Происхождение хилиазма 2 страница

Даже в "животных сообществах" пчел и муравьев все движения и изменения происходят инстинктивно и бессознательно. Вполне возможно, что инстинкт также играл ведущую роль в начале и на ранних стадиях образования общества. Копа человек проявляет себя в качестве мыслящего, волеизъявляющего творения, он уже является членом человеческого общества, поскольку невозможно представить мыслящего человека потерянным одиноким существом". "Только среди людей человек становится человеком" (Фихте). { Фихте Иоганн Готлиб (1762--1814) -- представитель немецкой классической философии.} Развитие разума и развитие общества -- один и тот же процесс. Весь дальнейший рост общественных отношений есть исключительный результат действия воли. Общество есть продукт мысли и воли. Оно не существует помимо мысли и воли. Его бытие -- внутри человека, а не во внешнем мире. Изнутри оно проецируется наружу. Общество -- это сотрудничество, это общность в действии. Определить общество как организм -- значит определить его как систему разделения труда [Izoulet, La cite moderne, Paris, 1894, P. 35 ff.]. Чтобы оценить значимость этой идеи, нужно представить себе все цели, которые человек ставит перед собой, и все средства, которые он использует для достижения этих целей. Сюда входят все взаимосвязи мысли и воли человека. Современный человек есть общественное существо не только в том смысле, что его материальные нужды не могут быть удовлетворены вне общества, но также в том отношении, что развитие его разума и способностей восприятия было бы невозможным вне общества. Нельзя представить себе человека в виде изолированного существа; человечество существует только как общественное явление, и род людской вышел за пределы животного мира только в силу того, что сотрудничество устанавливало общественные связи между индивидуумами. Эволюция от человека-животного к человеку разумному была возможна и была осуществлена только благодаря общественному сотрудничеству. Только так мы можем понять высказывание Аристотеля, что человек есть {животное общественное -- др.-греч.; это определение содержится в сочинении Аристотеля "Политика"}.

2. Разделение труда как закон общественного развития

Мы еще далеки от понимания последних и самых глубоких тайн жизни, законов происхождения живого. Раскроем ли мы их когда-либо? Сегодня нам известно лишь то, что при образовании организма из отдельных форм создается нечто, прежде не существовавшее. Растения и животные представляют собой нечто большее, чем скопление отдельных клеток, а общество больше, чем сумма составляющих его индивидуумов. Мы еще не осознали полного значения этого факта. Наше мышление все еще ограничено механистической теорией сохранения энергии и вещества, которая не способна помочь нам в понимании того, как один превращается в два. И опять для того, чтобы расширить наше знание о природе жизни, понимание общественных процессов должно опередить понимание биологических процессов.

Исторически разделение труда имеет два природных источника: неравенство человеческих способностей и разнообразие внешних условий жизни человека на земле. В действительности два этих факта сводятся к одному -- разнообразию природы, которая не повторяет себя, но творит бесконечную и неисчерпаемо богатую вселенную. Особенность нашего исследования, нацеленного на социологическое знание, оправдывает отдельный анализ этих двух аспектов.

Очевидно, что как только поведение человека становится сознательным и логичным, оно подпадает под действие этих двух условий. В общем-то, они таковы, что буквально навязывают человечеству разделение труда. [Дюркгейм (Durkheim, De la division du travail social, Paris, 1893, P. 294 ff.) <Дюркгейм Э., О разделении общественного труда, Одесса, 1900, С. 207 и след.> вслед за Контом и в споре со Спенсером стремится доказать, что разделение труда укоренилось не потому, что оно способствует росту производства (как думают экономисты), а в результате борьбы за существование. { Дюркгейм Эмиль (1858--1917) -- французский социолог. Конт Огюст (1798--1857) -- французский философ, один из основоположников социологии как науки. Спенсер Герберт (1820--1903) -- английский философ и социолог, родоначальник школы позитивизма.} Чем выше плотность населения, тем острее борьба за существование. Это понуждает индивидуумов к специализации, поскольку в противном случае им не прокормить себя. Но Дюркгейм при этом не замечает, что разделение труда делает возможным такой исход лишь потому, что ведет к росту производительности труда. Дюркгейм отрицает связь между ростом производительности труда и разделением труда, исходя из ложного понимания основного принципа утилитаризма и закона насыщения потребностей (Ор. cit., Р. 218 ff.; 257 ff.). Его представление о том, что цивилизация развивается под давлением изменений в размере и плотности населения, неприемлемо. Население растет потому, что труд становится более производительным и способен прокормить больше людей, а не наоборот.] Старые и молодые, мужчины и женщины в сотрудничестве находят подходящее использование для своих разнообразных способностей. Здесь же зародыш и географического разделения труда: мужчина идет на охоту, а женщина к ручью за водой. Если бы сила и способности каждого, так же как и внешние условия производства, были везде одинаковыми, идея разделения труда никогда бы и не возникла. Сам по себе человек никогда бы не додумался до того, чтобы облегчить себе борьбу за существование сотрудничеством и разделением труда. Общественная жизнь не смогла бы возникнуть у людей с одинаковыми от природы способностями в мире, наделенном географическим однообразием [о важном значении многообразия местных условий производства для начальных этапов разделения труда см. Steinen, Unter den Naturvolkern Zentalbrasiliens, 2 Aufl., Berlin, 1897, S. 196 ff. <Штейнен К., Среди первобытных народов Бразилии, М., 1935, С. 102 и след.>]. Может быть, люди бы объединялись порой для решения задач, непосильных для отдельного человека, но подобные союзы еще далеко не образуют общества. Такие отношения кратковременны и длятся, лишь пока не решена общая задача. Для происхождения общественной жизни эти альянсы важны только тем, что, сближая людей, приносят осознание различий в природных способностях, а это в свою очередь дает начало разделению труда.

Как только разделение труда стало фактом, оно становится фактором дальнейшей дифференциации. Делается возможным дальнейшее совершенствование индивидуальных способностей, а благодаря этому сотрудничество становится все более и более производительным. Сотрудничая, человек оказывается в состоянии выполнять то, что ему одному было бы не по силам, а посильные труды делаются более производительными. Понять значение всего этого можно лишь после того, как условия роста производительности в условиях сотрудничества формулируются с достаточной для анализа точностью.

Теория международного разделения труда представляет собой важнейшее достижение классической политэкономии. Она показывает, что до тех пор, пока движение труда и капитала между странами не свободно, географическое разделение труда определяется не абсолютными, а относительными расходами на производство [Ricardo, Principles of Political Economy and Taxation, P. 76 ff. <Рикардо Д., Соч., T. 1, С. 72 и след.>; Mill, Principles of Political Economy, P. 348 ff. <Милль Д. С., Основания политической экономии, С. 494 и след.>; Bastable, The Theory of International Trade, 3rd ed., London, 1900, P. 16 ff.]. Когда тот же принцип был приложен к разделению труда между индивидами, обнаружилось, что преимущество возникает не только от сотрудничества с теми, кто превосходит тебя в том или ином отношении, но и от сотрудничества с теми, кто решительно во всех отношениях тебе уступает. Если благодаря своему превосходству над В А нужно 3 часа труда для производства единицы товара p и 2 часа для производства единицы товара q, а В соответственно нужно 5 и 4 часа, тогда А выгодно сосредоточиться на производстве q, а производство р предоставить В. Если они оба затратят по 60 часов на каждый товар, тогда А произведет 20 p +30 q, В -- 12 p +15 q, а совместно они произведут 32 p +45 q. Если, однако, А затратит 120 часов на производство р, а В -- на производство q, тогда они произведут 24 p +60 q. Поскольку для А меновая ценность р равна 3:2 p, а для В -- 5:4 q, общий результат будет больше, чем в первом случае, -- 32 p +45 q. Отсюда ясно, что углубление разделения труда всегда выгодно для его участников. Тот, кто сотрудничает с менее одаренным, менее способным и менее прилежным, выигрывает столько же, как и тот, кто сотрудничает с более одаренным, более способным и более прилежным. Преимущество, даруемое разделением труда, имеет общий характер; оно не ограничено теми случаями, когда нужно выполнить работу, непосильную для одного.

Рост производительности в результате разделения труда способствует объединению. Этот рост учит человека смотреть на каждого скорее как на товарища в общей борьбе за благосостояние, чем как на конкурента в борьбе за выживание. Этот опыт обращает врагов в друзей, войну в мир и создает из разрозненных людей общество. ["Торговля обращает род человеческий, знавший изначально только видовое родство, в настоящее единое общество" (Steinthal, Allgemeine Ethik, Berlin, 1885, S. 208). Торговля, однако, есть не что иное, как техническое средство для разделения труда. О разделении труда в социологии Фомы Аквинского { Фома Аквинский (1225--1274) -- крупнейший представитель схоластики -- религиозно-философского направления Средневековья} см. Schreiber. Die volkswirtschaftlichen Anschauungen der Scholastik seit Thomas von Aquin, Jena, 1913, S. 199 ff.]

3. Организм и организация

Организм и организация столь же несхожи, как жизнь и машина, как цветок естественный и искусственный. В естественном растении каждая клетка живет своей собственной жизнью и при этом находится в функциональном взаимодействии с другими клетками. Как раз это самостоятельное и самодостаточное существование мы и называем жизнью. В искусственном растении отдельные части входят в целое только в той мере, в какой были успешны усилия того, кто соединил их. Только в меру эффективности этой воли взаимосвязаны различные части в организации. Каждая часть занимает выделенное ей место и покидает его лишь, так сказать, в соответствии с инструкцией. Внутри этой структуры части могут жить, т. е. существовать ради самих себя, только в той степени, в какой создатель структуры предоставил им такую возможность. Лошадь, запряженная кучером, продолжает жить как лошадь. В организации, в "команде", лошадь столь же чужда повозке, как двигатель автомобиля кузову. То, что происходит с частями, может быть противоположно "организации", в которую они входят. Лошадь может выйти из повиновения, тонкая ткань, из которой сделаны искусственные цветы, может распасться под действием кислоты. С человеческими организациями дело обстоит не иначе. Подобно обществу, они представляют собой результат целенаправленного действия. Но при этом они оказываются живыми не в большей степени, чем бумажная роза. Организация сохраняет единство только до тех пор, пока остается действенной создавшая ее воля. Части, из которых составлена организация, связаны только в той мере, в какой они удерживаются вместе волей создателя организации. Для батальона на параде существует лишь одна воля -- воля командира, в остальном организация, именуемая "батальон", является безжизненным механизмом. В подавлении воли отдельного солдата, поскольку она не нужна для целей воинского соединения, и заключается суть военной муштры. При линейной тактике боя, когда отряд не выступает как организация, действующая по команде, необходимо, чтобы солдат уже был "выдрессирован". В войсковой части нет жизни индивидуума: он может жить как личность вне части, возможно, -- в борьбе с ней, но никогда в ней.

Современная военная доктрина, предполагающая самостоятельные действия участника схватки, пытается поставить на службу своим целям мысль и волю отдельного солдата, словом, его жизнь. Она рассчитывает на солдата не столько вымуштрованного, сколько обученного.

Организация основывается на господстве, организм -- на взаимности. Древние всегда рассматривали мир как нечто организованное внешней силой и никогда -- как нечто само возникшее, органическое. Человек видел выструганную им стрелу. Он знал, как сделал ее, как привел ее в движение. Поэтому про все остальное он спрашивал: как оно сделано и кто привел все это в движение. Он искал создателя для каждой формы жизни, автора -- для каждого изменения природы и находил анимистические объяснения. Так возникли боги. {Л. Мизес придерживался широко распространенной, особенно в прошлом веке, анимистической (от лат. anima -- душа) теории происхождения религии. Ее приверженцы считают, что любая религия восходит к анимистским представлениям первобытных людей о том, что всеми предметами окружающего мира управляют существующие вне их телесной оболочки духи, или души.} Человек видит организованную общину с ее правителями и подчиненными и соответственно пытается понять жизнь как организацию, а не как организм. Отсюда древнее представление о голове как о господине тела и использование того же термина "глава" для обозначения руководителя в организации.

Одним из величайших достижений науки стало осознание природы организма и преодоление концепции организации как основной модели понимания мира. При всем уважении к мыслителям ранних эпох нужно сказать, что в области общественных наук основные достижения датируются в основном XVIII веком, и главную роль в этом сыграла классическая политэкономия и ее непосредственные предшественники. Биология продолжила эту великолепную работу, отбросив все анимистические и виталистские верования. { Витализм (от лат. vitalis -- жизненный) -- представление о том, что в живых объектах присутствует особая нематериальная жизненная сила, обусловливающая специфику биологических организмов.} Для современной биологии голова больше не является правителем тела, его венцом. В живущем теле больше нет ведущих и ведомых, нет контраста цели и средства, господина и исполнителя. Есть только члены, органы.

Стремление "организовать" общество есть намерение столь же безумное, как попытка расщепить живое растение на части, чтобы из этих мертвых частей составить новое. Вопрос об организации человечества можно поставить только после того, как живой общественный организм будет убит. Уже в силу этого коллективистские движения обречены на неудачу. Может быть, удастся создать организацию, которая охватит всех людей. Но она навсегда останется только организацией, рядом с которой будет продолжаться общественная жизнь. Эта организация будет изменяться и подрываться силами общественной жизни, и она, конечно же, будет разрушена, как только предпримет попытку противопоставить себя этим силам. Чтобы осуществить строй коллективизма, нужно сначала покончить со всякой жизнью общества, а уж затем строить коллективистское государство. Большевики, таким образом, вполне логичны в своем желании разорвать все традиционные общественные связи, разрушить здание общества, которое созидалось бесчисленными столетиями, чтобы на руинах воздвигнуть новую структуру. Они только не учитывают того, что изолированные индивидуумы, между которыми не сохранилось никаких общественных отношений, уже не являются хорошим материалом для организации.

Организации возможны только до тех пор, пока они не направлены против органического, не разрушают его. Все попытки принудить живую волю человека служить чему-то, чему он служить не хочет, обречены на провал. Организация может процветать до тех пор, пока она опирается на волю тех, кого организует, и пока она служит их целям.

4. Индивидуум и общество

Общество -- это не только взаимодействие. Взаимодействуют и животные, например, когда волк ест ягненка или когда волк и волчица спариваются. Однако мы не говорим об обществе животных или об обществе волков. Волк и ягненок, волк и волчица являются членами одного организма -- организма природы. Но у этого организма отсутствуют специфические характеристики общественного организма: он пребывает вне воли и деятельности. По той же причине отношения между полами не являются сами по себе общественными отношениями. Когда мужчина и женщина сходятся, они следуют закону, который предписывает им место в природе. В этот момент они подчиняются инстинкту. Общество существует только там, где волеизъявление делается совместным, а действие превращается в содействие. Совместно стремиться к целям, которые для отдельного человека недостижимы вовсе или достижимы с меньшей эффективностью, кооперироваться -- вот в чем общество. [В силу этого следует отвергнуть идею Гюйо { Гюйо Жан Мари (1854--1888) -- французский философ, склонный к биологическому истолкованию нравственности и других социальных явлений}, который выводит общественные связи непосредственно из разделения полов. (Guyau, Sittlichkeit ohne Pflicht, Ubers. von Schwarz, Leipzig, 1909, S. 113 ff.) <Гюйо Ж. М., Нравственность без обязательств и без санкции, М., 1923, С. 58 и след.>.]

Таким образом, общество является не целью, но средством, с помощью которого каждый отдельный член общества стремится достичь собственных целей. И само-то общество возможно лишь потому, что воля одного человека и воля другого находят связь в общем стремлении. Общая работа возникает из стремления к одному и тому же. Поскольку я могу получить желаемое, только если и мой ближний получит желаемое, его воля и его деятельность становятся для меня средствами, с помощью которых я достигаю собственных целей. Поскольку моя цель с необходимостью включает его цель, моим намерением не может быть разрушение его воли. На этом фундаментальном факте строится вся общественная жизнь. [Фулье { Фулье Альфред Жюль Эмиль (1838--1912) -- французский философ, социолог, этнопсихолог и этик} следующим образом опровергает утилитаристскую теорию общества, которая называет общество "moyen universal" <"универсальное средство" (фр.)>: "Tout moyen n'a qu'une valeur provisoire; le jour ou un instrument dont je me servais me devient inutile ou nuisible, je le mets de cote. Si la societe n'est qu'un moyen, le jour ou, exceptionellement, elle se trouvera contraire a mes fins, je me delivrerai des lois sociales et moyens sociaux... Aucune consideration sociale ne pourra empecber la revolte de l'individu tant qu'on ne lui aura pas montreque la societe est etablie pour des fins qui sont d'abord et avant tout ses vraies fins a lui-meme et qui, de plus, ne sont pas simplement des fins de plaisir ou d'interet, l'interct n'etant que le plaisir differe et attendu pour l'avenir... L'idee d'interet est precisement ce qui divise les bommes, malgre les rapprochements qu'elle peut produire lorsqu'il у a covergence d'interets sur certains points" <"Каждое средство имеет только временную ценность; в тот день, когда средство перестает мне служить или делается для меня вредным, я его отбрасываю. Если общество есть только средство, в тот день, когда я решу, что оно действует вопреки моим целям, я освобожу себя от существующих в обществе законов и средств действия.... Никакие социальные соображения не в силах предотвратить восстание, если не объяснить человеку, что общественные цели первичнее и выше всех его целей и, более того, они просто не имеют отношения к удовольствию или собственной пользе, которая представляет собой все то же удовольствие, ожидаемое в будущем... Именно идея собственной пользы разделяет людей, хотя При некоторых обстоятельствах совпадение интересов может порождать и сотрудничество" (фр.)> (Foillee, Humanitaires et libertaires au point de vue socioligique et moral, Paris, 1914, P. 146 ff.); см. также Guyau, Die englische Ethik der Gegenwart, Ubers. von Peusner, Leipzig, 1914, S. 372 ff. <Гюйо Ж. М., История и критика современных английских учений о нравственности, Спб, 1898, С. 287 и след.>. Фулье не видит, что временные ценности, используемые обществом как средства, действуют до тех пор, пока сохраняются неизменными природные условия жизни человека и пока человек сохраняет понимание преимуществ, даваемых сотрудничеством людей. "Вечность", а не временность общества, является следствием вечности условий его существования. Находящиеся у власти могут требовать, чтобы теория общества дала им средства предотвращать бунт индивидуума против общества, но это далеко не научное требование. Кроме того, никакая теория общества не может с такой легкостью побудить индивидуума примкнуть к общественному союзу как утилитариста. Но когда индивидуум проявляет себя как враг общества, последнему ничего не остается, как обезвредить его.]

Принцип разделения труда пролил свет на природу общественного бытия. Как только было осознано значение разделения труда, знание об обществе стало быстро углубляться, что легко видеть, сравнив Канта с теми, кто пришел после него. Выдвинутое экономистами в XVIII веке учение о разделении труда было еще далеко не разработано в тот период, когда писал Кант. Доктрине еще не доставало точности, которую внесла рикардовская теория международной торговли. {Работы, в которых Кант изложил свои воззрения на общество, относятся к последним десятилетиям XVIII в. ("Идея всеобщей истории..." -- 1784; "О вечном мире" -- 1795). Учение о сравнительных затратах как основе международного разделения труда и мировой торговли было разработано Давидом Рикардо во втором десятилетии XIX в. ("Начала политической экономии и налогового обложения" -- 1817).} Но учение о гармонии интересов уже содержало все далеко идущие приложения, столь важные для теории общества. Кант не был затронут этими идеями. У него было единственное объяснение общества: существует некий импульс, побуждающий людей жить в обществе, и противоположный импульс, направленный к расколу общества. Противостояние этих двух тенденций используется природой, чтобы вести человека к конечным, предустановленным ею целям [Kant, Idee zu einer allgemeinen Geschkhte in weltburgerlicher Absicht, Samtliche Werke, I Bd., S. 227 ff. <Кант И., Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане // Соч., Т. 6, С. 11>]. Трудно вообразить нечто более плоское, чем эта попытка представить общество турниром двух импульсов: к "общественной жизни" и к "самоизоляции". {Кант считал, что природа человека противоречива, вследствие чего люди одновременно склонны сотрудничать и противодействовать друг другу. Прогресс, конечной целью которого является достижение всеобщего правового гражданского состояния, осуществляется только через борьбу этих двух начал. Что касается роли разделения труда в функционировании и развитии общества, то Кант связывает именно с международным разделением труда и международной торговлей возможность будущего вечного мира, полного отказа от войн между государствами.} Она столь же глубока, как объяснение действия опия его virtus dormitiva, cuius est natura sensus assupire { virtus dormitiva, cuius est natura sensus assupire -- свойство вызывать сон, природа которого в притуплении чувств (лат.)}.

5. Развитие разделения труда

Поскольку возникновение общества происходило по ту сторону пробуждения человеческой мысли и воли, под господством инстинктов, -- оно не может быть предметом социологического рассмотрения. Но это не значит, что социология должна передать объяснение становления общества другой науке и принять сеть общественных связей как данность. Ведь если мы решим, -- а таков непосредственный вывод из отождествления общества и разделения труда, -- что образование общества не завершилось с появлением мыслящего и целеполагающего человеческого существа и что этот процесс продолжался в ходе исторического развития, то нам следует найти принцип, который бы сделал всю эту эволюцию умопостижимой. Этот принцип дает нам экономическая теория разделения труда. Существует высказывание, что цивилизация стала возможной в силу счастливого случая, который сделал хозяйство с разделением труда много более продуктивным, чем без разделения. Сфера использования принципа разделения труда расширяется вместе с осознанием того, что, чем дальше зашел этот процесс, тем производительнее сам труд. В этом смысле расширение сферы применения принципа разделения труда означает прогресс хозяйства, его приближение к цели -- максимально возможному удовлетворению потребностей. Это одновременно является и социальным прогрессом, поскольку предполагает интенсификацию общественных отношений.

Только в этом смысле, при полном исключении всех телеологических или этических оценок, можно использовать термин "прогресс" в исследовании истории общества. Мы предполагаем, что условия общественной жизни изменяются в определенном направлении, и мы подвергаем каждое такое изменение отдельному исследованию, чтобы проверить, действительно ли и в какой степени оно совпадает с нашим предположением. Может случиться, что будут выдвинуты разные предположения, каждое из которых окажется в той или иной степени соответствующим опыту. Возникнет проблема об отношениях между этими предположениями: независимы ли они друг от друга или между ними есть внутренняя связь. Затем нам придется идти дальше и выяснять природу этой внутренней связи. Но все это останется в рамках научного исследования, свободного от ценностных суждений, основанного на гипотезах о направлении последовательных изменений.

Если отбросить наивные теории эволюции общества, основанные на ценностных суждениях, в большинстве остальных мы найдем два крупных недостатка, которые делают теории совершенно неудовлетворительными. Первый недостаток состоит в том, что принцип эволюции никак не связан с самим обществом. Ни закон Конта о трех стадиях развития интеллекта, ни пять стадий социально-психического развития Лампрехта не дают нам ключа к пониманию внутренних и внешних зависимостей между эволюцией разума и эволюцией общества. {По О. Конту, человечество в своем развитии проходит три этапа: теологический (когда все объясняется исходя из религиозных представлений), метафизический (когда на смену религии приходит объяснение мира некими абстрактными сущностями, первопричинами и т. п.) и позитивный (когда мир понимается научно). Лампрехт Карл (1856--1915) -- немецкий историк. Под влиянием Конта он создал учение о пяти культурно-исторических стадиях развития человечества ("анимизм", "символизм" и т. д.), различающихся по социальной психологии масс, параллельно изменениям которой меняется экономика.} Нам показывают, как действует общество, когда оно переходит на новую ступень развития, но нам-то нужно знать больше: какой закон управляет созданием и изменением общества. Изменения общества истолковываются такими теориями как результат воздействия извне; но нам-то нужно понять их как действие неизменного закона. Второй недостаток состоит в том, что все эти теории являются теориями стадий. В стадиальных концепциях на самом деле нет места для эволюции, т. е. для непрерывных изменений, в которых мы могли бы усмотреть определенное направление. Эти концепции не выходят за пределы утверждений об определенной последовательности событий; они не доказывают наличия причинных связей, которые объясняли бы эту последовательность. В лучшем случае они устанавливают параллелизм развития разных народов. Но одно дело -- разделить человеческую жизнь на детство, юность, зрелость и старость и совсем другое -- найти закон, управляющий ростом и упадком организма. Каждой концепции стадий свойственна некая произвольность, и определение стадий очень изменчиво.

Современная немецкая история народного хозяйства сделала, конечно же, правильный выбор, положив в основу теории эволюции принцип разделения труда. {Имеется в виду так называемая "новая (молодая) историческая школа", сформировавшаяся в Германии в конце 60-х годов XIX в. и господствовавшая в немецкой экономической науке до 30-х годов нашего века. Представители этой школы считали, что государство, активно вмешиваясь в общественную жизнь, обеспечит постепенное утверждение социализма. Называемые ниже Мизесом немецкие экономисты Карл Бюхер (1847--1930) и Густав Шмоллер (1838--1913) -- основоположники этого направления, а Евгений Филиппович (1858--1917) -- его сторонник.} Но она не сумела освободиться от старой традиционной схемы стадиального развития. Ее теория до сих пор остается теорией стадий. Так, Бюхер различает стадию замкнутого домашнего хозяйства (производство только для собственного потребления, хозяйство, не знающее обмена), стадию городской экономики (производство по заказу, стадия прямого обмена) и стадию народного хозяйства (производство на рынок, стадия товарооборота) [Bucher, Die Entstehung der Volkswirtschaft, First collection, 10 Aufl., Tubingen, 1917, S. 91 <Бюхер К., Возникновение народного хозяйства, Пг., 1923, С. 54>]. Шмоллер различает периоды деревенского, городского, территориального и государственного хозяйства [Schmoller, Grundriss der allgemcinen Volkswirtschaftskehre, Munchen, 1920, II Bd., S. 760 ff. <Шмоллер Г., Народное хозяйство, наука о народном хозяйстве и ее методы, М., 1902, С. 213 и след.>]. Филиппович различает замкнутое домашнее хозяйство и торговое хозяйство, а в рамках торгового хозяйства он усматривает эпоху местной торговли, эпоху торговли, контролируемой государством и ограниченной территорией государства, и эпоху свободной торговли (развитое национальное хозяйство, капитализм) [Philippovich, Grundriss der politischen Okonomie. 1 Bd., 2 Aufl., Tubingen, 1916, S. 11 ff. <Филиппович Е., Основания политической экономии, Спб, 1901, С. 16 и след.>]. Против этих попыток загнать эволюцию в общую схему было выдвинуто много серьезных возражений. Не стоит обсуждать ценность таких классификаций для обнаружения свойств определенных исторических эпох или степень полезности их как вспомогательного средства представления общей картины. В любом случае пользоваться ими нужно с большой разборчивостью. Бесплодный спор о хозяйственной жизни древних народов показывает, сколь легко страсть классифицировать ведет к подмене исторической реальности схоластической игрой в слова. Для социологических исследований теории стадий бесполезны [о теории стадий смотри также мою работу Grundprobleme der Nationalokonomie, Jena, 1933, S. 106 ff.]. При рассмотрении одной из самых важных исторических проблем -- о непрерывности исторического развития -- они заводят нас в тупик.

Дата добавления: 2015-08-26