Вторник

- Дыши, - напомнил Луи самому себе.

Это было проще сказать, чем сделать. Обычно холодный воздух катка прояснял его сознание и облегчал доступ кислороду, но сегодня он душил его. Даже без согревающего жилета, который он скинул через пятнадцать минут после того, как появился на катке, в пять утра, ему было нестерпимо жарко, лоб усеивали бисеринки пота.
Луи крепко зажмурился и сжал руки, в перчатках, пытаясь абстрагироваться от какофонии звуков, шедшей от людей вокруг него – люди разных возрастов и с различными навыками скользили мимо него, в то время как он пытался сосредоточиться.

Они что, не понимают, что он тренируется, чтобы сдать свой тест по произвольной программе на взрослый разряд, на который его личный тренер – Карен – наконец-то дала согласие? Они что, не понимают, что он должен сдать этот тест, чтобы соревноваться по взрослому разряду и стать узнаваемым? Разве это ничего для них не значит?

Кого он обманывал? Конечно, ничего. Одной из фатальных ошибок большинства фигуристов было невероятное тщеславие.

Резко распахнув глаза, он двинулся вперед, маневрируя между другими конькобежцами, что не слишком заботились тем, чтобы смотреть, куда они направляются. Когда Луи достиг конца катка, он обернулся так, что теперь ехал задом наперед, делая подсечки и двигаясь против часовой стрелки. Не останавливаясь даже чтобы моргнуть, он повернулся вновь, переступая на левую ногу. Сгибаясь максимально возможно, он хлестнул другой ногой вокруг и выкинул тело вверх, вращаясь против часовой стрелки раз, второй и…

- Твою мать! – крикнул Луи, когда его коньки вновь ударились о лед, на половине вращения – слишком рано. Его колени сводило от удара, и он кружился, практически теряя баланс, перед тем, как пришел в порядок. Он выдохнул с облегчением – падение плашмя перед другими было не тем, с чем он хотел иметь дело этим утром, да и когда бы то ни было, честно говоря – но его облегчение было смыто белой горячей яростью.

Ужасно огорчало, что, несмотря на то, что Луи катался с тех пор, как ему исполнилось четыре года, у него все еще были моменты, когда он либо «не докручивал», либо «перекручивал» прыжки, или его вращения были странными. Он был семнадцатилетним фигуристом взрослого уровня, черт подери, не каким-то сосунком с основного третьего. Ну, он не был еще на взрослом уровне, но все должно было измениться. Он ждал, чтобы сдать тест по произвольной программе почти шесть месяцев – ровно столько, сколько прошло с того момента, когда он сдал связующие элементы в фигурном катании на взрослый разряд. Он готов – он был готов – и вот теперь, когда тест приближался, его тройной Аксель решил, что он будет трудностью. Охуительно прекрасно.

Парень встряхнул руками и покрутил головой несколько раз, пытаясь избавиться от негативных эмоций – не было смысла кататься в плохом настроении, это обычно только ухудшало ситуацию. Когда он успокоился, вновь заскользил вперед, с целью, сфокусировано и…

- Принцесса Льда! – голос прорезал воздух, отвлекая парня от его приготовлений.

Луи простонал и закатил глаза к потолку, мысленно моля Бога, чтобы тот послал ему терпения, прежде чем повернулся лицом к Зейну, своему громкому и несносному соседу по комнате/другу, что стоял у бортика. Зейн улыбался так, словно это было лучшее гребанное утро, и совсем не то, что доставило множество проблем Луи.

- Что? – отозвался Луи, оставаясь на месте. Он знал, что это грубо – кричать через каток, но ему было насрать.

- Время уроков, пиздюк, - объявил Зейн, словно они не были в общественном месте. Несколько девушек-фигуристок вздохнули, а одна даже закрыла уши руками (нет, серьезно), словно если
бы это помогло ей забыть, что она услышала.

Луи кинулся к Зейну и спрыгнул со льда.

- Зейни, дорогой, обязательно было осквернять ушки бедных пре-совершеннолетних этим утром?

Зейн пожал плечами:

- Леди Г говорит, что я таким родился.

Луи засмеялся в ответ, его раздражение самим собой начинало пропадать в присутствии друга:

- Ты даже не слушаешь Леди Гагу, - заметил он. – Ты не можешь использовать это как извинение.

Зейн решил проигнорировать это замечание и протянул руки, предлагая яблоко, злаковый батончик и большой термос зеленого чая – завтрак Луи. Одним из замечательных качеств Зейна было то, что он понимал отношение Луи к фигурному катанию (и поэтому он понимал тот факт, что Луи вытаскивал себя из кровати каждое утро в 4:30, чтобы позаниматься перед школой) и начал приносить ему завтрак, потому что “Я прекрасный друг, а тебе нужна энергия.”

- Я охренительно люблю тебя, - Луи с благодарностью забрал еду и сделал большой глоток зеленого чая, понимая, что даже не подозревал, насколько его замучила жажда, до этого момента. Пройдя мимо Зейна, он уселся на лавочку и начал болезненный процесс снятия коньков. От боли в ступнях, он уже мог сказать, что это вряд ли будет приятно, и надеялся, что заработал не слишком много новых волдырей.

- Как прошло? – спросил Зейн, облокачиваясь о бортик и выглядя крутым, даже не пытаясь – то, чему Луи иногда завидовал. Он был грациозным на льду, но вне его – очень неуклюжим, а его движения были довольно неловкими.

- Могло быть и получше, если бы каток не был наполнен всеми этими… людьми, - он постарался вложить не слишком много яду в последнее слово, но у него не вышло. Под людьми он подразумевал любителей, тех, кто катался лишь бы чем-то заняться, совсем не понимая, что они делают. – У меня опять проблемы с тройным Акселем, но я могу справиться с этим.

- Он нужен тебе для того теста? – Зейн всегда отказывался называть его правильно, несмотря на то, что знал, как он называется.

- Средней важности, да, - Луи выдавил улыбку, но серьезность ситуации сделала ее неуверенной. Все мужчины-фигуристы выполняли тройной Аксель – если они хотели, чтобы их серьезно воспринимали в мире фигурного катания, конечно. – Может, если бы я перестал есть столько чертовых углеводов и моя задница не была такой большой, я мог бы закрепить его.

Зейн поднял бровь:

- Ты говоришь как девушка, дружище.

- Я думаю, девушки повлияли на меня, - засмеялся Луи.

- Я определенно на это надеюсь, - прокомментировал Зейн, краем глаза наблюдая за тем, как Луи снимает коньки. Он ошибался, кстати – никаких новых волдырей, только большие участки покраснений, где кожа внутри ботинка натиралась. – Может, просто так сложилось. Сколько часов ты спал ночью? Четыре?

Луи немного напрягся после этих слов. Зейн не знал причины возвращений Луи в полночь каждую ночь. Он думал, что тот со своей восхитительной, веселой, подходящей, девушкой-фигуристкой Элеанор – и, честно говоря, иногда он и сам хотел этого. Луи влюбился в нее в прошлом году, и наконец-то предложил ей встречаться в июне, во время одной из летних тренировочных сессий. Она была идеальной для него, на самом деле, и им никогда не приходилось скучать.

Но нет, причиной тому, что он всегда крался мимо коменданта их общежития поздно ночью каждый раз и проскальзывал в их комнату, были поздние тренировки на катке. Он занимался этим с начала школьного года – где-то с месяц – еще до того, как Карен начала говорить о том, что допустит его до сдачи теста по произвольной программе на взрослый разряд. Это было невероятно страшно, когда он впервые остался после (что было глупо, потому что Луи делал вещи, которые были гораздо более серьезными проступками, чем нарушение комендантского часа), но он привык к этому теперь. И, к тому же, он делал успехи, медленно, но уверенно. Он сдаст произвольную программу, в его сознании не было и тени сомнения.

- Четыре с половиной, - поправил Луи, сквозь сжатые зубы, разминая сведенную судорогой пятку. – Эль того стоит.

Он проглотил ощущение вины, которое всегда сопутствовало ему, когда он врал своему другу. Но не имело значения, как сильно ранила его нечестность, сказать правду было бы гораздо хуже. Зейн сразу же станет чрезвычайно обеспокоенным, будет пытаться помешать ему тренироваться так много, и это – последняя вещь, которая была нужна Луи.

- И как она? – Зейн ехидно улыбнулся.

Луи скорчил такую же рожицу, как делал всегда, когда Зейн пытался узнать детали о его сексуальной жизни:

- Тебе, правда, интересно? – засовывая коньки в сумку и хватая свой теплый жакет, он посмотрел на часы. Было 7:15.

Его первый урок начинался в 7:30.

- Черт. Увидимся в классе! – прокричал Луи, убегая мимо Зейна как можно быстрее и вламываясь в одну из раздевалок. Поскольку он был на Восточном Катке, то есть, на мерзком, который использовала, в основном, хоккейная команда, душевые были довольно грязными. Однако, Восточный был единственным, который открывался до школы, и Луи использовал любое время на льду, которое только мог.

Он быстро принял душ, вытерся еще быстрее и натянул школьную одежду – вязанный белый джемпер и бордовые узкие джинсы. Обув свои томсы, он снова побежал, покидая каток и пересекая большой внутренний двор, который отделял его от школы.

Академия Эмеральд Хиллс была большой – одной из самых больших школ Англии. Учебный корпус сам по себе был достаточно большим, чтобы новички могли заблудиться, а, учитывая общежития, залы отдыха и спорт-центры, академия была, практически, городом. Он и встретил Зейна потому, что потерялся:

- Черт,я так опаздываю, - пробормотал Луи самому себе, листая карту школы и заглядывая в нее уже в шестой раз. Сомнений не было – он абсолютно и безнадежно потерялся.

- Нужна помощь, друг? – спросил темноволосый парень, выходя из-за дерева и пугая Луи до смерти.

- Боже! – парень из Донкастера воскликнул, прикладывая руку к сердцу. – Мама не учила тебя не подкрадываться к людям?

- А тебе мама не говорила не быть пиздюком с людьми, которые пытаются тебе помочь?

Луи сузил глаза, осматривая парня с ног до головы. В мешковатом джемпере с принтом, слегка висящими штанами и начесом, что практически отрицал гравитацию, он определенно не был фигуристом – Луи мог сказать это точно – значит, не соперник. Куча причин подружиться.

- Я Луи, - сказал он, протягивая руку

Темноволосый парень улыбнулся и подошел ближе – даже так Луи смог услышать слабый запах марихуаны, обхватывающий его – и пожал руку:

- Зейн.

И так все началось.

У Луи и Зейна не было много общего. Черт, да у них практически ничего общего не было – Луи проводил большую часть времени на катке, учась или с Элеанор, а Зейн – практически каждый момент был накуренным в хлам и работал над очередной картиной. Наверное, поэтому они так хорошо и спелись – они дополняли друг друга, вместо того, чтобы копировать, или… какое-то иное сопливое дерьмо в этом духе.

В любом случае, Луи учился в Эмеральд Хиллсе уже четыре года и знал дорогу лучше, чем многие, включая некоторые короткие проходы. Вот почему он сделал это – сказка из сказок – успел на первый урок, английский, за три секунды до звонка. Он упал на свой стул, возле Зейна, который обернулся ухмыльнуться ему, в то время как он пытался перевести дыхание.

- С трудом успел сегодня, - сказал он, как скотина, которой и был, словно это не было наиболее очевидной вещью в мире. – Наверное, тебе нужно купить часы

- Наверное, у меня были бы они, если бы мой лучший друг не выкинул их в бассейн, по накурке, - парировал Луи.

Зейн развел руками, словно говоря О чем ты?.

- Мне нравится джемпер, кстати. Так сейчас детки их носят?

Луи нахмурился и посмотрел на себя, с трудом сдерживая стон, когда увидел, что в спешке надел джемпер шиворот-навыворот.

- Прекрасно, - пробормотал он, сползая ниже на своем стуле.

- Хорошо, класс, садитесь, - произнес мистер Тёрнер, учитель английского, окидывая маленькими блестящими глазками лица студентов. Ему было пятьдесят с чем-то, и он выглядел сегодня особенно похожим на пугало, его пиджак был застегнут немного слишком плотно на груди, а серые волосы зализаны назад. Он был учителем, который обожал язык, всегда рассказывая, какой он прекрасный или какие чувства вызывает. Он также говорил так сухо, что это практически всегда выглядело так, словно не в духе и очень агрессивен.

В любом случае, студенты вокруг Луи замолчали практически мгновенно.

- Спасибо, - продолжил учитель, его тон был снисходительным. - Теперь, поскольку вчера вы все получили задание, я надеюсь, вы выполнили его, - класс дружно простонал. – Да-да, я уверен, что одна страница домашнего задания так вас напрягла, учитывая, что у вас есть так много вещей, которыми вы обязаны заняться.

У меня есть, горько подумал Луи. Школа для него редко была чем-то большим, кроме как отвлечением.

- Я ужасно извиняюсь, что прервал ваши занятия, — он не извинялся, — но я должен спросить…

Громкий взрыв смеха прервал учителя, когда два парня вошли в класс, не заморачиваясь тем фактом, что они пропустили звонок. Даже без их отвратительно огромных университетских курток, Луи узнал бы их: с голубыми глазами, светлыми волосами и ирландским акцентом – Найл Хоран, высокий, с копной коричневых волос, зелеными глазами и болезненно-бледной кожей – Гарри Стайлс, и, поскольку они были хоккеистами, они думали, что они – выше правил.

Мистер Тёрнер кашлянул, глядя на парней, которые прервали его, приподняв уголок губ:

- Мистер Стайлс, мистер Хоран, не стоит заводить привычку опаздывать, - его слова должны были ругать, но интонация хвалила. – Мы бы не хотели, чтобы вы были отстранены на нашей первой домашней игре в пятницу.

Гарри закатил глаза, и Найл с трудом сдержал смех.

- Это больше никогда не повторится, сэр, - Гарри пообещал, доверительно. Это была ложь, и все знали об этом – Гарри опаздывал как минимум дважды в неделю, в основном потому, что просто мог.

Он и Найл заняли свои места в середине класса, где уже сидел их другой друг, Лиам Пейн, и Луи почувствовал, как внутри него поднимается ненависть. Он ненавидел хоккеистов (кто угодно может научиться толкать шайбу по льду; нужен талант, чтобы выполнить идеальное вращение с выкидыванием в воздух из сидячего положения). Он ненавидел, как учителя любят их всех и открыто показывают свой фаворитизм. Он ненавидел, как другие ученики восторгались, когда один из членов команды удостаивал их чести заговорить. Но больше всего он ненавидел Гарри Стайлса. Он ненавидел его дерзость, его так называемый шарм, и то, как остальные думали, словно он сделан из золота – он был засранцем, невероятным. Он был просто тупым хоккеистом, который не заботился ни о чем и ни о ком.

- Как я говорил, - мистер Тёрнер начал вновь. – Пожалуйста, сдайте мне ваши домашние задания и приготовьтесь к худшему, потому что я уверен, что вы все сделали свои бесталанные работы.

Остаток урока пролетел без происшествий, кроме как мистер Тёрнер сказал, что они начнут первый групповой проект завтра. Это не расстроило Луи, пока учитель не сказал, что он будет назначать партнеров. Луи подавил вздох – не было надежды, что его поставят в пару с Зейном: мужчина любил усложнять все для Луи.

Когда прозвенел звонок, Луи и Зейн вышли из аудитории вместе, прежде чем разойтись в разных направлениях – Луи на физику, и Зейн на математику. Холл был такой же многолюдный, как и обычно, большинство из учеников было в цветах Эмеральд Хиллс – изумрудно-зеленом (шок!) и белом – словно просто быть в школе было недостаточно. Но так как Луи умел обходить фигуристов с плохой координацией, ему не составляло труда пройти сквозь толпу смеющихся детей. Он уже почти был в аудитории, как услышал голос, позвавший его.

- Эй, Вертун!

Луи остановился. Он знал эту кличку – он слышал ее годами. Только хоккеисты относились к фигуристам так. Медленно, Луи обернулся лицом к говорившему.

Гарри Стайлс стоял в паре шагов, Найл и Лиам – рядом, и они пялились на Луи так, словно он был наиболее забавной вещью в мире.

- Что? – ответил Луи, не в настроении общаться с Гарри.

- Мне просто интересно, ты всегда носишь джемпер наоборот, или это только сегодня? – Найл засмеялся, хотя это и не было смешно, а Лиам раздраженно посмотрел на Гарри.

Луи посмотрел вниз, осматривая свой свитер наизнанку, а потом снова перевел взгляд на Гарри. Он мог многое сказать в этот момент, но все это блекло в сравнении с тем, что он собирался сделать.

Не задумываясь, Луи взялся за низ свитера и стянул его через голову, показывая (поскольку он был без ничего под ним) свою голую грудь. Несколько студентов вокруг остановилось, некоторые даже присвистнули. Он игнорировал их всех, и спокойно вывернул свитер, надевая его вновь на себя, правильно.

Только тогда Луи посмотрел на Гарри Стайлса, который пялился на него со смесью шока и чего-то, что он не мог назвать, его глаза были заметно темнее.

- Лучше? - мило спросил Луи, лучезарно улыбаясь хоккеистам, прежде, чем повернулся на пятках и направился на следующий урок. Его не заботило, что другие ученики подумают, что он сумасшедший или накуренный. Это было круто – ответить Гарри. Более того, это было шикарно - видеть эти тупые лица, когда он стянул свой джемпер. Это, наверное, только добавит гей-слухов, что уже и так ходили о нем, но он не мог заботиться об этом меньше.

Луи вошел в класс мгновением позже и сел на свое место, в то время как Гарри Стайлс все стоял там, где тот его оставил. Его рот невероятно пересох от вида Луи Томлинсона голого по пояс. Он мечтал увидеть это несколько последних недель, но надеялся, что это произойдет совсем иначе.

Однако это произошло. И все, о чем мог думать Гарри, было одно слово: блять.

Дата добавления: 2015-08-27