Глава четырнадцатая. Набрав мне ванну, убрав все предметы с острыми кромками и выложив на кровать приятно

Набрав мне ванну, убрав все предметы с острыми кромками и выложив на кровать приятно непротиворечивый комплект одежды, Дженни покинула комнату якобы созваниваться с Тессой о новой встрече для стайлинга, хотя, подозреваю, она собиралась найти, излупить и прикончить Джо. К счастью, мне и без нее было из-за чего переживать: Джеймс, Алекс, Мэри и мой первый случайный секс, оказавшийся таким улетным, что у меня отшибло память, а любовник исчез с лица земли. Я разделась, бросив футболку и белье в корзину, – мне абсолютно не хотелось вспоминать то, что произошло со мной в этом прикиде.

Ванна оказалась что надо – у меня захватило дух, а ноги сразу стали томатно-красными. Я медленно выдохнула, погрузившись в воду по шею, чувствуя, как обжигающий кипяток превращается в приятное тепло. Выставив руку над водой, я видела, что нижняя половина уже напоминает вареного лобстера, а верхняя еще бледно-розовая. Это явление было наполнено глубоким смыслом, который я люблю везде искать.

После третьей неудачной попытки открыть кран с холодной водой левой ногой я поняла, что настойчивое пиликанье, доносившееся из спальни, – мой сотовый. Я пропустила три звонка, но звонивший явно был настроен серьезно. Расплескивая воду, я неуклюже выбралась из ванны и прошлепала через спальню посмотреть, кто меня так отчаянно добивается. Три пропущенных звонка: два от Мэри, один незнакомый, начинающийся с 818, и никаких сообщений. Не успела я получше рассмотреть 818-го, как телефон зазвонил у меня в руке. Снова Мэри.

– Здравствуйте, Мэри.

Мне все равно предстояло пройти через это раньше или позже, поэтому никакой разницы, что я голая и с меня капает.

– Ты почему не отвечаешь по гостиничному телефону? – заорала она. Я посмотрела на тумбочку: трубка свисала на шнуре. Ну что ж, после бурной пьяной ночи и не такое бывает. – И на десять тысяч е-мейлов, которые я тебе прислала?

– Извините! – Я уже искала сумку. Я ее вчера в бар брала? – У меня была сумасшедшая ночь.

Все, чего мне хотелось, – спросить, уволили меня или нет, но я слишком боялась утвердительного ответа.

– Сумасшедшая ночь, вот как? Может, это ты до одиннадцати просидела на телефонной конференции с издателями, убеждая их придержать ваше с Джеймсом интервью? Они настаивают, что до следующей недели информация неминуемо просочится в печать. Скажи, что ты его уговорила!

– Ну, вряд ли он станет ходить и хвастаться мной направо и налево, – пробурчала я, оглядываясь в поисках чего-нибудь накинуть.

Кондиционер в «Голливуде» не предусматривал хождения в голом виде.

– Энджел, по-моему, ты плохо понимаешь, что происходит. Когда кто-нибудь принимает подобное решение, времени у него в обрез. Меньше всего нам надо, чтобы Джеймс передумал или, еще того лучше, решил, что ему давно пора оповестить мир о том, что он гей, и стал бы ездить по городу в обнимку бог знает с кем, прежде чем мы об этом напечатаем!

Я замерла на четвереньках, не успев до конца вытянуть нижний ящик шкафа.

– Что?!

– Что значит «Что?!» – В голосе Мэри слышалось удивление не меньше моего. – Ты уже назначила время нового интервью?

– Какого нового интервью?

– С Джеймсом и его бойфрендом?

Я так и плюхнулась на задницу.

– Так вы знаете?..

– Конечно, знаю. Ты чего такая заторможенная? Ты там выпила, что ли? – Мэри начала говорить очень медленно: – Вчера я разговаривала с Джеймсом. Он сказал, что у вас все на мази, что ты будешь делать интервью и он хочет видеть его в ближайшем выпуске «Айкона». Энджел, интервью мне нужно к завтрашнему дню. На воскресенье мы заказали фотосессию, но тебе не обязательно на ней присутствовать, ты мне здесь нужна. Скажи, что сможешь все обеспечить!

– Значит, он вам рассказал? – тупо переспросила я. – Все рассказал?

– Он признался, что предпочитает целовать мальчиков, а не девочек, если ты об этом.

Пол подо мной зашатался; я высунула голову из-за кровати, как сурикат, желая удостовериться, что Лос-Анджелес не поглощен Большой Америкой и не проглочен никакой другой Громадиной.

– Энджел, это не шутки, – продолжала Мэри. – Если ты боялась, что издатели не захотят доверить тебе первое интервью, то ты даже не представляешь, насколько выросла в их глазах, после того как добыла такой материал. Интервью мне нужно в готовом виде завтра к обеду – к часу по вашему времени – для правки, а потом ты нужна мне здесь. Мы обязательно должны выпустить статью в понедельник, потому что журнал выйдет во вторник. Сисси уже заказывает тебе обратный билет на воскресенье.

– У меня нет слов, – произнесла я, уставившись на оконное стекло. Не на холмы за окном, а именно на оконное стекло. – Я не знаю, что сказать.

– Определяйся там побыстрее, мне к понедельнику нужна готовая статья, – сказала Мэри. – К девяти утра.

Положив сотовый, я, ошеломленно переваривая услышанное, надела трусы и футболку и села спиной к тумбочке, вытянув ноги. Джеймс позвонил Мэри. Он даст интервью. Я подняла ноги вверх, напрягая бедра. Почему он не позвонил мне и не предупредил? Я пошарила над головой в поисках гостиничного телефона.

– Здравствуйте, это Энджел Кларк из номера шестьсот восемь. Скажите, для меня есть сообщения?

В трубке было слышно дыхание девицы на ресепшене и быстрый перестук клавиш.

– Доброе утро, мисс Кларк, да, сообщения есть. Даже довольно много. Прислать их вам с кем-нибудь или вы хотите, чтобы я прочитала их по телефону?

Я ответила после секундной паузы:

– Не могли бы вы их прислать? Спасибо.

Пожалуй, лучше их вслух никому не читать. Поднявшись на ноги, я поплелась придавать себе презентабельный вид. Мама бы умерла от стыда, знай она, что я открыла дверь в таком виде (в этом было столько же логики, как в том, чтобы мыть дом с чердака до подвала перед отъездом в отпуск, на случай если залезут воры). Тем не менее волосы собраны в хвост, зубы наскоро и не очень тщательно почищены, тушь кое-как нанесена, бальзам для губ намазан. Я лихорадочно подбирала подходящий низ к моей слишком короткой футболке и полосатым розовым трусам, когда в дверь постучали. Черт, какие расторопные посыльные в этой гостинице!

– Войдите, – сказала я из гардероба, но вместо щелчка и звука открывающейся двери раздался новый стук.

Прекрасно, пусть любуются моими трусами. Снова стук. Рассудив, что полгостиницы меня все равно уже видели в нижнем белье, я подумала – один посыльный погоды не сделает, и открыла дверь.

– Привет.

Это оказался не посыльный. Это был Алекс.

– Я знал, что в Лос-Анджелесе одеваются проще, чем в Нью-Йорке, но это уже перебор.

Он свесил крошечные белые наушники на футболку и покачал головой.

Я схватилась за дверь, боясь не устоять на ногах. Это действительно был он.

– Можно войти? – спросил он.

Темная челка падала на, как мне показалось, уставшие глаза. Я кивнула и попятилась от двери, давая дорогу ему и его рюкзаку.

– О, ты уже засвинячила комнату?

Я снова кивнула, по-прежнему держась за дверь. Это действительно был он. Стоя передо мной в номере «Голливуда» в своих насмерть измятых джинсах, дырявой зеленой футболке и видавших виды черных «конверсах», он казался настолько чужеродным в Лос-Анджелесе, что мозг отказывался сложить воедино его фигуру на фоне окна и букв «Голливуд» на заднем плане.

– Энджел, пожалуйста, скажи что-нибудь. – попросил он через пару минут молчания. – Или хоть дверь закрой.

Отлепив пальцы от дерева и отпустив дверь, которая захлопнулась сама, я так и не смогла двинуться с места. Что, если я до него дотронусь и он исчезнет? Что, если я скажу что-нибудь не так и он уйдет навсегда?

– Так, давай все по порядку! – Алекс поставил сумку на стол рядом с моим ноутбуком. – Мне нужно в ванную, а потом поговорим.

Он направился ко мне, но я не успела ничего понять по его лицу – он прошел мимо и скрылся за дверью ванной. Алекс явно выглядел уставшим, но была ли то дорожная усталость, оттого что он прямо с самолета и не выспался? И особой радости от встречи я в нем не заметила.

Когда дверь ванной вновь открылась, я так и стояла на прежнем месте. Алекс посмотрел на меня, затем на груду бутылок, которые Дженни переложила с пола в корзину, и снова перевел взгляд на меня. Его лицо было влажным и слегка порозовевшим от умывания, длинная челка пристала к щеке. Я потянулась ее поправить. Алекс перехватил мою руку и прижал к лицу.

– Привет, – мягко сказал он.

– Привет, – ответила я.

– Мне что, выйти и зайти снова?

Я медленно покачала головой. Он действительно был здесь. Я его осязала и все остальное.

– Слушай, извини, что я наговорил по телефону. – Он прикусил полную нижнюю губу. – Я, это, просто психанул. Извини.

– Это ничего, – пробормотала я.

Какая горячая у него рука...

– Нет, это не ничего. – Его зеленые глаза были сплошь в красных прожилках. На них было больно смотреть – он и в лучшие времена хронически не высыпался. – Я тебя даже не выслушал, вообще не давал тебе говорить...

– Это ничего, – повторила я.

Это действительно было ерундой, но это случилось до того, как я переспала с барменом.

– Энджел, перестань говорить «это ничего». Я виноват. – Он нежно привлек меня к себе. – После нашего разговора я три часа просидел, уставившись на телефон. Я был совершенно не прав, сказав... то, что сказал.

– Это ни... То есть ты мог мне позвонить? – сказала я, обостренно воспринимая, что: 1) выгляжу как не пойми кто и 2) в номере стоит сильный запах спиртного. – Почему ты не позвонил? Почему не отвечал на мои звонки?

– Я подумал, широкий романтический жест будет лучше. – Алекс завладел и второй моей рукой, чтобы я перестала оттягивать горловину футболки. – А вообще после нашего разговора, увидев твои фотографии в Интернете, я выкинул телефон в окно, так что звонить было проблематично.

– Ясно, – отозвалась я.

– Я понимаю, ты до сих пор обижена, – продолжал он, – но можно мне объяснить? Дай мне сказать то, что я репетировал последние десять часов, а потом, если ты скажешь мне уйти, я уйду.

– Уйти?!

Отчего-то Алекс решил, что моя неспособность связать два слова вызвана тем, что я на него обижена. Я была зла – точнее, взбешена, – но исключительно на себя.

– Значит, последний раз, когда мы говорили, я вел себя как последний засранец, но это потому, что очень тебя ревную. Я знаю, ты бы никогда... ну, ты понимаешь. Я и тогда это знал. Ты не моя бывшая и не... я сам. – Он попытался подвести меня к креслу, а я словно приросла к полу. – Но в голове был какой-то сумбур. Я очень не хотел, отпускать тебя в Лос-Анджелес.

– Ты мог об этом сказать до моего отъезда. – Я наконец немного опомнилась и позволила перемещать себя по комнате. – Мог бы поехать со мной.

– Я не считал, что это будет правильно, и потом, все так быстро произошло. Я думал, может, небольшая разлука пойдет нам на пользу. Но ошибался, я уже понял.

– Это точно, – прошептала я.

Алекс медленно шел к кровати спиной вперед. Кровать все еще представляла собой неприглядное зрелище после того, что на ней было ночью, с Джо.

– Наверное, поэтому я не отвечал на телефон. – Он погладил меня по рукам и приобнял за плечи. – Хотел доказать, что я по тебе не скучаю. Что без тебя не расклеюсь. Жалкое зрелище, да?

– Жалкое.

– Оказалось, я был не прав. Я теперь от тебя никуда не денусь, если ты меня еще хочешь.

– Конечно, хочу, – сказала я. Крошечная слезинка выкатилась у меня из уголка глаза. – Но мне еще многое надо объяснить. Все не так просто, как...

– Если мы решим сделать это простым, так оно и будет. – Держа мои руки в своих, Алекс резко дернул меня к себе, и я врезалась в его твердую грудь. От него пахло сном и дезодорантом, который стоял у него в ванной на подоконнике. – Тебе ничего не надо объяснять. Раз ты сказала – ничего не было с тем парнем, я должен был сразу поверить и не трепать тебе нервы. Но вот я приехал и хочу все сделать правильно. Скажи, что мне сделать?

Большим дерьмом я себя в жизни не чувствовала. Передо мной стоит красивый парень, пролетевший тысячи миль, чтобы извиниться за то, что поверил фотографиям, которые тысячи людей по всему миру, включая мою родную мать, скушали за святую истину, и сказать, что это он не прав, и пытается повалить меня на постель, где еще совсем недавно возлежал очень голый бармен и очень глупая я.

– Энджел, с тобой все в порядке? – Теплыми ладонями он приподнял мое лицо с дорожками от слез. – Конечно, одним махом всего не исправишь. Я и не жду, что ты меня сразу простишь. Ты только скажи, могу я хоть надеяться?

– Я... я не могу поверить, что ты приехал, – заикаясь, проговорила я. – Мне не верится, что ты здесь.

– А где же мне еще быть. – Он прижался лбом к моему лбу, и мои слезы потекли по его щекам. – Так это слезы радости от встречи со мной, а не признак того, что ты меня ненавидишь?

– Я тебя? Это ты должен меня ненавидеть...

Я запнулась. Надо ему сказать. Одно дело – держать язык за зубами, когда, как я думала, между нами все кончено, и другое дело – откровенно лгать, когда человек пролетел через всю страну, чтобы меня увидеть.

– Я так виновата, Алекс!

– Хватит разговоров! – Его губы коснулись моих щек и стерли дорожки от слез. – Вечно ты слишком много говоришь.

Ни о чем не думая, я подняла голову и поцеловала его в соленые от моих слез и сухие от долгого перелета губы. Вот не знала, что могу одновременно таять и ощущать сосущую тошноту под ложечкой.

Лежа на спине, Алекс потянул меня на себя. Я неловко уселась верхом ему на колени, больно прижав голени к каркасу кровати. Губы Алекса стали мягкими, когда он целовал меня в шею, опускаясь до ворота футболки. Я позволила притянуть меня ближе и уложить на подушки, стараясь думать только о его полузакрытых глазах и учащенном дыхании, но никак не могла избавиться от ощущения присутствия Джо в нашей кровати.

– Алекс, я не могу, извини, – задыхаясь, проговорила я, отстраняясь, пока он не зашел слишком далеко. – Мне нужно кое с чем разобраться, а потом мы поговорим.

Он отбросил челку назад и тихо вздохнул.

– Извини, не надо мне было... – Он приподнялся и сел на край кровати, опустив голову на руки. – Мне уйти?

– Господи, нет! – Я поспешно села и обняла его. Что, если он уйдет и никогда не вернется? – Я не могу сейчас, но ты же со мной останешься?

– Ни за что не уйду, если сама не прогонишь. – Он наклонился и снова поцеловал меня глубоким теплым поцелуем. – Разбираться с делами тебе надо сегодня?

Я прокрутила в голове список дел: позвонить Джеймсу, договориться об интервью, найти Дженни, заткнуть рот Джо, вышить алую букву А на груди всех платьев и футболок. Все дела срочные.

– Да, но давай сейчас просто полежим немного.

Алекс кивнул, поцеловал меня в нос, сбросил кроссовки и перебрался на другую сторону кровати. Я молча легла рядом, прижавшись к его груди и забросив на него ногу. Крепко стиснув руку, которая меня обнимала, я слушала постепенно замедлявшееся спокойное дыхание, ощущая влажное тепло на шее сзади. Он заснул через пару минут, но я не могла закрыть глаза без того, чтобы не представить рядом с собой голого Джо.

Что я наделала?

Поняв, что не в силах очнуться от грез-дробь-ночного кошмара и представить свою постель абсолютно пустой в последние двадцать четыре часа, а себя – чуждой политике бешеной активности в отношении красивых мужчин, я осторожно встала и наконец-то натянула джинсы, затем как можно тише прошла в ванную и задумчиво посмотрела на сотовый. Кому позвонить в первую очередь? Что им сказать? Лучше заниматься делами, чем сидеть на унитазе, гипнотизируя мобильник, что, безусловно, не является архи гигиеничным.

– А я гадал, когда ты позвонишь. – В голосе Джеймса не слышалось привычной приподнятости. – Отложила на потом, что ли?

– Ты не поверишь, но у нас в редакции прошел слушок, что ты гей. – Я дотянулась ступнями до горячего полотенцесушителя. Уй, черт, кипяток у них там, что ли? – Шокирующая сенсация, не правда ли?

– Очень смешно, – отозвался он. Все-таки ванная с туалетом не лучшее место для телефонных разговоров. – Когда ты приедешь делать интервью? Я хочу побыстрее с этим покончить.

– Вот спасибо, – донесся откуда-то издалека, голос Блейка. – Как мне приятен твой энтузиазм!

– Заткнись, – отмахнулся Джеймс, но по голосу я поняла, что он улыбается. – Твоя жуткая редакторша настаивала, что дело не терпит проволочек.

– Знаю, – сказала я, остужая ступни о холодные плитки пола. – Она действительно настаивает на оперативности, но дело в том, что ко мне только что приехал Алекс и я... в общем, не могу сейчас оставить его одного...

Я не добавила: «Потому что меня бросает в дрожь при мысли, что он проснется и найдет хоть малейшее доказательство моей ночной половушки с барменом».

– О, он приехал? Извиниться?

– М-м-м...

– А он подкрепил извинения чем-нибудь бриллиантовым?

– Нет! – Хуже, чем сейчас, у меня на душе еще не бывало, но бриллианты скорее всего вывели бы меня за грань... крыши отеля. – Все немного сложнее. Статью нужно представить завтра к середине дня; можно я приеду к вам в девять? Разговор займет пару часов, и у меня еще останется время на обработку.

– Ты такая блестящая литераторша или уже не можешь терпеть без секса? Почему это ты не в состоянии оставить своего мужчину? – поинтересовался Джеймс. – Я ожидаю честного ответа, учитывая, что ради тебя я собираюсь рассказать всю правду о своей личной жизни.

– Ах, значит, ты делаешь это ради нее? – завелся склочный Блейк.

– Слушай, мне обязательно приводить его на интервью? – спросил Джеймс. – Он положительно невыносим с тех пор, как я на все это согласился. У меня еще есть время передумать?

– Нет, нету, – быстро ответила я. – Встретимся в «Шато Мармоне».

– Прекрасно. Здесь разгораются все топ-скандалы. – В трубке послышалось отдаленное шарканье и затем хихиканье. – Блейк не может спокойно пережить, что я в состоянии организовать что-то самостоятельно. Отвяжись, ты отвечаешь за фотосессию, а не за подслушивание моих разговоров. Должен сказать, Энджел Кларк, я до глубины души уязвлен новостью, что тебя не будет на снимках.

– Я с тобой достаточно наснималась, – отозвалась я. – Значит, завтра в девять?

– О'кей, – согласился он. – И, Энджел, я хочу искренне извиниться за нервотрепку. Надеюсь, что ни делается, все к лучшему. Для нас обоих.

Повесив трубку, я попыталась улыбнуться, радуясь за Джеймса и Блейка, но меня бесил тот факт, что, не появись те чертовы фотки в Интернете, я никогда не оказалась бы в постели с Джо. Перед следующим звонком я умылась и нанесла увлажняющий крем – в Лос-Анджелесе кожа сохнет моментально. Разравнивая дюймовый слой бальзама «Бьюти флэш», я смотрела на себя в зеркало.

Внешне мерзкий случайный секс нисколько на меня не повлиял, так откуда это внутреннее ощущение, что все изменилось? Те же голубые глаза, светло-каштановые волосы, те же «не то чтобы плохие, но будь у меня деньги, обязательно сделала бы себе виниры» зубы. Если бы я хоть помнила, что случилось, может, перестала бы пугать себя призраком самого худшего. Разве что самое худшее действительно было и мозг пытается защитить остатки моего самоуважения. Ужаснее всего было то, что, как ни кивай на Джеймса Джейкобса и его фотографии, как ни поноси мерзавца Джо, воспользовавшегося моим мертвецки пьяным состоянием, по-настоящему мне некого винить, кроме себя. Значит, и разбираться придется самой (ну, может, с некоторой помощью Дженни).

Набрав ее номер, я попала на автоответчик. Положительно, когда эта девушка ответит по телефону, мир сразу рухнет.

– Дженни, это я. Не знаю, где ты, но мне очень нужно с тобой переговорить. Только что приехал Алекс, он здесь, в моем номере, и я не знаю, что делать. Я страшно психую по поводу... всей ситуации. Спасай, а?

– Эй, – сказал Алекс, просунувшись в дверь всей своей долговязой фигурой. – С тобой все в порядке?

– Я думала, ты спишь, – сказала я, быстро стирая остатки увлажняющего крема. – Я тут занимаюсь делами.

– Прикольно, но ты не обязана мне докладывать. – Он потянулся вверх, взявшись за верхнюю притолоку. Футболка задралась над поясом джинсов, открыв напрягшиеся мышцы под незагорелой кожей. Хорошо, что я держалась за раковину. – Я разбит, все тело ноет, и умираю с голоду. Ты есть хочешь?

– Очень! – Я действительно не могла припомнить, когда ела в последний раз. – Пошли куда-нибудь сходим?

Алекс отпустил притолоку, шагнул в ванную и с улыбкой стер маленький мазок крема с моей щеки, отчего я залилась краской до корней волос.

– Не хочешь уходить?

Я помотала головой:

– Не очень.

– Я тоже. – Он стянул футболку и расстегнул пряжку ремня. – Мне надо в душ. Ты пойдешь?

Я уставилась в пол. Почему он меня так мучает? Тянущее ощущение давно пустого желудка вдруг сменилось легким, щекочущим предчувствием. Не успела я ничего сказать, как Алекс оказался рядом и начал целовать меня так крепко, что губам было больно и перехватывало дыхание. Он схватил меня под мышки и посадил на раковину, а я обвила ногами его талию, жадно отвечая на поцелуи. Может, это лучший способ выбросить проблемы из головы? Тело говорило уверенное «да», хотя с учетом прошлой ночи индикатор из него еще тот.

Я не обратила внимания, что задела кран, пока неожиданный холодный душ не хлынул мне на задницу, но я была слишком занята, помогая Алексу стащить мою футболку. Вместо того чтобы нащупать и закрыть кран, я с наслаждением играла его волосами, запутываясь в них, – так, как мне хотелось с той самой минуты, как он переступил порог гостиничного номера. Я почти повисла у него на шее, когда Алекс потерял равновесие и сделал пару нетвердых шагов, отчего я соскользнула с раковины и врезалась боком в полотенцесушитель.

– Это ничего? – выдохнул он, тяжело дыша между поцелуями, от которых у меня подкашивались ноги – настолько, что оставалось только опуститься на пол.

– А я-то думала, что слишком много говорю, – отозвалась я, увлекая его на холодные твердые плитки.

Дата добавления: 2015-08-27