Первая Благородная Истина Будды 4 страница

В диалоге «Пир» Платон, рассуждая о любви устами Сократа, говорит, что любовь к идее порождает истинное познание и истинную добродетель. Эта фраза по своему содержанию близка к положению буддийского тантризма, которое гласит: «Совпадение метода и разума дает подлинную бодхисаттвовскую мысль». Совпадение метода и разума есть любовь к идее, бодхисаттвовская мысль есть истинная добродетель. Многие таланты и гении в искусстве и поэзии брали живительные соки от учения, которое Платон воспел в своих философских творениях как лучшую принадлежность человечества и как единственное отличие человека от животного.

Но общий уровень умственного развития в современном материализованном, цивилизованном обществе деспотической страны так низок, что ни одна идея не доступна уму в полном объеме, в полном величии и достоинстве своего значения. Цивилизованное общество знает лишь одно какое-нибудь узкое, жалкое приложение этой идеи под углом зрения марксизма, опошленное в этом приложении и недоступное обществу в чистом своем понятии. Идея великая, широкая и прекрасная встречает тупое недоверие и наглую насмешку. В нашу эпоху такой же участи подвергся и платонизм.

Добро, которое воспевает Платон, должно быть предметом всякой человеческой деятельности, к добру должен стремиться каждый человек, потому что обладание добром составляет благополучие. Подобное рассуждение невозможно было слышать во времена господства марксистского мировоззрения. Слово добро вообще не произносилось в России после революции, даже было выкинуто из общеупотребительного лексикона как поповщина. В нашу эпоху человек человеку делал добро, если ему это было выгодно и удобно.

Материалисты рассуждают: добро, или благо — понятие чрезвычайно широкое и способное расширяться до бесконечности. Для голодного кусок хлеба есть высшее добро; для влюбленного — благосклонный взгляд любимой женщины, если этот влюбленный еще сохранил чистоту любви; для служащего человека — внимание начальника, повышение в чине, и т. д. Подобное добро, или благо, человек может устроить своему ближнему всегда прямым или косвенным путем. Но есть ли смысл делать все это? И что он должен иметь за свою услугу? Они так коротко и спрашивают: «Что я имею за это?» Этот вопрос снимает основное значение слова добро Платоновское добро не имеет ничего общего с тем добром, о котором говорит материалист. Настоящее и бескорыстное добро, которое стоит на первом месте во всех религиозных учениях, есть чистое проявление божественности.

Буддисты говорят: основным предикатом Будды является бодхисаттвовская мысль, т. е. бескорыстное оказание добра всем живым существам; не обладая этим добром, индивид никогда не сможет освободиться от клеш, которые постоянно ведут его в гущу Сансары к бесконечным страданиям. О добре, жалости и сострадании у буддистов есть специальное учение, где рассматриваются все категории добра, вызванные жалостью и состраданием. Поэтому невозможно охватить все его значения двумя или тремя фразами.

Махаянистическая концепция о добре утверждает и требует от ищущего индивида постоянного и энергичного накопления доброго в своем сознании. Постепенное, прогрессивное усиление добра в сознании индивида выливается в его действиях в окружающем мире. Оно проявляется в виде любви, сострадания и жалости ко всем живым существам, страдающим в Сансаре. Такое проявление добра — жалость ко всем живым — в махаяне называется бодхисаттвовской мыслью (byang chub gyi sems) и является самым основным звеном на пути к Нирване. Без бодхисаттвовского альтруизма, переходящего в своей кульминации в самопожертвование ради спасения живых существ, ищущему не осуществить собственного спасения.

Концепция добра в платонизме, кармически не дошедшего до буддийской махаяны, лишь подтверждает истину. А истина воплощается в подлинном искусстве, раскрывающем положительную эстетическую ценность. Поэтому платоновское добро есть высшее проявление духовности и всего прекрасного в человеке. По этой причине всякое религиозное учение, в том числе и платонизм, является основным импульсом высокого вдохновения поэта и художника, оно есть тот живительный сок, который питает форму и содержание гениальных творений поэзии и живописи. Например, почти все стены Ватикана, стены и потолок Сикстинской капеллы во времена Возрождения были исписаны кистью гениальных итальянцев — Леонардо да Винчи, Микеланджело, Рафаэля. Темы этих фресок были взяты из библейских и христианских легенд и философии Платона, но они всегда будут общепринятыми шедеврами и гениальными творениями человеческого искусства всех времен.

Мы уже говорили, что во всех религиозных учениях добро должно быть для человечества предметом необходимой деятельности и источником высших наслаждений. Понятие добра как предиката божества существует в религиях в качестве абсолютной идеи и не ставится в зависимость от личности, от способностей познающего субъекта-Оно зависит от субъекта, по мнению буддистов, лишь в том смысле, что в каждом индивиде есть Ади-будда в виде Ясного Света, заложенного в основании Алая-виджняны.

Возвращаясь опять к платонизму, мы отвечаем, что в диалогах «Теэтет» и «Федон» и в трактате «Государство» Платон смотрит на все чувственные явления как на зло, на наше тело — как на враждебное начало, на нашу жизнь — как на время заточения в глубоком и мрачном вертепе. Когда материалисты критикуют Платона, они говорят, что для него смерть представляется минутой освобождения, и тогда непонятно, почему он в своей теории не оправдал самоубийства, почему воспел благость Демиурга — виновника нашего заточения и всех связанных с ним зол и страданий.

В других беседах Платона, например в «Филебе», высшее добро определяется как полное примирение чувственного начала с духовным, как гармоническое слияние того и другого, и средством произвести это слияние является изящное искусство и в особенности музыка.

То, что не договорил Платон, сказали буддисты. Они считают, что тело индивида состоит из материи и смонтировано из пяти скандх, [46] именно через них проявляются эмоции, вызывающие грехи и нравственные падения, как, например, неведение, страсть, гнев, гордость и зависть, называемые на санскрите клешами. Но эти скандхи, реализующие клеши, с помощью добра, веры, посредством глубокого религиозного восьмеричного пути и тантрийских методов могут быть подавлены и в конце совершенствующего пути превращаются в свои противоположности, т. е. в пять свойств, пять особенностей Изначального Ади-будды. Подавление указанных клеш в самом теле индивида во время их активного проявления путем торможения их активности усилием воли является единственным методом хинаянистического буддизма. Поэтому буддисты особенно стремятся сохранить живое тело индивида. Что касается примирения и гармонического слияния чувственного начала с духовным, то Платон здесь пошел еще дальше, указав возможность такого слияния, ибо конечные опыты тантристского пути как раз описывают подобное в учении махамудры уровня сахаджаяны. На этом уровне излагаются методы созерцания вхождения этих противоположностей в изначальное единство, методы уничтожения двойственности в природе. В таком процессе человек реализует состояние Будды.

По Платону выходит, что гармоническое слияние чувственного начала с духовным совершается в сфере изящного искусства, или, вернее, оно особо почитается изящным искусством и в особенности музыкой. На первом этапе оно проявляется таким образом. Ввиду того что Платон не касался непосредственных путей освобождения от сансарных пут, или, языком Платона, освобождения духа от заколдованного терема, методы и пути такого освобождения указывают те люди, которые сами прошли этот путь, т. е. совершенные Будды. Это будет уже второй этап. То, что Платон открыл своим прозрением существование мира духа и мира явлений, есть величайшее открытие за всю историю человечества. Он дал людям возможность смотреть на себя, на свое отличие от мертвой природы, этим самым дал знать им о необходимости прежде всего познать самих себя, собственную духовную ценность, а также открыл нравственный закон — показал людям проявление добра.

Почему Платон считал, что гармоническое слияние чувственного начала с духовным почитается изящным искусством и в особенности музыкой? Потому что изящное искусство или музыка, созданные человеком, подтверждают духовное отличие создателей от животных; высшее развитие человека по сравнению с животным заключается не только в факте сознания, но и еще в одном качестве духовности — в эстетической интуиции, ибо произведения искусства, в том числе и музыка, создаются не умом (сознанием), а эстетической интуицией. Любая интуиция есть непосредственное качество духа, развитого в материальном теле до уровня человека. Стало быть, наличие эстетической интуиции (таланта) у человека есть его духовность.

Деятельность этой интуиции по созданию эстетических ценностей через материальные органы чувств человеческого тела есть гармоническое слияние чувственного начала с духовным. Материальные струны и пальцы человека под диктовку интуиции извлекают изящные чарующие звуки, возбуждающие у слушателей самые сокровенные чувства радости, блаженства, нежности и любви. Именно это имел в виду Платон, говоря о гармоническом слиянии чувственного начала с духовным.

Великому художнику не обязательно обладать великим умом, ему необходимо иметь талант, иначе говоря, раскрытую эстетическую интуицию, непосредственно создающую эстетические ценности, не прибегая к логике, к умственным конструктивным соображениям или к математике. Именно поэтому она и есть интуиция и является одним из проявлений духа — Алая-виджняны; это — первый этап проявления Будды. На таком гармоническом слиянии духовного с материальным построена вся практика буддийского тантризма. Через подобное слияние ищущий в процессе йогической практики приобретает волшебную силу восьми обычных сиддх и двух необычных. В махамудре материальное (чувственное) начало и духовное сливаются воедино как вместе рожденные, и этим снимается двойственность, присущая людям из-за неведения — авидьи.

В данном случае мир духа проявляется через материю. В тантрийской практике материя, возникшая из-за авидьи, служит местом или фильтром, через который дух очищается от нее. Когда авидья исчезает, сгорая в пламени мудрости (джняны), тогда очищаются четыре махабхути, и материя растворяется в очищенном духе, природой которого является шунья. Здесь происходит обратный процесс, т. е. процесс возвращения Алая-виджняны в первоначальную обитель — Нирвану. Это второй этап проявления духа — процесс его очищения.

Такие личности, как Платон, безусловно, есть явление кармическое. В личности этого греческого философа можно видеть на первом плане сильное поэтическое дарование, т. е. богатую фантазию и огромное стремление к творчеству. Видимо, как кармическая личность, рожденная для духовного творчества, он был очень одарен и имел большие наклонности к мистике, через которые и получил просветленность.

Он же являлся учеником не менее знаменитого и великого философа Сократа. Сократ, человек незнатный, небогатый, неученый, невзрачный, брался быть учителем нравственности для целого народа, старался влить живые соки в истощенное национальное сознание Непосредственной искренностью убеждений он побеждал в спорах знаменитейших диалектиков своего времени, он перетянул на свою сторону всю даровитую молодежь и, наконец, пал жертвой реакции, до конца сохранив непоколебимую твердость в своих убеждениях и спокойное присутствие духа. Как кармическое существо он осознавал свою роль в истории духовной культуры. Он также понял, что он как учитель нравственности свою деятельность в Афинах завершил. Когда ночью к нему пришли ученики и предложили побег, он отверг и убеждал их, что ему пора умереть.

Среди аргументов против собственного спасения в его последнем слове был и такой: «Мне в ухо кто-то шептал все время, это было с самого раннего детства, а теперь его больше нет». Этим аргументом он как бы убеждает себя и учеников, что этот кто-то давал ему наставления, а во время споров подсказывал ему вопросы к противнику. Но теперь это ушло, дав своим уходом понять Сократу, что его деятельность закончена.

Вполне возможно, что этот кто-то способствовал созданию той философии, которая утвердила положение о том, что знать истину и делать добро — одно и то же. Как бы то ни было, философия Сократа поддержала его в минуты смерти; своею мученической кончиною он запечатлел свое учение.

Аналогичная легенда имеется в биографии знаменитого йога — буддиста Сарахи, жившего приблизительно в ту же эпоху, что и Сократ. Он происходил из знатного рода южноиндийских браминов. Как сказано в биографии, он выпил пиво из рук дакини и тут же услышал внутри себя голос, приказавший ему идти на рынок и найти там женщину, изготовляющую стрелы. Это было началом его тантрийской практики, а таинственный голос был голосом тантрийского божества Хаягривы. По наставлению Хаягривы Сараха достиг высшей реализации махамудры и, комментируя буддийский тантризм, выдвинул положение, что абсолютная истина познается путем уничтожения авидьи (неведения), последнее достигается через реализацию добра. Иначе можно сказать, что делать добро и познать истину — одно и то же.

Учеником Сарахи был гениальный индус бодхисаттва Нагарджуна — создатель махаяны. Он же комментировал учение о шуньяте — пустоте.

Появление на разных концах земли двух великих учителей почти в одно и то же время с проповедью о тождестве добра и истины - явление кармическое. Сократ готовил Запад к приходу христианства, а Сараха готовил Восток к формированию махаяны и учил этому гениального Нагарджуну — бодхисаттву и йога. Возможно, им шептало в ухо одно и то же божество — Хаягрива.

В своих трактатах Платон доказывает, что материя есть невольная и естественная причина зла. Он признает инертное могущество и вечность материи, которая существует помимо воли Демиурга и лишь получает от него свою форму. Таким образом, Платон утверждает, что зло есть свойство материи. Создавая какое-нибудь существо, Демиург кладет на материю печать известной идеи, но материя слишком груба, чтобы воспринять этот отпечаток в полной ясности и чистоте, материал сопротивляется в руке художника, и это невольное сопротивление олицетворяется у Платона под именем неразумной мировой души; в этом сопротивлении лежит начало зла.

Как бы то ни было, Платон дошел почти до открытия понятия клеш, которые реализуют свои качества через воплощение Алая-виджняны в материальное тело. Несовершенная Алая-виджняна в Сансаре постоянно имеет в себе неведение — авидью и благодаря этому индивид, как носитель несовершенной Алая-виджняны, реализует в мире зло. Сама авидья есть основная клеша, от нее исходят все остальные эмоции — клеши. Это очень похоже на неразумную мировую душу Платона.

В христианстве, в католическом центре Запада — Риме, среди богословов широко обсуждались в средние века этические проблемы и в первую очередь проблема греха. Пелагиане (последователи Пелагия) утверждали, что человек обладает свободной волей и может, следуя нравственному примеру Христа, избежать греха и вести праведную жизнь. Им возражал Блаженный Августин. Платоновская идея, что зло есть свойство материи, в интерпретации Августина приняла формулировку, что человек рождается уже обремененным первородным, т. е. унаследованным от Адама и Евы, грехом и сам, своей волей не в состоянии освободиться от греховности. Только божья благодать, создаваемая церковью, обеспечивает спасение грешного человека.

Августин хочет указать на тот факт, что чистая душа, выставленная Богом, при соприкосновении с материальной утробой матери, обретая материальную оболочку благодаря сперме Адама, получает первородный грех, который она сама деятельно не производила. Это можно сравнить с формулировкой Платона: «Зло есть свойство материи». В данном случае под Адамом и Евой имеется в виду сама материя. Августин же был представителем греческого Востока, т. е. византийской церкви. Эта полемика богословов римского Запада с греческим Востоком впоследствии стала основной причиной разделения христианской церкви на католическую (Запад) и православную (Восток).

Как нам кажется, если бы даже Платон мог сформулировать и дать характеристику буддийскому понятию клеша, то он этого не сделал бы и не мог бы сделать по той причине, что общественная карма безгласно запретила бы ему это. Ибо индивиды, рожденные на земле там и тогда, где должен был восприниматься платонизм, кармически не должны были знать более того, что преподал Платон. Процесс саморазвития Алая-виджняны идет в Сансаре строго по ступеням: какой народ, какой индивид, где он должен пребывать, на какой ступени должен совершенствоваться в данном перерождении — все это знает общественная карма. Она не спутает: индивид точно, по определению кармы, будет в том месте земли, где он узнает учение Платона, но не больше. Если индивид познает истинное учение, то в следующем перерождении может родиться там, где проповедуется буддийское учение. Буддийское учение идет, как мы писали выше, по двум этапам. Первый этап относится к познанию причины зла, которое держит живых существ в Сансаре. Причина зла — это активность эмоций, называемых буддистами словом клеша.

В гносеологическом плане эмоция, по утверждению современной психологии, опирается только на первую сигнальную систему, она не есть познание, это только переживание. Но эмоции, объединенные с сознанием (мышлением), т. е. с деятельностью второй сигнальной системы (что характерно для человека), создают понятийный, опосредованный и эмоционально окрашенный образ, соответствующий объективному отношению отражаемого объекта к потребностям личности. Этот эмоционально окрашенный образ мы называем активностью эмоции. В дальнейшем, где будет встречаться термин клеша — эмоция, мы будем иметь в виду только это. Иногда в момент обнаружения объекта, вызывающего эмоциональное чувство, клеша (эмоция) остается в пределах первой сигнальной системы, т. е. в сфере чистого переживания. Отметим это.

Вторая Буддийская Благородная Истина —

Дата добавления: 2015-08-27