Кампания 1916 года

Кампания 1916 года начинается опять требованием со стороны союзников помощи от России. Германские атаки на Верден ускоряют начало наступательных операций на наших Северном и Западном фронтах. Несмотря на то, что время года делало невозможным ведение в России каких-либо наступательных операций, Русское Верховное Главнокомандование решило все-таки произвести таковую в широком размере для отвлечения на себя немецких сил с французского театра. Атаки начались на Западном фронте в районе озера Нарочь 15 марта и на Северном фронте в районе Якобштадта и Двинска 21 марта. Прорывы не удались. Захват 2–3 тысяч пленных и оттеснение противника на некоторых участках на 2–3 версты, конечно, не отвечали тем громадным потерям, которые несли русские армии. 30 марта приказано было приостановить наступление. Правда, помощь французам была осуществлена, т.к. с 22 по 30 марта германские атаки у Вердена прекратились, но неудача наступления не могла не оказать влияния на моральную сторону русского командования³.

¹ «Der deutsche Generalstab», von Kuhl, s. 68 (курсив Куля).

² «With the Russian Army in 1914–1917», p. 350.

³ Зайончковский, «Мировая война», стр. 253–254.

Военные усилия России в мировой войне

В этом мы можем убедиться из одного характерного разговора с ген. Алексеевым, записанного М. Лемке в его книге «250 дней в Царской Ставке»¹. Этот разговор происходит 29 марта, т.е. непосредственно под впечатлением вышеупомянутых наступлений на наших Северном и Западном фронтах.

М. Лемке, состоявший офицером военно-цензурного отделения Ставки, беседовал со своим начальником, генерал-квартирмейстером Ставки, генералом Пустовойтенко, когда в комнату вошел М.В. Алексеев. В завязавшемся разговоре М.В. Алексеев сказал:

«— Да, настоящее невесело...

— Лучше ли будущее, Ваше Высокопревосходительство? — спросил М. Лемке.

— Ну, это как знать... — ответил М.В. Алексеев. — О, если бы мы могли его предупредить без серьезных ошибок. Это было бы величайшим счастьем для человека дела и величайшим несчастьем для человека чувства...

— Верующие люди не должны смущаться таким заглядыванием, потому что всегда будут верить в исправление всего Высшею Волею, — вставил Пустовойтенко.

— Это совершенно верно, — ответил Алексеев. — И вы знаете, только ведь и живешь мыслью об этой Высшей Воле, как вы сказали. А вы, вероятно, не из верующих? — спросил он Лемке.

— Просто атеист, — посмеялся Пустовойтенко...

— Нет, а я вот счастлив, что верю, и глубоко верю в Бога и именно в Бога, а не в какую-то слепую и безличную Судьбу. Вот вижу, что война кончится нашим поражением, что мы не можем кончить ее чем-нибудь другим, но вы думаете, меня это охлаждает хоть на минуту в исполнении своего долга? Нисколько, потому что страна должна испытать всю горечь своего падения и подняться из него рукой Божьей Помощи, чтобы потом встать во всем блеске своего богатейшего народного нутра.

— Вы верите так же в это богатейшее нутро? — спросил Лемке.

— Я не мог бы жить ни одной минуты без такой веры. Только она и поддерживает меня в моей роли и моем положении... Я, человек простой, знаю жизнь низов гораздо больше, чем генеральских верхов, к которым меня причисляют по положению. Я знаю, что низы ропщут, но знаю и то, что они так испакощены, так развращены, так обезумлены всем нашим прошлым, что я им такой же враг, как Михаил Савич², как вы, как все мы...

¹ Стр. 648–650. Ген. Пустовойтенко (прим. Н.Н. Головина).

112

Н. Головин

— А вы не допускаете мысли о более благополучном выходе России из войны, особенно с помощью союзников, которым надо нас спасти для собственной пользы?

— Нет, союзникам вовсе не надо нас спасать, им надо только спасать себя и разрушить Германию. Вы думаете, я им верю хоть на грош? Кому можно верить? Италии, Франции, Англии... Скорее Америке, которой до нас нет никакого дела... Нет, батюшка, вытерпеть все до конца, — вот наше предназначение, вот что нам предопределено, если человек вообще может говорить об этом...

— Армия наша — наша фотография. Да это так и должно быть. С такой Армией в ее целом можно только погибать. И вся задача командования — свести эту гибель к возможно меньшему позору. Россия кончит прахом, оглянется, встанет на все свои четыре медвежьи лапы и пойдет ломать... Вот тогда мы узнаем ее, поймем, какого зверя держали в клетке. Все полетит, все будет разрушено, все самое дорогое и ценное признается вздором и тряпками...

— Если этот процесс неотвратим, то не лучше ли теперь же принять меры к спасению самого дорогого, к меньшему краху, хоть нашей наносной культуры? — спросил Лемке.

— Вы бессильны спасти будущее, никакими мерами этого не достигнуть. Будущее страшно, а мы должны сидеть сложа руки и только ждать, когда же все начнет валиться. А валиться будет бурно, стихийно. Вы думаете, я не сижу ночами и не думаю, хотя бы о моменте демобилизации армии. Ведь это будет такой поток дикой отваги разнуздавшегося солдата,'который никто не остановит. Я докладывал об этом несколько раз в общих выражениях, мне говорят, что будет время все сообразить и что ничего страшного не произойдет; все так-де будут рады вернуться домой, что о каких-то эксцессах никому в голову не придет... А между тем, к окончанию войны у нас не будет ни железных дорог, ни пароходов, ничего — все износили и изгадили своими собственными руками».

Может быть, при передаче этого разговора М. Лемке сгустил краски. Но мы думаем, что все-таки он верно рисует пессимистическое настроение в верхах нашего Главного Командования, явившееся результатом неудач нашего наступления против немцев.

Это влияние ярко сказалось и на совещании Главнокомандующих, собранном в Ставке 14~ апреля. Если внимательно проштудировать протокол этого Совещания, станет совершенно очевидным, что Главнокомандующий Северного фронта генерал Куропаткин и Главнокомандующий Западного фронта генерал Эверт «потеряли сердце»; они не верят в успех, хотя и не смеют это сказать прямо.

Военные усилия России в мировой войне

113

Один только Главнокомандующий Юго-Западного фронта генерал Брусилов бодро смотрит на предполагаемое в мае общее наступление.

' Тем не менее генерал Алексеев настаивает на том, что главный удар должен быть произведен на нашем Западном фронте. Но пониженное настроение духа Главнокомандующего Западного фронта ген. Эверта сказывается на том, что время начала общего наступления откладывается¹.

Тем временем на Итальянском театре произошла катастрофа. От России снова требуется экстренная помощь.

<...> План наступления, намеченный ген. Алексеевым на лето 1916 года, был нарушен требованием ускоренной помощи итальянцам. Это нарушение расчетов ген. Алексеева, несомненно, должно было отразиться на всем стратегическом ходе событий в Галиции и помешать генералу Алексееву использовать в полной мере достигнутые в Галиции тактические результаты.

22 мая (4 июня) четыре русские армии (8-я, 11-я, 7-я и 9-я) Юго-Западного фронта начали свои атаки, которые и привели к величайшей Галицийской битве 1916 года, продолжавшейся около 4 месяцев. Тактические результаты этой битвы были громадными. Взято было в плен 8924 офицеров, 408000 нижних чинов, захвачено 581 орудий, 1795 пулеметов, 448 бомбометов и минометов. Отнята у противника территория более чем в 25000 кв. километров. Таких результатов не достигла ни одна наступательная операция наших союзников в 1915, 1916 и 1917 гг.

С общесоюзной точки зрения стратегические результаты нашего наступления в Галиции были также большими. Во-первых, итальянская армия была спасена, т.к. австро-венгры должны были прекратить свое наступление в Италии и перебросить против России до 15 дивизий. Во-вторых, положение французской армии было сильно облегчено, т.к. немцы вынуждены были перебросить с французского театра на наш — 18 дивизий², и четыре дивизии, сформированных внутри страны. В-третьих, положение союзников на Салоникском фронте тоже значительно облегчено, т.к. с этого фронта было увезено против России 3 1 /2 германских дивизий и 2 лучших турецких. В-четвертых, новое решительное поражение австро-венгерских армий вынуждало Германию усилить постоянную поддержку близ—

Клембовский. «Стратегический очерк войны 1914–1917 гг.». Часть 5-я, стр. 29. Снимая 18 дивизий с французского фронта, немцы немедленно же формируют там новые 18 дивизий; но эти производятся за счет уничтожения егерских батальонов во всех дивизиях; таким образом общая сила немцев во Франции все-таки уменьшилась на число отправленных против России дивизий.

114 И. Головин

кого к окончательному крушению союзника. В-пятых, успех Русской Армии обусловил выступление Румынии против Центральных Держав.

Дата добавления: 2015-08-27