Суббота, 10 ноября

Я пишу это в полдень. Бен внизу, читает. Он думает, что я сплю, но я, несмотря на то, что устала, не сплю. У меня мало времени. Я должна закончить до того, как забуду. Я должна сделать эту запись. Я смотрю на часы и засекаю время. Бен предложил сходить прогуляться после обеда. У меня чуть больше часа.

Сегодня я проснулась, не зная, кто я. Когда я открыла глаза, то ожидала увидеть твёрдые углы прикроватного столика, жёлтую лампу, приземистый шкаф в углу комнаты и приглушённых тонов обои с рисунком папоротников. Я ожидала услышать маму, готовящую бекон на завтрак, или отца, насвистывающего во время стрижки изгороди в саду. Я ожидала, что в кровати не буде никого, кроме меня и кролика с оторванным ухом.

Я ошибалась. Я в комнате моих родителей. Так я подумала сначала, но потом поняла, что не узнаю комнату. Она была мне совершенно незнакома. Я забралась обратно в кровать.

«Что-то не так, - подумала я. – Всё ужасно, ужасно неправильно».

К тому времени как я спустилась вниз, я уже увидела фотографии вокруг зеркала, прочитала надписи к ним. Я знала, что я не ребёнок, и даже не подросток. Я уже поняла, что человек, готовящий завтрак внизу и подпевающий радио, не был ни отцом, ни соседом по комнате, ни парнем. Его зовут Бен, и он мой муж. Я замешкалась у входа на кухню. Мне было страшно. Сейчас я его увижу, как в первый раз. Какой он? Будет ли он выглядеть, как на фотографиях? Или же они не давали точное представление о нём? Может быть, он будет старше, толще, лысее? Какой у него голос? Как он двигается? Насколько удачное у меня замужество?

Видение появилось неизвестно откуда. Женщина. Моя мама? Говорила мне быть осторожнее. Выходить замуж в спешке...

Я открыла дверь. Бен стоял ко мне спиной, переворачивая лопаткой шипящий и брызжущий бекон. Он не слышал, как я вошла.

- Бен? - сказала я. Он резко повернулся ко мне.

- Кристина? Ты в порядке?

Я не знала, что ответить, и поэтому сказала:

- Да, думаю, да.

Тогда он улыбнулся, кажется, он почувствовал облегчение, и я тоже.

Он выглядел старше, чем на фотографиях наверху, на его лице было больше морщин, его волосы начали седеть и немного выпадать на висках, но это делало его ещё более привлекательным. Его подбородок обладал силой, подходящей более пожилому мужчине, а его глаза светились озорством. Я поняла, что он напоминает слегка постаревшую версию моего отца.

Я могла бы найти и хуже. Куда хуже.

- Ты уже видела фотографии? - спросил он. - Не волнуйся. Я всё объясню. Почему бы тебе не присесть?

Он указал жестом:

- Столовая там. Я буду через мгновение. Вот, возьми.

Он дал мне мельницу с перцем, и я пошла в столовую. Несколькими минутами позже он последовал за мной с двумя тарелками. Он поставил тарелки с бледными полосками бекона, плавающими в жире, поджаренные яйца и хлеб. И пока я ела, объяснил, как мне дальше

жить.

Он сказал, что сегодня суббота, что он работает пять дней в неделю учителем. Он рассказал про телефон в моей сумке, про доску, прикреплённую к стене на кухне. Он показал мне, где наш резервный фонд, две двадцатифунтовые банкноты, туго свёрнутые и засунутые за часы на каминной полке, и альбом, в котором я могу увидеть частички своей жизни. Он сказал, что вместе мы справимся. Не уверена, что поверила ему, но ничего другого, похоже, мне не остаётся.

Я закончила есть и помогла ему убрать посуду.

- Может быть, пойдём на прогулку попозже, - спросил он. - Если ты хочешь? Я сказала, что хочу. Кажется, он был доволен ответом.

- Мне только нужно сделать доклад, - сказал он. - Хорошо?

Я поднялась наверх. Когда я осталась одна, моя голова закружилась, пустая и полная одновременно. Я ничего не могла понять. Всё казалось нереальным. Я посмотрела на дом, в котором сейчас была, на дом, который, как я теперь знала, мой, глазами, которые никогда не видели его прежде. На мгновение я почувствовала себя так, как будто бегу. Мне нужно успокоиться.

Я села на угол кровати. Я справлюсь с этим, подумала я. Наведу порядок в доме. Займу себя. Я взяла подушку, чтобы взбить её, в это время что-то начало звонить. Я не знала, что это. Это была тихая, настойчивая, тоненькая мелодия. Моя сумка лежала у ног, и когда я подняла её, поняла, что звонок, похоже, идёт из неё. Я вспомнила, что Бен говорил мне о телефоне. Когда я нашла его, он светился. Некоторое время я смотрела на телефон. Часть меня, похороненная глубоко внутри, или где-то на краю памяти точно знала, что это за звонок. Я ответила.

- Алло? - мужской голос. - Кристина? Кристина, ты там? Я ответила, что да.

- Это твой доктор. С тобой всё в порядке? Бен рядом?

- Нет, - сказала я. - Он... Что это значит?

Он назвал мне своё имя, и рассказал, что мы работаем уже несколько недель.

- Над твоей памятью, - сказал он, и когда я не ответила, он продолжил, - Я хочу, чтобы ты доверяла мне. Посмотри в шкафу в спальне.

Он сделал паузу прежде, чем продолжить:

- Там, на полу, стоит коробка из-под обуви. Загляни в неё. Там должен быть блокнот. Я посмотрела на шкаф в углу комнаты.

- Откуда ты всё это знаешь?

- Ты сказала мне, - ответил он. - Мы виделись вчера. Мы решили, что ты будешь вести дневник. Ты сказала мне, где будешь его прятать.

Я не верю тебе, хотелось сказать мне, но мне показалась, что это будет невежливым, да и не было полностью правдой.

- Посмотришь? - спросил он. Я ответила, что посмотрю, тогда он добавил. - Посмотри прямо сейчас. Не говори ничего Бену. Посмотри.

Я ещё не закончила телефонный разговор, но подошла к шкафу. Он был прав. В шкафу на полу стояла коробка из-под обуви, голубая коробка с надписью "Школа" на неподходящей по размеру крышке, а внутри её лежал блокнот, завёрнутый в ткань.

- Он у тебя? - спросил доктор Нэш.

Я вытащила его и развернула. Он был в коричневом кожаном переплёте и выглядел

дорогим.

- Кристина?

- Да. Он у меня.

- Хорошо. Ты его читала?

Я открыла первую страницу. Меня зовут Кристина Лукас, было написано в начале. Мне сорок семь. У меня амнезия.

Я занервничала, заволновалась. Это было похоже на шпионаж, но за самой собой.

- Да, - сказала я.

- Замечательно!

Потом он сказал, что позвонит завтра, и на этом мы закончили разговор.

Я не двигалась. Там, на корточках у открытого шкафа и неубранной кровати, я начала читать. Сначала, я почувствовала разочарование. Я ничего не помнила из того, что написала. Ни доктора Нэша, ни офиса, в который он привёл меня, ни задачи, которые мы решали. Несмотря на то, что я слышала его голос, я не могла представить его себе или себя с ним. Дневник был похож на выдумку. Но затем я нашла фотографию, засунутую между страниц дневника. Дом, в котором я выросла, дом, в котором я ожидала проснуться этим утром. Он настоящий, это моё доказательство. Я встречалась с доктором Нэшем, и он дал мне эту фотографию, этот кусочек моего прошлого.

Я закрыла глаза. Вчера я описала дом моего детства, банку из-под сахара в кладовой, сбор ягод в лесу. Помню ли я ещё всё это? Смогу ли я вспомнить ещё что-нибудь? Я подумала о моей маме, отце, желая, чтобы появились ещё какие-нибудь воспоминания. Потихоньку начали появляться картинки. Неяркий оранжевый ковёр, оливко-зелёная ваза. Желтый детский комбинезон с розовой уткой, пришитой на груди, и клепками до середины. Пластмассовое тёмно-синее кресло для ребёнка и горшок грязно-розового цвета. Цвета и формы, но ничего, описывающее жизнь. Вообще ничего. Я подумала, что хочу увидеть родителей. И тогда впервые я осознала, что каким-то образом знаю, что они мертвы.

Я вздохнула и села на край незаправленной кровати. Между страниц дневника лежала ручка и я, не задумываясь, взяла её, намереваясь сделать запись. Я открыла его на нужной странице, и закрыла глаза, чтобы сосредоточиться.

И именно тогда это и произошло. Осознание ли того, что мои родители умерли, вызвали остальные воспоминания, я не знаю, но у меня было чувство, как будто мой мозг проснулся от долгого, глубокого сна. Он ожил. Но не постепенно, а толчком. Электрическая вспышка. Неожиданно я уже сидела не в спальне с чистой страницей дневника передо мной, а где-то в другом месте. Назад в прошлое, в прошлое, которое я потеряла, и я могла дотронуться, почувствовать и ощутить вкус всего-всего. Я поняла, что я всё помню.

Я увидела себя, идущую домой, в дом, в котором я выросла. Мне тринадцать или четырнадцать, стремясь продолжить историю, которую пишу, но нахожу записку на кухонном столе.

"Нам нужно было отъехать." - гласила она. Дядя Тэд заберёт тебя в шесть. Я беру напиток и сэндвич и устраиваюсь со своим блокнотом.

Миссис Ройс сказала, что мои истории сильные и трогательные. Она думает, что я могла бы сделать на них карьеру. Но я не могу придумать, что написать, не могу сконцентрироваться. Я в тихой ярости. Где они? Что они делают? Почему не взяли меня с собой? Я скомкала бумагу и выбросила её.

Видение исчезло, но следом за ним появилось другое. Сильнее. Реальнее. Мой отец

везёт нас домой. Я сижу на заднем сидение машины, смотрю на пятно на стекле. Мёртвая муха. Кусок щебня. Не знаю. Я что-то говорю, но не знаю, что собираюсь сказать.

- Когда вы собирались мне рассказать? Никто не ответил.

- Мам?

- Кристина, - сказала мама. - Не надо.

- Пап? Когда ты собирался мне рассказать? Тишина.

- Ты умрёшь? - спрашиваю я, по-прежнему глядя на пятно на окне. - Папочка? Ты умрёшь?

Он оглянулся, посмотрел на меня и улыбнулся:

- Конечно же, нет, мой ангел. Конечно же, нет. Пока не стану старым-старым. И пока у меня не будет много-много внуков!

Я знала, что он врёт.

- Мы будем бороться, - сказал он. - Обещаю.

Вздох. Я открываю глаза. Видение закончилось, исчезло. Я сижу в спальне, в спальне, в которой проснулась этим утром, и всё же одно мгновение она выглядела по-другому. Совершенно плоская. Бесцветная. Лишённая энергии, как будто я смотрела на фотографию, которая выгорела на солнце. Как будто вибрация прошлого вымыла всю жизнь из настоящего.

Я посмотрела на дневник. Ручка выскользнула из пальцев, прочертив синюю линию на странице.

Сердце забилось в груди. Я вспомнила кое-что. Кое-что большое, кое-что важное. Незабытое. Я подобрала ручку с пола и начала писать. Когда я закрыла глаза и попыталась вернуть воспоминание, у меня получилось. Я. Мои родители. Едем домой. Оно всё ещё здесь. Не такое яркое, как будто оно исчезало со временем, но всё ещё здесь. Тем не менее, я рада, что записала его. Я знаю, что в конечном итоге оно исчезнет. По крайней мере, оно ещё не совсем забыто.

Бен должно быть закончил свой доклад. Он крикнул снизу, спрашивая, готова ли я. Я сказала, что готова.

Я спрячу дневник в шкаф, найду куртку и какую-нибудь обувь. Позже я напишу больше.

Если вспомню.

Всё это было написано несколько часов назад. Мы гуляли весь день после обеда, но сейчас вернулись домой. Бен на кухне, готовит рыбу на ужин. У него включено радио, и звуки джаза долетают до комнаты, где я сижу и пишу.

Я не предложила помочь в приготовлении еды, я слишком спешила наверх и записать то, что я видела сегодня, но он, кажется, и не возражал.

- Ты можешь пока вздремнуть, - сказал он. - Минут сорок пять до того, как мы будем ужинать.

Я кивнула.

- Я позову тебя, когда он будет готов.

Я посмотрела на часы. Если я буду писать быстро, мне хватит времени.

Когда мы ушли из дома, ещё не было часа. Мы ехали недолго. Припарковали машину у низкого, приземистого здания. Оно выглядело заброшенным. В каждом заколоченном окне

сидело по оному серому голубю, а двери были закрыты гофрированным железом.

- Это бассейн, - сказал Бен, когда вышел из машины. - Думаю, летом он открыт. Пошли? Бетонная дорожка, извиваясь, шла к вершине холма. Мы шли в тишине, слыша лишь редкое карканье ворон, которые сидели на пустом футбольном поле, да жалобный лай

собаки, детские голоса и гул города.

Я подумала о своём отце, его смерти и о том, что хотя бы немного помню об этом. Я наблюдала за одинокой бегуньей на беговой дорожке, пока дорожка не увела нас за высокие изгороди к вершине холма. Здесь я уже увидела жизнь. Маленький мальчик запускал змея, а его отец стоял рядом с ним, девушка шла с собачкой на длинном поводке.

- Это Парламентский холм, - сказал Бен. - Мы часто приходим сюда.

Я ничего не ответила. Город простирался перед нами под низкими облаками. Он казался безмятежным. Меньше, чем я представляла. Вдалеке я видела все дороги, которые шли от него к низким холмам. Я увидела опоры телекоммуникационной башни, собор Святого Павла, электростанции в Баттерси, очертания которых, не знаю почему, хоть и смутно, но узнала. Были и другие, менее знакомые достопримечательности: стеклянное здание по форме напоминающее толстую сигару, гигантское колесо вдалеке. Как и моё собственное лицо, этот вид казался чужим, но каким-то знакомым.

- Кажется, я узнаю это место, - сказала я.

- Да. Мы приходим сюда уже некоторое время, хоть вид и постоянно меняется.

Мы пошли дальше. Большинство скамеек были заняты одним человеком или парами. Мы направились мимо вершины холма к одной из них и сели. Я почувствовала запах кетчупа - наполовину съеденный бургер лежал под лавочкой в картонной коробке. Бен аккуратно поднял её и выкинул в одно из мусорных вёдер, затем вернулся и сел рядом со мной. Он показал на какую-то достопримечательность.

- Это Кэнери-Уорф, - сказал он, жестом указывая на здание, которое даже на расстоянии, выглядело неизмеримо высоким. - Думаю, оно было построено в начале девяностых. Там находятся офисы и тому подобное.

Девяностые. Странно слышать о десятилетии, которое я не могу вспомнить, как прожила, ёмко выраженном одним словом. Должно быть, я упустила столько много. Столько музыки, столько фильмов и книг, столько новостей. Катастроф, трагедий, войн. Целые страны могли развалиться на куски, пока я блуждала, забывая всё день ото дня. Столько моей собственной жизни. Столько видов, которые я не узнаю, независимо от того, что я вижу их каждый день.

- Бен? Расскажи мне о нас.

- Нас? О чём ты?

Он повернулся ко мне лицом. Порыв ветра с холма холодом пахнул мне в лицо. Где-то загавкала собака. Я не знала, сколько я могу сказать. Он думал, что я вообще ничего о нём не помню.

- Извини. Я не знаю ничего обо мне и о тебе. Я даже не знаю, как мы познакомились или когда поженились, вообще ничего.

Он улыбнулся и подвинулся так, чтобы наши тела соприкоснулись. Он положил руку мне на плечо. Я начала отдаляться, но потом вспомнила, что он не чужой, что я замужем за ним.

- Что ты хочешь знать?

- Не знаю. Как мы познакомились?

- Ну, мы оба учились в интернете. Ты только начала учиться в аспирантуре. Помнишь? Я отрицательно покачала головой:

- Не совсем. Что я изучала?

- Ты получила степень по английскому, - ответил он, и видение быстро и резко мелькнуло передо мной.

Я увидела себя в библиотеке и вспомнила смутные идеи диссертации о феминистической теории и литературе начала двадцатого века. Хотя на самом деле, я писала диссертацию между делом, в перерывах в написании романа. Моя мама не могла этого понять, но, по крайней мере, считала допустимым.

Сцена повисела ещё мгновение, мерцая, настолько реальная, что я почти могла дотронуться до неё, но потом Бен заговорил, и она исчезла.

- Я получал степень по химии. Я всё время видел тебя. В библиотеке, в баре - везде. Меня всегда поражало, как ты прекрасно выглядишь, но я не мог заставить себя заговорить с тобой.

Я засмеялась.

- Правда? - я не могла представить себя в роли запугивающей.

- Ты всегда казалась такой уверенной в себе. И сильной. Ты могла сидеть часами в окружении книг, просто читая и делая заметки, потягивая из чашки кофе или ещё что- нибудь. Ты была такой красивой. Я даже не мечтал о том, что ты мной заинтересуешься. Но однажды мне довелось сидеть рядом с тобой в библиотеке, и ты случайно опрокинула чашку, и кофе пролился на мои книги. Ты так извинялась, хоть это едва ли имело значение. Мы вытерли кофе, а потом я настоял на том, чтобы купить тебе другой. Ты сказала, что это ты должна купить мне кофе в знак извинения, и я ответил, хорошо, и мы пошли за кофе. Вот и всё.

Я попыталась представить эту сену, вспомнить нас двоих, молодых, окружённых скучными бумагами, смеющихся. Но не смогла и почувствовала горячий укол грусти. Я представила, как каждая пара должна любить истории о том, как они встретились: кто первым заговорил, что сказал, а у меня нет воспоминаний о нас.

Ветер трепал хвост воздушного змея, который издавал звук, похожий на предсмертный хрип.

- Что было потом? - спросила я.

- Мы встречались. Ну, ты знаешь, как обычно. Я получил степень, ты защитила кандидатскую, а потом мы поженились.

- Как? Кто кому сделал предложение?

- О. Я сделал предложение.

- Где? Расскажи мне, как это произошло.

- Мы были безумно влюблены, - сказал он, отвернулся и посмотрел вдаль. - Мы всё время проводили вместе. Ты снимала дом вместе с кем-то, но ты едва там бывала. Большую часть своего времени ты проводила со мной. Казалось логичный жить вместе, пожениться. Поэтому на день Святого Валентина я купил брусок мыла. Дорогое мыло, из тех, которых тебе по-настоящему нравятся, и я снял обёртку и вдавил в него кольцо, а потом завернул обратно и подарил тебе. А вечером, когда ты готовилась ко сну, нашла его и сказала да.

Я улыбнулась. Всё это было как-то неряшливо, кольцо в мыле, и чревато тем, что я бы не воспользовалась этим мылом и не нашла кольцо в течение нескольких недель. Но всё же это было не лишено романтики.

- А с кем я жила? - спросила я.

- Я как-то не помню. С другом. В любом случае мы поженились на следующий год. В церкви в Манчестере недалеко от дома твоей матери. Это был прекрасный день. Тогда я проходил учительскую подготовку, поэтому у нас было не особенно много денег, но всё же свадьба была прекрасной. Светило солнце, все были счастливы. А потом мы отправились в медовый месяц. В Италию. На озёра. Это было великолепно.

Я попыталась представить церковь, платье, вид из комнаты отеля. Но ничего не получилось.

- Я ничего не помню, - сказала я. - Извини.

Он отвёл взгляд, повернув голову так, что я не могла увидеть его лицо:

- Это не имеет значения. Я понимаю.

- Мало фотографий, - сказала я. - В альбоме, я имею в виду. Там вообще не было фотографий с нашей свадьбы.

- У нас был пожар. В последнем доме, где мы жили.

- Пожар?

- Да. Наш дом сильно обгорел. Мы потеряли много вещей.

Я кивнула. Это нечестно, потерять и память, и вещи, напоминающие о прошлом.

- А что было потом?

- Потом?

- Да. Что было потом? После свадьбы, медового месяца?

- Мы стали жить вместе. Мы были очень счастливы.

- А потом?

Он вздохнул и не ответил ничего. «Этого не может быть, - подумала я. - Это не может описать всю мою жизнь. Это не может быть всем, чего я достигла». Свадьба, медовый месяц, брак. Но чего я ещё ожидала? Что ещё могло произойти? Ответ пришёл неожиданно. Дети. Малыши. Я с содроганием поняла, что именно это отсутствовало в моей жизни, в нашем доме. На каминной полке не было фотографий сына или дочки, с выпуска, спуска по бурной реке, даже простого обыденного позирования перед камерой, а так же ни одной фотографии внуков. У меня нет ребёнка.

Я почувствовала укол разочарования. Неудовлетворённое желание иглой врезалось в моё сознание. Хоть я проснулась, даже не помня, сколько мне лет, но какая-то часть меня, должно быть, знала, что я хочу ребёнка. Неожиданно я услышала, как моя мама описывает биологические часы, как будто они были бомбой.

- Нужно начинать получать от жизни всё, чего ты хочешь, - говорила она, - потому что сегодня с тобой всё в порядке, а уже завтра...

Теперь я поняла, что она имеет в виду: бум! Мои амбиции исчезли, и всё, чего я хотела бы, это иметь детей.

- Это случилось со мной, - сказала она. - Это случится с тобой. Это случается с каждым.

«Но это не случилось, - подумала я. - Вернее случилось, но что-то другое. Я посмотрела на своего мужа.»

- Бен? - сказала я. - Что было потом?

Он посмотрел на меня и сжал мою руку.

- Потом ты потеряла память, - сказал он.

Память. В конечном итоге всё возвращается к этому. Всегда.

Я посмотрела вдаль на город. Солнце висело низко над горизонтом, едва пробиваясь

сквозь облака, отбрасывая длинные тени на траву. Я поняла, что скоро стемнеет. Солнце сядет, а луна взойдёт на небо. Ещё один день закончится. Ещё один день будет потерян.

- У нас никогда не было детей, - сказала я. Это было утверждение.

Он не ответил, но повернулся и посмотрел на меня. Он держал мои руки в своих, растирая их, как будто они замёрзли.

- Нет, - сказал он. - Не было.

На его лице появилось печальное выражение. Из-за себя или меня? Не знаю. Он потёр мои руки, зажав мои пальцы между своих. Я поняла, что, несмотря на смятение, чувствую себя в безопасности с этим человеком. Я видела, что он добрый, заботливый и терпеливый. Не важно, насколько ужасна моя ситуация, всё могло бы быть ещё хуже.

- Почему? - спросила я.

Он ничего не ответил. И посмотрел на меня, на его лице отразилась боль. Боль и разочарование.

- Как это произошло, Бен? - спросила я. - Как я стала такой? Я почувствовал, как он напрягся.

- Ты уверена, что хочешь знать?

Мои глаза остановились на маленькой девочке на трёхколёсном велосипеде в отдалении. Я знала, это точно не первый раз, когда я задавала этот вопрос, не в первый раз он был вынужден объяснять мне. Возможно, я спрашивала ему об этом каждый день.

- Да, - сказала я и поняла, что в этот раз всё по-другому. В этот раз я записала всё, что он рассказал мне.

Он сделал глубокий вздох.

- Это произошло в ледяном декабре. Ты шла с работы, на которой провела весь день, домой, была всего лишь в нескольких шагах. Свидетелей не было. Мы не знаем, пересекла ли ты дорогу вовремя или машина, которая сбила тебя, заехала на тротуар, но в любом случае ты, должно быть, полетела кувырком на капот. Ты очень сильно пострадала. Обе ноги были сломаны. Рука и ключица тоже.

Он сделал паузу. Я слышала гулкий шум города. Движение, самолёт над головой, шум ветра в деревьях. Бен сжал мою руку.

- Говорят, что ты сначала ударилась головой, и поэтому потеряла память.

Я закрыла глаза. Я ничего не могла вспомнить об аварии, и поэтому не рассердилась и даже не расстроилась. Вместо этого я была переполнена каким-то тихим сожалением. Пустота. Рябь на поверхности озера памяти.

Он сжал мою руку, и я положила свою на его, почувствовав холодную твёрдость его обручального кольца.

- Тебе повезло, что ты выжила, - сказал он. Я почувствовала, что бледнею:

- Что случилось с водителем?

- Он не остановился. Он сбежал с места происшествия. Мы не знаем, кто сбил тебя.

- Но кто так делает? - спросила я. - Кто может сбить кого-нибудь и сбежать?

Он ничего не ответил. Не знаю, чего я ожидала. Я подумала о том, что я прочитала о встрече с доктором Нэшем.

«Неврологическая проблема, - сказал он мне. - Структурный или химический. Гормональный дисбаланс.» Полагаю, он имел в виду болезнь. Это просто случается, приходит из неоткуда.

Но мой случай хуже. Кто-то сделал это со мной, этого можно было избежать. Если бы я выбрала другую дорогу домой тем вечером, или если бы водитель машины, которая сбила меня, выбрал бы другую дорогу, со мной бы до сих пор было бы всё в порядке. Сейчас я уже могла бы быть бабушкой.

- Почему? - спросила я. - Почему?

Вряд ли Бен мог ответить на этот вопрос, поэтому он промолчал. Некоторое время мы сидели в тишине, держась за руки.

Темнело. Город стал ярким, здания освещёнными. «Скоро зима, - подумала я. - Скоро середина ноября. Потом декабрь, а потом Рождество». Я не могла даже представить, как проживу это время. Я не могла представить, как можно вот так прожить целую вереницу одинаковых дней.

- Пойдём? - спросил Бен. - Домой? Я не ответила.

- Где я была? - спросила я. - В тот день, когда меня сбила машина. Что я делала?

- Ты шла с работы домой, - ответил он.

- С какой работы? Чем я занималась?

- Ты временно работала секретарём, даже скорее личным ассистентом, адвокатов, мне кажется.

- Но почему... - начала я.

- Тебе была нужна такая работа, чтобы ты смогла выплачивать ипотеку. Какое-то время было трудно. Я неправильно выразился. Я хотел сказать, что ты говорила мне, что у тебя учёная степень. Спрашивала, почему ты должна довольствоваться такой работой?

- Но почему я работала секретарём? - спросила я.

- Это была единственная работа, которую ты смогла найти. Тогда были тяжёлые времена.

Я вспомнила то чувство, что у меня было ранее.

- Я писала? Книги? Он покачал головой:

- Нет.

Получается, что это были всего лишь мимолётные амбиции. Или, возможно, я пробовала, но у меня ничего не получилось. Я повернулась к нему, чтобы спросить, но облака осветила вспышка, и через мгновение раздался громкий звук удара. Поражённая, я посмотрела наверх. Искры вдалеке в небе дождём обрушились на город.

- Что это? - спросила я.

- Фейерверк, - ответил Бен. - На этой неделе Ночь Костров. Через мгновение ещё один фейерверк с шумом осветил небо.

- Судя по всему, будет шоу, - сказал он. - Посмотрим?

Я кивнула. Это не повредит, и хотя часть меня хотела бежать домой к моему дневнику, чтобы записать то, что Бен рассказал мне, другая часть хотела остаться, надеясь, что он может рассказать мне ещё больше.

- Да, - ответила я. - Давай.

Он усмехнулся и обнял меня за плечи.

Небо было тёмным лишь мгновение, а затем послышались треск и шипение, и тонкий свист, когда крошечная искра выстрелила высоко в небо. Она повисела немного в воздухе и взорвалась оранжевым блеском с громким эхом. Это было красиво.

- Обычно мы ходим на это шоу, - сказал Бен. - На одно из самых больших шоу, устраиваемых в городе. Но я забыл, что оно сегодня.

Он уткнулся подбородком мне в шею:

- Ничего?

- Да, - ответила я и посмотрела на город, на взрывающиеся цвета в воздухе над ним, на визжащие огни.

- Наоборот. Таким образом, мы видим всё шоу.

Он вздохнул. Пары от нашего дыхания туманным облаком зависли перед нами, смешавшись друг с другом. Мы сидели в тишине, наблюдая, как небо превращается в цветное и светлое. Дым поднимался от садов города, светясь фиолетовым с красным и оранжевым, голубым и пурпурным, а ночной воздух был поддёрнут дымкой и пронизан кремнистым запахом, сухим и металлическим.

Я облизала губы, ощутив вкус серы, и в этот момент ко мне пришло ещё одно воспоминание. Оно было острое, как игла. Звуки слишком громкие, цвета слишком яркие. Я почувствовала себя не как наблюдатель, а как будто находилась в центре всего этого. У меня появилось ощущение, что я падаю назад. Я сжала руку Бена.

Я увидела себя с женщиной с рыжими волосами. Мы стояли на крыше и смотрели фейерверк. тЯ слышала ритмичную пульсацию музыки, которая играла в комнате под нашими ногами. Дул холодный ветер, проносящий едкий дым над нами. Даже, несмотря на то, на мне было лишь тонкое платье, мне было тепло. Согревал выпитый алкоголь и марихуана, которую я держала в руке. Я ощутила гравий под ногами и вспомнила, что сняла туфли и оставила их в спальне внизу. Я взглянула на неё, когда на повернулась ко мне, и почувствовала себя живой, головокружительно счастливой.

- Криси, - сказала она, взяв сигарету с марихуаной. - Хочешь таблетку? Я не поняла, о чём она говорит, и переспросила её.

Она рассмеялась.

- Ну, ты знаешь! Таблетку. Кайф. Кислота. Абсолютно уверена, что Найг принёс что- нибудь. Он говорил мне, что принесёт.

- Не знаю, - ответила я.

- Да ладно тебе. Будет весело.

Я засмеялась и взяла у неё сигарету, вдохнула полные лёгкие дымы, как бы доказывая, что мне и так не скучно. Мы пообещали друг другу, что нам никогда не будет скучно.

- Да ну, - сказала я. - Это не моё. Думаю, что я хочу ещё косяк. И пива. Ладно?

- Наверное, - ответила она, оглядываясь на перила.

Я видела, что она разочарована, но не сердится, интересно, она всё равно сделает это? Без меня. Я сомневалась. У меня никогда не было таких друзей, как она. Друзей, которые бы знали обо мне всё, которым бы я доверяла, даже больше, чем себе. Я смотрела на неё, её развивающиеся на ветру рыжие волосы, на кончик косяка, горящего в темноте. Счастлива ли она тем, как живёт? Или ещё слишком рано говорить об этом?

- Посмотри на это! - сказала она, указывая туда, где взорвалась римская свеча, из-за чего деревья начали отбрасывать красные тени. - Чертовски красиво, да?

Я засмеялась, соглашаясь с ней, а потом мы стояли в тишине несколько минут, передавая друг другу косяк. В конце концов, она предложила мне докурить пятку, и когда я отказалась, растёрла её сапогом по асфальту.

- Нам нужно вниз, - сказала она, взяв мою руку. - Я хочу кое с кем тебя познакомить.

- Снова! - сказала я, но всё равно пошла за ней. Мы обошли парочку, целующуюся на лестнице.

- Надеюсь, это не ещё один хрен с твоего курса?

- Иди к чёрту! - ответила она, пустившись бегом вниз по лестнице. - Я думала, тебе понравился Алан.

- Нравился! - сказала я. - До того момента, когда он сказал мне, что влюблён с парня, которого зовут Кристиан.

- Ну, ладно, - засмеялась она. - Откуда мне было знать, что Алан решит показать тебе своё истинное лицо? Этот - другой. Тебе он понравится. Я точно знаю. Просто скажешь привет. Никакого давления.

- Хорошо, - сказала я и открыла дверь.

Мы зашли на вечеринку. Большая комната с бетонными стенами и лампочками без абажура, свисающими с потолка. Мы прошли на кухню и взяли по пиву, затем нашли местечко возле окна.

- Так, где этот парень? - спросила я, но она не слышала меня. Я почувствовала гудение алкоголя и травки в голове и начала танцевать.

Комната была заполнена народом, одетым в основном в чёрное. Похоже, грёбанные студенты-художники.

Кто-то подошёл и встал напротив нас. Я узнала его. Кит. Мы уже встречались на другой вечеринке, которая закончилась тем, что мы целовались в одной из спален. Теперь, однако, он разговаривал с моей подругой, указывая на одну из её картин, которые висели на стене гостиной. Интересно, он что решил меня игнорировать или просто не может вспомнить, где мы встречались. В любом случае, я думаю, что он придурок. Я допила пиво.

- Хочешь ещё? - спросила я.

- Да, - сказала моя подруга. - Не хочешь принести его, пока я решу вопросы с Китом? И потом я представлю тебя тому парню, о котором тебе говорила. Хорошо?

Я засмеялась.

- Хорошо. Как хочешь. - Я удалилась на кухню. Голос громко раздался в моих ушах:

- Кристина! Крис! С тобой всё в порядке?

Я сбита с толку. Голос показался мне знакомым. Я открыла глаза.

Внезапно я поняла, что нахожусь на улице, на ночном воздухе на Парламентском холме с Беном, произносящим моё имя, а фейерверк передо мной, расцвечивает небо кроваво- красным.

- Ты сидела с закрытыми глазами, - сказал он. - В чём дело? Что случилось?

- Ничего, - сказала я. У меня кружилась голова, я едва могла дышать. Я повернулась к своему мужу, притворяясь, что смотрю шоу. - Извини. Ничего. Я в порядке. Я в порядке.

- Тебя трясёт. Замёрзла? Хочешь пойти домой?

Я поняла, что я действительно замёрзла и хочу домой. Я хотела записать, что только что увидела.

- Да, - сказала я. - Не возражаешь?

По дороге домой я мысленно вернулась к той сцене, которую увидела, когда мы смотрели фейерверк. Она потрясла меня своей яркостью, резкостью. Она захватила меня, поглотила меня, как будто я всё ещё проживала эти события. Я чувствовала всё, ощущала всё. Холодный воздух и шипение пива. Жжение травки в горле. Тёплая слюна Кита на моём

языке. Это всё было реальным, даже более реальным, чем та жизнь, в которой очутилась, открыв глаза, когда видение исчезло. Я не знала точно, что это за время. Университет, похоже, или сразу после. Такого рода вечеринка, на которой я себя видела, понравилась бы студентам. У меня не было чувства ответственности. А только беззаботность. Лёгкость.

И хоть я не могла вспомнить её имя, эта женщина была важна для меня. Она моя лучшая подруга. «Навсегда», - подумала я. И несмотря на то, что я не знаю, кто она, я чувствовала с ней себя защищённой, в безопасности. Я задумалась, могли бы мы быть близки до сих пор, и попыталась сказать об этом Бену, пока он вёл машину. Он был молчаливым, не то, чтобы несчастным, но рассеянным. На мгновение я решила ему всё рассказать о видении, но вместо этого спросила про моих друзей, когда мы познакомились.

- У тебя было очень много друзей, - сказал он. - Ты была весьма популярна.

- У меня был лучший друг? Кто-то особенный? Тогда он окинул меня взглядом.

- Нет, - сказал он. - Вряд ли. Никого особенного.

Я задумалась, почему я не могу вспомнить имя этой женщины, ведь я вспомнила Кита и Алана.

- Ты уверен?

- Да. Уверен.

Он опять повернулся к дороге. Начался дождь. Свет от магазинов и неоновых вывесок нам ними отражался на дороге. Было столько всего, о чём я хотела спросить его, но ничего не сказала, а спустя несколько минут, было уже слишком поздно. Мы были дома, и он начал готовить. Слишком поздно.

Тогда, когда я закончила писать, Бен позвал меня вниз на ужин. Он сидел за столом и наполнял бокалы белым вином, но я была не голодна, а рыба была сухой. Я недоела большую часть еды. Затем, поскольку Бен готовил, я предложила помыть посуду. Я принесла тарелки в раковину и пустила горячую воду, всё это время надеясь, что позже смогу извиниться и подняться наверх, чтобы прочитать дневник и, возможно, написать ещё. Но я не смогла, потому что и так была слишком долго в нашей комнате одна, чтобы вызвать подозрения, и поэтому мы провели вечер вместе перед телевизором. Я никак не могла расслабиться, думая о дневнике, и наблюдала за стрелками часов на каминной полке, которые ползли от девяти к десяти, затем к половине одиннадцатого.

Наконец, когда они достигли одиннадцати, я поняла, что у меня больше не будет сегодня времени, и сказала:

- Я пойду спать. Это был долгий день. Он улыбнулся, наклонив голову:

- Хорошо, дорогая. Я через минуту тоже поднимусь наверх.

Я кивнула и сказала хорошо, но как только вышла из комнаты, почувствовала, как на меня накатывает страх.

Этот мужчина - мой муж, сказала я себе, я замужем за ним, и всё же я почему-то чувствовала, что ложиться с ним в одну постель, неправильно. Я даже не могла вспомнить, делала ли я это прежде и не знала, чего ожидать.

В ванной комнате я воспользовалась туалетом и почистила зубы, не глядя в зеркало и на фотографии вокруг него.

Я зашла в спальню. Моя ночная рубашка лежала на подушке. Я начала переодеваться. Я хотела закончить с переодеванием и укрыться одеялами до того, как он войдёт. На какое-то

мгновение у меня возникла абсурдная идея притвориться спящей. Я сняла свитер, посмотрела на себя в зеркало и увидела бюстгальтер кремового цвета, который я надела утром, и в этот момент у меня появилось мимолётное видение, как я ещё ребёнок спрашиваю маму, почему она носит бюстгальтеры, а я нет, и она ответила, что придёт день, когда я тоже буду. И теперь этот день настал, но он пришёл не постепенно, а мгновенно. Эти мягкие округлости груди говорили даже очевиднее, чем морщины на лице и гусиные лапки на руках, что я больше не девочка, но женщина.

Я натянула ночную рубашку через голову и разгладила её, сняла бюстгальтер и почувствовала тяжесть своей груди, затем расстегнула брюки и перешагнула их. Мне не захотелось изучать своё тело дальше, не сегодня, и, как только я сняла колготки и трусики, которые надела утром, скользнула между одеялами и, закрыв глаза, повернулась на бок.

Я услышала звон часов внизу, и мгновением позже Бен вошёл в комнату. Я не двигалась, но слушала, как он раздевается, почувствовала, как прогнулась постель, когда он сел на край. Он затих на минуту, а затем я почувствовала его руки у себя на бедре.

- Кристина? - наполовину шёпотом сказал он. - Ты не спишь? Я пробормотала, что да.

- Ты сегодня вспомнила свою подругу? - спросил он.

Я открыла глаза, повернулась на спину и увидела широкую полоску кожи его голой спины и тонкие волосы, разбросанные по плечам.

- Да, - ответила я.

Он повернулся ко мне:

- Что ты вспомнила? Я невнятно сказала:

- Вечеринку. Мы обе студентки, так мне кажется.

Он встал и повернулся, чтобы лечь в кровать. Я увидела, что он обнажённый. Его пенис качался в тёмных зарослях волос, и мне пришлось подавить желание захихикать. Я даже не могла вспомнить, видела ли я когда-нибудь мужские гениталии, хотя бы в книгах, но всё же я не могу сказать, что они мне были незнакомы. Интересно, сколько у меня было мужчин, какой у меня в этом опыт. Я почти невольно отвела глаза.

- Ты уже вспоминала эту вечеринку, - сказал он, когда откинул одеяло. - Это видение приходит к тебе довольно часто. Есть определенные воспоминания, которые возникают у тебя регулярно.

Я вздохнула. Значит, ничего нового, кажется, он это имеет в виду. Ничего, о чём следовало бы волноваться.

Он лёг рядом со мной и накрыл нас одеялом. И не выключил свет.

- Я часто вспоминаю разные события? - спросила я.

- Да. Некоторые. В основном дни.

- Одни и те же?

Он повернулся ко мне лицом, отперевшись на локоть.

- Иногда. Обычно, да. Редко что-то новое.

Я отвернулась от него и посмотрела на потолок.

- Я когда-нибудь вспоминала тебя? Он повернулся ко мне.

- Нет, - сказал он и взял мою руку, сжав её. - Но это ничего. Я люблю тебя. Всё в порядке.

- Я, должно быть, ужасная обуза для тебя.

Его рука начала поглаживать мою. Раздался треск статического электричества. Я вздрогнула.

- Нет, - сказал он. - Вовсе нет. Я люблю тебя.

Его тело переплелось с моим, и он поцеловал меня. Я закрыла глаза. Смущённая. Он что хочет секса? Для меня он незнакомец. Хоть умом я и понимала, что знаю его, что мы спим в одной постели каждую ночь с тех пор, как поженились, но всё же моё тело знало его меньше одного дня.

- Бен, я очень устала, - сказала я. Он понизил голос и начал шептать.

- Я знаю, дорогая, - сказал он и нежно поцеловал мои щёки, губы, глаза.

- Я знаю. - Его рука медленно двигалась под одеялом, и я почувствовала, как волна беспокойства начала нарастать во мне, почти паника.

- Бен. Извини, - сказала я, взяла его руку и остановила её.

Я с трудом подавила желание отбросить её, как если бы она была чем-то отвратительным, и вместо этого погладила её.

- Я устала. Не сегодня. Хорошо?

Он ничего не ответил, но убрал руку и лёг на спину. От него волнами исходило разочарование. Я не знала, что сказать. Часть меня думала, что я должна извиниться, но большая часть говорила мне, что я не сделала ничего неправильного. Мы так и лежали в тишине, в одной кровати, но, не прикасаясь друг к другу, и я задавалась вопросом, как часто такое происходит. Как часто он ложиться в кровать и хочет секса, не важно, хочу я его или нет, или даже не чувствуя, что могу дать ему это, и если такое случается, то всегда ли за этим следует это неловкое молчание.

- Спокойной ночи, дорогая, - сказал несколько минут спустя, и напряжение спало.

Я подождала, пока он не засопел, выскользнула из кровати и пришла сюда, в свободную комнату, чтобы написать это. Я так сильно хочу вспомнить его. Хотя бы раз.

Дата добавления: 2015-09-05