Глава вторая. Утро следующего дня было серым и холодным, как все утра с конца ноября

Утро следующего дня было серым и холодным, как все утра с конца ноября. Ламинат на полу спальни был ледяным, когда я, спустив ноги с кровати, нашаривала шлепанцы. Глупо, конечно, при Алексе не надевать огромные носки, в которых я обычно сплю, но мы сошлись снова не так давно и мне не хотелось отпугнуть парня таким шедевром, Вот я и мучилась как идиотка.

Март оказался противоположностью июля. Едва сойдя с трапа самолета, я почувствовала, что изнемогаю от жары, а теперь частенько гадала, согреюсь ли когда-нибудь. Знойное, душное лето уступило место прохладной, свежей осени, которая моментально перешла в морозы и снегопады. Такая красота, как три фута снега под ногами, как я быстро выяснила, была а) не редкостью в этом городе и б) ничем хорошим. Дома, когда шел снег, жизнь останавливалась. Мать ждала, пока по улицам проедет снегоуборщик, и в резиновых сапогах отправлялась по проезжей части в поход по магазинам, закупая ящики консервов и восемь пинт молока, которое скисало прежде, чем матери удавалось заставить отца его выпить, чтобы не пропало. Когда снег шел в Нью-Йорке, на дорогах образовывались пробки, останавливалось метро, но жизнь не замирала.

Вынужденные прогулки против резкого ветра, с залепленным ледяной изморосью лицом мало соответствовали гламурному образу жизни, которую, по мнению моей семьи, я вела. Впрочем, в сложившемся у папы с мамой мнении не последнюю роль сыграли мои е-мейлы и телефонные звонки, где я редко упоминала, что месяцами расхаживаю с красным, как у оленя Рудольфа, носом, закутанная, как эмблема шин «Мишлен».

Я отдернула штору, проверяя погоду. Ночью снега, к счастью, не выпало, но небо было серым и обещало снегопад, а внизу туда-сюда сновали люди, закутанные, как участники арктической экспедиции.

– Который час? – хрипло спросил Алекс, перекатываясь ко мне и снова потянув штору на окно.

– Полвосьмого, – вздохнула я, позволяя увлечь себя под одеяло и с особым наслаждением спрятав заледеневшие ступни.

Алекс был моей личной живой грелкой. Несмотря на холод в квартире, он всегда был как печка. Помимо других очевидных плюсов это было одной из моих излюбленных причин ложиться с ним в кровать.

– Очень не хочется, но надо вставать.

– Я тут всем рассказываю, как здорово иметь подружку-писательницу, – пробурчал Алекс, когда я снова отодвинулась, – потому что ей не нужно в офис к девяти утра. А ты вот так, в полвосьмого...

– Ничего не поделаешь.

Я высвободилась из объятий и снова отважилась ступить на ледяной пол. Натянув огромный фланелевый халат, я оглянулась. Алекс лежал, крепко зажмурившись и натянув одеяло на нос.

– А ты правда всем рассказываешь, что у тебя в подружках писательница?

– Угу! – Алекс совсем заполз под одеяло, накрывшись с головой, когда я зажгла лампу. – А что, мне рассказывать, что ты эмигрантка из Британии, которая не может вернуться домой, потому что сломала руку какому-то типу?

– Ах ты, наглая физиономия! – Я сдернула с батареи полотенце и пошла в ванную. – Ну и болтай что хочешь и кому хочешь.

«Пока ты называешь меня своей подружкой», – мысленно добавила я с широкой счастливой улыбкой.

Здание «Спенсер медиа» находится на Таймс-сквер, одном из моих наименее любимых мест на Манхэттене. Даже сегодня, в холодное мартовское утро в пять минут девятого, улицы были запружены туристами, сжимавшими в архаических вязаных варежках стаканы со старбаксовским кофе и цифровые видеокамеры. Никогда не думала, что утепленное пальто «Норд фейс» станет для меня необходимостью, но раньше мне не приходилось жить весь январь в Нью-Йорке, имея в своем распоряжении только симпатичный свингер от Марка Джейкобса и тонкий кожаный пиджак «Н&М»[1]. Никогда в жизни мне не было так чудовищно холодно; я сразу поняла необходимость умерить новообретенный интерес к моде и перед выходом из квартиры напяливала на себя столько одежек, сколько в человеческих силах выдержать. Просто мания какая-то.

Я протолкалась через стайку школьников, по очереди делавших групповые снимки, меняясь в роли фотографа, и прикинула, на сколько фотографий зарубежных гостей я попала с тех пор, как начала работать в журнале «Лук». Наверное, в «Фейсбуке» уже миллионы снимков недовольной девицы, досадливо крякающей или выразительно вздыхающей на заднем плане.

Вид из окон кабинета Мэри на сорок втором этаже почти что стоил прогулки по Таймс-сквер. Чем выше я поднималась, тем удивительнее казался мне Нью-Йорк. На первом этаже я иногда забывала, где нахожусь: там «Н&М», тут HSBC[2], но в заоблачном офисе, в окружении небоскребов, глядя, как река извилистой линией окружает остров, я знала, что нахожусь на Манхэттене и больше нигде.

– Мэри тебя ждет, – раздался равнодушный голос из-за огромного монитора, когда я пыталась найти ту группу детей внизу.

– Разве я не рано? – удивленно спросила я у монитора.

Сисси, помощница Мэри, никогда не была моей поклонницей, но обычно все же снисходила до того, чтобы покоситься на меня при приветствии. Закутанная во множество одежек а-ля капуста, я, к сожалению, не могла отыскать часы, а в «Спенсер медиа», как в Вегасе, часов не держат – видимо, чтобы сотрудники не замечали, что заработались допоздна. Редкий день обходился у меня без е-мейла от Мэри или других редакторов в девять-десять вечера.

– Мэри приходит в семь. Ваше совещание запланировано на девять.

Сисси поднялась и вышла из-за стола. Надеюсь, у нее есть во что переодеться: маленькую, как у девчонки, задницу обтягивала юбочка как для фигурного катания, едва прикрывавшая резинку чулок, а под прозрачной с бантом блузкой просвечивало отнюдь не термобелье. Я невольно поежилась.

– А сейчас три минуты десятого. Ты опоздала.

Интересно, а не много ли секретарша на себя берет, отчитывая меня как нерадивую шестиклассницу?

– Энджел Кларк соизволила явиться, – промурлыкала Сисси, проходя первой в стеклянные двери кабинета Мэри. – Вам что-нибудь принести, босс?

– Еще кофе. Ты что-нибудь будешь?

Несмотря на свой обычный вид – узенькие джинсы, кашемировый свитер и серо-стальной «боб», – в Мэри что-то изменилось. Я поняла: она улыбалась. В душе затеплилась надежда, что это хороший знак.

– Я бы с удовольствием выпила кофе, – ответила я, не сдержав легкой улыбки, когда секретарша с легким фырканьем резко повернулась и вышла. – Как дела?

– Хорошо. Надеюсь, у тебя тоже? – Не дожидаясь ответа, она перегнулась через стол: – У меня для тебя подарок. Ты сейчас меня просто расцелуешь.

– Интересно. – Я начала разоблачаться – перчатки, шарф, пальто. – Люблю подарки.

– Ты, конечно, знаешь, что все здесь любят твой блог.

Продолжая улыбаться, Мэри оперлась подбородком о сплетенные пальцы. С самого приезда в Нью-Йорк я веду он-лайн-дневник для TheLook.com благодаря фантастическим связям Эрин, подруги Дженни, и полному отсутствию у меня всякого стыда – я без стеснения выкладываю подробности своей личной жизни в Интернет. Дабы высмеять мои журналистские потуги, редактор иногда подбрасывает мне книжку-другую или заказывает рецензию на музыкальный альбом, когда штатные работники бывают заняты. Однако наиболее интересной частью своей деятельности я считаю колонку в британской версии журнала, которую очень недолюбливает моя мать – ей не нравится, что Сьюзен с почты узнает о моих планах раньше ее.

– У нас для тебя новый проект. Как ты насчет того, чтобы поработать в филиале?

– В филиале? – Я замерла, так и не сняв пальто. Это до ужаса походило на увольнение. – Мне придется уйти из The Look?

– Нет, совсем нет.

Мэри кивнула. Сисси, которая вошла с чашкой кофе для начальницы. Я с надеждой подняла глаза, однако для меня кофе не было. Ну точно, увольнение.

– Это огромный шаг вперед, Энджел. Подвернулось одно интервью, и мы хотим, чтобы его провела ты.

– В жизни не брала интервью, – медленно сказала я, боясь что-нибудь сглазить.

– Еще как брала. Ты же постоянно интервьюируешь людей, – заверила Мэри, избегая встречаться со мной взглядом.

Ну конечно, она сама не верит своим словам. Да что происходит?!

– Я задавала вопросы четвертой участнице восьмого выпуска «Новой топ-модели Америки» и стояла в очереди к туалетам с близняшкой Олсен, но это же не интервью, – возразила я. – Мэри, у вас же есть куча авторов, которые... э-э-э... специализируются на интервью!

– Есть, – согласилась Мэри, подняв на меня глаза. – Но это задание для тебя. Или ты пытаешься сказать, что не возьмешься?

Как по волшебству, передо мной появилась чашка с дымящимся кофе, но Сисси отошла прежде, чем я успела поблагодарить. Сплошное ребячество, неодобрительно подумала я.

Я набрала воздуха в грудь. Разумеется, я не против подготовить интервью. Уж несколько вопросов я как-нибудь в состоянии задать.

– Нет-нет, конечно, возьмусь. Прекрасное задание, просто прекрасное! Я попробую. Я постараюсь.

– Здесь попытки недостаточно, Энджел. – Мэри пальцем подтолкнула очки без оправы на переносицу. – Это серьезное дело. Одна неделя в Лос-Анджелесе с Джеймсом Джейкобсом.

– С Джейкобсом? Актером? – переспросила я, прихлебывая обжигающий напиток маленькими глотками. – Я?

– Да, ты. – Мэри вновь села прямо. – Да, речь идет об актере. Очень популярном британском актере.

– И мне нужно взять у него интервью для веб-сайта?

– Не совсем. Для журнала.

– Вы хотите, чтобы я взяла у Джейкобса интервью для журнала?!

Я даже подумала, уж не поскользнулась ли я утром в душе и не приложилась ли головой. Это удовлетворительно объяснило бы, отчего я вообразила, будто Мэри выбрала меня в качестве интервьюера популярного актера.

– Правильно, – продолжала она. – Поедешь в Лос-Анджелес и, воспользовавшись тем, что ты тоже англичанка, будешь говорить, ну, я не знаю, о пятичасовом чае с булочками, а в ходе разговоров выудишь сенсационную инсайдерскую информацию. О нем не так уж много пишут, но он же хочет, чтобы о нем писали, так давай предложим поклонницам «настоящего Джейкобса» или другую какую фигню!

– Насколько я знаю, он уже много чего предложил своим поклонницам. – Я стянула последнюю кофту, отчего-то вдруг сразу вспотев и запарившись. – По-моему, он на редкость неразборчив в связях.

– Если ты имеешь в виду его «короткие романы с голливудскими старлетками», то да. – Показав пальцами кавычки, Мэри с невероятной скоростью напечатала что-то на своем «макинтоше» и повернула монитор ко мне. – Но как раз это мы выпячивать не будем. Его команду беспокоит, что подобное внимание производит негативное впечатление на женскую аудиторию.

На экране появились результаты поиска в «Гугле». Джеймс Джейкобе был высок, широкоплеч и спортивен; нельзя было отрицать, что в длинных плавках он особенно хорош собой. Синие глаза и влажные темные вьющиеся волосы завершали облик «мальчика от Аберкромби».

– Не очень-то много в нем от англичанина, – хмыкнула я, завладев мышкой и открыв еще несколько снимков. – Где он родился?

– В «Википедии» пишут, в Лондоне.

Мэри отобрала мышку и прокрутила страницу до своего явно любимого снимка: Джеймс смотрел на меня в упор, темные пряди чуть касались высоких скул, галстук-бабочка небрежно растянут, две верхние пуговицы рубашки расстегнуты.

– В общем, ты летишь в субботу.

– Что?! – Нескромные мысли сразу вылетели из головы, и я уставилась на Мэри. Та сидела с миной «я не расположена шутить». Это выражение лица у начальницы я не очень люблю. – Но сегодня уже понедельник!

– Стало быть, у тебя почти неделя на подготовку. – Мэри принялась деловито открывать другие файлы в знак того, что разговор окончен. – Сисси закажет тебе билеты, машину, гостиницу и обеспечит остальное: наличные, кредитку, блэкберри – все, что нужно.

– Но послушайте, если все так серьезно, ведь у меня же нет опыта, я не профессиональный интервьюер! В лучшем случае меня можно считать источником сведений, болтушкой, с которой люди не прочь поговорить. Это же нельзя считать квалификацией! – заговорила я, подавшись вперед. Может, Мэри заболела? – Я никогда не бывала в Лос-Анджелесе. Все вместе это как-то не очень вяжется с заданием, правда?

– Видишь ли, Энджел, – сказала Мэри, не отрывая взгляда от экрана. – Дело в том... Я не должна говорить, но они попросили прислать именно тебя.

– Как?!

– Я удивлена ничуть не меньше остальных, – с гримаской сказала Мэри. – Не то чтобы я тебя не ценила, но, как сама сказала, ты не профессионал, и мы обе это знаем. Однако люди Джеймса не хотят никого другого. Это было единственным условием интервью.

Я растерялась. Что такого я могла совершить, чтобы привлечь к себе внимание «людей» Джеймса Джейкобса? Вряд ли на них произвела глубокое впечатление моя критически принятая серия заметок о том, в каком манхэттенском универмаге лучше делают бесплатный макияж («Блумингдейл», Сохо).

– Если не хочешь, сразу скажи, – продолжала Мэри. – Культурно-развлекательный отдел журнала уже кипятком брызжет. Они моментально подберут кого-нибудь другого...

– Нет! – вырвалось у меня. – Я очень хочу. Задание отличное, просто я... ничего не понимаю.

– Я тоже. – Мэри не привыкла золотить пилюлю, даже когда в душе я бы не возражала. – Передаю тебе слово в слово то, что они мне сказали: команда Джеймса не хочет зубастого репортера, не питающего иллюзий в отношении суперзвезд, который подложит им свинью в виде очередного реалистичного описания неприглядных голливудских нравов. Они хотят показать Джеймса – ну, ты понимаешь, мужчиной женских грез. Твоя задача – сделать статью мягкой и пушистой, а не скандальной типа «Моя улетная неделя с Джеймсом Джейкобсом». Словом, чтобы походило на сочинение какой-нибудь читательницы.

– Стало быть, им требуется дилетантка без опыта, чтобы утаить от поклонниц его незаконнорожденного ребенка? – подытожила я с облегчением, но не без обиды.

– Практически в точку. – Мэри либо не расслышала, либо проигнорировала ту часть, где я слегка обиделась. – По мнению редактора развлекательного отдела, причина в том, что ты англичанка; может, Джейкобе скорее доверится соотечественнице.

– Британия не похожа на маленькую старомодную деревню, где все поголовно варят варенье и желают доброго утра соседям, – пробурчала я вполголоса. – Маргарет Тэтчер тоже англичанка, но что-то ей никто не доверяет.

– В общем, как я уже сказала, Сисси все подготовит. – Мэри показала на дверь, где Сисси стояла в проеме с блокнотом в руке и ненавистью на лице. – А блог ты будешь вести из Лос-Анджелеса. Можешь упомянуть, что готовишь интервью, но многого не раскрывай, основное прибереги для журнала, и тебе зачтется.

– И на Тони Блэра люди меньше злились ближе к концу, – продолжала бурчать я. – И на Суини Тодда[3]. Кстати, он действительно существовал?

– Нет, Энджел, не существовал. – Мэри снова оглядела, свой стол. – Энджел, они просили прислать тебя. Мы тебя и посылаем, вопреки пожеланию редакционной коллегии. Против воли наших издателей. Прошу тебя отнестись к заданию ответственно. Или ты хочешь потерять визу?

Я закусила губу, словно получив выговор от мамы.

– Это очень важное для журнала интервью, и если ты хорошо его проведешь, оно войдет и в зарубежные версии, – объяснила Мэри. – Если интервью не получится, издатели вряд ли захотят дальше работать с твоим блогом, как считаешь?

– Вряд ли, – согласилась я с ощущением противной тошноты под ложечкой.

– Слушай, никто не ждет от тебя шедевра на Пулитцеровскую премию; поезжай и поговори с человеком. Есть много гораздо худших способов провести неделю в марте. Ты получаешь полностью оплаченную поездку в Лос-Анджелес, включая все расходы, плюс тебе еще и заплатят. Усвой это, иди покупай бикини и возьми интервью у красавца мужчины. – Мэри жестом предложила мне выметаться из кресла. – Жду тебя через две недели. И не запори поручение.

Я ощутила на плече чьи-то костлявые пальцы и нерешительно поднялась с сиденья. Пусть это окажется Смерть, взмолилась я про себя, собирая свитера, перчатки и пальто.

– Нельзя ли побыстрее? – послышался презрительный голос – явно от обладательницы костлявой хватки. – У меня работы хватает.

– А, это ты, Сисси, – сказала я, стараясь не выдать разочарования.

Она, конечно, костлявая, как смерть, но куда опаснее.

– И затем, словно мне еще мало было, она напрямую сказала – меня посылают, потому что я дилетант. – Я уронила голову на стол в «Закусочной Скотти» (через дорогу от нашего дома), перевернув томатный соус на картошку Дженни. – Вот как по-твоему, это не оскорбление?

– Значит, так. Во-первых, ты ведь действительно не профессионал, правильно? – Пожав плечами, Дженни побулькала своей диетической пепси. – Ну, ты раньше не брала интервью? А во-вторых, эй, послушай, ты летишь в ЛА в субботу?

– Да, – начала я. – Но...

– Помолчи. Дай сказать. – Дженни подняла руку. – Тебе платят за то, что ты летишь в солнечный жаркий Лос-Анджелес из промозглого гадского Нью-Йорка в марте, чтобы взять интервью у самого офигенного мужика во Вселенной, который особо оговорил, чтобы прислали именно тебя. И тебе за это еще и платят! Я лично здесь ничего плохого не вижу. Это огромный прорыв в твоей карьере – интервью с такой звездой! И ты летишь в ЛА! С красавцем всех времен – и в Лос-Анджелесе!

– Мне уже понятно, что ты нашла в этом пару положительных моментов, – нахмурилась я, глотая горячий шоколад. – Да, я веду себя как плаксивая корова, но чем больше об этом думаю, тем меньше мне нравится вся затея. Не хочу воспользоваться потрясающей возможностью напортачить по-крупному. Я никого не умею интервьюировать, не говоря уже о голливудском супержеребце. И я совершенно не желаю целую неделю париться в Лос-Анджелесе в одиночестве. По крайней мере сейчас...

Я не закончила фразу, уставившись в чашку горячего шоколада, сокрушенно сознавая, что говорю совершенно не то.

Дженни покачала головой:

– Ага, значит, ты за это не берешься, и пропал мой единственный шанс познакомиться с Джеймсом Джейкобсом? Да и в Лос-Анджелес наведаться нелишне будет. – Она ткнула в мою сторону вялым брусочком жареной картошки. – Если ты откажешься из-за того, что только что вернулась в родные алексовские трусы, я на тебя серьезно рассержусь.

– Во-первых, я не это имела в виду, – соврала я, пододвигая тарелку с картошкой поближе к себе. Мне в целом нравится, когда Дженни буквально читает мои мысли, что бы ни лепетал мой рот, но иногда это раздражает. – А во-вторых, когда это ты была в Лос-Анджелесе? И в-третьих, поехали вместе?

– Во-первых, с удовольствием, во-вторых – несколько лет назад, я тебе рассказывала, но ты же никогда не слушаешь, и в-третьих – именно это ты имела в виду, и это не причина, а фигня.

– Я не то чтобы не хочу ехать... По крайней мере не только из-за Алекса... Но я же буду по нему скучать! Мне же будет грустно!

– Ну да, ну да! – Во взгляде Дженни ясно читалось: «Не делай из себя посмешище». – Ты боишься, что он пойдет налево?

– Конечно, нет, – передернула я плечами. Такая мысль действительно приходила мне в голову. – Просто сейчас у нас все очень хорошо... С другой стороны, раньше тоже было хорошо, а потом помнишь, что случилось?

– Ну, Энджи, – сказала Дженни. – На этот раз все по-другому. Любому дураку видно – между вами все серьезно.

– А раньше что, шутки были? – спросила я. Я всячески старалась не думать об этом целыми днями – и вот, проговорилась. – И все равно он ушел. И занимался черт знает чем бог знает с кем. Вот я уеду, и он опять начнет гулять со своими друзьями и... ну, ты поняла. Он же красавец!

– Ага, поэтому проехали, привет! Он не станет тебе изменять, потому что любит тебя.

Дженни показала на меня картофельной соломкой, облитой кетчупом.

– Он этого не говорил.

– А ты говорила?

– Нет.

– Ты его любишь?

– Да.

– Ха, значит, ты об этом думаешь, но не говоришь? Хочешь и молчишь?

– Ну да.

– А тебе не кажется, что он думает так же, просто не говорит? – сказала мудрая Дженни.

– А вдруг я скажу, а он решит, что я тороплю события, и снова меня бросит? – возразила я.

– Тогда не говори. – Дженни подняла ладони. – Или скажи. Как хочешь.

– Хм... – Пока я задумчиво грызла одну соломку, Дженни успела умять целую горку. – Ты туда в отпуск ездила?

– В Лос-Анджелес? – уточнила Дженни с набитым ртом.

Я кивнула, стараясь не глядеть на ее раздувшиеся от полупрожеванной картошки щеки. Несмотря на свою красоту, Дженни порой бывает просто отталкивающей.

– А, ты меняешь тему! Ладно, не смейся, но до того, как я поставила себе целью стать новой Опрой, а чертова Тайра Бэнкс меня опередила, я решила, что будет нелишне сыграть какую-нибудь рольку. Я пожила в Лос-Анджелесе свой, так сказать, пилотный сезон, но оказалось, что это не мое, и я вернулась в Нью-Йорк. Съездить в Лос-Анджелес повидать друзей было бы интересно. Может, мы поселимся в отеле «Голливуд»? Я возьму неделю отпуска, и ты обязательно познакомишь меня с Джеймсом Джейкобсом!

– Ну-ну, это уже слишком. – Я не удержалась от улыбки. – И даже не пытайся сменить тему – это моя прерогатива. Ты ездила в Голливуд, чтобы стать актрисой?

– И стала богиней экрана, но Западное побережье не для меня. – Дженни покачала головой. – Слушай, хватит об этом, а?

– Да пожалуйста. Только я не могу представить, чтобы ты исполняла чью-то роль, кроме Дженни Лопес, – сказала я.

– Это главная роль моей жизни. – Дженни изобразила рука: си барабанную дробь. – Ты ведь имела в виду меня, а не ту, другую? Иначе придется устроить тебе взбучку!

– Нет, в тебе больше от кинодивы, чем в ней, – согласилась я. – А что за «Голливуд»?

Дженни помахала пожилому бармену с серебристыми волосами.

– Сестринский отель. В Нью-Йорке это «Юнион», в Лос-Анджелесе – «Голливуд», в Вегасе – «Стрип», что-то такое в Париже, не помню. Скотти, можно нам еще картошки?

– Сколько раз тебе говорить – я не Скотти, я Игорь. – Старик бармен подошел с тарелкой картофельной соломки. – Я купил заведение у Скотти, поэтому оно и называется «Закусочная Скотти».

– Спасибо, Скотти. – Дженни осторожно подцепила обжигающе горячий ломтик, подула на него и добавила с утрированным акцентом: – Ты ха-роший люди.

– Ты хочешь остановиться в «Голливуде»? В редакции сказали, мне уже где-то заказан номер.

Не могу поверить, сколько всякой дряни Дженни может съесть и не набрать ни грамма. Ревностная последовательница «Наблюдателей за весом», я на целый год почти забыла всю еду, содержащую калорий больше, чем морковка, чтобы влезть в злосчастное платье подружки невесты. Ежедневные прогулки по нью-йоркским улицам существенно помогли, но я никогда не буду одной из тех, кто метет мороженое, пиццу и шоколад с утра до вечера без малейшего вреда для фигуры. Вроде Дженни, которая полнела за свою жизнь максимум на два фунта, причем все откладывалось в ее и без того роскошных формах, ни грамма не прибавляя на тонкой талии. Не будь она такой хорошей подругой, я бы ее возненавидела.

– Мы будем жить только там. Скажи в редакции, что ты так решила. – Дженни уже успела умять полтарелки картошки. – Можно подумать, я позволю тебе поселиться в какой-нибудь дыре. Кто знает, чем там дело кончится. Кроме того, мой приятель Джо – менеджер в баре, а мне должны массу отгулов. «Голливуд» у меня тоже в долгу. С Джо у нас много чего было, он о нас позаботится.

– «Много чего» означает, что ты с ним спала? А «позаботится о нас» значит «позаботится о тебе»?

– Ну да. – Взгляд Дженни стал мечтательным. – Если у меня не получится с Джеймсом Джейкобсом, займусь Джо. Мне остро необходимо, чтобы меня кто-нибудь соблазнил.

– Точно? – отважилась я прозондировать почву. – Ты в самом деле готова заняться кинозвездами и барменами?

– Давно готова, – отозвалась Дженни, не глядя на меня. – Я во всеоружии и блеске.

– Вот и хорошо, а то я волновалась. – Я шлепнула ее по руке, вновь протянувшейся к картошке. – Ходишь как в воду опущенная, даже не огрызаешься.

– Это все зима, – сказала Дженни. – Я и правда не в своей тарелке, но мне давно пора встряхнуться, а тут, как нарочно, такая возможность, и как раз вовремя!

Я улыбнулась. Поездка в Голливуд с Дженни обещала быть интересной.

– Ну что ж, значит, летим в Лос-Анджелес.

– Энджи, дорогая, когда я тебе плохое советовала? Все будет замечательно! – пообещала Дженни, подбирая последний ломтик картошки. – Алекс тоже ничего, если тебе нравятся тощие пижоны, но Джо почти-почти такой же красавчик, как Джеймс Джейкобе. Ты организуешь билеты на самолет, а я организую гостиницу и секс.

– Бр-р-р! – потрясла я головой. – Гадость какая!

Расставшись с перевозбудившейся лучшей подругой у гостиницы, я успела вскочить в поезд «Л» на Юнион-сквер. Пока поезд тащился в Бруклин, разбуженная Дженни взбалмошность повыветрилась. Я вспомнила, что намечается не девичник, а серьезное интервью, которое в случае неудачи будет стоить мне работы, визы и всего, что прилагается. Поднимаясь по ступенькам метро, я чувствовала, что мне все меньше и меньше нравится предстоящая поездка. Больше всего мне не хотелось оставлять Алекса. Я не могла признаться ему в любви из опасения, что он испугается и сбежит, но если я ему не признаюсь, он же станет мне изменять с каждой бруклинской юбкой, пока я в отъезде!

И что для меня Лос-Анджелес, кроме потенциального краха моей личной жизни и карьеры? Семичасовой перелет, город, полный юных загорелых красавиц, пляжных королев, и, ужаснее всего, недельное интервью с самой настоящей кинозвездой во плоти.

Вести блог легко: всегда найдется что-то интересное, о чем поболтать. Кто угодно может высказать свое мнение о книге или музыкальном альбоме, для этого всего-то нужно накропать пару сотен слов. Но с интервью блеф не пройдет. Не спорю, это отличная возможность проявить свои способности, но также и великолепный случай с размаху приземлиться на копчик. В конце концов, я всего лишь дилетант. Глазами души я уже видела себя бросающейся с какого-нибудь из Голливудских холмов с подписанной фотографией Джеймса Джейкобса в руках. Занятая этой картиной, я поднялась в квартиру Алекса.

– Привет!

Он открыл дверь, втянул меня в квартиру, прижал к стене и страстно поцеловал в губы.

– Я жутко замерзла, – выдохнула я, сбрасывая на пол шарф, варежки и пальто. – Приведи-ка веский довод, почему бы мне не отправиться в Лос-Анджелес в субботу?

– Пицца прокатит? – спросил Алекс, усаживая меня на кухонный стол и стаскивая мне через голову сразу два свитера.

– Прокатит, – кивнула я, брыкаясь в попытке сбросить ботинки за его спиной, однако лишь раз семь чувствительно задела его по заднице.

– Вообще-то больно, – возмутился он и стащил с меня ботинки.

Я скрестила ноги у него за спиной, и он понес меня в гостиную.

– Вот никогда не получается так красиво, как в кино!

Квартира Алекса полностью отражала характер своего обладателя – повсюду валялись книги, гитарные струны и рваные футболки. Правда, прекрасные окна от пола до потолка, выходившие на Ист-Ривер и Манхэттен, компенсировали отталкивающее безобразие на кухне. Раскинувшись на диване, пока Алекс наигрывал что-то новое на своей акустической гитаре, я делала вид, что не смотрю «Сплетницу» с субтитрами, – с некоторых пор это стало у меня излюбленным способом проводить вечер понедельника. Я зевнула, глядя на городскую линию горизонта. Если смотреть из теплой квартиры, заснеженный Нью-Йорк прекрасен. Солнце, море и песок ему не конкуренты.

У Алекса было градусов на двадцать теплее, чем у меня, и сейчас, как следует отогревшись, я с удовольствием валялась на диване в футболке Алекса и собственных трусах, распластавшись на его медленно поднимавшейся и опускавшейся груди, переплетя ноги с его длинными теплыми ногами. Мы не превратили комнату в настоящую спальню, чем я всегда гордилась. Я прошла большой путь от Энджел Кларк, которая около пяти лет упаковывалась во фланелевую пижаму, прежде чем ее бывший придет домой, не в силах терпеть его пыхтение, сопение и противное ощупывание.

– А что, действительно есть причина, почему я должен отговаривать тебя от поездки в Лос-Анджелес? – спросил Алекс, водя пальцами по моим спутанным волосам. Из-за постоянных практических доказательств примирения с Алексом и отвратительной зимней погоды моя укладка давно не укладывалась ни в какие рамки. – Весьма необычная просьба, даже для тебя.

– В журнале от меня хотят интервью с актером. – Я неопределенно повела рукой в воздухе, изо всех сил стараясь говорить небрежно, дабы представить дело сущим пустяком. – Но они требуют лететь в эту субботу, а я в жизни ни у кого не брала интервью, поэтому... Не знаю. Какая-то раздвоенность в душе.

– Прекрасное задание, – дипломатично сказал Алекс. – В ЛА теплее, чем в Нью-Йорке.

– Да, – сказала я, чуть не свернув шею, чтобы как следует его разглядеть. – Интервью может оказаться знаковым, но дорога и все такое...

– Ну да, лететь несколько часов, – согласился он. – Но вдруг тебе понравится?

– А тебе? – с надеждой спросила я. – Я имею в виду Лос-Анджелес?

– Мне? – Он приложил ладонь к моей ладони – маленькие бледные пальчики с обкусанными и подпиленными ногтями легли на длинные, с мозолистыми подушечками пальцы гитариста. – Я не люблю этот город.

– Значит, ты со мной не полетишь? – полувопросительно уточнила я, на секунду представив ярость Дженни в случае согласия Алекса. – Ну ничего, это же всего на неделю!

– Как я буду без тебя?

Алекс поцеловал мою руку. Несколько секунд я слушала биение его сердца, оставшееся на редкость ровным.

– Все-таки я не уверена, что имеет смысл принимать предложение редакции, пусть даже такое заманчивое.

– Тогда не езди.

Сердце Алекса билось все медленнее. Я поняла, что он вот-вот заснет. Моя единственная постельная претензия к этому человеку состоит в том, что ему обязательно требуется успокоительный сон, тогда как меня секс наполняет энергией. Я привыкла по сто раз прокручивать в голове каждую ситуацию, поэтому выпадение Алекса из реальности меня не очень устраивает. Смотря по тому, как день прошел, я либо планирую нашу свадьбу (лучше всего – босиком на пляже в Мексике; я там никогда не была, но звучит очень романтично), либо переживаю, что наши отношения опять разваливаются,

Я пыталась ворочаться потише, разрываясь между искушением лететь с Дженни в Лос-Анджелес и желанием остаться в Нью-Йорке навсегда и безвылазно, когда в моей замечательной сумке зазвонил телефон. Выскользнув из объятий Алекса, я прошлепала к дивану.

– Алло! – прошептала я, закрываясь в туалете.

– Энджел, это я! – Голос доносился откуда-то очень издалека. – Ты меня слышишь? Тебя очень плохо слышно!

– Луиза, это ты? У тебя все нормально? Ты никогда не звонила мне на мобильный!

Луиза была моей лучшей подругой практически всю жизнь. Мы вместе выросли, поступили в один университет, одновременно переехали в Лондон и все делали вместе – до того дня, когда я сломала руку ее супругу на их свадьбе. Но это маленькое недоразумение мы уладили и наши еженедельные созвоны длились часами. Луиза не возражала, даже если я присаживалась пописать во время разговора (по крайней мере я так думаю).

– Да, но дома тебя нет, а я не могу ждать, просто сгораю от нетерпения. – Последний раз такое возбуждение слышалось в голосе Луизы, когда она сообщила мне о своей помолвке. – Сегодня утром банк Тима поглотил какой-то американский банк... Ты не смотришь новости?

– Луиза, если учесть, что за пять лет помолвки с банковским служащим я не научилась правильно называть его должность, надеюсь, ты все же введешь меня в курс дела. У Тима на работе все нормально?

– Лучше, лучше, чем нормально! – Луиза буквально задыхалась от волнения. – Его попросили поехать познакомиться с американским руководством, так что мы прилетаем в Нью-Йорк на следующей неделе!

От неожиданности я чуть не упала с унитаза.

– Луиза, какая прекрасная новость! Когда вы прилетаете? Ты уже решила, где остановиться? Господи, я тебе столько всего покажу!

– Энджи, ты что, сидишь на унитазе? Ну а где же еще.

– Нет, конечно!

– Это было бы отвратительно, – строго предупредила Луиза. – В общем, мы вылетаем вечером в пятницу. Где остановимся, не знаю – Тим буквально минуту назад позвонил. О, Энджи, наконец-то мы с тобой увидимся!

– Жду тебя с нетерпением, – сказала я, стараясь как можно тише спустить воду и вымыть руки. – И Тима тоже. Слушай, вот новость, прямо не верится!

– Правда, тут одна ерунда... Хотя ничего особенного. – Восторг в голосе Луизы заметно поуменьшился. – В конце концов Нью-Йорк большой.

– Луиза!

– Ничего, это я так... Забудь. Я прилетаю в Нью-Йорк!

– Луиза Прайс!

– Ладно, хорошо. Летит не только Тим... – В трубке послышался вздох. – Летит вся его команда.

– Значит, Марк?..

– Ну, типа того, и... Ну...

– Марки... она?

Даже спустя полгода после того, как я выяснила, что мой бойфренд мне изменял, я не могла принудить себя произнести ее имя. Хотя я была счастлива с Алексом и очень радовалась, что избавилась от надоевших отношений, женская логика была сильнее: он – подлый коварный изменщик, она – развратная страхолюдина.

– Ого. – Я потерла виски. – Даже так?

– Ну и что, ты же с ним не будешь встречаться! – настаивала Луиза. – Если, конечно, сама не захочешь.

– Не смешно! – Голова у меня пошла кругом. – С какой стати я должна захотеть его увидеть?

– Во-первых, прошло много времени, во-вторых, вы долго были вместе, – сказала моя логичная Луиза. – Может, у тебя на душе станет легче, если вы повидаетесь?

– Ты хоть помнишь, что было, когда я видела его в последний раз? – вскипела я. А ведь в гневе я страшна, достаточно вспомнить инцидент на Луизиной свадьбе. – И что получилось, когда ты мне не все сказала? Что происходит, с каких пор ты снова горячая поклонница Марка?!

– Да это Марк просил Тима попросить меня попробовать уговорить тебя с ним встретиться, – заторопилась Луиза. – Но я ответила – если хочет тебя увидеть, пусть сам звонит и договаривается. Не хочешь – никто тебя не заставит; я сказала, что не собираюсь тебя заманивать, обманывать или давить на чувство вины. Он ведь идиот.

Глядя в потолок, я думала, что все-таки нужно встретиться с Марком. Мы действительно прожили почти семьей десять лет, практически выросли вместе. Это повысит мой статус в моих же собственных глазах и покажет, как я изменилась за полгода. Встреча пройдет на моих условиях: в конце концов Нью-Йорк теперь мой дом, а Марк никогда не бывал в Америке. Плюс – мне этого не хотелось, но если придется, я продемонстрирую нового красавца бойфренда. Ничто не присмирит денежного туза лучше, чем парень с гитарой. Они их не понимают.

Но всего этого можно избежать, если меня не будет в Нью-Йорке, когда приедет Марк.

– Энджел, ты меня слушаешь?

– Слушаю, Лу, но у меня плохая новость. – Я глубоко вздохнула. – В субботу я улетаю в Лос-Анджелес. По работе. Совсем забыла.

– Ты – чего? – переспросила Луиза.

– Я лечу в Лос-Анджелес брать интервью у Джеймса Джейкобса, так что меня здесь не будет.

– И ты об этом забыла?!

– Да.

– Забыла, что летишь в субботу в Лос-Анджелес общаться с одним из самых знаменитых мужчин на Земле?

– Да не так уж он и знаменит, – возразила я. Смотрите, как она разошлась!

– Это потому, что прилетает Марк? Я считала тебя выше подобных уловок!

Я ответила не сразу.

– Да нет, не в этом дело. Это действительно рабочее задание и, между прочим, редкостная возможность себя проявить. Не хочу лгать, мне немного легче оттого, что я в любом случае не встречусь с Марком. Я вовсе не хотела этой командировки, но ничего не попишешь, надо лететь. Ужасно обидно, что мы не увидимся.

– Вот это точно.

– Лу, ну пожалуйста, не сердись, – взмолилась я.

– Я не сержусь, – помолчав, ответила Луиза. – Обидно, что тебя не увижу. Но я понимаю, это действительно нельзя сравнивать. Кто угодно предпочтет смыться в Лос-Анджелес общаться с Джеймсом Джейкобсом, чем болтаться в промерзшем Нью-Йорке.

В первый раз я до глубины души прочувствовала резонность своего решения.

– Ты замечательная, – улыбнулась я. Волнение и облегчение бурлили под ложечкой. – Я напишу по электронке, куда тебе обязательно нужно сходить, а ты звони в любое время, если будут проблемы.

Мы попрощались. Нажав «отбой», я сразу же, не поглядев на часы, нажала быстрый набор.

– Сисси, могу я зайти сегодня и заказать свой рейс? Я же лечу в субботу, верно?

Дата добавления: 2015-08-27