ты его видела, ты думала, что это первый раз с тех пор, как ему исполнилось несколько месяцев. Я попросил его сказать, когда он в последний раз видел тебя. И он говорил: "Вчера, мамочка" или "На прошлой неделе". Но ты не верила ему.

- Что ты ему сказал? - спрашивала ты. - Это ложь.

Ты начала обвинять меня, что я держу тебя здесь. Ты думала, что другая женщина растит Адама, как своего, пока ты в больнице.

Однажды я пришёл к тебе, и ты не узнала меня. У тебя началась истерика. Ты схватила Адама, пока я не видел, и побежала к двери, чтобы спасти его, но он начал кричать. Он не понимал, почему ты делаешь это. Я отвёз его домой и попытался объяснить, но он не понял. Он начал по-настоящему бояться тебя.

И становилось всё хуже. Однажды я позвонил в больницу и спросил, как ты себя вела, пока меня и Адама не было.

- Опишите её, как она ведёт себя сейчас, - попросил я.

Мне ответили, что ты спокойна, счастлива. Ты сидишь в кресле рядом с кроватью.

- Что она делает?

Мне ответили, что ты разговариваешь с одной из пациенток, со своей подругой.

Иногда вы играете в карты.

- Играют в карты? - я не мог поверить в это. Мне сказали, что ты хорошо играешь в карты. Тебе объясняли правила каждый день, но всё равно ты могла выиграть у любого.

- И она счастлива?

- Да. Она всегда счастлива.

- Она не вспоминает меня. Адама?

- До тех пор, пока вы не придёте, нет.

Думаю, я уже тогда знал, что настанет день, когда мне придётся уйти от тебя. Я нашёл тебе место, где бы ты могла жить так долго, как тебе понадобится. Место, где бы ты могла быть счастлива. Потому что ты будешь счастлива без Адама и меня. Ты не будешь знать про нас, поэтому не будешь и скучать.

Я так люблю тебя, Крисси. Ты должна понимать это. Я люблю тебя больше, чем всё остальное на свете. Но я должен был дать нашему сыну жизнь, жизнь, которую он заслуживает. Скоро он станет достаточно взрослым, чтобы понимать, что происходит. Я не буду врать ему, Крис. Я объясню ему тот выбор, который сделал. Я скажу ему, что, несмотря на то, что он, возможно, захочет увидеть тебя, это очень сильно расстроит его. Может быть, он возненавидит меня. Будет обвинять. Надеюсь, что нет. Но я хочу, чтобы он был счастлив. И хочу, чтобы ты была счастлива. Даже если единственный способ для тебя способ найти счастье, это жить без меня.

Ты уже пробыла некоторое время в Варинг Хаус. Ты больше не паникуешь. У тебя появилось ощущение обыденности. Это хорошо. Значит, настало время мне уйти.

Я отдам это письмо Клэр. Попрошу хранить его и отдать тебе, когда тебе будет достаточно хорошо, чтобы ты смогла прочитать его. Я не могу держать его у себя. Я размышлял над этим, и понял, что не смогу устоять, чтобы не отдать его тебе на следующей же неделе, в следующем месяце или в следующем году. Слишком быстро. Я не буду притворяться, что не надеюсь, что однажды мы снова будем вместе. Когда ты пойдёшь на поправку. Мы втроём. Как семья. Я должен верить, что так и произойдёт. Я должен или просто умру от горя.

Я не бросаю тебя, Крис. Я никогда не брошу тебя. Я слишком тебя люблю. Поверь мне, так будет правильно, это единственный правильный выход.

Не нужно ненавидеть меня. Я люблю тебя. Бен.

Я перечитала письмо ещё раз и свернула его листок. Он зашелестел, как будто письмо было только вчера написано, но конверт, в котором оно лежало, был мягким, с потёртыми краями и сладким запахом, похожим на духи. Носила ли Клэр его с собой, засунув в угол сумки? Или, скорее всего, она положила дома в ящик, подальше от глаз, но никогда не забывала? Это письмо ждало годы подходящего времени, чтобы быть прочитанным. Годы, которые я провела, не зная, кто мой муж, и даже не зная, кто я. Годы, за которые я не смогла преодолеть пропасть между нами, потому что я даже не знала о существовании этой пропасти.

Я засунула конверт между страниц дневника. Я плакала, пока писала это, но я не была несчастна. Я всё поняла. Почему он оставил меня, почему врал мне.

И вот почему. Он не рассказал о романе, который я написал, потому я была бы слишком опустошена фактом, что больше никогда не смогу написать ещё один. Он говорил, что моя подруга уехала, потому что пытался защитить меня от того, что они оба предали меня. Потому что он не верил, что я люблю их достаточно сильно, чтобы простить. Он говорил мне, что меня сбила машина, что это был несчастный случай, потому что таким образом мне не придётся столкнуться с фактом, что на меня написали, и всё произошедшее стало результатом преднамеренного акта свирепой ненависти. Он говорил, что у меня никогда не было ребёнка, не только чтобы защитить меня от знания, что мой сын мёртв, но и чтобы уберечь меня от горя по поводу его кончины каждый день моей жизни. И он не говорил мне, что спустя годы попыток найти способ, чтобы наша семья была вместе, он столкнулся с тем, что мы не могли быть вместе, поэтому забрал нашего сына и ушёл из моей жизни, чтобы найти счастье.

Должно быть, он думал, что наш разрыв навсегда, когда писал это письмо, но в тоже время он надеялся, что всё будет по-другому, иначе бы зачем ему писать его? О чём он думал, когда сидел здесь, в своём доме, в когда-то нашем доме, взял ручку и попытался объяснить женщине, от которой не ожидал понимания, почему у него было иного выбора, кроме как покинуть её? "Я не писатель", - писал он. И всё же его слова прекрасны для меня, глубоки и мудры. Было ощущение, как будто он говорил о ком-то другом, и всё же, где-то глубоко внутри, под кожей и костями, тканями и кровью, я знала, что это не так. Что он говорил обо мне и со мной. Кристиной Лукас. Своей разрушенной женой.

Но это было не навсегда. То, на что он надеялся, случилось. Каким-то образом, моё состояние улучшилось, или же он понял, что разлука тяжелее, чем он представлял, и он вернулся ко мне.

Теперь всё кажется другим. Комната, в которой я нахожусь, выглядит не более знакомой, чем когда я проснулась этим утром и наткнулась на неё, пытаясь найти кухню, уже отчаявшись, получит стакан воды и вспомнить события прошлой ночи. И всё же она больше не пропитана болью и грустью. Она больше не кажется символом жизни, на которую я не могу рассчитывать. Тиканье часов за моим плечом теперь не просто ход времени. Оно говорит мне: "Расслабься. Расслабься и прими всё так, как оно есть".

Я была неправа. Я совершала ошибки. Снова и снова, и снова. Кто знает, сколько раз? Мой муж - мой защитник, но так же он мой возлюбленный. И теперь я поняла, что люблю его. Всегда любила его, и если мне придётся учиться любить его заново каждый день, пусть будет так. Так я и сделаю.

Бен скоро будет дома. Я уже чувствую его приближение. И когда он придёт, я расскажу

ему всё. Я расскажу ему, что я встречалась с Клэр, доктором Нэшем и даже с доктором Пакстоном, и то, что я прочитала письмо. Я скажу ему, что я понимаю, почему он сделал то, что сделал, почему он бросил меня и что я прощаю его. Я расскажу ему, что я знаю о нападении, но у меня больше нет нужды знать, что случилось, меня уже не волнует, кто это сделал со мной.

И я расскажу ему, что знаю про Адама. Знаю, что с ним случилось, и хотя мысль, что мне придётся сталкиваться с этим каждый день, повергает меня в ужас, мне придётся это делать. Воспоминания о нашем сыне должны присутствовать в этом доме, и в моём сердце, не важно, сколько боли это повлечёт за собой.

И я расскажу ему об этом дневнике, в котором есть краткое изложение моей жизни, и я покажу его ему, если он попросит. А потом я продолжу писать его, рассказывать мою историю, мою биографию. Чтобы воссоздать себя из небытия.

«Больше никаких секретов, - скажу я своему мужу. - Никаких. Я люблю тебя, Бен, и всегда буду любить. Мы причинили вред друг другу. Но, пожалуйста, прости меня. Мне очень жаль, что я оставила тебя много лет назад, чтобы быть с кем-то другим. И ещё жаль, что мы никогда не узнаем, с кем я встречалась в том гостиничном номере, и что я нашла там. Но знай, что я решила, теперь всё это компенсировать тебе».

И потом, когда между нами не останется ничего, кроме любви, мы сможем найти способ быть по-настоящему счастливыми друг с другом.

Я позвонила доктору Нэшу.

- Я хочу встретиться ещё один раз. Я хочу, чтобы ты прочитал мой дневник. Думаю, он был удивлён, но согласился.

- Когда?

- На следующей неделе. Приходи за ним на следующей неделе. Он сказал, что придёт забрать его во вторник.

Дата добавления: 2015-09-05