Р. Гуль

Бедный старичок! Он сидит в Константинополе чистильщиком сапог. И не верит, что когда-нибудь его впустят в Россию. <...> Трудно чистить чужие сапоги. Генералу Тынову у проливов трудно чистить в особенности, ибо проливы хотел генерал присоединить к Российской империи¹³.

И служили солдаты и офицеры некогда славной Императорской армии на чужбине Сербии и Болгарии, Парагваю и Уругваю, китайцам и японцам, Франко и Гитлеру, геройски сражались за чужие интересы в Иностранном легионе (умирая не за «Святую Русь», а за «прекрасную Францию»), строили дороги и мосты, развлекали вчерашних союзников и противников русскими песнями и джигитовкой... и параллельно с этим осмысливали случившееся, чтобы сквозь него прозреть, наконец, самое существенное: армия России должна быть высшего качества, строиться на твердых исторических основаниях, опираться на творчество и самопознание. С легкомысленным отношением к войнам и военному делу, с авантюрными воен—

Общме основания будущей Российской Вооруженной Силы 599

ными реформами и случайными импровизациями должно быть покончено раз и навсегда. Армия — основа национального существования России, не место для сомнительных экспериментов. Как главная охранительная сила российской государственности она требует особенно бережного отношения к себе, продуманной и твердой военной политики. * «

Консерватизм, творчество, самопознание \

Устойчивая и постоянно развивающаяся армия (без эксцессов разложения и отставания) создается не столько «демократическими реформами», сколько культивированием и совершенствованием исторически сложившейся модели, которая наиболее отчетливо отражается в понятии «Русская Армия». Именно так стала называться в конечном итоге и Добровольческая армия М. Алексеева — Л. Корнилова — А. Деникина — П. Врангеля. Именно на этом главном основании пытался воссоздать Сибирскую (Восточную) армию адмирал Колчак, отмечая, что она должна быть прежде всего «русской», регулярной, с соответствующими знаками и погонами. Как раз этого качества не хватало системе «вооруженного народа» Д. Милютина, «самой свободной армии в мире» А. Керенского, более чем десятку национальных, белых, зеленых и красных армий, «демократически» возникших в начале гражданской войны. По отношению к России многие из них по сути дела были «иностранными», преследовали мировые или самостийные цели. И при этом фактически отсутствовала Единая Национальная Армия Великой и Неделимой России.

Все это расстройство, разновекторное анархическое военное строительство, которое трудно назвать созидательным творчеством, стало возможным только из-за потери (или сознательного отрицания) исторических начал и института офицерства, из-за незнания и неизученности собственного опыта, из-за привычки жить за чужой духовный счет. Нельзя создавать что-то новое, если нет полных деловых знаний о России и армии — основы гражданственности, верных волевых действий¹⁴. Русская военная мысль оказалась рассеянной во времени и пространстве. Она почти не занималась познанием России, постоянно запаздывала с исследованием современных войн, систематически не работала над созданием правдивой и полной истории русской армии¹⁵, обросла мифами и всяческим «вздором» (особенно за советский период), так и не смогла выбраться из плена западных военных теорий, стать подлинной основой военного строительства. Один из важных выводов эмиграции: отсутствует самопознание — нет и правильного военного развития. Без самопознания, синтеза истории и теории, неблагодарной аналитической работы в области «своего, родного» (А. Геруа), не определить исторических основ, не избежать ошибок, не создать систему государственных знаний. В этом случае лучше не творить — ничего хорошего не получится. «Все дело в самопознании, в изучении собственного опыта» — этот лейтмотив стал боевым лозунгом героической и обширной военно-мыслительной работы белых офицеров на чужбине.

П. Залесский

<...> Военное дело не изучалось серьезно. Никто не углублялся в него; никто не разбирался в прошлом так, чтобы отделить вымыслы от правды и еде—

600

лать эту правду поучительной для будущего. О, это прошлое! Если бы мы знали его? Если бы знали его не по Иловайскому и другим «казенным» книжкам, а по-настоящему — осязая причины и следствия — мы не получили бы нынешнего позора и страданий! <...> Если, бы мы изучали добросовестно тяжкие победы Петра Великого (под Полтавой Петр с 63-мя тысячами едва не был разбит 13-ю тысячами шведов!), блестящие успехи Суворова (конечно, без ненужных преувеличений); посредственные действия русских армий в 1812–1814 годах и совершенно неудачные действия ее в 1854–1856, в 1877–1878 и в 1904–1905 годах, то мы прониклись бы энергией и организационным упорством Петра; подвижностью, глазомером и решительностью Суворова; глубоким и твердым сознанием вреда, приносимого всем от интриг, карьеризма, профессионального невежества, отсутствия народного воспитания и преданности общему делу, т.е. всего того, что создало нам Аустерлицы, Фридланды, Плевны, Мукдены. <...>

Русская армия не знала, в сущности, что такое она сама и для чего она существует. Формула — «для защиты Царя и Отечества от врагов внешних и внутренних» — слишком неопределенна и растяжима, а состав армии и ее порядки совершенно не соответствовали ее задачам даже в узком смысле вышесказанной формулы; такая армия не способна была защищать ни Царя, ни Отечество от каких бы то ни было врагов, что доказала блестяще и под Аустерлицем, и под Фридландом, и под Плевной, и в Крыму, и в Маньчжурии, и, наконец, в мировую войну 1914–1916 гг. и в дни «бескровной» революции! Короче говоря: в России не было не только правильной, но и вообще никакой военной доктрины¹⁶.

Дата добавления: 2015-08-27