Глава третья. Суббота пришла слишком быстро для меня и слишком медленно для Дженни

Суббота пришла слишком быстро для меня и слишком медленно для Дженни. Выбив на работе неделю отпуска, она азартно кинулась на восковую эпиляцию, всевозможные скрабы и фальшивый загар, одновременно посылая самые откровенные эсэмэски Джо в «Голливуд» и набивая сумку все более миниатюрными бикини. Моя же подготовка к поездке оказалась несколько более напряженной.

После неожиданно невеселого разговора с Луизой я направилась прямиком к кровати признаваться Алексу, что надумала лететь в Лос-Анджелес. Сонная улыбка и «супер, привези мне оттуда что-нибудь без углеводов» не были, строго говоря, ответом, на который я надеялась, но не могла же я допустить, чтобы паранойя моего красавца бой-френда оставила меня без Лос-Анджелеса. Признаюсь (и не раскрою особого секрета), я надеялась – он в штыки воспримет мой отъезд и перспективу общения с роскошным жеребцом с чудовищной репутацией в солнечном блестящем Голливуде и станет просить меня остаться, но не тут-то было – он просто принял мои слова к сведению, и все.

Хуже того, он всю неделю работал, и я его практически не видела. Рок-группа как раз приступила к записи очередного альбома, что вылилось в долгие часы взаперти в квартире и пару визитов ко мне посреди ночи с воспаленными глазами, новой песней и всем остальным, что вытекает из визита в два часа ночи. Само по себе это было неплохо, но бурные ночи и заполненные работой дни не лучшим образом сказалось на моей внешности. К пятнице Дженни выглядела как девушка из «Плейбоя» – сияющая загорелой отполированной кожей, с роскошными волосами, а я напоминала заключенную – зачуханная, опухшая и с темными кругами под глазами.

В восемь часов морозного утра Дженни нетерпеливо прыгала на углу, закутанная в утепленную парку и с огромными очками на носу, а я все никак не могла разжать прощальные объятия.

– Дай мне знать, когда доберешься. – Алекс потянул за длинную прядь моего каре, накручивая волосы на палец. – Пришли эсэмэс или еще что.

Я кивнула.

– Если только не придется в поте лица отмазывать вот эту от обвинений в сексуальном домогательстве. – Стоя на углу улицы, Дженни с двусмысленной улыбочкой читала свои эсэмэски. – Не исключено, что мне придется взять ее на поруки.

– Ну, лишь бы ты сама ни к кому не приставала, кроме меня. – Он наклонился для нежного поцелуя, его челка защекотала мой замерзший нос, и я чихнула. – Кстати, как ты относишься к сексу по телефону?

– Ты замерз, – сказала я, игнорируя его вопрос. – А Дженни вот-вот сядет в такси без меня. – «Кстати, я тебя люблю», – прибавила я про себя. – Ну ладно, я тебе позвоню.

– И будет секс по телефону, – невозмутимо кивнул он. – Не забудь, что там на три часа позже.

– Да ты в любом случае просыпаешься на три часа позже меня. – Я кивнула Дженни в знак того, что можно останавливать такси.

– Тогда это просто идеально для нас обоих. – Алекс протянул мне потертую кожаную дорожную сумку, которая выглядела положительно жалкой рядом с моей (вздох восхищения) сумочкой от Марка Джейкобса. Может, в Лос-Анджелесе она найдет себе товарку? – Станем первой парой с бурным междугородним романом.

– Ага, как скажешь. – Я попыталась выдавить смешок. Как можно доверять парню, болтающему такие глупости перед самой твоей посадкой в самолет! Господи, я должна это сказать. – Алекс!

– Энджел?

– Я... Я...

Я замолчала, не зная, чего жду. Алекс, как и следовало ожидать, уже дрожал, его дыхание клубилось между нами туманным облачком, руки были засунуты глубоко в карманы джинсов.

– Я вернусь в следующий понедельник. Не слишком-то привыкай к одиночеству.

Саркастические поздравления с находчивостью, Энджи, какой, оказывается, прекрасный пример сильной, современной женщины я собой являю!

– Ты уезжаешь всего на неделю, как-нибудь переживу. – Алекс поцеловал мой ледяной нос и захлопнул дверцу. – К тому же у нас остается секс по телефону.

– Ты действительно что-то смыслишь в сексе по телефону? – удивилась Дженни, когда мы отъехали.

– Отвяжись, – с удовольствием ответила я, глядя, как наш с Алексом дом исчезает из виду.

С самой первой секунды, едва мы сошли с трапа, стало очевидно – Калифорния очень отличается от Нью-Йорка. Двигаясь в сторону шоссе, я никак не могла поверить, что нахожусь в той же самой стране: широко раскинувшийся город, открытые автомобили, мчащиеся в обе стороны по скоростным шоссе, сверкающие центральные небоскребы, которые не стоят над душой и не давят на психику, и, о Господи, какое солнце!

Как я ни проклинала, как ни жаловалась на нью-йоркскую духоту, но однажды я проснулась, а лето кончилось. Подразнив пару недель мягчайшей, для легкого кардигана, осенью, природа напустила зимнюю стужу, когда нос при каждом вдохе обжигает огнем. И ведь не сказать, что Нью-Йорк не пытался меня порадовать – в магазинах появились симпатичные джемперы, подчеркивающие-достоинства-скрадывающие-недостатки плотные колготки и море вкуснейшего горячего шоколада, но к Рождеству, когда меня дважды чуть не завалило снегом и я осталась без замшевых ботиков, попав под непредсказанную грозу, я просто не знаю что отдала, бы за возможность немного погреться на солнышке. А оно вот где пряталось все это время – в Лос-Анджелесе!

– Господи Боже мой! – заморгала я.

– Да уж.

Дженни ободряюще похлопала меня по спине.

– Ты погляди, какое солнце!

Я обвела взглядом чистое ярко-синее небо.

– О да, – вздохнула подруга.

– В марте!

– Слушай, может, будем млеть молча?

– Дженни, смотри!

Я прижалась носом к стеклу такси, стараясь что-нибудь прочесть на слившихся в мутное пятно рекламных щитах и фаст-фудах, проносившихся мимо. Ну хоть таксисты везде гоняют как сумасшедшие – что в Лондоне, что в Нью-Йорке, что в Лос-Анджелесе. От этой мысли отчего-то потеплело на душе.

– Да, – пробормотала Дженни, подновляя макияж.

Немного туши «Эклат», чуть-чуть автозагара, тонкий слой блеска для губ и оп-па – она выглядит безупречно.

Собственное отражение я избегала ловить даже в стекле. Хотя весь полет я очищала, увлажняла и переувлажняла кожу, но наверняка выглядела как чучело. Кожа на ощупь напоминала наждачную бумагу, волосы, вялые и безжизненные, висели вдоль щек. Дженни, напротив, три часа ничего не делала, только пялилась в иллюминатор, одним глазом смотрела «Новую топ-модель Америки» и выпила столько бокалов вина, сколько решились предложить стюардессы. Мне при этом не раз досталось по руке, когда я попыталась увлажнить Дженни против ее желания. Благослови Бог попутчика, сидевшего рядом с нами, – он высказал единственную претензию, лишь когда моя неловкая грабка с хорошей порцией бальзама для тела с блестками случайно мазнула его по лбу.

– Ты это видела? – показала я на тянувшийся вдоль шоссе торговый ряд. – Магазин «Кондомания»? Ух ты! И Международный дом блинов[4]! Я о нем слышала!

– Энджел, ты прожила в Америке около девяти месяцев. Почему магазины и рестораны до сих пор являются для тебя открытием? – Для пущего акцента Дженни нацелилась в меня щеточкой для туши. – Если вся поездка сведется к щенячьему восторгу при виде «Твинкис» в здешних магазинах, немедленно летим домой!

– Извини, – сказала я, с трудом удержавшись, чтобы но показать пальцем на «Уолмарт» на другой стороне. – Но это же потрясающе! Можно видеть все это по телику, но ведь в Нью-Йорке этого нет! У меня просто голова закружилась. Даже не верится, что я не хотела ехать. Видимо, что все солнце.

– Ну да, ну да, – пробормотала Дженни. – Ты хоть помнишь, что у тебя завтра интервью со знаменитостью?

– Подумаешь, интервью! В конце концов он тоже человек! – Я сморщила нос, когда Дженни недоверчиво покрутила головой.

Алекс и сам довольно знаменит, он играет в рок-группе, и это мне никогда не мешало. По сути, селебрити тоже люди из плоти и крови, правильно?

– Именно это я повторяла, когда начинала работать в «Юнион», – вздохнула Дженни. – Пока там не поселился Кристиан Бэйл. Я три дня втихаря обыскивала его номер и воровала нижнее белье.

– Скажи, что ты пошутила!

Я с трудом отвела взгляд от закусочной «Тако Белл».

– Оно под моей тумбочкой у кровати, – отозвалась Дженни со счастливой улыбкой. – Слава Богу, он ни разу не пожаловался. Я работала там всего неделю, меня уволили бы без разговоров. Ты тоже потеряешь голову, как только увидишь Джейкобса.

– Уж как-нибудь удержусь, – уперлась я, стараясь верить своим словам. А вдруг Дженни права? – Человек как человек. Я и раньше говорила с людьми.

– Удачи, – хмыкнула подруга. – Знаменитости не как нормальные люди, равнодушной остаться невозможно. У них же это, как ее, харизма.

– Но ты же видишь знаменитостей каждый день, – возразила я. – И ничего тебе не делается, только сплетничаешь про Анджелину Джоли – дескать, привереда, подавай ей особый сорт чая.

– Сейчас я говорю о знаменитостях мужчинах, – уступила Дженни. – На девиц мне наплевать. От Джеймса Джейкобса у тебя крышу сорвет.

Я с улыбкой покачала головой, вновь отвернувшись к окну:

–Я даже его фильмы не смотрела, чтобы избежать предвзятого отношения и лучше узнать актера и человека.

– Да что там узнавать? Красавец, кинозвезда, страшно богатый и сверходаренный. Мы с Джеффом видели его в фильме о казино... – Она осеклась, когда с языка сорвалось запретное словцо. – Так вот, он был на редкость хорош.

Остаток поездки в такси прошел в неловком молчании: к счастью, ехать оставалось всего ничего. Я очень боялась, что от упоминания о бывшем дружке у Дженни испортится настроение: девять раз из десяти это плохо заканчивалось. Однажды я попыталась подбодрить ее после паршивого дня на работе (она что-то напутала с химчисткой для Миши Бартон и Николь Ричи, и поднялся настоящий скандал) мороженым «Бен и Джерри» и получила в ответ слезливую (до икоты) историю о ней, Джеффе, кухонном полу, ванне с «Чанки манки» и встрече нового, 2007 года. В другой раз ей показалось, что она заметила Джеффа в метро; я пыталась отвлечь подругу несколькими бутылками вина, но вечер затянулся до четырех утра. Дженни, в пижаме и пьяной ярости, во весь голос всячески поносила все мужское племя, после чего высунулась в окно и ее вырвало с третьего этажа. О, счастливые воспоминания...

Вскоре мы свернули с шоссе и поехали по улицам мимо магазинов и кофеен, которые я узнавала как старых друзей: «Американская одежда», «Старбакс», «Гэп», снова «Старбакс», из которого шли настоящие пешеходы с фирменными стаканами в руках.

– Приехали! – рявкнул водитель, резко свернув на маленькую закругленную подъездную дорожку. – Семьдесят пять баксов.

– Сколько?! – прошептала я Дженни, вытаскивая кошелек и отдавая драгоценную наличку, полученную от «Лук».

– Да, цены на такси здесь бешеные, – сказала Дженни, с трудом вылезая из машины. – Поэтому в Лос-Анджелесе все за рулем. Знаешь, отчего звездюкам так часто шьют вождение в пьяном виде? Потому что такси не достать!

– Да что они, не могут пешком пройтись, если знают о здешней засаде? – спросила я, перебираясь на место Дженни, чтобы выйти с ее стороны, – моя дверь не открывалась. Невероятно, но у отеля было еще жарче, чем в аэропорту.

Дженни взглянула на меня как на безнадежно отставшую от жизни:

– Это тебе не Нью-Йорк, Энджи. Неужели ты ничего не знаешь о Лос-Анджелесе?

О Лос-Анджелесе я не знала ничего.

Трудно поверить, но вестибюль «Голливуда» оказался еще роскошнее, чем у «Юнион». Внешность постояльцев гак же выигрывала в приглушенном свете, десятки ароматических свечей пахли не менее удушливо, но здесь на всем, от сияющих золотых поверхностей до причесок девушек на ресепшене, лежал лишний слой глянца. Единственной недостающей деталью обстановки были группы жмущихся к своим чемоданам богатеньких туристов, мумифицировавшихся в пуховиках «Норд фейс». Здесь, напротив, ошивалось полмассовки из «90210». Высокие, полуобнаженные и очень красивые, они подпирали разнообразную мебель – не сидели, а лишь облокачивались.

Пока Дженни нас записывала, я смотрела преимущественно в пол, избегая зеркальных поверхностей, однако прекрасно видела свое отражение в глазах окружающих, причем ни тени восхищенного интереса во взглядах не чувствовалось.

– Расслабься, Энджи! – заорала Дженни от лифта. – У нас четырнадцатый этаж, потрясающий вид и смежные комнаты! Ты от меня буквально через дверь!

– А эта дверь запирается? – спросила я, пытаясь не слишком пялиться на аполлонов и венер на ресепшене.

– С какой стати тебе от меня запираться? – Дженни вихрем ворвалась в лифт и ткнула в большую круглую кнопку, на которой значилось «14». – Пошли, чем быстрее распакуемся, тем быстрее пойдем в бассейн!

– В бассейн?

Я втащила в лифт свой чемодан на колесиках под взглядом одной из девиц в самых коротеньких шортах в мире. Она глядела на меня поверх огромных темных очков с выражением ужаса на лице. Думаю, пыталась представить меня в бикини, всю как есть.

– Энджи, как классно! – Дженни стиснула мне руку повыше локтя, слегка пережав от восторга. – Мы в ЛА, детка, йо!

Дверцы сомкнулись, лифт мягко взмыл вверх, и у меня оборвалось под ложечкой.

В довершение всего я взяла с собой бог знает что, даже отдаленно не подходящее к случаю. Стоять над кроватью в номере американского отеля, с тоской разглядывая скудный гардероб, становилось у меня плохой привычкой. На египетских хлопковых простынях красовалось содержимое моей сумки для пикников: две пары джинсов «Севен», разнообразные футболки из «Американской одежды» с рукавами три четверти, пара уцененных кашемировых кардиганов и очень тяжелое джинсовое платье-рубашка с длинными рукавами от Марка Джейкобса. Все говорили мне – в Калифорнии тепло, но ведь еще только март и я никак не ожидала, что будет настолько тепло. А нужно было сообразить. Балда.

Словно чтобы окончательно меня добить, «Голливуд» оказался близнецом «Юнион»: такая же планировка номеров, такое же постельное белье, такой же туалетный набор, такие же восьмидолларовые презервативы в «интимном наборе» в тумбочке. Даже шторы были такие же. Я с уважением пощупала тяжелую ткань и выглянула в окно. Внизу, на солнечной стороне улицы, были люди. Море людей, и все, как один, в крошечных шортиках и символических топах. Вот черт!

– Я пришла, – сообщила Дженни, вплывая в комнату через дурацкую межкомнатную дверь. Она долго настаивала, что мы должны снять простой двухместный номер, но ей не меньше того хотелось здорового секса с Джо, а мне, при всем хорошем отношении, вовсе не улыбалось сидеть при этом в туалете в наушниках – это же не поездка шестиклассниц в Бельгию.

– Как, ты еще не готова?

Недельная беготня по спа-салонам полностью себя оправдала: Дженни буквально сияла, от ярко-розовых ногтей на ногах до длинных локонов шоколадного цвета. На работе она обычно стягивала их в хвост или убирала под цветную головную повязку повышенной прочности. При виде освобожденных кудрей, обрамлявших лицо пушистым ореолом и упруго пружинивших, спускаясь на плечи, я сразу вспомнила, какое восхищение эта амазонка вызвала у меня при первом знакомстве.

– А ну быстро суй задницу в купальник, и пошли! – потребовала Дженни, сдернув очки и оглядывая меня с головы до ног.

Я сразу вспомнила, как нежно относилась к подруге пять минут назад.

– Только не убивай меня, пожалуйста... – Я медленно попятилась, стараясь обойти кровать и встать подальше. Мне доводилось видеть, как она при желании носится на каблуках; шлепанцы ее не остановят. – Я вообще-то не взяла купальник. У меня его нет, а купить забыла.

– Я не сомневалась, что так и будет. Я же тебе говорила – ты совершенно не готова к поездке!

Дженни принялась копаться в своей огромной серебристой сумке.

– Ты говорила мне, что только идиотка может отказаться от поездки в Лос-Анджелес, ты говорила, что собираешься трахаться с Джо, пока что-нибудь не сломается, ты говорила, что сделала восковую эпиляцию с ужасающим результатом, но я не помню, чтобы ты говорила о том, что я не готова к поездке.

Я снова принялась шарить в вываленной на кровать одежде, хотя точно знала: купальника у меня нет. У меня вообще ни одного купальника с семнадцати лет не было. Купальники нехорошие, они ненавидят женщин.

– Ну может, я и заслужила небольшой выговор, хотя, ей-богу, не помню, чтобы употребляла слово «трахаться». – Из недр сумки Дженни выудила простой черный раздельный купальник. – Вот. Что бы ты без меня делала?

Боже, она решила заставить меня его надеть!

Спустя пятнадцать минут и один ужасно болезненный эпизод удаления волос в области бикини, в котором участвовали кипящая энтузиазмом Дженни, упаковка восковых полосок «для эпиляции в домашних условиях» и затерроризированная я, вжавшаяся в угол ванной, мне наконец-то удалось почувствовать разницу между «Юнион» и «Голливудом». Бассейн на крыше, бар у бассейна и совершенно не манхэттенская огромная надпись «Голливуд», которая так и кричала со знаменитых холмов. Неловко усевшись на край шезлонга, я быстро мазала кремом с солнцезащитным фактором пятьдесят свою цвета-английской-розы-дробь-бледную-как-тесто кожу, неотрывно глядя на надпись. По-моему, что-то было не так.

– Мохито. – Дженни поставила два непривычно огромных бокала на крошечный столик перед нами. – Ура Голливуду, да?

– Мне казалось, надпись будет больше. – Я прищурилась через темные очки. – Я ее себе иначе представляла.

– Знаешь что? – Дженни сосредоточенно глядела на бар. – Наверное, когда несколько месяцев смотришь на нее каждый день, просто перестаешь ее замечать.

– Наверное, – согласилась я. – А все же странно. Когда я впервые увидела статую Свободы, просто глазам не поверила – поразительное ощущение. А потом... Чудно как-то.

– Потому что ты теперь жительница Нью-Йорка, дорогая! – Дженни подала мне мохито и легонько звякнула бокалом о бокал. – Лос-Анджелес – это круто, но если хочешь получить удовольствие от поездки, выбрось из головы привычные штампы, потому что все всегда не так, как представляешь заранее.

– Утешила. – Я поддернула верх бикини без бретелек, прикидывая, хватит ли у меня времени по-быстрому вставить себе силикон. – Оставь мне надежду, что хоть магазины здесь хорошие. Мы обязательно должны кое-чего прикупить: я не ты, мне этот лифчик заполнить нечем.

– Магазины прекрасные, купим все, что тебе нужно... – Поверх темных очков Дженни поглядела на высокого брюнета, появившегося перед баром. – Как только я получу то, что нужно мне.

– Фу, – покачала я головой, смакуя мохито маленькими глотками. – Фас, возьми его, тигрица!

Глядя, как Дженни в купальнике плавно фланирует вокруг бассейна, я откинулась на спинку мягкого шезлонга и сосредоточилась на надписи на холмах, по-прежнему не вполне веря, что вижу ее своими глазами. Отчего-то надпись казалась нереальной, хотя солнце ощутимо припекало голову, а в руке я держала коктейль. Не может быть, чтобы еще вчера я надевала зимние боты и наушники, даже выходя за молоком, – слишком чудесное горячее солнце. Правда, с сожалением подумала я, все было бы еще чудеснее, сиди Алекс в соседнем шезлонге. Господи, как грустно и как быстро!

Открыв один глаз, я посмотрела в сторону бара. Дженни игриво перебрасывала роскошные волосы за спину и откидывалась на спинку высокого барного стула, позволяя Джо лучше рассмотреть бикини. Она говорила правду: бармен был на редкость хорош собой. Он сбрил густую черную шевелюру, при мысли о которой Дженни заводилась и пылала всю неделю, но вместо того чтобы сделать его похожим на заключенного, ультракороткая стрижка только подчеркнула красивую форму головы, четкие черты лица и прекрасные темные глаза. Да, подумала я, пожалуй, ради такого не грех и перелететь через полстраны. Загар ничуть не казался бледнее от черной рубашки, а вот донельзя обтягивающие штаны едва ли способствовали комфортной работе в ночную смену. Компенсируют ли щедрые чаевые веселую ночку за стойкой бара? Небось постоянно писать хочется. Да и вообще, поносит эти брючки пару месяцев – глядишь, и без потомства останется.

Тут Джо мне помахал, и я спохватилась, что беззастенчиво его разглядываю, а двусмысленная мина Дженни свидетельствовала, что я сосредоточила, внимание на самой интимной области его организма. Я залпом допила остатки мохито, натянула футболку поверх одолженного подругой бикини и поковыляла к бару в запасных шлепанцах Дженни, надеясь, что в зубах у меня не застряла мята. Вот красота-то будет...

– Привет, англичанка! – сверкнул широкой улыбкой Джо. Я кое-как забралась на высокий стул. Не умею сидеть на барных стульях как истинная леди, поэтому и не пытаюсь притворяться. – Очень рад познакомиться.

– Здравствуйте, Джо.

Я попробовала незаметно бросить на Дженни многозначительный взгляд, соглашаясь, что ее бармен, бесспорно, красавчик, но это оказалось невозможным.

– Джо как раз рассказывал о классных клубах, куда он нас: сводит, – сказала Дженни, вытягивая соломинку между зубами. – Он здесь все места знает.

– Здорово, – согласилась я. – Значит, вам здесь нравится?

– Очень, – подтвердил Джо, смешивая нам по второму коктейлю. – Солнце, отличные условия, красивые девушки, чему же тут не нравиться?

– Но все равно Лос-Анджелес – это не Нью-Йорк? – невинно спросила Дженни.

Даже спустя шесть месяцев вынужденного простоя в искусстве флирта ей не было равных.

– И рядом не лежал, – ухмыльнулся Джо, перегнувшись через стойку, чтобы взъерошить Дженни волосы. – Как я уже сказал, хорошо выглядишь, Джей Ло.

– А я с удовольствием послушаю это еще и еще, – надула губы Дженни. – Девушкам необходимо поддерживать высокую самооценку, чтобы непринужденно разгуливать в бикини, милый.

Низко наклонив голову, чтобы спрятать улыбку, я подумала, что с самооценкой у Дженни всегда все в полном порядке.

– Не знаю, по-моему, ты прекрасно освоилась, – отозвался Джо, выставляя перед нами коктейли, – А девушки в бикини – отличная причина навсегда остаться в Лос-Лпджелесе. Вот когда в январе по Юнион-сквер побегут девицы в нижнем белье, дай мне знать, и я немедленно прилечу, моя пусечка.

– Неужели тебя здесь держит интерес к полуголым тушкам, которым купальник противопоказан? – понизив голос, спросила Дженни.

– Зато они дают самые большие чаевые, – возразил Джо.

Я обмерла, заподозрив, что речь зашла обо мне. Неужели я плохо проэпилировала область бикини? Но, проследив за взглядом Дженни, я поняла – действительно, не все выглядели так же ослепительно, как моя подруга. Две девицы в бикини, с гладкими длинными ногами, прекрасными волосами и в полной боевой раскраске – явно не плавать пришли – неподвижно и молча лежали рядом, не забывая переворачиваться через каждые пятнадцать минут – сперва одна, потом другая – или изредка подносить к губам сложного вида коктейли. Но при взгляде на длинную линию шезлонгов становилось очевидно – не всех голливудских красоток Бог создавал с одинаковым усердием.

При ближайшем рассмотрении некоторые из принимающих солнечные ванны дам оказались намного старше, чем на первый взгляд: под ярким макияжем угадывалась сухая стареющая кожа. Некоторые прибегли к стратегически правильной уловке, облачившись в саронги, скрывающие дряблые бедра и выпирающие животы, зато другие гордо выставляли себя напоказ в каких-нибудь кошмарных кислотно-желтых стрингах и крошечных треугольничках бикини, так и напрашиваясь в какой-нибудь юмористический блог.

В длинный ряд любительниц загара затесались несколько одиноких мужских фигур – либо слегка располневших, обтянутых плавками «Спидос», либо невероятно тощих и бледных, но все как один что-то печатали на ноутбуках или блэкберри, подкрепляя творческие силы пивом «Корона». Лишь одна мужская фигура здесь радовала глаз – ее обладатель дремал напротив меня, и я готова была поставить что угодно, что он «голубой», – рельефная мускулатура и ухоженная, как у женщины, кожа явно после восковой эпиляции. Я с трудом заставила себя не думать о собственном менее чем тренированном тельце. Да, я стараюсь следить за собой – много хожу пешком и изредка заглядываю к «Наблюдателям за весом», но мне и думать нечего сравниться с подтянутыми бронзовыми телами молодых женщин, участвующих в этом соревновании по загару у бассейна. Я вдруг ощутила себя бледной как поганка свиноматкой, хотя место и время были в высшей степени неподходящие, чтобы лелеять комплексы.

– Кажется, начинаю обгорать, – громко сказала я, разглядывая совершенно белое предплечье.

Одна из девиц в бикини перевернулась на спину, подставив солнцу маленькую аккуратную задницу, покрытую очень красивым загаром и крошечными серебристыми стрингами.

– Пойду-ка я в номер. В одиннадцать у меня встреча с мистером Кинозвездой.

– Точно? – участливо спросила Дженни, не делая попытки подойти ко мне. – Ты не хочешь сходить поужинать?

– У нас отличный ресторан, – поддержал Джо. – Столик я обеспечу.

– Нет, мне правда нужно выспаться перед завтрашним днем. Да и блог за меня никто вести не будет. Еще Алексу звонить... – Я поцеловала Дженни в щеку и поковыляла к выходу. – Удачного дня.

– О'кей, передавай Алексу привет, – откликнулась Дженни. – И позвони мне завтра, как только освободишься.

Я побрела по коридору к лифту, ступая слегка нетвердо после двух мохито. Водя пальцами по узору тисненых обоев, я решила не удивляться, что здесь используют те же освежители воздуха, что и на Восточном побережье, невольно вспомнив магазин «Лаш»: другой город, но тот же всепобеждающий запах.

Замедлив шаг перед огромным зеркалом в деревянной раме, я стянула футболку через голову и, набрав воздуха в грудь, решилась открыть глаза. Оказалось, все не так уж плохо. В модели не возьмут, но я отнюдь не выглядела отталкивающе. Да, бледная, но ведь я в Лос-Анджелесе только первый день. Светло-каштановый «боб», возможно, и требуется чуть-чуть освежить, но в целом мягчайшая нью-йоркская водопроводная вода отлично повлияла на мои волосы. Оставив Лондон с его жесткой водой, я буквально сменила кожу и – чудо из чудес – нашла работу со свободным графиком, то есть никаких припухших век с утра пораньше, только темные круги под глазами от занятий любовью ночи напролет, поэтому глаза сияют ярче. Даже тонкие морщинки, которые я якобы не замечала последние два года, словно отошли на место старта, старательно заметая за собой следы. Ей-богу, если кому-то нужны доказательства, что девушкам вредно вставать раньше десяти утра, я являю собой самый убедительный пример. Мой вид в бикини, правда, не привел меня в восторг, но с этим я могла примириться. По крайней мере ничего не висит и не выпирает, хотя подтянутым прессом мой живот не назовешь. Мышцы разве что нарисовать. Кстати, почему бы и нет, у меня с собой полсумки автозагара...

– Свет мой, зеркальце, скажи, – бубнила я себе под нос, подбирая с пола футболку и натягивая ее.

Никогда не любила вертеться перед зеркалом, и Лос-Анджелес – неподходящее место менять привычки, если я не собираюсь перейти на латук с минералкой.

Я пододвинула кресло-бочонок – именно такое Дженни двадцать кварталов тащила домой из «Юнион» – к огромному, от пола до потолка, окну и рухнула в теплую мякоть сиденья, от которой невольно начинала кружиться голова. С Голливудского бульвара внизу доносился негромкий гул: десятки туристов бродили по тротуару вдоль бесконечного ряда звездных плиток. Я вытянула ноги, коснулась пальцами стекла и посмотрела вниз. Мне были видны лишь разнообразные бейсболки, но готова спорить на что угодно – все, кто был внизу, улыбались. А как же иначе, ведь они приехали в отпуск в Голливуд! А над ними, за самой большой в мире вывеской «Гэпа» на углу дома напротив, высились знаменитые Голливудские холмы. Интересно, сколько знаменитостей сейчас сидят у себя дома, глядя на меня? Кто из звезд в эту секунду буквально на расстоянии вытянутой руки? В скольких реалити-шоу канала MTV я мелькну на заднем плане в ближайшие семь лет?

В Нью-Йорке и Лондоне тоже много актеров, музыкантов, писателей, но меккой звезд первой величины остается Голливуд.

Сотовый тихо завибрировал, вырвав меня из нескромных фантазий о возможном случайном знакомстве с Брэдом Питтом. Звонила Луиза.

– Привет, – сказала я, придвигая кресло вплотную к окну, чтобы телефон лучше ловил. – Ты в Нью-Йорке? Все в порядке?

– Да и да, – засмеялась она. – Прилетели пару часов назад. Тим как раз ушел в бар кое с кем встретиться.

– Кое с кем? Понятно, – улыбнулась я. Луиза деликатно старалась лишний раз не произносить имени моего бывшего козлины. Отчего-то меня возмущало, что он посмел появиться в моем Нью-Йорке. – Ты где сейчас?

– Я настояла, чтобы Тим заказал столик в ресторане «Балтазар», которым ты так восхищалась. – В трубке послышался оглушительный статический треск. – А после ужина, наверное, сразу ляжем спать. А ты чем занимаешься? С Томом Крузом уже познакомилась?

– Ну еще бы, пила коктейли с ним и Кэти. – На душе потеплело оттого, что у нас с Луизой снова все по-прежнему. Я всегда болезненно переживаю ссоры и расставания (правда, к негодяям бойфрендам это не относится). Это сильнее меня – я ведь Весы. И рохля. – Но мы недолго просидели. Я сейчас вообще-то в бикини.

– Врешь! – Было слышно, как Луиза оглушительно хохочет. – Я не видела тебя в бикини лет с шести!

– И не увидишь. Фотодокументов не останется. Я не допущу.

– Я бы все отдала, чтобы сейчас быть в бикини, – застонала Луиза. – Какая здесь холодина!

– Я тебя предупреждала, – отозвалась я, радуясь солнцу, светившему прямо в окно. Необычное для весны тепло почти растворило остатки чувства вины оттого, что я не в Нью-Йорке с Луизой. Приз в категории «Лучшая в мире подруга» в этом году я не получу. – Подольше будь в магазинах и почаще бери такси. Словом, тряси счет служебных расходов Тима, не жалея!

– Какой там расходный счет! Он сейчас лишнего пенни потратить не может, в «Хилтоне» живем, – вздохнула она. – Вообще радоваться надо, что он еще не потерял работу. Ладно, пойду-ка я в душ, а то на меня смотреть страшно.

– Ерунда! – Луиза всегда выглядит как картинка, и нипочем ей ни восьмичасовой перелет, ни что-нибудь другое. – Но, честно говоря, мне тоже надо работать. Позвони попозже, ладно?

Я нажала отбой, радуясь, что не пришлось говорить о Марке, – при личной встрече мне бы этого не избежать. Первый закон расставаний: когда потом встречаешься с друзьями – не важно, сколько прошло времени и как успела измениться твоя жизнь, они обязательно начинают обсасывать всю историю с самого начала. Если я не спрошу о Марке, они решат – хочет поговорить, но до сих пор слишком расстроена. А если они не упомянут о Марке, я буду знать – они помирают от желания что-то мне рассказать, какой-то эпизод, отчего мне «станет легче». Несмотря на искреннее нежелание выслушивать давно не нужные подробности, я бы не выдержала и начала расспрашивать – женское любопытство (читайте – мазохизм) мне отнюдь не чуждо.

Затем я позвонила Алексу. Через несколько звонков его телефон переключился на голосовую почту, предложившую не оставлять сообщений, потому что хозяин терпеть не может проверять автоответчик, и посоветовавшую перезвонить спустя некоторое время.

Несколько секунд я смотрела, на свою трубку. Значит, не отвечает. Перезвоню позже. Придется найти себе дело на целый час, чтобы занять чем-нибудь голову и не заснуть. Уныло поглядев на ноутбук, я покорилась необходимости поработать, хотя в сложившейся обстановке это представлялось нереальным. Нелишне будет показать Мэри, какой я ответственный работник, учитывая, с каким прискорбным отсутствием энтузиазма и благодарности я изначально отнеслась к поездке в Лос-Анджелес. Открыв свой блог на TheLook. com, я секунду помедлила над клавиатурой, шевеля пальцами в воздухе.

«Приключения Энджел. Ура Голливуду!

Ну вот я и в Лос-Анджелесе – хотите верьте, хотите нет. Дорогие модные курорты – это же моя стихия! Люблю, знаете, сесть на частный самолет и...

Ваша любительница модных курортов уединилась в своем номере, приняв два мохито на голодный желудок – ничего приятного, если вам интересно. Зато я в роскошном отеле, полном роскошных людей, и роскошное солнце согревает меня в обжигающих объятиях впервые после долгой полярной зимы, и вот это и всячески рекомендую всем и каждому. Не советую только после долгого перерыва сразу надевать бикини – жесть и изощренное унижение, но вместе с тем отличный способ подавления аппетита.

Надеюсь, вы тоже не скучаете в выходные. Я решила отметиться и сообщить, что мне поручили суперинтересный проект, работать над которым я прилетела в Лос-Анджелес. Разумеется, я бы никогда не махнула в Голливуд отдыхать; как вам известно, моя жизнь – сплошное самопожертвование, но подробности расскажу завтра, ибо непосредственно сейчас я планирую включить кондиционер, завалиться в роскошную безбрежную кровать и как следует выспаться перед напряженным завтрашним днем.

Привираю? Я? Скорее уж наоборот...»

Нажав «отправить», я и в самом деле завалилась в постель. Намек на предстоящее интервью отчего-то сделал это более реальным. Взяв дистанционный пульт, я решила поискать чего-нибудь с Джеймсом Джейкобсом, иначе со своим «непредвзятым» подходом я рискую дойти до абсурда. Вдруг он всерьез болен звездной болезнью и откажется говорить с идиоткой, не смотревшей ни одного фильма с его участием? Не повредит же мне посмотреть кино, правда? Взяв десятидолларовую пачку «M&M's», я смешала на два пальца двадцатитрехдолларовой водки с кока-колой. Еще один коктейль тоже не повредит.

– Неотразимый, гениальный Джеймс Джейкобе, – сказала я своему отражению в огромном зеркале, с удовольствием ощущая спиной подушки сказочно удобной кровати с привычным чудесно мягким постельным бельем – таким я незаконно и еженощно наслаждалась в Нью-Йорке.

Просматривая меню фильмов по требованию, я наконец нашла кино о казино, которым восхищалась Дженни. Если я засну на середине, она хоть расскажет, чем кончилось.

Но я не заснула. Все два часа я просидела, глядя на экран, одной рукой вцепившись в стеганое одеяло, а другой методично забрасывая в рот драже «M&M's». He знаю, виной ли тому водка, или то, что Алекс не перезвонил, или обилие обнаженной плоти у бассейна, но к концу фильма меня обуревала очень сильная и очень нездоровая страсть к Джеймсу Джейкобсу.

С помощью трех столпов медиаиндустрии – IMDb, «Е!-онлайн» и «Перес Хилтон» – я подробно изучила историю восхождения кинозвезды: театральная школа, Королевская академия театрального искусства, эпизоды в мыльных операх и наконец – большой голливудский прорыв. Нашлись и хобби: одаренный художник, опытный турист и, разумеется, большой бабник. Настоящий Казанова. Поиск в «Гугле» дал сотни ссылок на фотографии умопомрачительно красивого молодого человека в разной степени опьянения и раздетости, которые появились в Инете за последние три года. Вот он выходит из клуба с Линдси, обедает со Скарлетт, резвится на пляже с Пэрис и даже сидит в опере с Натали. Я увеличила фотографию на красной дорожке. Да, этот Джеймс Джейкобс умеет носить смокинг. Просто лифчик сам расстегивается при виде такого парня...

– Энджи!

Театрально громкий шепот за дверью в соседний номер заставил меня подскочить на месте.

– Энджи, ты проснулась?

– Да, Дженни, – отозвалась я, стаскивая себя с постели чуть не за шиворот, чтобы впустить подругу. Дженни ввалилась в номер, наступая мне на ноги. – Насыщенный вечер?

– Перед уходом я забыла включить у себя кондиционер. Можно у тебя поспать? – спросила она, с третьей попытки подойдя к кровати и удачно на нее приземлившись.

– Да? – Я потерла лицо, вздохнула и улыбнулась: – Можно, только сдвинься с моей стороны. – Я подпихнула роскошное тело, облаченное в бикини, но Дженни уже спала. – Вот тебе и выспалась, называется.

Я твердо решила встать пораньше, поплавать в бассейне и посмотреть, как выгуливают крошечных собачек, а потом отправиться на интервью с кинокумиром, но это было до того, как Дженни вломилась в мой номер и замяла всю кровать. Сдвинув подругу на ее сторону семнадцать раз за два часа, я плюнула на все, перешла на шезлонг и стала смотреть клипы с Джеймсом Джейкобсом на YouTube, завороженная его удивительно красивым лицом. Заснув в три часа утра, я проснулась в десять с приклеившейся к лицу подушкой. Всего за час до запланированного интервью с Джеймсом Джейкобсом, прославленным киноактером. Ч-черт!

После секундной паники я растолкала Дженни – мне срочно требовались услуги личного стилиста – и потащилась в ванную. Подруга вскочила с постели, к моему скрытому раздражению, совершенно не мучаясь похмельем, и порылась в недрах своего шкафа. Каким-то чудом я вылетела из гостиницы уже через тридцать минут в серо-зеленом, рубашечного покроя платье Дженет, перехваченном широким коричневым кожаным поясом, и красивых коричневых босоножках. Три втирания сухого шампуня в корни волос и разрешение накраситься в такси – значительный прогресс по сравнению с прежними временами, когда подруга не разрешала мне выйти из квартиры без полного макияжа.

– Удачи, дорогая, – сказала Дженни, открывая мне дверцу такси и целуя в щеку. – Я решила взять машину напрокат, так что звони, когда закончишь. Обещаю взять маленькую безопасную машинку. Хочешь, поужинаем втроем с моей подругой Дафной?

– Хорошо, – отмахнулась я, сосредоточенно копаясь в сумочке.

Все ли я взяла? Я вообще что-нибудь взяла?

– Я тебе серьезно говорю: не вздумай выставить нас на посмешище. «Мустанг» не бери, ясно? И еще я хочу спросить насчет вчерашнего: что случилось с Джо?

– Он хочет, чтобы я за ним бегала, – ответила Дженни с забавной миной. – Неужели я потолстела?

– На дурацкие вопросы не отвечаю! – прокричала я из машины. – Ты красавица!

– Прибереги комплименты для Джеймса Джейкобса! – прокричала она в ответ, заставив буквально всех на бульваре обернуться и уставиться на нас с интересом.

Но мне было все равно: в полной безопасности салона такси я ехала на встречу со звездой.

Забыв взять диктофон. И с жутким опозданием.

После такого ультрапрофессионального начала дня я забежала в «Тост» с кое-как наложенными румянами, слипшимися от туши ресницами и буквально парой свободных минут. Согласно моему путеводителю от любезной Сисси, «Тост» – это «очень-очень лос-анджелесское бранч-кафе с самой звездной клиентурой». Должна признаться, мымра-секретарша не ошиблась. Столики, занятые хрупкими девушками без кавалеров, в обтягивающих тощие ноги джинсах, в угги и самых больших в мире солнечных очках, плотным роем окружали ничем не примечательного вида кафе, сгрудившись на обочине ничем не примечательной дороги. Я бы даже сказала, довольно паршивой дороги. Ничего общего с гламурным Лос-Анджелесом, который я ожидала увидеть. За неимением угги и нулевого размера я нацепила на нос темные очки и прошла мимо столов, за которыми девицы лениво гоняли кусочки еды по тарелкам.

– Здравствуйте, добро пожаловать в «Тост», у вас заказан столик?

У дверей стояла девица с клипбордом. У кафе! Утром в воскресенье!!

– Здравствуйте. Да, заказан. – Я судорожно рылась в моей элегантной сумке (к счастью, хоть она выглядит как подобает, если уж я выгляжу как черт-те кто) в поисках клочка бумаги, который затолкала в сумкины недра, вылезая из такси. – Я пришла немного раньше...

– У нас очень много посетителей, и если у вас не заказан столик... – Придверная девица смерила меня не особенно лестным взглядом.

– Нет-нет, заказан, просто на другое имя. Может, для Джеймса Джейкобса? Или для «Лук»? Это такой журнал...

Я попробовала очаровательно улыбнуться. Не сработало.

– Да-да, конечно, для Джеймса... Джейкобса, – скакала она.

Мне не понравилась долгая пауза между Джеймсом и Джейкобсом, но я покорно ждала, пока девица нехотя просмотрит свой список. И тут ее безукоризненная бровь поехала вверх – через секунду я совершенно потеряла ее из виду.

– О, вы Энджел Кларк?

Я кивнула и снова улыбнулась, боясь сойти за самозванку. Бу-га-га.

– Понятно. Будьте добры следовать за мной. Мы оставили для Джеймса его любимый столик. Он еще не подъехал, но позвольте предложить вам кофе.

Устрашающая придверная девица превратилась в прелестную-привратницу-дробь-любезную-официантку. Я даже засомневалась, не привиделась ли мне сцена у дверей. Может, в девице просто проснулось нечто человеческое?

– С удовольствием. Пожалуйста, со сливками и сахаром,– сказала я, присаживаясь за любимый столик Джеймса, который, к счастью, оказался в самом дальнем углу кафе, подальше от посетителей.

Девица нахмурилась:

– Со сливками и сахаром?! Как скажете.

Нет, пожалуй, ничего мне не пригрезилось. Между тем как единственную особу в кафе, которая никак не может состоять в родстве с близняшками Олсен, меня с моей способностью мести все подряд надлежало бы приветствовать с распростертыми объятиями. Остальные посетительницы, по-моему, целый месяц ничего не ели!

Все перечисленное в меню наверняка было очень вкусным, но от волнения у меня пропал аппетит. Через несколько минут я встречусь с Джеймсом Джейкобсом. Тем самым, единственным и неповторимым. Кому нужны блинчики с корицей и фруктовый салат с бананами, когда мой завтрак вот-вот разделит бог любви ростом шесть футов четыре дюйма? В смысле, если разделит, конечно. Я приехала на три минуты раньше; Джейкобс уже на семь минут опаздывал. Я достала недавно выданный мне блэкберри и устроила для окружающих спектакль «я кое-кого жду». Просматривая сообщения, я искала что-нибудь от Алекса. Надо же, так и не перезвонил. Сейчас в Нью-Йорке сколько, два часа дня? Как странно... Разве он не должен сходить по мне с ума? Я набрала сообщение, стерла его, набрала второе, снова стерла и отослала прелестное непринужденное третье: «Привет, я завтракаю в «Тосте», вкуснятина. Скучаю по тебе Э. Целую-обнимаю».

Я сосредоточенно свела брови, глядя на иконку «отослать». Не без причины я занялась писательским делом – моими инструментами всегда были слова... которые не представится случая использовать, если моя кинозвезда вскоре не покажется. Грызя ломтик хлеба, который поставила передо мной придверная девица, смерив меня подозрительным взглядом, я еще сорок минут терпела сочувственные взгляды, не очень тихий шепот и три чашки кофе, когда мой сотовый зазвонил.

– Алло? – в ту же секунду ответила я незнакомому абоненту.

– Энджел? Это Блейк, секретарь Джеймса Джейкобса?

– Здравствуйте, я тут в «Тосте», может, я не туда прие...

– Да-да, Джеймс не пришел? У него задержали рейс, и он не приедет? – продолжал Блейк.

– Вы меня спрашиваете или информируете?

Я слегка смешалась от манеры Блейка говорить с вопросительной интонацией.

– Он очень извиняется, мы позвоним вам позже и назовем, куда подъехать для интервью? До свидания?

И он повесил трубку.

Придверная девица ястребом налетела на меня:

– Джеймс не приедет?

– Нет, он не смог. Не успевает.

Я небрежно махнула рукой, словно так часто встречаюсь со звездами кино, что мой радар их уже и не регистрирует.

– Значит, вам принести счет?

Листок уже был в ее руке. Я видела, что ей не терпится шлепнуть счет передо мной и пустить за стол грызть салатные листики какую-нибудь Лорен Конрад.

– Давайте, – кивнула я.

Селебрити чертовы. Надо было заказать блины.

Дата добавления: 2015-08-27