Критика холистического и метафизического взгляда на общество 45 страница

Сейчас догма Монтеня верна относительно влияния изменений в покупательной способности денег под действием денежных факторов на отсроченные платежи. Но в целом она ошибочна по отношению к любому виду предпринимательской прибыли и убытка, возникают ли они в стационарной экономике, где совокупная величина прибыли равна совокупной величине убытков, или в развивающейся или регрессирующей экономике, где две эти величины различны.

Прибыль человека в свободной рыночной экономике образуется не вследствие трудного положения и страданий окружающих его людей, а в результате того, что он облегчает или полностью устраняет то, что вызывает у окружающих его людей чувство беспокойства. Страдание больному причиняет чума, а не врач, лечащий эту болезнь. Доход врача результат не эпидемии, а помощи, которую он оказывает людям, пораженным болезнью. Конечный источник прибылей это всегда предвидение обстоятельств будущего. Те, кому лучше удается предвидеть будущие события и приспособить свою деятельность к будущему состоянию рынка, получают прибыль, потому что они оказываются в состоянии удовлетворить наиболее насущные нужды людей. Прибыли тех, кто произвел товары и услуги, за которыми охотятся покупатели, не являются источником убытков для тех, кто выбросил на рынок товары, покупая которые, люди не готовы полностью оплачивать издержки производства. Причина этих убытков в недостатке проницательности, проявленной при прогнозировании будущего состояния рынка и потребительского спроса.

Внешние события, оказывающие влияние на спрос и предложение, иногда свершаются столь внезапно и неожиданно, что люди говорят, что ни один разумный человек не смог бы их предвидеть. В этом случае завистник может посчитать прибыль тех, кто выиграл от данного изменения, неоправданной. Однако эта произвольная субъективная оценка не меняет реального состояния интересов. Для больного, безусловно, лучше, если врач его вылечит, получив при этом высокий гонорар, чем если он не получит медицинской помощи. В противном случае он не вызвал бы врача.

В рыночной экономике нет конфликтов между интересами покупателей и продавцов. Есть ущерб, вызванный неадекватным предвидением. Если каждый человек и все члены рыночного общества всегда предвидели бы обстоятельства будущего правильно и вовремя и вели бы себя соответственно, то наступила бы всеобщая благодать. Если бы все обстояло именно таким образом, то ретроспекция установила бы, что ни одна частица капитала и труда не была потрачена зря на удовлетворение потребностей, которые в настоящий момент считаются менее настоятельными, чем другие неудовлетворенные потребности. Однако человек не всеведущ.

Неправильно смотреть на эти проблемы с точки зрения обиды и зависти. Ошибочно также ограничивать наблюдение частной позицией различных индивидов. Это общественные проблемы и о них следует судить относительно функционирования всей рыночной системы. Максимально возможное удовлетворение потребностей каждого члена общества обеспечивается как раз тем фактом, что те, кто больше преуспел в предвидении обстоятельств будущего, получают прибыли. Если прибыли будут урезаны в пользу тех, кому изменения нанесли ущерб, то адаптация предложения к спросу будет не лучше, а хуже. Если препятствовать врачам случайно получать высокие гонорары, то это не увеличит, а уменьшит число тех, кто выбирает медицинские профессии.

Сделка всегда выгодна и покупателю, и продавцу. Даже тот, кто продает себе в убыток, все равно богаче, чем тот, кто либо вообще не смог ничего продать, либо смог продать только по еще более низкой цене. Он несет потери из-за недостатка проницательности; продажа ограничивает его убыток, даже если полученная цена низка. Если бы и покупатель, и продавец не считали сделку наиболее выгодным действием, которое они могут выбрать в сложившихся обстоятельствах, то они не стали бы в ней участвовать.

Заявление о том, что благо для одного человека это всегда ущерб для кого-то другого, действительно только по отношению к грабежу, войне и их трофеям. Добыча грабителя это ущерб для жертвы грабежа. Но война и торговля две разные вещи. Вольтер заблуждался, когда в 1764 г. он написал в статье Patrie своего Dictionaire philosophique: Быть патриотом означает желать, чтобы свое сообщество обогащалось за счет торговли и достигало власти с помощью оружия; очевидно, что одна страна не может получить прибыль кроме как в ущерб другой и не может побеждать, не причиняя вреда другим людям. Вольтер, подобно многим другим авторам до него и после него, считал излишним знакомиться с экономической мыслью. Если бы он прочитал работы своего современника Дэвида Юма, то он бы узнал, насколько неправомерно отождествлять войну с международной торговлей. Вольтер, этот великий разоблачитель вековых предрассудков и распространенных заблуждений, нечаянно стал жертвой самого гибельного заблуждения.

Когда пекарь обеспечивает зубного врача хлебом, а тот избавляет его от зубной боли, то не страдают интересы ни пекаря, ни врача. Неправильно считать этот обмен услугами и ограбление магазина пекаря вооруженными бандитами двумя проявлениями одного и того же феномена. Международная торговля отличается от внутренней торговли только тем, что обмениваемые товары и услуги пересекают границы, разделяющие территории двух суверенных стран. Чудовищно, что принц Луи Наполеон Бонапарт, впоследствии император Наполеон III, спустя много десятилетий после Юма, Адама Смита и Рикардо написал: Количество товара, которое страна экспортирует, всегда прямо пропорционально количеству ядер, которые она может обрушить на своих врагов, когда ее честь и достоинство этого потребуют[Cм.: Louis Napoleon Bonaparte. Extinction du pauperisme. Ed. populaire. Paris, 1848. P. 6.]. Никакие учения экономической науки относительно результатов международного разделения труда и международной торговли не смогли лишить популярности меркантилистское заблуждение, что цель международной торговли довести до нищеты иностранцев[Этими словами Г. Уэллс (Мир Вильяма Клиссольда. Роман под новым углом зрения. М.Л.: Гос. изд., 1928. Кн. 4. Гл. 10) характеризует мнение типичного представителя английской знати.]. Вскрытие источников популярности этого и других схожих заблуждений и ошибок задача исторического исследования. В экономической науке этот вопрос давно урегулирован.

2. Ограничение потомства

Естественная редкость средств существования заставляет каждое живое существо смотреть на других живых существ как на смертельных врагов в борьбе за выживание и порождает безжалостную биологическую конкуренцию. Но у человека этот неразрешимый конфликт интересов исчезает, когда и в какой мере разделение труда сменяет экономическую автаркию индивидов, родов, племен и народов. В общественной системе не существует конфликта интересов до тех пор, пока не будет достигнута оптимальная численность населения. Пока использование дополнительных работников приводит к более чем пропорциональному увеличению отдачи, гармония интересов вытесняет конфликт. Люди больше не являются соперниками в борьбе за выделение доли из строго ограниченного запаса. Они становятся сотрудниками в преследовании общих для всех них целей. Рост численности населения не уменьшает, а скорее увеличивает долю индивидов.

Если бы люди стремились только к питанию и сексуальному удовлетворению, численность населения имела бы тенденцию увеличиваться сверх оптимального размера до пределов, установленных наличием средств существования. Однако люди хотят чего-то большего, чем просто жить и совокупляться; они хотят жить по-человечески. Следует признать, что улучшение условий жизни обычно приводит к увеличению численности населения. Однако это увеличение лежит ниже границы простого выживания. В противном случае человеку никогда не удалось бы наладить общественные связи и создать цивилизацию. Как у крыс, мышей и микробов, любое увеличение средств существования приводило бы к росту численности популяции до пределов простого выживания; для преследования других целей не оставалось бы ничего. Фундаментальная ошибка, содержащаяся в железном законе заработной платы, состоит как раз в том, что он смотрит на людей или по крайней мере на наемных рабочих как на существ, движимых исключительно животными импульсами. Его сторонники не могут понять, что человек отличается от животных, поскольку он, помимо прочего, стремится к достижению специфически человеческих целей, которые можно назвать более высокими или более возвышенными целями.

Мальтузианский закон народонаселения является одним из величайших достижений мысли. Вместе с принципом разделения труда он лежит в основе современной биологии и эволюционной теории; для наук о человеческой деятельности эти две фундаментальные теоремы по важности находятся на втором месте после открытия постоянства переплетения и последовательности рыночных явлений и их неизбежной зависимости от состояния рынка. Возражения, выдвигаемые против мальтузианского закона, так же как и против закона отдачи, бессодержательны и тривиальны. Оба закона неоспоримы. Но их место в системе наук о человеческой деятельности отличается от того, которое определил им Мальтус.

Животный мир полностью подчинен действию биологического закона, описанного Мальтусом[Разумеется, закон Мальтуса является биологическим, а не праксиологическим законом. Однако его познание необходимо праксиологии, чтобы по контрасту понять существенные свойства человеческой деятельности. Поскольку естественные науки не могут их обнаружить, то экономическая теория должна заполнить этот пробел. История закона народонаселения также подрывает миф об отсталости наук о человеческой деятельности и необходимости заимствований из естественных наук.]. По отношению к нему утверждение о том, что численность особей имеет тенденцию превышать имеющиеся средства существования и что лишние особи устраняются вследствие недостатка средств существования, действительно без всяких исключений. Для животных понятие прожиточного минимума имеет недвусмысленный, однозначно определенный смысл. Но с человеком ситуация иная. Чисто зоологические побуждения, общие для всех животных, человек размещает на шкале ценностей, где располагаются в том числе и специфически человеческие цели. Человек рационализирует также удовлетворение своих половых потребностей. Их удовлетворение есть результат взвешивания за и против. Человек в отличие от быка не подчиняется слепо половому возбуждению; он воздерживается от совокупления, если считает издержки прогнозируемый вред слишком высокими. В этом смысле мы можем без всяких оценок и этических коннотаций применить термин нравственные ограничения, используемый Мальтусом[Мальтус также использует этот термин без всяких оценок и этической окраски (cf. Bonar. Malthus and His Work. London, 1885. P. 53). Термин нравственные ограничения можно заменить на праксиологические ограничения.].

Рационализация половых сношений уже подразумевает рационализацию размножения. Позже на вооружение были приняты другие методы рационализации увеличения потомства, не зависящие от воздержания от копуляции. Люди прибегли к вопиющей и омерзительной практике выбрасывания и убийства младенцев и абортам. В конце концов они научились так производить половой акт, чтобы это не приводило к беременности. За последние 100 лет методы контрацепции были доведены до совершенства и частота их применения значительно возросла. Хотя эти методы были известны и применялись давным давно.

Богатство, дарованное современным капитализмом широким массам капиталистических стран, и улучшение гигиенических условий, а также методов терапии и профилактики, вызванное капитализмом, существенно снизили смертность, в особенности детскую, и продлили среднюю продолжительность жизни. Сегодня в этих странах ограничение свободы в производстве потомства может привести к успеху только в том случае, если оно будет более радикальным, чем в предшествующие эпохи. Переход к капитализму устранение препятствий, которые прежде сковывали частную инициативу и свободное предпринимательство, оказал сильное влияние на сексуальные обычаи. Новостью является не практика контроля рождаемости, а просто тот факт, что к его помощи прибегают гораздо чаще. Особенно примечательно то, что эта практика больше не ограничивается высшими слоями населения, но широко распространена среди всего населения. Это происходит благодаря самому важному социальному эффекту капитализма депролетаризации всех слоев общества. Он поднимает уровень жизни широких масс работников ручного труда на такую высоту, что они превращаются в буржуа и начинают мыслить и поступать как состоятельные бюргеры. Стремясь сохранить достигнутый уровень жизни для себя и для своих детей, они занимаются контролем рождаемости. По мере распространения и развития капитализма контроль рождаемости становится всеобщей практикой. Таким образом, переходу к капитализму сопутствуют два явления: снижение и рождаемости, и смертности. Средняя продолжительность жизни становится больше.

Во времена Мальтуса еще нельзя было наблюдать эти демографические отличительные особенности капитализма. Сегодня уже нельзя ставить их под сомнение. Однако, ослепленные романтическими предубеждениями, многие описывают их как проявления упадка и деградации, присущие только белым людям западной цивилизации, стареющим и дряхлеющим. Эти романтики всерьез встревожены тем, что жители Азии не практикуют контроль рождаемости в такой же степени, как это делается в Западной Европе, Северной Америке и Австралии. Когда современные методы борьбы и профилактики болезней привели к снижению смертности и у народов Востока, численность их населения стала расти гораздо быстрее, чем численность западных народов. Не потеснят ли европейцев, благодаря своему подавляющему численному превосходству, туземцы Индии, Малайи, Китая и Японии, которые сами не способствовали технологическим и терапевтическим достижениям Запада, а получили их в виде неожиданного подарка?

Эти страхи необоснованны. Исторический опыт показывает, что все народы белой расы отреагировали на снижение смертности, вызванное капитализмом, падением рождаемости. Конечно, на основе данного исторического опыта нельзя вывести никакого всеобщего закона. Но праксиологическая рефлексия демонстрирует, что между этими двумя явлениями существует взаимная связь. Улучшение внешних условий благополучия делает возможным соответствующий рост численности населения. Однако, если дополнительное увеличение средств существования полностью поглощается увеличивающимся дополнительным количеством людей, то для дальнейшего повышения уровня жизни ничего не остается. Развитие цивилизации останавливается; человечество достигает состояния стагнации.

Суть дела становится еще более очевидной, если мы предположим, что по счастливой случайности было сделано открытие в области профилактики и что его практическое применение не требует ни значительных капитальных затрат, ни значительных текущих затрат. Разумеется, современные медицинские исследования, а в еще большей мере их использование, поглощают огромное количество капитала и труда. Они являются продуктами капитализма. Но прежде бывали примеры и другого характера. Практика прививок от оспы возникла не в результате дорогостоящих лабораторных исследований и в своей изначальной грубой форме могла применяться при незначительных издержках. Каковы были бы последствия прививания от оспы, если эта практика стала бы всеобщей в докапиталистической стране, не приверженной контролю рождаемости? Численность населения увеличилась бы без увеличения средств существования, что снизило бы средний уровень жизни. Это стало бы не благом, а бедствием. Обстоятельства, сложившиеся в Азии и Африке, в общем и целом аналогичны. Эти отсталые народы получили методы борьбы и профилактики болезней от Запада в готовом виде. Надо признать, что в некоторых из этих стран импортированный иностранный капитал и внедрение иностранных технологий сравнительно небольшим местным капиталом одновременно увеличили удельную производительность труда и тем самым создали тенденцию повышения среднего уровня жизни. Однако этого оказалось недостаточно, чтобы уравновесить противоположную тенденцию, возникшую вследствие снижения смертности, которая не сопровождалась соответствующим падением рождаемости. Контакт с Западом не принес пользы этим народам, потому что не оказал влияния на их умы; он не освободил их от вековых предрассудков, предубеждений и ложных представлений; он просто изменил их технологические и терапевтические знания.

Реформаторы восточных народов хотели обеспечить своим согражданам уровень материального благополучия, которым наслаждаются западные нации. Введенные в заблуждение марксистскими, националистическими и милитаристскими идеями, они думали, что все, что им требуется для достижения своих целей, это внедрение европейской и американской технологии. Ни славянские большевики и националисты, ни их сторонники в Индии, Китае и Японии не понимали, что их народы больше всего нуждаются не в западной технологии, а в общественном порядке, который, в дополнение к другим достижениям, генерирует технологическое знание. Прежде всего им не хватает экономической свободы и частной инициативы, предпринимателей и капитализма. А они ищут только инженеров и станки. Восток от Запада отделяет общественная и экономическая система. Восток чужд западному духу, который создал капитализм. Бесполезно импортировать атрибуты капитализма, не принимая капитализма как такового. Ни одного успеха капитализма нельзя достичь в некапиталистической среде или сохранить в мире без рыночной экономики.

Если жители Азии и Африки действительно захотят вписаться в орбиту западной цивилизации, то они должны будут принять рыночную экономику без оговорок. Тогда широкие массы населения вырвутся из своей пролетарской нищеты и начнут практиковать контроль рождаемости так же широко, как его практикуют в любой капиталистической стране. Избыточный рост населения больше не будет сдерживать повышение уровня жизни. Но если народы Востока в будущем ограничатся механическим восприятием осязаемых достижений Запада, не используя философские основы и социальные идеологии, то они навсегда останутся в сегодняшнем состоянии лишений и несчастий. Их население может существенно возрасти, но они не вырвутся из нищеты. Эти жалкие массы пауперов определенно не будут представлять серьезной опасности для западных народов. Пока существует потребность в оружии, предприниматели рыночного общества никогда не перестанут производить более эффективное оружие, тем самым обеспечивая своим согражданам превосходство в вооружении над простыми имитаторами некапиталистического Востока. Военные сражения обеих мировых войн лишний раз доказали, что капиталистические страны обладают преимуществом в производстве вооружений. Ни один внешний агрессор не сможет разрушить капиталистическую цивилизацию, если она не разрушит себя сама. Там, где капиталистическим предпринимателям позволяют свободно работать, вооруженные силы всегда будут оснащены настолько хорошо, что с ними не смогут справиться самые большие армии отсталых народов. Сильно преувеличена также опасность общеизвестности формул производства секретных вооружений. Если начнется война, то у капиталистического мира всегда будет фора по сравнению с народами, занимающимися топорной имитацией.

Народы, уже развившие систему рыночной экономики и придерживающиеся ее, во всех отношениях превосходят все остальные народы. Тот факт, что они стремятся сохранить мир, не является признаком их слабости и неспособности вести войну. Они любят мир потому, что знают, что вооруженные конфликты губительны и разрушают общественное разделение труда. Но если война становится неизбежной, они демонстрируют в том числе и свое военное превосходство. Они отразят натиск агрессоров-варваров, сколько бы их ни было.

Целенаправленное приведение рождаемости в соответствие с запасом материального потенциала благополучия является неотъемлемым условием человеческой жизни и деятельности, цивилизации, а также любого увеличения богатства и благосостояния. Вопрос о том, является ли воздержание от совокупления единственно целесообразным методом ограничения рождаемости, должен решаться с точки зрения гигиены души и тела. Нелепо запутывать вопрос ссылками на этические рецепты, выработанные в эпохи, характеризовавшиеся абсолютно иными условиями. Однако праксиология не интересуется теологическими аспектами этой проблемы. Она просто должна установить тот факт, что там, где не существует ограничения потомства, там не может стоять вопроса о цивилизации и повышении уровня жизни.

Социалистическое сообщество встанет перед необходимостью регулировать уровень рождаемости методами авторитарного контроля. Оно будет вынуждено строго регламентировать сексуальную жизнь своих подданных не меньше, чем все остальные стороны их поведения. В рыночной экономике каждый индивид добровольно стремится не производить на свет детей, которых он не может вырастить без существенного снижения уровня жизни своей семьи. Тем самым установлен предел для роста населения сверх оптимальной численности, определенной наличным запасом капитала и состоянием технологического знания. Интересы каждого индивида совпадают с интересами всех остальных индивидов.

Те, кто борется против контроля рождаемости, желают устранить механизм, необходимый для сохранения мирного человеческого сотрудничества и общественного разделения труда. Там, где вследствие избыточного увеличения численности населения понижается средний уровень жизни, возникают неразрешимые конфликты интересов. Каждый индивид вновь становится соперником всех остальных индивидов в борьбе за выживание. Уничтожение соперников является единственным средством увеличения собственного благополучия. Теологи и философы, утверждающие, что контроль рождаемости противоречит законам Бога и Природы, отказываются видеть вещи такими, каковы они есть. Природа ограничивает материальные средства, необходимые для увеличения благополучия человека и его выживания. В соответствии с природными условиями человек стоит перед единственным выбором: либо безжалостная война всех против всех, либо общественное сотрудничество. Но общественное сотрудничество невозможно, если люди пойдут на поводу у естественного инстинкта размножения. Ограничивая деторождение, человек приспосабливается к естественным условиям существования. Рационализация полового влечения представляет собой неотъемлемое условие цивилизации и общественных связей. В долгосрочной перспективе отказ от нее не увеличит, а уменьшит количество выживших и сделает жизнь каждого такой же нищей и жалкой, какой она была у их предков тысячи лет назад.

3. Гармония правильно понимаемых интересов

С незапамятных времен люди болтают о благословенных условиях, которыми их предки наслаждались в первоначальном природном состоянии. Из старых мифов, преданий и поэм образ первобытного счастья перешел в различные философии XVII и XVIII вв. На их языке термин природный означал то, что хорошо и полезно для человеческих дел, в то время как термин цивилизация имел оскорбительный смысл. Отклонение от первобытного состояния эпохи, когда существовала лишь незначительная разница между человеком и другими животными, представлялось как падение человека. В те времена, как утверждают эти романтичные певцы прошлого, между людьми не возникало конфликтов. В райских садах Эдема царил безмятежный мир.

Однако природа не порождает мир и добрую волю. Характерной чертой природного состояния является непримиримый конфликт. Каждая особь соперником всех остальных особей. Средства существования находятся в дефиците и не обеспечивают выживания всем. Конфликты никогда не могут прекратиться. Когда группе людей, объединившихся с целью разгромить соперничающую группу людей, удается уничтожить своих противников, между победителями возникает новое противоборство по поводу раздела награбленного. Тот факт, что доля каждого человека уменьшает долю всех остальных людей, всегда является источником конфликтов.

Именно более высокая производительность разделения труда создает дружественные отношения между человеческими существами. Она устраняет естественный конфликт интересов, поскольку там, где есть разделение труда, больше не существует проблемы распределения запаса, не поддающегося увеличению. Благодаря более высокой производительности труда, выполняемого в условиях разделения задач, запас благ многократно увеличивается. Возобладавший над всеми другими общий интерес сохранение и дальнейшая интенсификация общественного сотрудничества одерживает верх и сглаживает все основные противоречия. Место биологической конкуренции занимает каталлактическая конкуренция. Это ведет к гармонии интересов всех членов общества. Обстоятельство, из которого возникают неразрешимые конфликты биологической конкуренции, а именно тот факт, что все люди стремятся, вообще говоря, к одним и тем же вещам, трансформируется в фактор, приводящий к гармонии интересов. Вследствие того, что многие или даже все люди желают хлеба, одежды, обуви и машин, становится возможным крупномасштабное производство таких благ, и это снижает издержки производства до такой степени, что они становятся доступны по низким ценам. Тот факт, что окружающие меня люди, как и я, желают приобрести туфли, делает для меня процесс их получения не более трудным, а более легким делом. Причиной повышения цены туфель является то, что природа не обеспечила более обильный запас кожи и другого необходимого сырья, а также то, что кто-то должен подвергнуться отрицательной полезности труда, чтобы превратить сырье в туфли. Каталлактическая конкуренция тех, кто подобно мне стремится иметь туфли, делает их дешевле, а не дороже.

В этом состоит смысл теоремы гармонии правильно понимаемых интересов всех членов рыночного общества[Вместо правильно понимаемых интересов мы также можем сказать интересы в долго- срочной перспективе.]. Когда экономисты классической школы сформулировали это утверждение, они пытались подчеркнуть два момента. Первый: каждый заинтересован в сохранении общественного разделения труда системы, многократно увеличивающей производительность человеческих усилий. Второй: в рыночном обществе спрос потребителей направляет всю производственную деятельность. Причина того, что не все человеческие желания могут быть удовлетворены, заключается не в неподходящих общественных институтах или недостатках системы рыночной экономики. Это естественное условие человеческой жизни. Вера в то, что природа одарила человека неисчерпаемым богатством, а нищета является следствием неспособности человека организовать хорошее общество, в корне ошибочна. Естественное состояние, описываемое реформаторами и утопистами как райское, на самом деле было состоянием чрезвычайной нужды и страданий. Нищета, говорит Бентам, это не действие законов, это первобытное состояние рода человеческого[Cм: Бентам И. Основные начала гражданского кодекса//Избранные сочинения Иеремии Бентама. СПб.: Русская торговля, 1867. С. 328. * Золотой век (лат.). Прим. пер. ** Поля блаженных; рай, мир блаженства (греч. миф). Прим. пер.]. Даже те, кто находится на дне общественной пирамиды, сейчас более обеспечены, чем были бы обеспечены при отсутствии общественного сотрудничества. Они тоже выигрывают от действия рыночной экономики и разделяют выгоды цивилизованного общества.

Реформаторы XIX в. не отказались от дорогого их сердцу предания об изначальном земном рае. Фридрих Энгельс ввел его в марксистское описание общественной эволюции человечества. Однако они уже не выдвигали блаженство aurea aetas* в качестве образца общественной и экономической перестройки. Они противопоставляли голословно утверждаемую порочность капитализма идеальному счастью, которым человек будет наслаждаться в социалистическом элизиуме** будущего. Социалистический способ производства уничтожит оковы, с помощью которых капитализм сдерживает развитие производительных сил, и увеличит производительность труда и богатство сверх всякой меры. Сохранение свободного предпринимательства и частной собственности на средства производства выгодно исключительно незначительному меньшинству паразитирующих эксплуататоров и вредит подавляющему большинству трудящихся. Следовательно, в рамках рыночного общества существует непримиримый конфликт между интересами труда и капитала. Эта классовая борьба может исчезнуть, только когда справедливая система общественной организации социализм или интервенционизм сменит очевидно несправедливый капиталистический способ производства.

В этом заключается почти повсеместно принятая социальная философия нашей эпохи. Она не создана Марксом, хотя своей популярностью она обязана в основном работам Маркса и марксистов. Под ней сегодня подписываются не только марксисты, но и в не меньшей степени те партии, которые подчеркнуто декларируют свой антимарксизм и на словах поддерживают свободное предпринимательство. Она является официальной социальной философией римского католицизма, так же как и англо-католицизма; она поддерживается многими выдающимися проповедниками разнообразных протестантских конфессий и Восточной православной церкви. Она является неотъемлемой частью итальянского фашизма и германского нацизма и всех разновидностей интервенционистских доктрин. Она была идеологией Sozialpolitik Гогенцоллернов в Германии и французских роялистов, стремившихся к реставрации дома Бурбонов, Нового курса президента Рузвельта, националистов Азии и Латинской Америки. Противоречия между этими партиями и фракциями касаются случайных вопросов таких, как религиозные догмы, конституционные институты, внешняя политика и прежде всего отличительных черт общественной системы, которая должна заменить капитализм. Но все они соглашаются с фундаментальным тезисом, что само существование капиталистической системы вредит жизненным интересам подавляющего большинства рабочих, ремесленников и мелких фермеров, и во имя социальной справедливости все они требуют уничтожения капитализма[Официальная доктрина Римско-католической церкви кратко изложена в энциклике Quadragesimo anno папы Пия XI (1931). Англо-католическая доктрина, представленная поздним Уильямом Темплом, архиепископом Кентерберийским, содержится в книге Сhristianity and the Social Order (Penguin Special, 1942). Выражением идей европейского континентального протестантизма является книга Эмиля Бруннера Justice and the Social Order, trans. by M.Hottinger (New York, 1945). Особо значимый документ представляет собой раздел The Church and the Disorder of Society проекта отчета, который Всемирный Совет Церквей в сентябре 1948 г. рекомендовал в качестве руководства к действию для 150 конфессий, делегаты которых являются членами Совета. По поводу идей Николая Бердяева, самого выдающегося апологета русского православия, см. его книгу Истоки и смысл русского коммунизма (М.: Наука, 1990), особенно с. 144146, 151. Часто утверждают, что существенным различием между марксистами и другими социалистическими интервенционистскими партиями является то, что марксисты выступают за классовую борьбу, в то время как остальные смотрят на классовую борьбу как на печальное следствие конфликта классовых интересов, присущего капитализму, и стремятся преодолеть его посредством проведения рекомендуемых ими реформ. По их мнению, классовая борьба хороша только потому, что является механизмом, посредством которого производительные силы, эти таинственные силы, направляющие ход человеческой эволюции, обязаны привести к бесклассовому обществу, в котором не будет ни классов, ни классовых конфликтов.].

Дата добавления: 2015-08-26